Может, вы не совсем поняли то, что я сказал? Я повторю: я должен знать, кого из ваших детей спасать от виселицы.
Я уловил первый ее ответ на мои слова. Миссис Маркис поочередно взглянула на сына и дочь, затем мысленно поставила их на весы. Представляю весь ужас подобного «взвешивания»! Она прижала руку к горлу, откуда с неимоверным трудом выталкивала слова:
– Я не… не понимаю… зачем…
– Да, миссис Маркис, я вполне представляю, как вам трудно сделать выбор. Если вас заботит дальнейшая карьера вашего сына, значит, вы считаете, что все это было задумано и приведено в исполнение вашей дочерью, а Артему с – наивный мальчик, одураченный собственной сестрой. В таком случае вы должны признать, что Лея одурачила и вас. Если это так и мы дадим ход делу о виновности Леи, Артему су, возможно, придется провести несколько дней в карцере, но не более того. Весной он сдаст выпускные экзамены, получит чин и назначение. Вас это устраивает?
Я хлопнул в ладоши и, подражая манере судейских, произнес:
– Слушается дело о виновности Леи Маркис. Начнем с вопроса: кому понадобилось вырезать сердца из тел повешенных кадетов? Ответ очевиден: вашей дочери, миссис Маркис! Зачем? И на этот вопрос имеется однозначный ответ: чтобы ублажить своего дорогого предка, обещавшего избавить ее от ужасной болезни, которой Лея страдает с рождения.
– Нет, – прошептала миссис Маркис. – Лея ни за что…
Лее нужны были человеческие сердца. Она знала, что ее брат… что у ее брата, если говорить простонародным языком, кишка тонка убить человека. И тогда Лея попросила об этом его ближайшего, закадычного друга – кадета Боллинджера. Но Лероя Фрая нужно было выманить из казармы. Чего проще! Поздним вечером двадцать пятого октября он получил записку, написанную Леей и приглашающую его на тайное свидание. Представляете состояние Фрая? Наконец-то красавица Лея ответила на его ухаживания. Не чуя под собою ног, Фрай помчался в условленное место… И как же он был разочарован, увидев там вместо Леи Боллинджера с веревкой. Я выразительно посмотрел на По.
– Рослый и крепкий Боллинджер быстро справился с Фраем и выполнил поручение красавицы Леи.
– Лея, – простонала миссис Маркис. – Лея, скажи ему…
– Будучи добрым другом вашей семьи, – продолжал я, – Боллинджер был готов выполнить любую просьбу вашей дочери. Он даже согласился… повесить человека, а потом… следуя указаниям Леи, вырезать у мертвеца сердце. Только одного он не сумел – вести себя тихо. И потому его пришлось убрать.
«Держи их в напряжении, Лэндор».
Я повторял этот мысленный приказ, двигаясь между факелами и слушая стук капель вытекающей из По крови… Я твердил его, с улыбкой глядя на белое сморщенное лицо миссис Маркис.
«Не останавливайся, Лэндор!»
– И тогда ваша дочь решила прибегнуть к помощи кадета Стоддарда, – сказал я, продолжая обвинительную речь. – Он ведь тоже был одним из ее многочисленных поклонников. И Стоддард, что называется, «позаботился» о Боллинджере. Единственно, он не стал дожидаться, пока кто-то проявит аналогичную «заботу» о нем, и решил сбежать.
Впервые за все это время у По нашлись силы возразить.
– Нет, – бросил он мне. – Нет, Лэндор.
Однако его слабые слова потонули в холодном, с присвистом, голосе Артемуса:
– Вы – мерзкий подлец, Лэндор.
– Таково вкратце обвинительное заключение против вашей дочери, – сказал я, вновь обращаясь к миссис Маркис и снисходительно улыбаясь, точно престарелый дядюшка, читающий мораль своей легкомысленной племяннице. – Как вы, надеюсь, поняли, весьма серьезное обвинение. Пока не найдут Стоддарда, оно остается единственной правдоподобной версией. Конечно, – тут я слегка повысил голос, – я буду только рад, если вы исправите мои возможные ошибки и внесете дополнительную ясность. Если в чем-то я был не прав…
Теперь я намеренно встретился глазами с Артемусом и выдержал его взгляд.
