- Подтверждение получено от
Стратегической Базы Воздушных Сил, что расположена к северу от... черт, не
могу запомнить названия. С базы сообщили, персонал под слежением
вражескими агентами и только их работа удержала их от преследования
самолетов.
- Вы полагаете, - сказал я, - что начал звонить колокол?
- Да. Я с сожалением должен заметить, что этот рапорт не был
воспринят серьезно другими правительственными департаментами. Все это
воспринимается несерьезно теми, кто не слышал о деятельности Тоссина в
Будапеште и что у этих людей с Военно-Воздушной базы одержимы манией
преследования.
- Паранойя здесь уместное слово, сэр, - сказал я.
- Спасибо, Эрик. Паранойя. Постепенно стало ясно, что признав
одержимость паранойей за командованием Стратегической авиацией, несомненно
надо признать, что нечто неприятное планируется в очень широком масштабе.
Одна ячейка была вскрыта в Вашингтоне Дистрикт, Колумбия. Можете
представить, какой фурор это вызало там, где полнейшая безопасность. Затем
сам Тоссин был замечен в стране и кто-то вспомнил Будапешт и все
рассыпалось в прах. Ячейки теперь известны или предполагается их наличие
даже в Сан-Диего, Калифорния и в некотором мало-известном правительству
активности в штате Мен. Нам неизвестно сколько их всего. Мы не знаем, кому
предназначено умереть, а кому нет. Это создает некоторую панику, среди
некоторых важных лиц, кто отважно соглашается с возможносью иметь миллионы
убитых в ядерном конфликте.
Я сказал:
- Я знаю. Это немного отличается, когда человек с пистолетом или
ножом охотится за вами.
- И в результате, - Мак продолжал, - некоторыми лицами Эмиль Тоссин
больше уже не рассматривается, как невысокого роста светловолосый
еврей-интеллектуал, он рассматривается, как сам дьявол. Наша работа
обезвредить его. Нам неизвестны детали его операции. Мы не знаем, его
деятельность независима или последует совпадающая акция из-за океана,
чтобы восторжествовать над той неразбирихой, которую он надеется создать.
Мы не знаем, - сказал Мак, - и поскольку вы участвуете в этом деле, нам
нечего опасаться. Информация - это дело других агентов. Единственная
информация, которая должна вас волновать: где Эмиль Тоссин?
- Да, сэр.
- Вы отыщите его, - сказал Мак, - используя все необходимые средства.
Когда найдете, вы его убьете. Есть вопросы?
- Нет, сэр, - сказал я, - Я полагаю, что вы высказались предельно
ясно.

4
Коктейль-бар в "Монтклие Хотел" представлял собой круглый бар,
имеющий неясное сходство с цирковой каруселью украшенный балдахином. По
этой причине, я полагаю он был известен, как "Карнаваль Рум". Когда я
вошел, все сидения балдахином были заняты. Это заставило меня, к счастью,
выбрать место в стороне от остальной массы посетителей, что казалось
естественным, в противном случае, кто-нибудь бы стал удивляться, почему
одинокий мужчина удалился в темный угол добровольно, вместо того, что бы
сидеть в баре. Кто-то должно быть и удивился позже в силу последовавших
событий, если парень не ожидает подруги в одиночестве.
Бармен победил мое сердце, снабжая меня Мартини с оливками вместо
того, чтобы продать мне луковую шелуху, сморщенные лимоны и прочию чепуху.
Т.к. дверь и все входящие, предположительно, не имели интереса для меня, я
сконцентрировал свое внимание на посетителях, окружавших бар. Cо всей
очевидностью я пришел к заключению, что довольно соблазнительная телка
сидела на маленьком стулике. Экспонат женского рода в алом сатиновом
платье, молодой и непринужденный был очень интригующ со спины, ибо
остальное не предстовлялось взору.
Я взял стакан, чтобы отметить мое возвращение ко гражданской жизни.
