Сводка попала в аналитический отдел, где благодаря грифу ее выделили из общего потока сообщений.
“Интересно, — подумали умные головы аналитиков. — А если бы отключение продлилось дольше? Ну так, чисто теоретически…”
Аналитики вывели на экран план русской пусковой и задали новые параметры — задали отключение электроснабжения и переход на резервное питание.
На восстановление электропитания до уровня, при котором мог стать возможен запуск ракет русскими, должно было понадобиться семь с половиной минут. В этом конкретном случае они справились за шесть минут.
Что в большой войне не так уж мало.
Кроме того, аварийные дизель-генераторы будут в первую очередь обслуживать шахты и командный пункт, и, значит, на какое-то время на заборы охранной зоны не будет подаваться электрический ток, а сигнальные приборы выйдут из строя.
Что можно иметь в виду, например, при планировании операций по захвату пусковых площадок диверсионными отрядами.
Но это пока так, мелочи…
А если сделать еще один шаг и подумать, что случится, если подача электричества не будет восстановлена? Сколько они продержатся на резервном питании, если известно, что оборудование в войсках самортизировано в среднем на восемьдесят процентов?
Проверяем.
Движки посыпались через шесть часов непрерывной работы…
И что с того?
Ничего. Дизеля можно отремонтировать или заменить, электричество включить…
Нет, не то…
И все же, все же во всем этом есть что-то большее, чем просто единичный сбой в системе электропитания одной из ракетных шахт. Что-то, что может сработать на великую Америку.
А если изменить масштабы проблемы? Если предположить, что электропитание будет отключено у всех пусковых сразу?
А если во всех Вооруженных Силах?
Опять-таки теоретически, потому что на самом деле это невозможно. И тем не менее…
Что случится, если Российская армия перестанет получать электроэнергию?
Одну минуту?
Пять минут?
Час?.
Компьютеры, бесстрастно перемалывая миллионы бит известной Пентагону информации, выстраивали сценарий будущей войны.
Слепли вынесенные к границам радиолокационные станции раннего оповещения, прерывалась связь со спутниками, темнели экраны авиационных диспетчерских, гас свет в пусковых шахтах и ангарах…
Даже пять минут отсутствия электроснабжения давали вполне ощутимый для страны, первой нанесшей ракетный удар, выигрыш.
Теоретически все было очень здорово. Непонятно только, как можно отключить электричество в целой стране?
Разбомбить все гидро-, тепло — и атомные станции? Взорвать подстанции? Обрушить столбы линий электропередачи?
Все и разом?.. Сомнительно.
— А если не бомбить, если просто отключить? — то ли в шутку, то ли всерьез сказал кто-то.
— Как так?
— Вот так, просто взять и отключить. Рубильником.
Аналитики ввели новую составляющую…
Переданные ими наверх рекомендации и сценарии развития будущих военных конфликтов звучали непривычно и даже чуть-чуть абсурдно.
Предлагалось начать не с армии, а со страны в целом, создав предпосылки для одновременного обесточивания наиболее важных в стратегическом отношении участков обороны вероятного противника.
Что могло быть возможно, если вывести энергетику из подчинения государства, раздробив единый энергетический комплекс России на множество составляющих. Например, передав его в руки нескольких десятков или сотен мелких, желательно частных, фирм. То есть отделить электростанции от понижающих подстанций, линии электропередачи от трансформаторных, выключатели от лампочек… Разрубить миллионы километров проводов на отдельные куски и передать их в руки частных инвесторов, желательно с участием иностранного капитала.
Что само по себе усложнит управление энергосистемой России и экономикой в целом, а в перспективе создаст предпосылки для отключения тех или иных, намеченных Пентагоном, воинских подразделений.
То есть предлагалась старая как мир формула — разделяй и властвуй. Дроби единый организм на куски, с которыми по отдельности столковаться проще.