– Если я в чем-то был не прав, вам следует незамедлительно сказать мне об этом. Я должен передать властям лишь одного виновного. Остальные члены вашей семьи не пострадают. Хотя, по моему мнению…
Кивком головы я указал на факелы, пылающее бревно и жаровню, огонь которой поднимался чуть ли не до потолка.
– По моему мнению, вам всем место в аду.
И здесь, читатель, на сцену выступило Время, взяв в свои руки дальнейшее управление ходом пьесы.
Не знаю, что за доводы приводило оно Артему су Маркису. Но Время добилось своего: Артемус наконец понял, перед каким жестким выбором он стоит. У него опустились плечи, на румяных щеках появились складки. Даже его голос неузнаваемо изменился.
– Лея тут ни при чем, – запинаясь на каждом слове, сказал он. – Это была моя затея.
– Нет!
Ее глаза были влажными от слез. Указательный палец напоминал острую рапиру. Лея Маркис кинулась к нам.
– Я не допущу этого!
Честно сказать, я ожидал, что она бросится на меня. Но Лея, обхватив брата за шею, оттащила его на несколько шагов. Заслонившись складками ее рясы, они оба начали лихорадочно перешептываться. Я сразу вспомнил сцену на заднем дворе, описанную мне По. Те же всплески шепота. Я улавливал лишь отдельные слова:
– Не торопись… это шантаж… разлучить нас.
Трудно сказать, сколько бы продолжалось их перешептывание, если бы Время не покинуло сцену (мое тело ощутило его уход). Управление ходом пьесы вернулось ко мне.
– Мисс Маркис, хватит шептаться! – крикнул я ей. – Пусть ваш брат сам выскажется. Все-таки кадет первого класса.
Едва ли они оба слышали меня, и вовсе не мои слова наконец оторвали Артемуса от сестры. Его собственное молчание. Я не оговорился, ибо очень скоро их перешептывание сменилось шепотом одной только Леи. Артемус молчал. И чем больше она говорила, чем упорнее старалась убедить брата, тем яснее становилось, что он уже принял свое решение и вступил на свою дорогу. Мне оставалось лишь ждать.
Лея крепче обняла брата за шею. В ее шепоте слышались требовательные нотки. Артемус так же молча высвободился из ее объятий и отошел в сторону. Его бледное лицо, залитое убийственно ярким светом жаровни, было исполнено решимости.
– Фрая убил я, – сказал Артемус.
Миссис Маркис застонала и скрючилась, будто ее ударили кинжалом.
– Ренди убил тоже я, – добавил он.
Лея стояла, как изваяние. По белой щеке сползала единственная слезинка.
– А Стоддард? – спросил я. – Какова его роль?
На лице Артемуса мелькнула полнейшая растерянность.
Он взмахнул руками, как опозорившийся фокусник, но тут же вновь нацепил маску решимости.
– Если угодно, Стоддард был моим сообщником. Он струсил, поддался панике и сбежал.
Интонации его голоса напоминали звуки расстроенного фортепиано. Каждый из них резал мне ухо. Мне бы понадобился не один день, чтобы попытаться настроить этот человеческий инструмент. Но в моем распоряжении были считанные минуты.
– Миссис Маркис, вы подтверждаете слова своего сына?
Она стояла на коленях. Ее лицо вновь скрывал капюшон. Мне вдруг показалось, что под коричневой сутаной не осталось ничего, кроме слабого хриплого голоса.
– Вы этого не сделаете, – прошептала миссис Маркис. – Вы не посмеете.
Не думай, читатель, что я не испытывал сострадания к этой несчастной женщине. Но рядом продолжал медленно истекать кровью По. Ощущала ли она сострадание к этому взбалмошному парню, искренне влюбленному в ее дочь?
– Я делаю то, что требует от меня закон. Я выслушал признания вашего сына. Остается лишь заполучить улику. Мисс Маркис, будьте так любезны, дайте мне вашу коробку.
Но Лея забыла, где находится ее сокровище! Она торопливо озиралась по сторонам, устремлялась то в одном, то в другом направлении. Наконец Лея нашла коробку. Она откинула крышку и в немом изумлении уставилась на лежавшее внутри сердце. Затем Лея взглянула на меня.
Я не скоро забуду этот взгляд. Она напоминала загнанного зверя, теснимого гончими, но не утратившего последней капли надежды. Она еще на что-то надеялась.
