Несчастный вскинул руки, дёрнулся, засучил ногами, обмяк и умер. За все сорок лет капитан Херрман никогда не страдал от морской болезни, но теперь побледнел и перегнулся через перила. Его вырвало.
— Вы добавляете работы своим людям. — Лампонг укоризненно покачал головой. — А теперь, капитан, слушайте меня внимательно. Вы выполняете мои приказы. Каждая минута промедления будет стоить жизни одному из членов вашего экипажа. Вам все понятно?
Норвежец молча кивнул. Его отвели в крохотную радиорубку за мостиком, где он настроил передатчик на шестнадцатый канал, международную частоту сигнала бедствия. Лампонг достал из кармана листок.
— Вы не просто прочтёте это спокойным голосом. Когда я нажму кнопку «передача», вы прокричите текст так, чтобы вам поверили. Побольше паники в голосе. Иначе ваши люди умрут, один за другим. Итак, готовы?
Капитан Херрман снова кивнул. Ему даже не пришлось изображать отчаяние.
— Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй. «Звезда Явы»… «Звезда Явы»… пожар в машинном отделении… справиться не можем… моё положение…
Уже читая координаты, норвежец понял, что они неверны, что его судно находится почти в сотне миль к северу от указанного места. Но спорить он не мог. Лампонг отключил связь и под дулом автомата отвёл Херрмана на мостик.
Двое матросов-индийцев лихорадочно смывали с палубы кровь и блевотину. Остальные восемь, сбившись в испуганную группу, стояли на корме под охраной шести пиратов. Ещё двое дакойтов остались на мостике. Четверо других бросали на катер спасательные плоты, жилеты и пояса. Капитан заметил на катере дополнительные топливные баки.
Через несколько минут катера отвалили от «Звезды Явы». В тихую погоду им, даже идя со скоростью пятнадцать узлов, вполне хватит семи часов, чтобы удалиться от места происшествия на добрую сотню миль, а потом укрыться в одном из заливчиков.
— Ложимся на новый курс, капитан, — вежливо приказал Лампонг.
Мягкость тона не обманула норвежца — в глазах разбойника он видел абсолютную, исключающую какое-либо милосердие ненависть.
Новый курс вёл грузовоз на северо-восток, подальше от скопления островов, составляющих архипелаг Сулу, в филиппинские территориальные воды.
Значительная часть Замбоанга, южной провинции острова Минданао, считается запретной для правительственных войск. Эта территория — владения Абу Сайяфа. Здесь антиправительственные силы пополняют свои ряды, здесь обучают рекрутов, сюда привозят добычу.
Лампонг спросил о чём-то старшего из пиратов. Тот указал на узкий залив, окружённый с обеих сторон непроходимыми джунглями. В следующий момент охранявшие моряков-индийцев бандиты вскинули оружие и открыли огонь. Люди с криками падали в тёплую воду. Почуяв запах крови, к судну устремились акулы.
Для капитана Херрмана такой поворот дела стал полной неожиданностью, отреагировать на которую он уже не успел. Пуля из автомата Лампонга ударила в грудь, и норвежец свалился в море. Полчаса спустя два небольших буксира, украденных за несколько недель до этих событий, отвели «Звезду Явы» к новому месту стоянки под громкие крики её нового экипажа.
Джунгли укрыли приткнувшийся к прочной деревянной пристани грузовоз со всех сторон и даже сверху. Там же, в джунглях, притаились и две крытые жестью мастерские, в которых хранились стальные листы, резаки, сварочные аппараты, силовые генераторы и бочки с краской.
Последний отчаянный крик со «Звезды Явы» услышали по шестнадцатому каналу на десятке кораблей, но ближайшим к предполагаемому месту гибели оказался рефрижератор с грузом свежих скоропортящихся фруктов, предназначенных для доставки на американский рынок. Стоявший на мостике рефрижератора финский шкипер сразу же изменил курс. Прибыв к месту, он увидел качающиеся на воде автоматически надувающиеся плоты, спасательные пояса и жилеты. Сделав круг, финн смог прочитать на спасательных кругах название судна — «Звезда Явы». Следуя морскому закону, к которому он всегда относился с почтением, капитан Райкконен велел заглушить двигатели и спустить на воду шлюпку. Плоты оказались пустые, и он распорядился затопить их. Продолжать поиски не имело смысла. К тому же он и так потерял несколько часов.
