«Прощай, дружище, — мысленно сказал я. — Прощай — правда, теперь ты со мной больше, чем когда-либо прежде».
Я вышел на улицу; воздух был холодным и чистым. Поблагодарив всех и расплатившись, я договорился, чтобы все цветы отправили в больницу святой Екатерины, что, похоже, было необременительно. Сотрудник крематория отдал мне срезанные с цветов карточки и спросил, каковы будут пожелания относительно урны с прахом брата. У меня вдруг возникло идиотское желание рассмеяться, но, посмотрев на его скорбное лицо, я понял, что это было бы в высшей степени неуместно. Вопрос о том, что делать с прахом, всегда приводил меня в замешательство.
Он терпеливо ждал моего решения.
— Если у вас есть высокий куст красных роз, — наконец сказал я, — мне кажется, было бы неплохо, если бы вы посадили его к другим розовым кустам и положили туда прах.
Заплатив за розовый куст, я вновь поблагодарил его и немного подождал Брэда, который вернулся с откровенно самодовольной улыбкой.
— Я нашел ее, — заявил он.
— Что? — спросил я, все еще думая о Гревиле.
— Тачку твоего брата.
— Не может быть!
Он кивнул, невероятно довольный собой.
— Где?
Брэд не ответил. Он подождал, пока я усядусь, и с торжественным видом привез меня в центр города, остановившись метрах в трехстах от того места, где рухнули строительные леса. Затем со свойственной ему скупостью жестов и слов указал на площадку рынка подержанных автомобилей, где под трепыхавшимися на ветру флажками стояли предлагаемые машины с намалеванными белой краской на лобовых стеклах ценами.
— Неужели одна из них? — недоверчиво спросил я.
Брэд булькнул — нельзя назвать иначе этот гортанный звук, выражавший удовольствие.
— Сзади, — пояснил он.
Он вкатил на площадку, проехал позади машин, куда-то свернул, и мы очутились перед широко открытыми воротами гаража, на которых предлагались услуги по ремонту, замене масла, техосмотру, а также висела табличка «Туалет». Взяв «машиноискатель», Брэд высунул его в открытое окошко, нажал на красную кнопку, и где-то в темных недрах гаража замигали фары и раздался пронзительный свист.
На улицу выскочил сердитый механик в промасленном комбинезоне, сообщивший мне, что заведует этим гаражом и будет рад посмотреть вслед этому «Роверу-3500», а также что я должен ему за недельную стоянку, помимо чистки свечей зажигания двигателя V8, плюс доплату за причиненные неудобства.
— Какие неудобства?
— Вместо положенного часа машина простояла здесь неделю, занимая место, и, кроме того, от этого свистка у меня сегодня трижды чуть не лопнули барабанные перепонки.
— Трижды? — удивился я.
— Раз — сегодня утром, еще дважды — днем. Этот человек уже побывал здесь. Он сказал, что привезет нового владельца «Ровера».
Брэд, довольный, посмотрел на меня. Похоже, «машиноискатель» сделал для нас сегодня утром то, что от него требовалось: виноваты были наши глаза и уши, не увидевшие и не услышавшие ничего, поскольку машина стояла не на виду.
Я попросил механика выписать счет и, выбравшись из своей машины, подошел к автомобилю Гревила. Дверцы «Ровера» открывались, но багажник был заперт.
— Вот, — сказал мастер, протягивая мне квитанцию и ключи зажигания. — Багажник не открывается. Какой-то мудреный замок. Сделан на заказ. Чертовщина.
Желая его утихомирить, я дал ему кредитную карточку, и он отнес ее в свой похожий на конурку офис.
Я посмотрел на «Ровер».
— Сможешь его вести? — спросил я Брэда.
— Да, — угрюмо ответил он.
Улыбнувшись, я вытащил из кармана ключи Гревила, чтобы проверить, не подходит ли какой-нибудь к багажнику; и один из них действительно подошел, что вызвало у меня вздох облегчения. По его виду трудно было предположить, что он имеет хоть какое-то отношение к машине. «Он больше напоминает ключ от сейфа», — подумал я. Открывшийся замок оказался сложным, сделанным из стали. Все это было в духе Гревила: после приключений с его «Порше» мерам безопасности отводилась первоочередная роль.
