Бурханов нажал на кнопку с цифрой «два». На втором этаже располагалось Управление уголовного розыска.
* * *
…Виталий Ким и Соленый пока еще не знали о задержании Иннокентия Всеволодовича в аэропорту. Отправив людей встречать Монахова, они ждали его прибытия с минуты на минуту. Ждали, как никогда раньше, потому что их дела в Средней Азии шли из рук вон плохо. Монахов лее представлял «фирму» Бизона, обретавшегося в Ленинграде и имевшего в криминальной среде Союза немалый вес. На поддержку Серегина они очень рассчитывали. Больше ждать помощи ни от кого не приходилось…
– Виталик, я совершенно ничего не понимаю! Все летит к чертовой матери! Все, что столько лет собиралось по крупицам, строилось и налаживалось!
– А что здесь понимать?! Кислород, суки, перекрывают. Выжить хотят.
Соленый и Ким сидели в доме последнего и обсуждали события, происшедшие на плантации опиумного мака.
– Ты хоть предположительно можешь сказать, кто осмелился на такой борзый налет? – спросил Соленый.
– Понятия не имею. И думаю, придется от сюда убираться…
– Куда убираться?! Ты что несешь; братан?!
– Куда глаза глядят. Задавят нас местные.
– Ну-у! Ты совсем раскис! Блин, поставим на уши этих черножопых, раскопаем Султанова и повесим на площади Дружбы Народов!
– Не духарись, Соленый. Не тот случай. Ты еще кое-чего не знаешь. Иван из Москвы наколку дал. Под нас копают. Причем сильно. От души.
– Так надо с тем же Иваном и переговорить. Пусть позатыкает хавальники! Он же, бля буду, целый генерал! На хрена мы в него уйму денег вбухали, чтоб он теперь руки разводил да наколки лажовые давал?!
– Не кипятись. Он делает все, что может. Но по регионам, не только в Узбекистане, а вообще по всему Союзу, идет подготовка к какой-то херне типа отделения от Москвы.
– Да брось! – недоверчиво посмотрел на него Соленый. – Быть такого не может!
– Боюсь, что может. Не знаю, правда, когда именно это случится. Но тот же Багаев уверен, что рано или поздно Узбекистан выделится в независимую страну.
– Да в какую, на хрен, страну?! Они ж помрут без России!
– Экий ты уверенный во всем. Вроде старый битый мужик, а как что скажешь, так я и сомневаться начинаю.
– В чем?
– Хреноватенько ты сечешь в политике. Глянь вот только на наши дела. Сколько товару за последний год ментами перехвачено?
– Ну.
– Что «ну»?! Гну! – взвился кореец. – В три раза больше, чем за все прошлые годы! Сколько людей наших пропало?! Какие убытки мы несем?! А завод?! Твой же консервный завод в Келесе сгорел дотла!
Тут Соленый призадумался. И было над чем. Кореец прав. Все происходящее случайными неудачами никак не назовешь. Что бы они ни предпринимали, куда бы ни сунулись, всюду натыкаются на непреодолимые препятствия. Не срабатывают ни деньги, ни связи. Любая мало-мальски серьезная операция по переброске наркотиков проваливается. Причем изымается сам товар. Курьеры уничтожаются. Значит, идет мощная утечка информации. И где она, до сих пор установить не удалось, хотя меры к этому предпринимались самые серьезные.
По характеру противодействия можно было без труда определить, что во всех перехватах участвуют спецслужбы. Но ведь не заведено ни одного крупного уголовного дела! Попавшиеся «шестерки» колются до самой задницы и стучат, как сумасшедшие дятлы. А корейца с Соленым – самую верхушку – никто не трогает.
– Отсюда вывод, братан, – заключил кореец. – Нас попросту выживают с насиженного места. Нам дают понять: освободите нишу. Для кого, спрашивается? И ответ есть. Для местных. Не переплюнем мы их.
– Что ты предлагаешь, Виталик?
– Пока не поздно, валить отсюда со всем своим барахлом. Собрать в кучу деньга. Перебраться в Россию. Легализовать бизнес. Частично, конечно. И раскручиваться там. Потому что, если упремся, нас вынудят бежать отсюда сломя голову да еще с голыми жопами. А Россия большая. Там всем места хватит. К тому же у Бизона в Ленинграде сильные позиции. Опять же, Багаев в Москве – все проще.