– Оставьте нас одних, – сказала Лея. – Все почти свершилось. Почти…
– Все уже свершилось, – спокойно возразил я.
Лея попятилась назад. Я следил за каждым ее шагом.
Лея больше не пыталась выпроводить меня отсюда. У нее осталось одно стремление: вывернуться. Сжимая в руках коробку, Лея бросилась к алтарю.
Я разгадал ее маневр – бросить сердце в жаровню и уничтожить единственную улику. Я бросился вслед за Леей, но на моем пути вырос Артемус.
И вновь мы сошлись с ним в молчаливой схватке, как тогда, в шкафу, где он пытался убить меня саблей Джошуа Маркиса. В тот раз я уцелел, а сейчас… Сейчас его молодость и сила имели явное преимущество. Артемус оттеснял меня. И не просто оттеснял. Вскоре я понял, куда он меня гонит. Моей спине становилось жарко. Под напором Артемуса я двигался прямо на жаровню.
Как странно было глядеть в глаза Артемуса и не видеть в них ничего, кроме отблесков пламени. Где-то рядом тихо всхлипывала миссис Маркис, слышались тягучие бормотания Леи. А сзади гудело и трещало пламя, ждущее встречи с моей спиной.
Я ощутил жар в ногах. Мои ноги еще пытались сопротивляться, но я понимал, насколько тщетны эти попытки. Расстояние между мною и стеной огня неуклонно сокращалось. Горячее дыхание касалось моих лопаток и даже затылка. Все это отражалось в глазах Артемуса. Маркис-младший замахнулся, чтобы толкнуть меня в огонь.
И вдруг его голова без каких-либо видимых причин запрокинулась. Он сдавленно крикнул. Я глянул вниз. В левую ногу Артемуса впились зубы кадета четвертого класса По.
Одурманенный, истекающий кровью, он таки сумел доползти до Артемуса и вцепиться тому в левую икру. Бульдожья хватка – единственное, чем старался помочь мне По. Он пытался опрокинуть Артемуса на пол.
Артемус извивался, однако По, невзирая на свою хрупкость и полубессознательное состояние, черной пиявкой болтался у него на ноге. Сообразив, что он не сможет противостоять нам обоим, Артемус решил вначале расправиться с тем, кто слабее. Он занес кулак и нацелился в макушку По.
Кулак Артемуса не достиг своей цели. Я успел раньше. Правой рукой я ударил Маркиса-младшего в челюсть, а левой – в подбородок.
Артемус рухнул на пол, увлекая за собой По, так и не разжимавшего зубов. Когда Артемус попытался вскочить, мой недавний помощник навалился на него. К этому времени я успел схватить факел и поднести Артему су к лицу. На лбу у него заблестели многочисленные капельки пота.
– Шутки кончились, – стиснув зубы, произнес я.
Возможно, Артемус думал по-другому. Не знаю, каким был бы исход нашего поединка, неожиданного прерванного странным и страшным звуком.
У каменного алтаря, вытаращив глаза, стояла Лея Маркис. Казалось, ее щеки запачканы глиной. Покрасневшими пальцами она держалась за горло.
Я сразу понял, в чем дело. То была последняя уловка Леи Маркис. Неистово желая исцелиться, она выполняла все приказания Анри Леклера. Я никак не ожидал, что она решится на такой шаг (на самом деле я должен был бы подумать об этом сразу, едва увидев сердце). Боясь, что ей не хватит времени закончить ритуал и принести сердце в жертву, Лея его… проглотила.
Рассказ Гэса Лэндора
39
Я так и не знаю (и никогда не узнаю), в чем состоял ритуал жертвоприношения и действительно ли должна была Лея Маркис глотать сердце. Возможно, она не до конца выполнила указания своего предка; возможно, всему виной была ее поспешность. Но факт остается фактом; проглоченное сердце застряло в дыхательном горле Леи, преградив доступ воздуху. У нее стали подкашиваться ноги… изогнулось туловище… Еще через секунду Лея, словно вязанка дров, упала на пол.