Уход с коробля совершился на старом пропеллерном, тренировочном самолете,
который лязгал, как бак с болтами через иллюминатор, которого длиной в
триста ярдов взлетная палуба авианосца выглядела очень короткой.
Катапульты не предназначались для пропеллерных самолетов. Пологалось, что
они способны производить взлеты самостоятельно, но был один момент или
два, когда взлетая с палубы видишь только океан перед собой, я сомневался,
не совершон ли кем-нибудь здесь просчет.
Брейсуейт взлетел великолепно и высадил нас на военном аэродроме
далеко от побережья. Там я обнаружил интересный и умеренно откровенную
легкость заставить моего офицера выглядеть хорошим, если бы кто-то
потрудился проследить за мной до самого того момента. Затем мы сели в
автомобиль, который доставил нас в песаколу, где я опять надел брюки и
спортивную курточку, оставив мое военное обмундирование в пустой комнате
вместе с моей лейтенантской униформой. Мы на всей скорости вернулись назад
вдоль побережья в автомобиле Хели принадлежащем Брейсуейту и вернулись в
Новый Орлеан немного вскоре после сумерок.
Все это было так сложно организовано в стиле старого ОСС и
аналогичным с ним организациях. Если за этим больше не последовало ничего,
я подумал это заставило некоторых ответственных лиц почувствовать что они
соприкаснулись со значительным делом имеющим чуть ли немеждународныи
масштаб. Может быть в этом было что то серьезное. Я вышел из автомобиля за
несколько домов до гостиницы.
- Вам поямо, сер, - сказал Брейсуейт. Гостиница будет слева.
Ошебиться невозможно.
- Надеюсь сказал я.
- Мне не позволяется задовать вопросов, я знаю, - сказал он. Но... А!
К черту! Удачи, сер.
Он протянул мне руку. Это было первое проявление гумманости, которое
прорвалось сквозь его надрессированность в Морской Академии.
Я пожал ему руку и посмотрел на него. Спортивный автомобиль, в
котором он сидел, приходился не выше колена. Я сказал:
- Если вы заинтерисованы в этом деле, это можно устроить на
постоянной основе. Я передам вам слово, как оно было передано мне. Лично я
бы на вашем месте, остался бы в Морском Флоте. Но я должен вам сказать,
что есть некто, кому нравится, как вы справляетесь со своим делом.
- Спасибо, сэр.
Было трудно определить в потемках, но я подумал и представил, как его
детское лицо вспыхнуло на секунду от удовольствия.
- Что касается предложения...
- Отбросьте ребячество, все это дело воображения и быстрого вождения,
- сказал я. И не тратьте свой ответ на меня. Учреждение контрразветки... И
я назвал ему телефонный номер в Вашенгтоне и махнул на прощание рукой.
Счасливого приземления, как мы неприкаенные говорим.
Вспоминая все это сейчас, я ощущаю себя стариком и циником. Чтобы
поднять настроение, я посмотрел на маленькую биксу в алом, но она ушла
дальше, ориентируясь по окружности бара. Моей первой мыслью было, что
девчонка пересела за другой стол. Затем я понял, что это огромное,
круглое, хитроумное изобретение, занимающее весь центр комнаты, вращалось
как волчек, только гораздо медленнее.
Конечно, я об этом был ознакомлен раньше, но это ускользнуло из моей
памяти на какое-то время. Вспомнив об этом и видя на деле, факт этот
явился шоком для меня, в особенности это было нечто, о чем я само собой
разумеется, не должен был забывать. Это было частью нашего плана. В то же
время я отметил про себя, что эта женщина сидит за столом слева от меня, в
нескольких метрах дальше вдоль обитой материей скамьи, что следовала вдоль
всей стены.
- Официант, - обратился я к нему игнорируя женщину, - официант, или я
пьян от этого Мартини, или эта комната вращается.
Последовал смешок от женщины, которая сидела там.