– Ты с ним этот вопрос перетирал? – спросил Соленый, уже почти согласившись с доводами Кима.
– Естественно. Он предложил обосноваться в центре. Но не в самой Москве, а в Ленинграде.
Кореец был во всем прав. Раскрученное за десяток лет производство марихуаны и опиумного мака, налаженные каналы переправки, сеть сбыта – все летело к чертям собачьим. И это – при четкой организации, жестком контроле и активной работе собственных служб разведки и контрразведки! Их выживали. Если группировке Бизона в Ленинграде ничто не грозило, то той части наркокортеля, которой руководил кореец, светил окончательный распад. Держались они из последних сил. А развалятся, то и Бизон со своими людьми в сторону отойдет.
Наглый налет на плантации был последней каплей, переполнившей чашу терпения. Всадники воскресшего Султанова совершенно безнаказанно перебили всех людей Кима, включая многочисленные группы охранения, расположенные СО всех сторон Проклятой равнины. В то же самое время в горном районе была проведена крупномасштабная войсковая операция по уничтожению наркотиков, складированных в тайниках.
Тут же по корейцу и Соленому был нанесен еще один удар. Подверглись тщательным проверкам все принадлежащие им кооперативы и частные предприятия, зарегистрированные, на территории Узбекской ССР с целью отмывки денег, получаемых от торговли наркотиками. Большинство из них были немедленно закрыты. Обложили.
Багаев из Москвы давно ориентировал Кима на перевод всех дел в Россию. Там было проще и надежнее. Правда, при этом он выставлял свои дополнительные условия, но выхода не было. Нужно было спасать дело.
– А ты не боишься, Виталик, что генерал, перетянув нас в Россию, все дела под себя сгребет? – спросил Соленый, словно прочитав мысли корейца. – Может, он сам и приложил руку к тому, чтобы нас отсюда выжили?
– Не знаю. Иван хочет войти в долю на равных. Придется принимать его условия. Или вообще чухать за границу.
– Да кому мы там нужны? – усмехнулся Соленый.
– Вот и я о том. Значит, берем генерала в равную долю. В конце концов, он за десять лет заслужил это.
– Ох, смотри, Виталик, – предостерег Соленый. – Хороший мент – мертвый мент. Не обожгись…
– Я сам решать не стану. Потолкую с Бизоном. Он умный. Как скажет, так и будет. К тому же если в Россию перебираться, то и под Бизона идти.
– В холуи к нему?! – Соленый аж подскочил на месте.
– Зачем в холуи. Обоснуемся, приглядимся. Связями обрастем, а там видно будет. Земля большая, всем места хватит…
– То-то я смотрю, нам здесь тесновато стало.
– Ладно. – Кореец махнул рукой и вышел из душной комнаты на просторную тенистую веранду своего дома. – Сейчас пацаны Монаха привезут. Для начала с ним перетолкуем. Он как-никак у Бизона в приближенных, кое в чем сечет. Глядишь, подскажет…
Во двор через раскрытые ворота на бешеной скорости влетела темно-вишневая «девятка». Скрежеща тормозами, встала как вкопанная перед верандой. Брат корейца прямо с улицы дрожащим голосом закричал:
– Монаха повязали!!!
Ленинград
Телефонный звонок разбудил Игоря Ивановича Серегина в три часа ночи,
…Как раз сегодня он «регулировал» ситуацию с бриллиантами Краманского-Горлова. Суть регулировки заключалась в извлечении максимальной прибыли с предприятия. Что такое максимальная прибыль? Бизон давно и навсегда решил для себя, что «лучше больше, чем меньше». То есть, если подворачивается возможность вытрясти из жертвы все до копейки, не следует эту возможность упускать. А в том, что Льву Исааковичу природой уготована участь жертвы, Серегин не сомневался.
Так вот, когда зазвонил установленный на-прикроватной тумбе телефонный аппарат, Бизон решил, что тревожат его люди, работающие по бриллиантам Краманского-Горлова. Что-то у них там, видимо, не срастается.
– Слушаю! – недовольно буркнул он в трубку.