Тщательно хранимое богатство состояло из дорогого на вид комплекта клюшек для гольфа с тележкой и набором новых мячей, большого коричневого конверта, небольшого дорожного чемоданчика с пижамой, чистой рубашкой, зубной щеткой и кремом для бритья в ярко-красной баночке, переносного телефона, подобного моему, персонального компьютера, портативного факса с начатой упаковкой бумаги, коробочки из полированного дерева, в которой лежали изящные медные весы с легким, как пушинка, разновесом, противоугонного замка, закреплявшегося на руле, и тяжелого, сложного на вид оранжевого приспособления — я вспомнил, как Гревил увлеченно рассказывал о том, что его нужно подсовывать под сдутую шину, чтобы можно было таким образом добраться до гаража, а не менять колесо на обочине.
— О Боже, — сказал Брэд, глядя на все это хозяйство, и подошедший с бумагами мастер, видимо, тоже оценил необходимость надежного запора.
Закрыв багажник, я вновь запер его, как наверняка сделал бы Гревил, затем сунул голову в машину и окинул взглядом салон, обратив внимание на некоторый беспорядок, никак не сочетавшийся с привычной аккуратностью брата: спички, квитанции платных стоянок, голубые солнцезащитные очки и целлофановый пакетик с бумажными салфетками. Из кармана дверцы водителя небрежно торчала какая-то карта.
Я вытащил ее. Это была карта Восточной Англии. Дорога от Лондона до Ипсуича была жирно выделена черным цветом, и сбоку были перечислены другие нужные магистрали. Я с интересом отметил, что маршрут не заканчивался в Ипсуиче, а продолжался до Хариджа.
Расположенный на берегу Северного моря, Харидж был портом, откуда ходил паром Харидж — Хукван-Холланд. Это была такая же исторически известная переправа, как Дувр — Кале или Фолкстон — Остенде. Я не знал, ходил ли все еще паром из Хариджа, но мне казалось, что, если бы Гревил хотел отправиться в Голландию, он наверняка полетел бы туда самолетом. Как бы там ни было, он, по всей вероятности, направлялся в Харидж.
— Здесь поблизости есть бюро путешествий? — сухо спросил я у механика, которому явно не терпелось поскорее с нами распрощаться.
— Через три дома, — ответил тот, показывая рукой, — но машину здесь на это время не оставляйте. Я дал ему «на чай», чтобы он не был так строг, и, оставив Брэда присмотреть за машинами, заковылял по улице. Бюро путешествий работало точно по расписанию, я вошел и поинтересовался насчет хариджского парома.
— Да, конечно, — любовно ответила девушка. — Они курсируют ежедневно утром и вечером. Этим занимается служба морских перевозок. Когда вы хотите ехать?
— Я еще точно не знаю. Она решила, что я глуповат.
— Значит, так, «Сент-Николас» отправляется в Голландию каждое утро, а «Конингин Битрикс» — каждый вечер.
Все мое изумление, видимо, было написано на лице. Я закрыл рот.
— Что случилось?
— Нет-нет, ничего. Большое спасибо. Она пожала плечами, выражая тем самым, что чудачества путешественников недоступны ее пониманию, а я двинулся снова к гаражу с новыми подробностями, которые, давая ответ на одну маленькую загадку, тут же ставили другую, а именно: каковы были намерения Гревила относительно «Королевы Беатрисы» — парохода, а не лошади.
* * *
Мы добирались до Лондона, Брэд — на «Ровере», я — на своей машине, со скоростью, которую даже нельзя было назвать черепашьей. Несмотря на все старания, неисправности в ипсуичской мастерской так и не устранили, и двигатель V8 работал так же, как V4, а то и как VI5, насколько я мог судить. Не успели мы выехать из города, как Брэд остановил машину и с руганью сам полез чистить свечи, но это не помогло.
— Надо новые, — ворчал он.
За это время я внимательно осмотрел сумку с комплектом клюшек для гольфа, коробку с мячами, дорожный чемоданчик и прочие штуковины.
Никаких бриллиантов.