С тяжёлым сердцем капитан Райкконен доложил по радио, что «Звезда Явы» ушла на дно со всей командой. В далёком Лондоне это известие огорчило страховщиков «Ллойде интернэшнл». Факт потери судна отметили в «Регистре Ллойда». Для всего мира «Звезда Явы» просто перестала существовать.
Глава 12
Доктора Хаттаба не было целую неделю, и всё это время Мартин провёл в камере с Кораном за компанию, чувствуя себя порой кандидатом в почётный клуб тех немногих, кто знает наизусть все 6666 стихов священной книги. К счастью, годы, проведённые в спецслужбах, наделили его редким среди людей даром: способностью очень долгое время оставаться совершенно неподвижным, не поддаваться скуке и подавлять желание пошевелиться.
Он снова заставлял себя адаптироваться к той созерцательной внутренней жизни, которая только и помогает находящемуся в одиночном заключении не сойти с ума.
А вот на авиабазе Эдзель этот талант никому не помогал — напряжение нарастало. Они потеряли объект, потеряли своего человека, и давление из Лэнгли и Лондона усиливалось. Марек Гуминни и Стив Хилл не скрывали нетерпения. «Хищник» получил второе задание: теперь он должен был не только наблюдать за Рас-эль-Хаймой, но и присматривать за «Рашей», если та появится в Заливе и пришвартуется где-нибудь в ОАЭ.
Доктор Хаттаб возвратился лишь после того, как самым тщательным образом проверил изложенную Афганцем историю его пребывания в Гуантанамо. Сделать это оказалось не просто. Беседовать лично с четырьмя выпущенными из американской тюрьмы британцами он не решился. Все четверо неоднократно заявляли, что не имеют к экстремистам никакого отношения, а в сети американских спецслужб попали совершенно случайно.
Проверка затруднялась и тем обстоятельством, что, отказавшись сотрудничать, Измат Хан провёл немало времени в одиночке, так что узнать его как следует остальные пленники не успели. Он признал, что усвоил несколько английских фраз во время бесчисленных допросов, слушая следователей из ЦРУ и их переводчика-пуштуна.
Услышанное подтверждало: в Гуантанамо пленник держался твёрдо. Просочившаяся из Афганистана информация указывала, что нападение на тюремный фургон, следовавший из Баграма в Пул-и-Чарки, действительно имело место. Разумеется, Хаттаб так и не узнал, что весь эпизод с побегом был разработан и разыгран под руководством резидента СИС. Бригадир Юсуф столь мастерски изобразил гнев, что сумел убедить даже агентов Талибана, к которым обратились за разъяснениями представители «Аль-Каиды».
— Давайте вернёмся к более раннему периоду, — предложил Хаттаб при следующей встрече с Афганцем. — Расскажите о своём детстве, семье.
Горы Афганистана Мартин знал лучше своего собеседника, и хотя Хаттаб провёл в своё время шесть месяцев в тренировочном лагере террористов, что повышало его авторитет среди арабов, жизнь пуштунского племени представлялась ему весьма смутно. Слушая чернобородого пленника, перечислявшего даже названия росших во дворе плодовых деревьев, он прилежно исписывал страницу за страницей.
На третий день второй стадии допросов они подошли к тому дню, 21 августа 1998 года, который стал поворотным в жизни Измат Хана. Дню, когда отклонившаяся от цели крылатая ракета «Томагавк» накрыла горное селение.
— Да, воистину трагическое событие, — пробормотал Хаттаб. — Странно только, что уцелели вы один, что во всём Афганистане не осталось ни одного родственника, который мог бы подтвердить вашу историю. Примечательное совпадение, а я как учёный не люблю совпадений. Что вы тогда почувствовали?