Если не вдаваться в детали, то все должно было случиться так — в день Икс некто Игрек сбросит по известным ему электронным адресам сообщение, что деньги за предоставленные услуги переведены на указанный счет, и попросит в условленное время отключить на подстанции один рубильник. Или два рубильника. Или вывести из строя всю подстанцию, например, изобразив аварию.
Деньги будут предложены хорошие, и владелец подстанции скорее всего согласится. Ведь он будет думать, что он такой один. А он будет не один, в том-то и дело, что не один… Таких, как он, будет десять, или сто, или даже тысяча по всей территории России. И в день “X” русские на несколько минут, а в идеале на несколько десятков минут оглохнут и ослепнут.
Расчеты показывали, что таким образом можно будет связать от шестидесяти до шестидесяти пяти процентов оборонного потенциала вероятного противника…
Данную операцию предлагалось развернуть под видом перестройки закостеневшей командно-административной системы управления экономикой и борьбы с естественными монополиями. Что позволяла сложившаяся в России политико-социальная ситуация, которую можно корректировать и направлять, используя давление международных организаций, кредитно-финансовую политику фондов, банков и частных инвесторов и продвигая агентов влияния и лиц, исповедующих прозападные экономические модели, в административные и политические структуры…
Записка аналитиков легла на столы руководящего звена Пентагона…
Которые внимательно ее изучили и… посмеялись над наивностью гражданских фантазеров, предлагавших вместо накопленных за десятилетия гонки вооружений ракет и авианосцев использовать в качестве ударной силы в будущей войне рубильник.
Впрочем… Если предположить, что противник на минуту-другую ослепнет и оглохнет… То тогда действительно может создаться серьезный стратегический перевес…
Только вряд ли это можно сделать так, как предлагают аналитики. Вернее, можно и так, но можно и как-нибудь иначе.
Генералы не очень-то верили в наукообразные идеи своих высоколобых коллег, больше в превосходство техники и фланговые охваты. Но на этот раз их что-то зацепило.
Может, поручить это дело технарям? Пусть помозгуют…
И технари помозговали.
И такого намозговали!..
Знать не знал тот дежурный электрик, который дернул вниз ручку рубильника, какую волну поднимает… Знал бы — ни за что не стал дергать!..
Глава 19
— Вы служили в спецназе? — спрашивал средних лет, хорошо, вернее даже очень хорошо, одетый господин.
— Ну… допустим.
— Тогда я попрошу вас взглянуть на эти фотографии.
Господин разбрасывал по столу веером несколько цветных фотографий.
— Вы знаете кого-нибудь из этих людей?
— А почему я должен кого-то узнавать? Кто вы, собственно говоря, такой? Из милиции? Тогда предъявите ваше удостоверение!
— Нет, я не из милиции. Я вообще к органам правопорядка не имею никакого отношения.
Это была ключевая для установления контакта фраза. Потому что с органами правопорядка российские граждане и в особенности бывшие военные сотрудничать не любят.
— Чего-то я не понял, а зачем тогда фотографии? А ну говори, кто ты!
— Потерпевшая сторона.
— Кто-кто?
— Это длинная история… Меня не было, я находился в заключении по сфабрикованному прокуратурой делу…
Взгляд собеседника мягчел.
— В общем, пока я был там, на мою квартиру было совершено нападение. Они убили мою жену и покалечили моего ребенка…
При этих словах лицо господина каменело, а глаза затуманивались слезой. Слезы тоже были необходимы для установления доверительных отношений. И рассказ о семье… Люди, скорбящие о потере близких, вызывают к себе сочувствие вне зависимости от их социального положения и достатка. Беда стирает социальные границы.
— Эти люди, — кивал господин на фотографии на столе, — были с моей семьей. До конца были. Они погибли, спасая жизнь моему ребенку. Я хочу, я должен отблагодарить их близких. Единственное, что я знаю, что раньше они служили в частях специального назначения. Я прошу вас… Я буду вам благодарен.
Господин вытаскивал из кармана несколько сотен долларов.