Звонил в столь поздний час, оказалось, кореец. Из Ташкента. Что у них там могло такого произойти, что напрямую бы касалось интересов Серегина? Хотят сообщить, что Монах прилетел? Так оно и запланировано. Землетрясение очередное? Да хрен с вами. Не мешали бы спать.
Ан нет, все оказалось гораздо серьезнее.
– Игорь Иванович! У нас проблемы! – встревоженно проговорил кореец. – Монахова задержали прямо в аэропорту и отвезли в городскую управу!
– Не понял. Еще раз. Внятно.
Бизон с трудом отходил ото сна и все никак не мог сообразить, кому и за что понадобилось задерживать в Ташкенте Монахова.
– За что «приняли»? – задал вопрос Бизон, когда кореец рассказал ему, как происходило задержание в порту.
– Мои люди из ментовки сообщили, что при нем были кукловые. Что-то в пределах пятидесяти штук. Взяли, скорее всего, по наводке. Но кто навел – не в курсах. Это надо вам в Ленинграде пробить. Ветер от вас дует.
– Не мог он везти с собой бабки, – растерянно выговорил Бизон. Ему совсем не хотелось посвящать в эти дела корейца.
– Значит, мог. Не в карман же ему подсунули целый саквояж!
– Хорошо. С этим разберемся, я думаю. Ты мне скажи, как его с кичи вытащить?
– Тут без генерала не обойтись… – предположил кореец.
– Так подключите его!
– Поймите правильно, Игорь Иванович, – извиняющимся тоном произнес Ким. – В этой ситуации нам не с руки помощи у него просить. Правильно будет, если вы сами ему позвоните.
По большому счету кореец был прав. Монахов принадлежал организации Бизона. К корейцу же имел весьма косвенное отношение. Значит, решать дела по его освобождению должен был Бизон. В этой связи Игорь Иванович вспомнил, что совсем недавно разговаривал с Багаевым по телефону и разговор, как ему показалось, прошел на весьма дружеской ноте. Можно надеяться, что генерал не откажет в помощи.
Узбекская ССР. Ташкент
Монахов сидел в одном из кабинетов Управления уголовного розыска на жестком стуле, привинченном к полу. Конвоир снял с него наручники и вышел. Подполковник Бурханов задал первый вопрос:
– Фамилия, имя, отчество?
Объективной необходимости отвечать на него не было. Но этого требовала процессуаль-ность.
– Монахов. Иннокентий Всеволодович…
Далее последовали обязательные расспросы
об анкетных данных задержанного. Спустя несколько минут перешли к главному.
– С какой целью вами были завезены на территорию Узбекской Советской Социалистической Республики фальшивые деньги?
– Я ничего не завозил, – понуро отвечал Монахов.
– Иннокентий Всеволодович, на вашем месте я бы не упирался, – вежливо посоветовал оперативник. Он старательно изображал корректность. – Видеокамера зафиксировала вас, выходящего из здания аэропорта с саквояжем в руках. Здесь, в управлении, из этого самого саквояжа изъяты деньги, изготовленные кустарным способом. С актом изъятия вас, кажется, ознакомили.
– Ничего не знаю. Саквояж при мне действительно был. Но в управлении мне его подменили. Я знать не знаю ни о каких деньгах. Тем более – о фальшивых.
– Смею вас заверить, – улыбнулся Алишер Ганиевич, – мое терпение имеет предел. И не рекомендую вам испытывать его на прочность. Дороже обойдется.
– С какой стати, разрешите спросить, я буду брать на себя преступление, которого не совершал? – теперь улыбнулся и Монахов. Но улыбка его выглядела жалкой.
– Неужели вам не понятно, Монахов, что все пути назад отрезаны? – искренне удивился подполковник. – Вы не в России, где можно выкрутиться из любого дела и выбраться чистым из любого дерьма. Здесь – Узбекистан. И помощи, насколько мне известно, вам ждать неоткуда.
– Что ж, я могу уповать лишь на справедливость советского закона, – саркастически заметил допрашиваемый.
– Слушай, сволочь! – неожиданно взорвался Бурханов. – В последний раз советую: колись! – Он вскочил из-за стола и порывисто приблизился к Монахову.