В Гуантанамо Измат Хан наотрез отказался отвечать на вопрос, почему он так ненавидит американцев. Пробел помогли заполнить сведения, полученные от тех, кто выжил после бунта в тюрьме Кала-и-Джанги и был отправлен впоследствии в лагерь «Дельта». Согласно этим сведениям, в армии Талибана Измат Хан пользовался безусловным авторитетом, его историю передавали из уст в уста, а о его бесстрашии ходили легенды. Эти же люди рассказали то немногое, что знали о гибели семьи Афганца.
Хаттаб задумчиво посмотрел на своего пленника. Сомнения ещё оставались, но в одном он успел убедиться: перед ним действительно Измат Хан. Оставался второй вопрос: не работает ли он на американцев? Не перешёл ли Измат Хан на их сторону?
— Итак, вы утверждаете, что объявили нечто вроде личной войны? Начали, так сказать, персональный джихад? Но что именно вы делали?
— Я воевал против Северного альянса, союзников американцев.
— Но только с октября 2001-го.
— До того американцев в Афганистане не было.
— Верно. Итак, вы воевали за Афганистан и… проиграли. А теперь хотите воевать ради Аллаха.
Мартин кивнул:
— Всё получилось в точности так, как предсказал Шейх.
Впервые за всё время их бесед доктор Хаттаб потерял хладнокровие. Секунд тридцать он безмолвно, с открытым ртом таращился на сидящего по другую сторону стола чернобородого мужчину. Потом, оправившись от изумления, прошептал:
— Ты… на самом деле встречался с Шейхом?
За шесть проведённых в тренировочном лагере месяцев Хаттаб ни разу даже не видел Усаму бен Ладена. Лишь однажды ему довелось заметить проехавший мимо чёрный «Лендкрузер» с затемнёнными стёклами. Но он с готовностью отрубил бы себе руку только для того, чтобы взглянуть на человека, которого почитал святым. Мартин поднял голову, посмотрел в глаза арабу и кивнул. Хаттаб вздохнул:
— Расскажите обо всём с самого начала. Подробно. Не упускайте ничего, ни мельчайшей детали.
И Мартин рассказал. Как мальчишкой, сразу по возвращении из медресе, пошёл в отряд отца. Как ходил в патрули. И как однажды на голом горном склоне их настиг русский вертолёт.
Он умолчал о британском офицере и о ракете «Блоупайп». Он рассказал только о том, как русские лётчики открыли огонь из пушки, как снаряды дробили камни и как потом, хвала Аллаху, у русских кончился боезапас и они улетели.
Он рассказал, как ощутил толчок, словно по ноге ударили молотом, как товарищи отнесли его в деревню, как встретили там крестьянина с ослом и как тот отвёз его к пещерам Джаджи и передан в руки находившихся там саудовцев.
— Шейх… расскажите мне о Шейхе, — не вытерпев, прервал Мартина Хаттаб, записывавший диалог слово в слово.
Мартин рассказал.
— Ещё раз. Повторите, пожалуйста.
— Он сказал мне: «Придёт день, когда Афганистан больше не будет нуждаться в тебе, но Аллах всемилостивый будет всегда нуждаться в таких воинах, как ты».
— И что потом?
— Потом он сменил повязку у меня на ноге.
— Сам Шейх?
— Нет, врач. С ним там был врач. Египтянин.
Доктор Хаттаб откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Конечно. Врач. Айман Аль-Завахири, правая рука Усамы бен Ладена. Человек, склонивший «Исламский джихад» к сотрудничеству с Шейхом. Человек, помогавший создавать «Аль-Каиду».
Он собрал бумаги.
— Мне придётся снова уехать. Вернусь через неделю, может быть, позже. Вам придётся остаться здесь. Боюсь, на цепи. Вы слишком много видели, слишком много знаете. Если вы истинно верующий, если вы Афганец, мы с радостью примем вас. Если же нет…
Кувейтец ушёл, а Мартин вернулся в камеру. На сей раз Хаттаб не полетел сразу же в Лондон. Он отправился в отель «Хилтон», где сел за стол и долго-долго писал. Закончив письмо, сделал несколько звонков по недавно купленному сотовому телефону, после чего бросил его в бухту. Разговор никто не прослушивал, но даже если бы и прослушивал, толку было бы немного. Слова мало что значили. Тем не менее доктор Хаттаб никогда не забывал об осторожности, а потому и был до сих пор на свободе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48