— Здесь тысяча. Только за то, что вы взглянете на них.
Доставал еще одну толстую пачку долларов.
— И еще десять. Если вы кого-нибудь узнаете. Я вас очень прошу, помогите мне.
На фотографиях были крупные планы мертвых лиц. Только лица, и ничего больше. Потому что, хотя этого не было видно на фото, тел у этих мертвецов не было. Были только головы и пальцы.
— Вы внимательней, внимательней посмотрите!
— Нет, не видел…
— Не знаю…
— Рад бы помочь, но…
Десять раз подряд — нет, не знаю, не видел.
Двадцать.
Сто…
Но, на сто первый, вдруг…
— Да, вот этот… этого я, кажется, знаю. Это Сергунов. Он в спецназе взводом командовал.
— А кто был его командиром?
— Командиром? Кажется, подполковник Крашенинников. Да, точно, Крашенинников!
— А где он теперь, не знаете?
— Поговаривали, что его потом куда-то в округ перевели или в министерство… В общем, на повышение пошел.
А зачем он вам?
— Он может адрес родственников Сергунова знать. Все-таки бывший командир.
— Может, и знает…
Господин ненароком вытащил из кармана еще одну пачку долларов. Но на стол не положил, держал в руках.
— Если бы кто-нибудь мог мне помочь…
— Я, кажется, знаю, что делать! Надо о нем Мишку Тулина спросить. Он как-то по пьяному делу хвастался, что этого Крашенинникова в министерстве встретил в генеральской форме. И что вроде они это дело даже отметили. Вам Тулин нужен…
Тулин оказался мрачноватым и малоразговорчивым типом. Когда на трезвую голову. А вот после “первой”, за ней сразу же второй и тут же третьей оказался очень даже ничего парнем.
— Ну да, видел, прямо как тебя теперь, — припомнил Тулин. — Примерно год назад. Он теперь каким-то складом командует. Хотя и генерал. Я даже тогда удивился, это что же за складище должен быть, чтобы им генералы заведовали? Там у него или бомбы ядерные хранятся, или спирт! Это я тебе точно говорю!..
— А фотографии этого генерала у тебя случайно нет?
— Генерала-то? Генерала Крашенинникова — нет. И, выждав долгую паузу и насладившись отчаянием собеседника, добавил:
— Генерала Крашенинникова нет! А вот подполковника Крашенинникова есть. Только она общая. Оттуда, из Афгана…
— Это ничего, главное, что есть…
Дальше было несколько возможностей.
Первая — сидеть с фотографией возле входа в Министерство обороны и ждать, когда генерал из него выйдет или в него войдет. Правда, неизвестно, сколько ждать.
Вторая — обзвонить всех Крашенинниковых в городе, чтобы среди них опознать единственного нужного. Для чего просто набирать номер и в лоб спрашивать:
— Генерал Крашенинников?!
Тот, кто будет генералом, естественно, скажет да. А что скажет потом, уже не суть важно. Правда, это дня три на телефоне висеть придется.
А хочется побыстрее.
Значит, остается рискнуть…
На внутренней АТС главного здания Министерства обороны раздался звонок.
— Инспектор пожарной охраны Пилепенко. Тут такое дело, можно сказать, пожарное, мне одного вашего генерала найти надо. Крашенинникова. Который то ли завсклад у вас, то ли еще чего.
— Обратитесь в бюро пропусков.
— Да то долго будет. А мне надо быстро. У него, понимаешь, дача теперь горит. А на даче решетки и дверь во такая, с палец, железная.
— Ну и что?
— Как что? А в даче кто-то орет. Может, его жинка, может, еще кто. Я не знаю. Она орет, что ключ где-то на крыльце спрятан, только она не помнит. Она орет — генерал помнит.
Вот мне и сказали, чтоб я ему сказал, чтобы он сказал, где ключ лежит.
— Так у генерала дача горит?!
