«Я люблю тебя, милый. Я обожаю тебя». Но он только что снова сделал ей предложение, и теперь, в его объятиях, она почувствовала, что для него «это» действительно не имело значения, что для него она была не хуже, чем остальные женщины, «лучше всех женщин», как он сказал.
– Да? – спросил он. – Ты выйдешь за меня?
Она кивнула. Кивнула на этот раз очень слабо.
– Теперь ты действительно согласна?
Она больше не кивала. Она подставила ему губы и ответила ему губами. Он обнял ее крепче, и она поняла, что он понял ее ответ. Она оторвалась от него. Он сказал: "Эй! ", но она отстранилась и пошла на кухню.
Когда она появилась с шампанским, он сказал: «Будь я проклят!»
Она вздохнула, соглашаясь, что он, несомненно, будет проклят, и он шутливо хлопнул ее пониже спины.
Она передала ему бутылку, сделала глубокий реверанс, что было очень смешно в ее полосатой пижаме, и села на пол, скрестив ноги, пока он сражался с пробкой.
Пробка оглушительно хлопнула, и, не слыша звука, Тедди увидела, как пробка взлетела к потолку и белая пена из бутылки потекла по рукам Кареллы.
Она захлопала в ладоши, встала и принесла бокалы, а он сначала налил немного в свой бокал, сказав:
– Ты знаешь, так надо делать. Говорят, что так уйдет все плохое.
Потом он наполнил ее бокал, затем долил свой до краев.
– За нас! – Он поднял бокал.
Она медленно раскинула руки, все шире, шире и шире.
– За долгую, долгую, счастливую любовь! – добавил он.
Она кивнула со счастливым выражением лица.
– За нашу свадьбу в августе. – Они чокнулись, отпили вина, она широко открыла глаза от удовольствия и, смакуя, наклонила голову набок. – Ты счастлива? – спросил он.
«Да, – сказали ее глаза, – да, да».
– Ты тогда говорила правду?
Она вопросительно подняла бровь.
– Что ты... соскучилась по мне?
«Да, да, да», – сказали ее глаза.
– Ты красивая.
Она снова сделала реверанс.
– В тебе все красиво. Я люблю тебя, Тедди. Господи, как я тебя люблю!
Тедди поставила свой бокал и взяла его за руку. Она поцеловала его руку, поцеловала ладонь, повела его в спальню, расстегнула его рубашку и вытащила ее из брюк. Ее руки двигались мягко. Он лег на кровать, а она погасила свет, сняла пижаму и пришла к нему естественно и непринужденно.
* * *
Когда они нежно любили друг друга в маленькой комнатке многоквартирного дома, человек по имени Дэвид Фостер шел домой, в квартиру, где жил вместе с матерью.
В то время как их любовь стала яростной и затем снова нежной, человек по имени Дэвид Фостер думал о своем товарище Майке Риардоне, и он так углубился в свои мысли, что не услышал шагов у себя за спиной, а когда наконец услышал, было уже слишком поздно.
Он хотел обернуться, но оранжевое пламя 45-калиберного автоматического пистолета вспыхнуло в темноте – раз, два, еще, еще раз. Дэвид Фостер схватился за грудь, красная кровь побежала по его коричневым пальцам, и он упал на асфальт – мертвый.
Глава седьмая
Как говорить с матерью погибшего человека? Трудно найти нужные слова.
Карелла сидел в украшенном салфеточками кресле и смотрел на миссис Фостер. Солнечный свет пробивался сквозь жалюзи на окнах маленькой, чистенькой гостиной, узкие сверкающие лучи прорезали прохладный полумрак. На улице по-прежнему было нестерпимо жарко. В прохладной гостиной легче дышалось, но Карелла должен был говорить о смерти, и уж лучше бы он стоял под палящим солнцем.
Миссис Фостер была маленькая, высохшая женщина. Ее коричневое, как у Дэвида, лицо было покрыто морщинами. Она сгорбилась в кресле, старая, с увядшим лицом и сморщенными руками. «Бедняжку ветром может сдуть», – думал Карелла и видел, что она пытается скрыть горе за каменным выражением лица.