Мы продолжили свой путь. «Ровер» медленно и неуверенно преодолевал подъемы, вползая на них на самой малой передаче, а я неотступно следовал за ним на тот случай, если он совсем заглохнет. Я не сильно расстраивался по поводу нашего медленного продвижения, лишь частые резкие толчки, распространявшиеся вверх по моей покоившейся на полу левой ноге, разбудили отчаянную боль в лодыжке, но это были пустяки по сравнению с тем, что я испытывал по дороге из Ипсуича пять дней назад. «Заживает у меня все по-прежнему быстро», — радостно думал я. Самое позднее во вторник смогу ходить. С трудом, наверное, как машина Гревила.
Я с грустью размышлял, что, если бы свечи были в порядке, ему бы не пришлось останавливаться, чтобы поставить машину на ремонт, и он бы не шел по той улице Ипсуича в роковой момент. Если бы можно было предвидеть будущее, не было бы несчастных случаев. «Если бы только» — жалкие, мерзкие слова.
В конце концов мы добрались до улицы, где жил Гревил, и нашли два свободных места на стоянке, правда, не напротив дома, а несколько в стороне. Утром я говорил Брэду, что переночую в Лондоне, чтобы на следующий день отправиться с Остермайерами в Йорк. Изначально я планировал так, что, если мы найдем «Ровер», он перегонит его прямо в Хангерфорд, а я поеду в Лондон и вернусь домой после поездки в Йорк. Однако неподалеку от Ипсуича из-за неполадок со свечами план изменился. И теперь Брэд должен был ехать в Хангерфорд на моей машине, а мне предстояло закончить путешествие на поезде. Автомобилю Гревила, правильнее было бы назвать его развалиной, отводилась роль уличного украшения.
Мы переложили все содержимое багажника Гревила в мою машину, точнее, этим занимался Брэд, а я в основном наблюдал. Потом Брэд взял из «Ровера» большой коричневый конверт, мою дорожную сумку, и мы направились по темной дорожке к дому. Немедленно зажглись фонари и раздался лай. Из соседних домов никто не обратил на это никакого внимания. Я открыл три замка и осторожно вошел, но, как и прежде, стоило мне выключить «собаку», в доме стало тихо и безлюдно. Отказавшись от еды и напитков, Брэд отправился домой к своей матушке, а я, усевшись в кресло Гревила, открыл большой коричневый конверт и прочел все о Ваккаро, который и в самом деле оказался большим негодяем.
Содержимое конверта состояло в основном из копии развернутого заявления Ваккаро, но к нему прилагался листок, исписанный почерком Гревила:
"Рамон Ваккаро разыскивается в штате Флорида, США, за торговлю наркотиками. Подозревается в нескольких убийствах, жертвы — в основном пилоты, решившие вырваться из сетей наркобизнеса. Ваккаро не оставляет в живых тех, кто может проболтаться. Эти сведения получены мною от до смерти напуганной вдовы одного из пилотов. Она не придет на заседание комиссии, но сообщила мне достаточно много достоверных подробностей, чтобы я мог ей верить.
Ваккаро заманивал пилотов частных самолетов солидными барышами, затем после одного удачного перелета в Колумбию они попадались к нему на крючок, вновь и вновь соглашались на полеты, до тех пор пока им не становилось жутковато от получаемых ими огромных сумм денег. Потом этих несчастных застреливали на пороге их собственного дома из проходящей мимо машины, без шума благодаря глушителю, без свидетелей и без улик. Но у всех этих пилотов были собственные маленькие самолеты — слишком много совпадений. Вдова сказала, что ее муж страшно боялся, но опомнился слишком поздно. Она вновь вышла замуж, живет в Лондоне, всегда горела жаждой мести и не поверила своим глазам, когда в газете промелькнула статейка под названием «Игорный дом семьи Ваккаро» с фотографией. Семейка! Она пришла в муниципалитет инкогнито, и там ей порекомендовали обратиться ко мне.
Перед нами не стоит задача признать Ваккаро виновным. Мы лишь не должны давать ему лицензию. Вдова советовала не называть того, кто ему откажет, — он опасен и мстителен, но нельзя же заставить замолчать всю комиссию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50