— Ну так, а я вам тут про что толкую? Скоро совсем сгорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
“Интересно, — подумали умные головы аналитиков. — А если бы отключение продлилось дольше? Ну так, чисто теоретически…”
Аналитики вывели на экран план русской пусковой и задали новые параметры — задали отключение электроснабжения и переход на резервное питание.
На восстановление электропитания до уровня, при котором мог стать возможен запуск ракет русскими, должно было понадобиться семь с половиной минут. В этом конкретном случае они справились за шесть минут.
Что в большой войне не так уж мало.
Кроме того, аварийные дизель-генераторы будут в первую очередь обслуживать шахты и командный пункт, и, значит, на какое-то время на заборы охранной зоны не будет подаваться электрический ток, а сигнальные приборы выйдут из строя.
Что можно иметь в виду, например, при планировании операций по захвату пусковых площадок диверсионными отрядами.
Но это пока так, мелочи…
А если сделать еще один шаг и подумать, что случится, если подача электричества не будет восстановлена? Сколько они продержатся на резервном питании, если известно, что оборудование в войсках самортизировано в среднем на восемьдесят процентов?
Проверяем.
Движки посыпались через шесть часов непрерывной работы…
И что с того?
Ничего. Дизеля можно отремонтировать или заменить, электричество включить…
Нет, не то…
И все же, все же во всем этом есть что-то большее, чем просто единичный сбой в системе электропитания одной из ракетных шахт. Что-то, что может сработать на великую Америку.
А если изменить масштабы проблемы? Если предположить, что электропитание будет отключено у всех пусковых сразу?
А если во всех Вооруженных Силах?
Опять-таки теоретически, потому что на самом деле это невозможно. И тем не менее…
Что случится, если Российская армия перестанет получать электроэнергию?
Одну минуту?
Пять минут?
Час?.
Компьютеры, бесстрастно перемалывая миллионы бит известной Пентагону информации, выстраивали сценарий будущей войны.
Слепли вынесенные к границам радиолокационные станции раннего оповещения, прерывалась связь со спутниками, темнели экраны авиационных диспетчерских, гас свет в пусковых шахтах и ангарах…
Даже пять минут отсутствия электроснабжения давали вполне ощутимый для страны, первой нанесшей ракетный удар, выигрыш.
Теоретически все было очень здорово. Непонятно только, как можно отключить электричество в целой стране?
Разбомбить все гидро-, тепло — и атомные станции? Взорвать подстанции? Обрушить столбы линий электропередачи?
Все и разом?.. Сомнительно.
— А если не бомбить, если просто отключить? — то ли в шутку, то ли всерьез сказал кто-то.
— Как так?
— Вот так, просто взять и отключить. Рубильником.
Аналитики ввели новую составляющую…
Переданные ими наверх рекомендации и сценарии развития будущих военных конфликтов звучали непривычно и даже чуть-чуть абсурдно.
Предлагалось начать не с армии, а со страны в целом, создав предпосылки для одновременного обесточивания наиболее важных в стратегическом отношении участков обороны вероятного противника.
Что могло быть возможно, если вывести энергетику из подчинения государства, раздробив единый энергетический комплекс России на множество составляющих. Например, передав его в руки нескольких десятков или сотен мелких, желательно частных, фирм. То есть отделить электростанции от понижающих подстанций, линии электропередачи от трансформаторных, выключатели от лампочек… Разрубить миллионы километров проводов на отдельные куски и передать их в руки частных инвесторов, желательно с участием иностранного капитала.
Что само по себе усложнит управление энергосистемой России и экономикой в целом, а в перспективе создаст предпосылки для отключения тех или иных, намеченных Пентагоном, воинских подразделений.
То есть предлагалась старая как мир формула — разделяй и властвуй. Дроби единый организм на куски, с которыми по отдельности столковаться проще.