– Дэвид был хороший мальчик, – сказала она. У нее был глухой, хриплый, безжизненный голос.
Карелла пришел, чтобы говорить о смерти, и теперь, увидев, как близка к ней эта женщина, услышав это в ее голосе, он подумал: как странно, что ее сильный, молодой сын, который несколько часов назад был жив, погиб – а она сама, возможно уже желавшая вечного покоя, живет.
– Он всегда был добрым, – говорила она. – Когда растишь их в таком районе, всегда страшно за них. Мой муж был хороший рабочий, но он рано умер. Иногда трудновато было сделать так, чтобы у Дэвида все было. Но он всегда был добрый мальчик. Он приходил домой и все мне рассказывал: как другие ребята воруют или еще что. Я знала, что он вырастет хорошим.
– Да, миссис Фостер, – сказал Карелла.
– Его все здесь любили, – продолжала миссис Фостер. Ее голова тряслась. – Ребята, с которыми он вырос, да и старики тоже. Тут не очень-то любят полицейских, мистер Карелла. Но к Дэвиду они хорошо относились, потому что он здесь вырос и был такой, как все, так что они вроде как гордились им, и я тоже гордилась.
– Мы все гордились им, миссис Фостер, – сказал Карелла.
– Он был хороший полицейский, правда?
– Да, очень.
– Тогда почему же кто-то захотел убить его? – спросила миссис Фостер. – Да, я знаю, у него была опасная работа, но тут другое, ведь это бессмысленно. Он даже не был на дежурстве. Он шел домой. Кто стрелял в моего мальчика, мистер Карелла, кто мог желать его смерти?
– Я хотел поговорить с вами об этом, миссис Фостер. Надеюсь, вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?
– Если это поможет вам найти человека, который убил Дэвида, я весь день буду отвечать на вопросы.
– Он когда-нибудь говорил о своей работе?
– Говорил. Он мне всегда рассказывал про разные случаи на своем участке. Он мне говорил, что его товарища убили и что он будет перебирать в уме фотографии, пока не вспомнит.
– Он больше ничего не говорил про эти фотографии? Не говорил, что кого-нибудь подозревает?
– Нет.
– Миссис Фостер, а с кем он дружил?
– Он со всеми дружил.
– Не было ли у него записной книжки с адресами или других записей, чтобы найти фамилии знакомых?
– Кажется, записной книжки не было, он всегда пользовался блокнотом, который лежит у телефона.
– Можно мне будет перед уходом взять его?
– Конечно.
– У него была девушка?
– Постоянной не было. Он ходил на свидания с разными девушками.
– Он не вел дневник?
– Нет.
– Он не собирал снимки?
– Да, он очень любил музыку. Он всегда ставил пластинки, когда бы он...
– Не пластинки. Снимки.
– А! Нет. Он только носил несколько фотографий в бумажнике.
– Он когда-нибудь говорил вам, где проводит свободное время?
– В разных местах. Театр очень любил. Спектакли смотреть. Он туда часто ходил.
– А с друзьями он часто проводил время?
– Как будто нет.
– Он не любил выпить?
– Нет, не очень.
– Не знаете, он посещал какие-нибудь бары по соседству? Просто посидеть с друзьями?
– Не знаю.
– Вы не слышали, чтобы он получал какие-нибудь угрожающие письма или записки?
– Он никогда не говорил об этом.
– Никогда не говорил по телефону странным голосом?
– Странным голосом? Что вы хотите сказать?
– Ну, как будто он пытался скрыть что-нибудь от вас. Или был обеспокоен... что-нибудь вроде этого. Я думаю об угрозах по телефону, миссис Фостер.
– Нет, я не помню, чтобы он говорил по телефону как-то странно.
– Понимаю. Так... – Карелла сверился со своими записями. – Думаю, это все. Теперь мне надо идти, миссис Фостер, а то у меня еще много работы. Не могли бы вы дать мне этот блокнот?..
– Да, конечно. – Она встала. Он следил глазами за ее хрупкой фигуркой, когда она вышла из гостиной в одну из спален. Вернувшись, она отдала ему блокнот и сказала: – Можете держать его у себя, сколько вам будет нужно.