От его корректности не осталось и следа. Теперь перед задержанным стоял разъяренный человек, готовый на все ради того, чтобы получить необходимые показания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
* * *
…Виталий Ким и Соленый пока еще не знали о задержании Иннокентия Всеволодовича в аэропорту. Отправив людей встречать Монахова, они ждали его прибытия с минуты на минуту. Ждали, как никогда раньше, потому что их дела в Средней Азии шли из рук вон плохо. Монахов лее представлял «фирму» Бизона, обретавшегося в Ленинграде и имевшего в криминальной среде Союза немалый вес. На поддержку Серегина они очень рассчитывали. Больше ждать помощи ни от кого не приходилось…
– Виталик, я совершенно ничего не понимаю! Все летит к чертовой матери! Все, что столько лет собиралось по крупицам, строилось и налаживалось!
– А что здесь понимать?! Кислород, суки, перекрывают. Выжить хотят.
Соленый и Ким сидели в доме последнего и обсуждали события, происшедшие на плантации опиумного мака.
– Ты хоть предположительно можешь сказать, кто осмелился на такой борзый налет? – спросил Соленый.
– Понятия не имею. И думаю, придется от сюда убираться…
– Куда убираться?! Ты что несешь; братан?!
– Куда глаза глядят. Задавят нас местные.
– Ну-у! Ты совсем раскис! Блин, поставим на уши этих черножопых, раскопаем Султанова и повесим на площади Дружбы Народов!
– Не духарись, Соленый. Не тот случай. Ты еще кое-чего не знаешь. Иван из Москвы наколку дал. Под нас копают. Причем сильно. От души.
– Так надо с тем же Иваном и переговорить. Пусть позатыкает хавальники! Он же, бля буду, целый генерал! На хрена мы в него уйму денег вбухали, чтоб он теперь руки разводил да наколки лажовые давал?!
– Не кипятись. Он делает все, что может. Но по регионам, не только в Узбекистане, а вообще по всему Союзу, идет подготовка к какой-то херне типа отделения от Москвы.
– Да брось! – недоверчиво посмотрел на него Соленый. – Быть такого не может!
– Боюсь, что может. Не знаю, правда, когда именно это случится. Но тот же Багаев уверен, что рано или поздно Узбекистан выделится в независимую страну.
– Да в какую, на хрен, страну?! Они ж помрут без России!
– Экий ты уверенный во всем. Вроде старый битый мужик, а как что скажешь, так я и сомневаться начинаю.
– В чем?
– Хреноватенько ты сечешь в политике. Глянь вот только на наши дела. Сколько товару за последний год ментами перехвачено?
– Ну.
– Что «ну»?! Гну! – взвился кореец. – В три раза больше, чем за все прошлые годы! Сколько людей наших пропало?! Какие убытки мы несем?! А завод?! Твой же консервный завод в Келесе сгорел дотла!
Тут Соленый призадумался. И было над чем. Кореец прав. Все происходящее случайными неудачами никак не назовешь. Что бы они ни предпринимали, куда бы ни сунулись, всюду натыкаются на непреодолимые препятствия. Не срабатывают ни деньги, ни связи. Любая мало-мальски серьезная операция по переброске наркотиков проваливается. Причем изымается сам товар. Курьеры уничтожаются. Значит, идет мощная утечка информации. И где она, до сих пор установить не удалось, хотя меры к этому предпринимались самые серьезные.
По характеру противодействия можно было без труда определить, что во всех перехватах участвуют спецслужбы. Но ведь не заведено ни одного крупного уголовного дела! Попавшиеся «шестерки» колются до самой задницы и стучат, как сумасшедшие дятлы. А корейца с Соленым – самую верхушку – никто не трогает.
– Отсюда вывод, братан, – заключил кореец. – Нас попросту выживают с насиженного места. Нам дают понять: освободите нишу. Для кого, спрашивается? И ответ есть. Для местных. Не переплюнем мы их.
– Что ты предлагаешь, Виталик?
– Пока не поздно, валить отсюда со всем своим барахлом. Собрать в кучу деньга. Перебраться в Россию. Легализовать бизнес. Частично, конечно. И раскручиваться там. Потому что, если упремся, нас вынудят бежать отсюда сломя голову да еще с голыми жопами. А Россия большая. Там всем места хватит. К тому же у Бизона в Ленинграде сильные позиции. Опять же, Багаев в Москве – все проще.