Если не вдаваться в детали, то все должно было случиться так — в день Икс некто Игрек сбросит по известным ему электронным адресам сообщение, что деньги за предоставленные услуги переведены на указанный счет, и попросит в условленное время отключить на подстанции один рубильник. Или два рубильника. Или вывести из строя всю подстанцию, например, изобразив аварию.
Деньги будут предложены хорошие, и владелец подстанции скорее всего согласится. Ведь он будет думать, что он такой один. А он будет не один, в том-то и дело, что не один… Таких, как он, будет десять, или сто, или даже тысяча по всей территории России. И в день “X” русские на несколько минут, а в идеале на несколько десятков минут оглохнут и ослепнут.
Расчеты показывали, что таким образом можно будет связать от шестидесяти до шестидесяти пяти процентов оборонного потенциала вероятного противника…
Данную операцию предлагалось развернуть под видом перестройки закостеневшей командно-административной системы управления экономикой и борьбы с естественными монополиями. Что позволяла сложившаяся в России политико-социальная ситуация, которую можно корректировать и направлять, используя давление международных организаций, кредитно-финансовую политику фондов, банков и частных инвесторов и продвигая агентов влияния и лиц, исповедующих прозападные экономические модели, в административные и политические структуры…
Записка аналитиков легла на столы руководящего звена Пентагона…
Которые внимательно ее изучили и… посмеялись над наивностью гражданских фантазеров, предлагавших вместо накопленных за десятилетия гонки вооружений ракет и авианосцев использовать в качестве ударной силы в будущей войне рубильник.
Впрочем… Если предположить, что противник на минуту-другую ослепнет и оглохнет… То тогда действительно может создаться серьезный стратегический перевес…
Только вряд ли это можно сделать так, как предлагают аналитики. Вернее, можно и так, но можно и как-нибудь иначе.
Генералы не очень-то верили в наукообразные идеи своих высоколобых коллег, больше в превосходство техники и фланговые охваты. Но на этот раз их что-то зацепило.
Может, поручить это дело технарям? Пусть помозгуют…
И технари помозговали.
И такого намозговали!..
Знать не знал тот дежурный электрик, который дернул вниз ручку рубильника, какую волну поднимает… Знал бы — ни за что не стал дергать!..
Глава 19
— Вы служили в спецназе? — спрашивал средних лет, хорошо, вернее даже очень хорошо, одетый господин.
— Ну… допустим.
— Тогда я попрошу вас взглянуть на эти фотографии.
Господин разбрасывал по столу веером несколько цветных фотографий.
— Вы знаете кого-нибудь из этих людей?
— А почему я должен кого-то узнавать? Кто вы, собственно говоря, такой? Из милиции? Тогда предъявите ваше удостоверение!
— Нет, я не из милиции. Я вообще к органам правопорядка не имею никакого отношения.
Это была ключевая для установления контакта фраза. Потому что с органами правопорядка российские граждане и в особенности бывшие военные сотрудничать не любят.
— Чего-то я не понял, а зачем тогда фотографии? А ну говори, кто ты!
— Потерпевшая сторона.
— Кто-кто?
— Это длинная история… Меня не было, я находился в заключении по сфабрикованному прокуратурой делу…
Взгляд собеседника мягчел.
— В общем, пока я был там, на мою квартиру было совершено нападение. Они убили мою жену и покалечили моего ребенка…
При этих словах лицо господина каменело, а глаза затуманивались слезой. Слезы тоже были необходимы для установления доверительных отношений. И рассказ о семье… Люди, скорбящие о потере близких, вызывают к себе сочувствие вне зависимости от их социального положения и достатка. Беда стирает социальные границы.
— Эти люди, — кивал господин на фотографии на столе, — были с моей семьей. До конца были. Они погибли, спасая жизнь моему ребенку. Я хочу, я должен отблагодарить их близких. Единственное, что я знаю, что раньше они служили в частях специального назначения. Я прошу вас… Я буду вам благодарен.
Господин вытаскивал из кармана несколько сотен долларов.