Мы с Артемусом, забыв, что еще полминуты назад желали смерти друг друга, бросились к ней. Следом за нами, стуча туфельками по камням, подбежала миссис Маркис. Последним дотащился По. Мы все смотрели на бледное лицо Леи с запекшимися потеками крови По и на ее беспомощно вытаращенные глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Я уловил первый ее ответ на мои слова. Миссис Маркис поочередно взглянула на сына и дочь, затем мысленно поставила их на весы. Представляю весь ужас подобного «взвешивания»! Она прижала руку к горлу, откуда с неимоверным трудом выталкивала слова:
– Я не… не понимаю… зачем…
– Да, миссис Маркис, я вполне представляю, как вам трудно сделать выбор. Если вас заботит дальнейшая карьера вашего сына, значит, вы считаете, что все это было задумано и приведено в исполнение вашей дочерью, а Артему с – наивный мальчик, одураченный собственной сестрой. В таком случае вы должны признать, что Лея одурачила и вас. Если это так и мы дадим ход делу о виновности Леи, Артему су, возможно, придется провести несколько дней в карцере, но не более того. Весной он сдаст выпускные экзамены, получит чин и назначение. Вас это устраивает?
Я хлопнул в ладоши и, подражая манере судейских, произнес:
– Слушается дело о виновности Леи Маркис. Начнем с вопроса: кому понадобилось вырезать сердца из тел повешенных кадетов? Ответ очевиден: вашей дочери, миссис Маркис! Зачем? И на этот вопрос имеется однозначный ответ: чтобы ублажить своего дорогого предка, обещавшего избавить ее от ужасной болезни, которой Лея страдает с рождения.
– Нет, – прошептала миссис Маркис. – Лея ни за что…
Лее нужны были человеческие сердца. Она знала, что ее брат… что у ее брата, если говорить простонародным языком, кишка тонка убить человека. И тогда Лея попросила об этом его ближайшего, закадычного друга – кадета Боллинджера. Но Лероя Фрая нужно было выманить из казармы. Чего проще! Поздним вечером двадцать пятого октября он получил записку, написанную Леей и приглашающую его на тайное свидание. Представляете состояние Фрая? Наконец-то красавица Лея ответила на его ухаживания. Не чуя под собою ног, Фрай помчался в условленное место… И как же он был разочарован, увидев там вместо Леи Боллинджера с веревкой. Я выразительно посмотрел на По.
– Рослый и крепкий Боллинджер быстро справился с Фраем и выполнил поручение красавицы Леи.
– Лея, – простонала миссис Маркис. – Лея, скажи ему…
– Будучи добрым другом вашей семьи, – продолжал я, – Боллинджер был готов выполнить любую просьбу вашей дочери. Он даже согласился… повесить человека, а потом… следуя указаниям Леи, вырезать у мертвеца сердце. Только одного он не сумел – вести себя тихо. И потому его пришлось убрать.
«Держи их в напряжении, Лэндор».
Я повторял этот мысленный приказ, двигаясь между факелами и слушая стук капель вытекающей из По крови… Я твердил его, с улыбкой глядя на белое сморщенное лицо миссис Маркис.
«Не останавливайся, Лэндор!»
– И тогда ваша дочь решила прибегнуть к помощи кадета Стоддарда, – сказал я, продолжая обвинительную речь. – Он ведь тоже был одним из ее многочисленных поклонников. И Стоддард, что называется, «позаботился» о Боллинджере. Единственно, он не стал дожидаться, пока кто-то проявит аналогичную «заботу» о нем, и решил сбежать.
Впервые за все это время у По нашлись силы возразить.
– Нет, – бросил он мне. – Нет, Лэндор.
Однако его слабые слова потонули в холодном, с присвистом, голосе Артемуса:
– Вы – мерзкий подлец, Лэндор.
– Таково вкратце обвинительное заключение против вашей дочери, – сказал я, вновь обращаясь к миссис Маркис и снисходительно улыбаясь, точно престарелый дядюшка, читающий мораль своей легкомысленной племяннице. – Как вы, надеюсь, поняли, весьма серьезное обвинение. Пока не найдут Стоддарда, оно остается единственной правдоподобной версией. Конечно, – тут я слегка повысил голос, – я буду только рад, если вы исправите мои возможные ошибки и внесете дополнительную ясность. Если в чем-то я был не прав…
Теперь я намеренно встретился глазами с Артемусом и выдержал его взгляд.