- Это именно так! - сказала Оливия Мариасси. - Что за странная вещь -
оборудовать так бар! Я подумала, что со мной плохо, когда зашла сюда после
полудня и заметила вращение.
Таков был зачин разработанный специально для нас. Я полагаю, что
Голливуд высоко оценил эту сцену с верно поданными репликами. Слова
прозвучали правильно, но она не была актрисой первой величины и я понял,
что она никогда не знакомилась с мужчиной в баре. Смех был принужденный и
в голосе чувствовалась фальш. Наигранная сцена.
Я оглянулся вокруг, как возможно сделал бы мужчина, к которому
обратилась странная женщина в таком странном месте - иначе говоря много
обещающее. По правде говоря, я совсем не предполагал, окажется Бриджит
Бардо, та женщина, что сидела поодаль от меня. На мгновение на моем лице
отразилось замешательство, которое я вежливо подавил. Док Мариасси не во
многом изменилась с того времени, когда я в последний раз ее видел. С тех
пор минуло только несколько часов, но есть женщины, которым за этот
отрезок времени поменять вещи и подвести губы.
Наша ученая леди была одета в свои твидовые серые одежды. Прямые
волосы стянуты назад, полное отсутствие макияжа, с крупной оправой очки
придавали ей вид скрытой старомодной школьной учительницы. Она произвела в
себе только одно изменение - надела туфли на высоких каблуках. Стол и
слабый свет не позволяли разглядеть на ней изменение, но у меня создалось
впечатление, что ее ноги не так уж плохи.
Ее улыбка была довольно ужасна. Она очивидно чувствовала боль, когда
улыбалась мене. Может быть ей вообще было больно улыбаться кому-либо. Я
ободрил себя этой мыслью.
- Не правда-ли довольно странно это, мадам, - сказал я вежливо. -
Хотелось бы знать за какое время оно совершает полный круг.
Это тоже являлось частью приготовленного диалога. Это давало ей
возможность в виду ее ученого характера сверить часы и
прохронометрировать. Так как круглый бар затрачивал пятнадцать минут на
один оборот. Мы стали старыми друзьями к тому времени, когда научное
изыскание было окончено и переправерено - стали старыми друзьями - во
всяком случае для меня, чтобы купить ей Мартини и впоследствии еще
несколько стаканчиков, попросить проявить жалость к одинокому мужчине из
Денвера, который ни чего не знает о Новом Орлеане, не знает даже где
раздобыть хорошую еду.
Это было довольно хорошее начало для начинающегося романса, и этим мы
никого необманывали. Я надеялся, что она почувствует это. Я надеялся, что
у ней достанет чувства разыграть сцену с сигаретой, дав мне шанс разыграть
джентельмена со спичками, перед тем как пуститься в игру по-серьезному.
Затем я вспомнил, что она не одобряет тех, кто курит. Я заметил, как
она собирается пуститься в новую спланированную для нее сцену которая, как
я знал, будет так же убедительна, как слово, дауаемое школьником, что он
не будет вести себя плохо - как я заметил человека, глянувшего на нас от
дверей.
Он совсем не прятался от нас. Он просто стоял там и смотрел на нас
задумчиво и я уже знал, что это именно "он". Никакого сомнения. Я полагаю,
вы бы тоже заметили его, заметили этих тренированных людей, -
профессионалов, мужчин, занимавшихся тем же ремеслом, что и вы. Я не хочу
сказать, что узнал его лично. Нет, он мне был незнаком. Он отсутствовал и
в нашей приоритетной, богатой картотеке. Но это был "наш" человек, он им
должен быть. Они совсем не одинаковые. Я не думаю, что их здесь было двое,
двое людей такой разновидности, - кроме него и меня, я полагаю.
Это был крупный, среднего возраста мужчина, лысый, с оттопыренными
ушами - похожими на симметричные ручки на украшенной орнаментом вазе,
только он уж во всяком случае орнамента не имел. У меня создалось почти
зрелищное ощущение того зловещего выражение во взгляде, который я позволил
себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27