— Здесь тысяча. Только за то, что вы взглянете на них.
Доставал еще одну толстую пачку долларов.
— И еще десять. Если вы кого-нибудь узнаете. Я вас очень прошу, помогите мне.
На фотографиях были крупные планы мертвых лиц. Только лица, и ничего больше. Потому что, хотя этого не было видно на фото, тел у этих мертвецов не было. Были только головы и пальцы.
— Вы внимательней, внимательней посмотрите!
— Нет, не видел…
— Не знаю…
— Рад бы помочь, но…
Десять раз подряд — нет, не знаю, не видел.
Двадцать.
Сто…
Но, на сто первый, вдруг…
— Да, вот этот… этого я, кажется, знаю. Это Сергунов. Он в спецназе взводом командовал.
— А кто был его командиром?
— Командиром? Кажется, подполковник Крашенинников. Да, точно, Крашенинников!
— А где он теперь, не знаете?
— Поговаривали, что его потом куда-то в округ перевели или в министерство… В общем, на повышение пошел.
А зачем он вам?
— Он может адрес родственников Сергунова знать. Все-таки бывший командир.
— Может, и знает…
Господин ненароком вытащил из кармана еще одну пачку долларов. Но на стол не положил, держал в руках.
— Если бы кто-нибудь мог мне помочь…
— Я, кажется, знаю, что делать! Надо о нем Мишку Тулина спросить. Он как-то по пьяному делу хвастался, что этого Крашенинникова в министерстве встретил в генеральской форме. И что вроде они это дело даже отметили. Вам Тулин нужен…
Тулин оказался мрачноватым и малоразговорчивым типом. Когда на трезвую голову. А вот после “первой”, за ней сразу же второй и тут же третьей оказался очень даже ничего парнем.
— Ну да, видел, прямо как тебя теперь, — припомнил Тулин. — Примерно год назад. Он теперь каким-то складом командует. Хотя и генерал. Я даже тогда удивился, это что же за складище должен быть, чтобы им генералы заведовали? Там у него или бомбы ядерные хранятся, или спирт! Это я тебе точно говорю!..
— А фотографии этого генерала у тебя случайно нет?
— Генерала-то? Генерала Крашенинникова — нет. И, выждав долгую паузу и насладившись отчаянием собеседника, добавил:
— Генерала Крашенинникова нет! А вот подполковника Крашенинникова есть. Только она общая. Оттуда, из Афгана…
— Это ничего, главное, что есть…
Дальше было несколько возможностей.
Первая — сидеть с фотографией возле входа в Министерство обороны и ждать, когда генерал из него выйдет или в него войдет. Правда, неизвестно, сколько ждать.
Вторая — обзвонить всех Крашенинниковых в городе, чтобы среди них опознать единственного нужного. Для чего просто набирать номер и в лоб спрашивать:
— Генерал Крашенинников?!
Тот, кто будет генералом, естественно, скажет да. А что скажет потом, уже не суть важно. Правда, это дня три на телефоне висеть придется.
А хочется побыстрее.
Значит, остается рискнуть…
На внутренней АТС главного здания Министерства обороны раздался звонок.
— Инспектор пожарной охраны Пилепенко. Тут такое дело, можно сказать, пожарное, мне одного вашего генерала найти надо. Крашенинникова. Который то ли завсклад у вас, то ли еще чего.
— Обратитесь в бюро пропусков.
— Да то долго будет. А мне надо быстро. У него, понимаешь, дача теперь горит. А на даче решетки и дверь во такая, с палец, железная.
— Ну и что?
— Как что? А в даче кто-то орет. Может, его жинка, может, еще кто. Я не знаю. Она орет, что ключ где-то на крыльце спрятан, только она не помнит. Она орет — генерал помнит.
Вот мне и сказали, чтоб я ему сказал, чтобы он сказал, где ключ лежит.
— Так у генерала дача горит?!
— Ну так, а я вам тут про что толкую? Скоро совсем сгорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53