– Если я в чем-то был не прав, вам следует незамедлительно сказать мне об этом. Я должен передать властям лишь одного виновного. Остальные члены вашей семьи не пострадают. Хотя, по моему мнению…
Кивком головы я указал на факелы, пылающее бревно и жаровню, огонь которой поднимался чуть ли не до потолка.
– По моему мнению, вам всем место в аду.
И здесь, читатель, на сцену выступило Время, взяв в свои руки дальнейшее управление ходом пьесы.
Не знаю, что за доводы приводило оно Артему су Маркису. Но Время добилось своего: Артемус наконец понял, перед каким жестким выбором он стоит. У него опустились плечи, на румяных щеках появились складки. Даже его голос неузнаваемо изменился.
– Лея тут ни при чем, – запинаясь на каждом слове, сказал он. – Это была моя затея.
– Нет!
Ее глаза были влажными от слез. Указательный палец напоминал острую рапиру. Лея Маркис кинулась к нам.
– Я не допущу этого!
Честно сказать, я ожидал, что она бросится на меня. Но Лея, обхватив брата за шею, оттащила его на несколько шагов. Заслонившись складками ее рясы, они оба начали лихорадочно перешептываться. Я сразу вспомнил сцену на заднем дворе, описанную мне По. Те же всплески шепота. Я улавливал лишь отдельные слова:
– Не торопись… это шантаж… разлучить нас.
Трудно сказать, сколько бы продолжалось их перешептывание, если бы Время не покинуло сцену (мое тело ощутило его уход). Управление ходом пьесы вернулось ко мне.
– Мисс Маркис, хватит шептаться! – крикнул я ей. – Пусть ваш брат сам выскажется. Все-таки кадет первого класса.
Едва ли они оба слышали меня, и вовсе не мои слова наконец оторвали Артемуса от сестры. Его собственное молчание. Я не оговорился, ибо очень скоро их перешептывание сменилось шепотом одной только Леи. Артемус молчал. И чем больше она говорила, чем упорнее старалась убедить брата, тем яснее становилось, что он уже принял свое решение и вступил на свою дорогу. Мне оставалось лишь ждать.
Лея крепче обняла брата за шею. В ее шепоте слышались требовательные нотки. Артемус так же молча высвободился из ее объятий и отошел в сторону. Его бледное лицо, залитое убийственно ярким светом жаровни, было исполнено решимости.
– Фрая убил я, – сказал Артемус.
Миссис Маркис застонала и скрючилась, будто ее ударили кинжалом.
– Ренди убил тоже я, – добавил он.
Лея стояла, как изваяние. По белой щеке сползала единственная слезинка.
– А Стоддард? – спросил я. – Какова его роль?
На лице Артемуса мелькнула полнейшая растерянность.
Он взмахнул руками, как опозорившийся фокусник, но тут же вновь нацепил маску решимости.
– Если угодно, Стоддард был моим сообщником. Он струсил, поддался панике и сбежал.
Интонации его голоса напоминали звуки расстроенного фортепиано. Каждый из них резал мне ухо. Мне бы понадобился не один день, чтобы попытаться настроить этот человеческий инструмент. Но в моем распоряжении были считанные минуты.
– Миссис Маркис, вы подтверждаете слова своего сына?
Она стояла на коленях. Ее лицо вновь скрывал капюшон. Мне вдруг показалось, что под коричневой сутаной не осталось ничего, кроме слабого хриплого голоса.
– Вы этого не сделаете, – прошептала миссис Маркис. – Вы не посмеете.
Не думай, читатель, что я не испытывал сострадания к этой несчастной женщине. Но рядом продолжал медленно истекать кровью По. Ощущала ли она сострадание к этому взбалмошному парню, искренне влюбленному в ее дочь?
– Я делаю то, что требует от меня закон. Я выслушал признания вашего сына. Остается лишь заполучить улику. Мисс Маркис, будьте так любезны, дайте мне вашу коробку.
Но Лея забыла, где находится ее сокровище! Она торопливо озиралась по сторонам, устремлялась то в одном, то в другом направлении. Наконец Лея нашла коробку. Она откинула крышку и в немом изумлении уставилась на лежавшее внутри сердце. Затем Лея взглянула на меня.
Я не скоро забуду этот взгляд. Она напоминала загнанного зверя, теснимого гончими, но не утратившего последней капли надежды. Она еще на что-то надеялась.