– Ты с ним этот вопрос перетирал? – спросил Соленый, уже почти согласившись с доводами Кима.
– Естественно. Он предложил обосноваться в центре. Но не в самой Москве, а в Ленинграде.
Кореец был во всем прав. Раскрученное за десяток лет производство марихуаны и опиумного мака, налаженные каналы переправки, сеть сбыта – все летело к чертям собачьим. И это – при четкой организации, жестком контроле и активной работе собственных служб разведки и контрразведки! Их выживали. Если группировке Бизона в Ленинграде ничто не грозило, то той части наркокортеля, которой руководил кореец, светил окончательный распад. Держались они из последних сил. А развалятся, то и Бизон со своими людьми в сторону отойдет.
Наглый налет на плантации был последней каплей, переполнившей чашу терпения. Всадники воскресшего Султанова совершенно безнаказанно перебили всех людей Кима, включая многочисленные группы охранения, расположенные СО всех сторон Проклятой равнины. В то же самое время в горном районе была проведена крупномасштабная войсковая операция по уничтожению наркотиков, складированных в тайниках.
Тут же по корейцу и Соленому был нанесен еще один удар. Подверглись тщательным проверкам все принадлежащие им кооперативы и частные предприятия, зарегистрированные, на территории Узбекской ССР с целью отмывки денег, получаемых от торговли наркотиками. Большинство из них были немедленно закрыты. Обложили.
Багаев из Москвы давно ориентировал Кима на перевод всех дел в Россию. Там было проще и надежнее. Правда, при этом он выставлял свои дополнительные условия, но выхода не было. Нужно было спасать дело.
– А ты не боишься, Виталик, что генерал, перетянув нас в Россию, все дела под себя сгребет? – спросил Соленый, словно прочитав мысли корейца. – Может, он сам и приложил руку к тому, чтобы нас отсюда выжили?
– Не знаю. Иван хочет войти в долю на равных. Придется принимать его условия. Или вообще чухать за границу.
– Да кому мы там нужны? – усмехнулся Соленый.
– Вот и я о том. Значит, берем генерала в равную долю. В конце концов, он за десять лет заслужил это.
– Ох, смотри, Виталик, – предостерег Соленый. – Хороший мент – мертвый мент. Не обожгись…
– Я сам решать не стану. Потолкую с Бизоном. Он умный. Как скажет, так и будет. К тому же если в Россию перебираться, то и под Бизона идти.
– В холуи к нему?! – Соленый аж подскочил на месте.
– Зачем в холуи. Обоснуемся, приглядимся. Связями обрастем, а там видно будет. Земля большая, всем места хватит…
– То-то я смотрю, нам здесь тесновато стало.
– Ладно. – Кореец махнул рукой и вышел из душной комнаты на просторную тенистую веранду своего дома. – Сейчас пацаны Монаха привезут. Для начала с ним перетолкуем. Он как-никак у Бизона в приближенных, кое в чем сечет. Глядишь, подскажет…
Во двор через раскрытые ворота на бешеной скорости влетела темно-вишневая «девятка». Скрежеща тормозами, встала как вкопанная перед верандой. Брат корейца прямо с улицы дрожащим голосом закричал:
– Монаха повязали!!!
Ленинград
Телефонный звонок разбудил Игоря Ивановича Серегина в три часа ночи,
…Как раз сегодня он «регулировал» ситуацию с бриллиантами Краманского-Горлова. Суть регулировки заключалась в извлечении максимальной прибыли с предприятия. Что такое максимальная прибыль? Бизон давно и навсегда решил для себя, что «лучше больше, чем меньше». То есть, если подворачивается возможность вытрясти из жертвы все до копейки, не следует эту возможность упускать. А в том, что Льву Исааковичу природой уготована участь жертвы, Серегин не сомневался.
Так вот, когда зазвонил установленный на-прикроватной тумбе телефонный аппарат, Бизон решил, что тревожат его люди, работающие по бриллиантам Краманского-Горлова. Что-то у них там, видимо, не срастается.
– Слушаю! – недовольно буркнул он в трубку.