– Оставьте нас одних, – сказала Лея. – Все почти свершилось. Почти…
– Все уже свершилось, – спокойно возразил я.
Лея попятилась назад. Я следил за каждым ее шагом.
Лея больше не пыталась выпроводить меня отсюда. У нее осталось одно стремление: вывернуться. Сжимая в руках коробку, Лея бросилась к алтарю.
Я разгадал ее маневр – бросить сердце в жаровню и уничтожить единственную улику. Я бросился вслед за Леей, но на моем пути вырос Артемус.
И вновь мы сошлись с ним в молчаливой схватке, как тогда, в шкафу, где он пытался убить меня саблей Джошуа Маркиса. В тот раз я уцелел, а сейчас… Сейчас его молодость и сила имели явное преимущество. Артемус оттеснял меня. И не просто оттеснял. Вскоре я понял, куда он меня гонит. Моей спине становилось жарко. Под напором Артемуса я двигался прямо на жаровню.
Как странно было глядеть в глаза Артемуса и не видеть в них ничего, кроме отблесков пламени. Где-то рядом тихо всхлипывала миссис Маркис, слышались тягучие бормотания Леи. А сзади гудело и трещало пламя, ждущее встречи с моей спиной.
Я ощутил жар в ногах. Мои ноги еще пытались сопротивляться, но я понимал, насколько тщетны эти попытки. Расстояние между мною и стеной огня неуклонно сокращалось. Горячее дыхание касалось моих лопаток и даже затылка. Все это отражалось в глазах Артемуса. Маркис-младший замахнулся, чтобы толкнуть меня в огонь.
И вдруг его голова без каких-либо видимых причин запрокинулась. Он сдавленно крикнул. Я глянул вниз. В левую ногу Артемуса впились зубы кадета четвертого класса По.
Одурманенный, истекающий кровью, он таки сумел доползти до Артемуса и вцепиться тому в левую икру. Бульдожья хватка – единственное, чем старался помочь мне По. Он пытался опрокинуть Артемуса на пол.
Артемус извивался, однако По, невзирая на свою хрупкость и полубессознательное состояние, черной пиявкой болтался у него на ноге. Сообразив, что он не сможет противостоять нам обоим, Артемус решил вначале расправиться с тем, кто слабее. Он занес кулак и нацелился в макушку По.
Кулак Артемуса не достиг своей цели. Я успел раньше. Правой рукой я ударил Маркиса-младшего в челюсть, а левой – в подбородок.
Артемус рухнул на пол, увлекая за собой По, так и не разжимавшего зубов. Когда Артемус попытался вскочить, мой недавний помощник навалился на него. К этому времени я успел схватить факел и поднести Артему су к лицу. На лбу у него заблестели многочисленные капельки пота.
– Шутки кончились, – стиснув зубы, произнес я.
Возможно, Артемус думал по-другому. Не знаю, каким был бы исход нашего поединка, неожиданного прерванного странным и страшным звуком.
У каменного алтаря, вытаращив глаза, стояла Лея Маркис. Казалось, ее щеки запачканы глиной. Покрасневшими пальцами она держалась за горло.
Я сразу понял, в чем дело. То была последняя уловка Леи Маркис. Неистово желая исцелиться, она выполняла все приказания Анри Леклера. Я никак не ожидал, что она решится на такой шаг (на самом деле я должен был бы подумать об этом сразу, едва увидев сердце). Боясь, что ей не хватит времени закончить ритуал и принести сердце в жертву, Лея его… проглотила.
Рассказ Гэса Лэндора
39
Я так и не знаю (и никогда не узнаю), в чем состоял ритуал жертвоприношения и действительно ли должна была Лея Маркис глотать сердце. Возможно, она не до конца выполнила указания своего предка; возможно, всему виной была ее поспешность. Но факт остается фактом; проглоченное сердце застряло в дыхательном горле Леи, преградив доступ воздуху. У нее стали подкашиваться ноги… изогнулось туловище… Еще через секунду Лея, словно вязанка дров, упала на пол.
Мы с Артемусом, забыв, что еще полминуты назад желали смерти друг друга, бросились к ней. Следом за нами, стуча туфельками по камням, подбежала миссис Маркис. Последним дотащился По. Мы все смотрели на бледное лицо Леи с запекшимися потеками крови По и на ее беспомощно вытаращенные глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72