Звонил в столь поздний час, оказалось, кореец. Из Ташкента. Что у них там могло такого произойти, что напрямую бы касалось интересов Серегина? Хотят сообщить, что Монах прилетел? Так оно и запланировано. Землетрясение очередное? Да хрен с вами. Не мешали бы спать.
Ан нет, все оказалось гораздо серьезнее.
– Игорь Иванович! У нас проблемы! – встревоженно проговорил кореец. – Монахова задержали прямо в аэропорту и отвезли в городскую управу!
– Не понял. Еще раз. Внятно.
Бизон с трудом отходил ото сна и все никак не мог сообразить, кому и за что понадобилось задерживать в Ташкенте Монахова.
– За что «приняли»? – задал вопрос Бизон, когда кореец рассказал ему, как происходило задержание в порту.
– Мои люди из ментовки сообщили, что при нем были кукловые. Что-то в пределах пятидесяти штук. Взяли, скорее всего, по наводке. Но кто навел – не в курсах. Это надо вам в Ленинграде пробить. Ветер от вас дует.
– Не мог он везти с собой бабки, – растерянно выговорил Бизон. Ему совсем не хотелось посвящать в эти дела корейца.
– Значит, мог. Не в карман же ему подсунули целый саквояж!
– Хорошо. С этим разберемся, я думаю. Ты мне скажи, как его с кичи вытащить?
– Тут без генерала не обойтись… – предположил кореец.
– Так подключите его!
– Поймите правильно, Игорь Иванович, – извиняющимся тоном произнес Ким. – В этой ситуации нам не с руки помощи у него просить. Правильно будет, если вы сами ему позвоните.
По большому счету кореец был прав. Монахов принадлежал организации Бизона. К корейцу же имел весьма косвенное отношение. Значит, решать дела по его освобождению должен был Бизон. В этой связи Игорь Иванович вспомнил, что совсем недавно разговаривал с Багаевым по телефону и разговор, как ему показалось, прошел на весьма дружеской ноте. Можно надеяться, что генерал не откажет в помощи.
Узбекская ССР. Ташкент
Монахов сидел в одном из кабинетов Управления уголовного розыска на жестком стуле, привинченном к полу. Конвоир снял с него наручники и вышел. Подполковник Бурханов задал первый вопрос:
– Фамилия, имя, отчество?
Объективной необходимости отвечать на него не было. Но этого требовала процессуаль-ность.
– Монахов. Иннокентий Всеволодович…
Далее последовали обязательные расспросы
об анкетных данных задержанного. Спустя несколько минут перешли к главному.
– С какой целью вами были завезены на территорию Узбекской Советской Социалистической Республики фальшивые деньги?
– Я ничего не завозил, – понуро отвечал Монахов.
– Иннокентий Всеволодович, на вашем месте я бы не упирался, – вежливо посоветовал оперативник. Он старательно изображал корректность. – Видеокамера зафиксировала вас, выходящего из здания аэропорта с саквояжем в руках. Здесь, в управлении, из этого самого саквояжа изъяты деньги, изготовленные кустарным способом. С актом изъятия вас, кажется, ознакомили.
– Ничего не знаю. Саквояж при мне действительно был. Но в управлении мне его подменили. Я знать не знаю ни о каких деньгах. Тем более – о фальшивых.
– Смею вас заверить, – улыбнулся Алишер Ганиевич, – мое терпение имеет предел. И не рекомендую вам испытывать его на прочность. Дороже обойдется.
– С какой стати, разрешите спросить, я буду брать на себя преступление, которого не совершал? – теперь улыбнулся и Монахов. Но улыбка его выглядела жалкой.
– Неужели вам не понятно, Монахов, что все пути назад отрезаны? – искренне удивился подполковник. – Вы не в России, где можно выкрутиться из любого дела и выбраться чистым из любого дерьма. Здесь – Узбекистан. И помощи, насколько мне известно, вам ждать неоткуда.
– Что ж, я могу уповать лишь на справедливость советского закона, – саркастически заметил допрашиваемый.
– Слушай, сволочь! – неожиданно взорвался Бурханов. – В последний раз советую: колись! – Он вскочил из-за стола и порывисто приблизился к Монахову.
От его корректности не осталось и следа. Теперь перед задержанным стоял разъяренный человек, готовый на все ради того, чтобы получить необходимые показания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58