– Спасибо. Миссис Фостер, я хочу, чтобы вы знали: мы все разделяем ваше горе, – неловко сказал он.
– Найдите убийцу моего мальчика, – ответила миссис Фостер. Она протянула сморщенную руку и крепко стиснула руку Кареллы. Его поразила сила ее пожатия и сила, светившаяся в ее глазах. Только выйдя в холл, когда дверь за ним закрылась, услышал он доносившиеся из квартиры тихие рыдания.
Он спустился по лестнице и вышел на улицу. Подойдя к машине, он снял куртку, вытер лицо и, сев за руль, вытащил свой вопросник.
ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ: Не имеется.
МОТИВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: Месть? Связано с Майком? См. баллистическую экспертизу.
ОРУЖИЕ: Автоматический пистолет 45-го калибра.
ПУТЬ СЛЕДОВАНИЯ УБИЙЦЫ: ?
ДНЕВНИКИ, ЗАПИСИ, ПИСЬМА, АДРЕСА, НОМЕРА ТЕЛЕФОНОВ, ФОТОГРАФИИ:
Спросить у матери Дэвида.
ЗНАКОМЫЕ, РОДСТВЕННИКИ, ДЕВУШКИ, ВРАГИ и т.д.: То же.
МЕСТА ВСТРЕЧ, СВИДАНИИ: То же.
ПРИВЫЧКИ: То же.
СЛЕДЫ, ОБНАРУЖЕННЫЕ НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ:
Отпечаток подошвы в собачьем помете, сейчас в лаборатории. Четыре гильзы. Две пули.
ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ: Не имеется.
Карелла почесал в затылке, вздохнул и поехал обратно в участок, чтобы узнать, получены ли результаты новой баллистической экспертизы.
Вдова Майка Риардона была полногрудая женщина лет 38. У нее были темные волосы, серые глаза и ирландский нос с классическими веснушками. Такие женщины хорошо смотрятся на пикниках и аттракционах, они восторженно хохочут, когда брызнешь им в лицо водой на берегу моря. Она могла опьянеть от одного запаха пробки от вермута, еще не выпив мартини, ходила по воскресеньям в церковь, девушкой была членом Ньюменовского клуба и оставалась девственницей еще два дня после того, как Майк взял ее в жены. У нее были красивые, очень белые ноги, хорошая фигура, и ее звали Мэй.
Жарким днем 25 июля она была одета в черное, ее руки были сложены на коленях, а веселое выражение лица исчезло.
– Я еще не говорила детям, – сказала она Бушу. – Дети не знают. Как мне сказать им? Что я могу сказать?
– Это тяжело, – тихо, как всегда, отозвался Буш. Его голова взмокла от пота. Ему пора было подстричься, и буйные рыжие волосы встали дыбом, протестуя против жары.
– Да, – сказала Мэй. – Может, выпьете пива или еще чего-нибудь? Очень жарко. Майк всегда пил пиво, когда возвращался домой. Он пил пиво в любое время. Он очень любил порядок. Я хочу сказать, он все делал аккуратно и вовремя. Наверно, он не мог бы уснуть, если бы не выпил пива.
– Он когда-нибудь заходил в бары по соседству?
– Нет. Он всегда пил дома. Виски он никогда не пил. Только один-два стаканчика пива.
«Майк Риардон, – думал Буш. – Он был друг и полицейский, а теперь его нет больше, он – жертва, и я о нем расспрашиваю».
– Мы собирались поставить кондиционер, – сказала Мэй. – То есть мы говорили об этом. Эта квартира ужасно нагревается. Это потому, что соседний дом так близко от нас.
– Да, – сказал Буш. – Миссис Риардон, не было ли у Майка врагов? Среди людей, с которыми он встречался вне службы?
– Думаю, что нет. У Майка был очень легкий характер. Вы ведь работали с ним. Вы знаете.
– Не могли бы вы рассказать мне про тот вечер, когда его убили? Что было до того, как он ушел?
– Когда он ушел, я спала. Когда у него был этот ночной обход с 12 до 8, мы каждый раз спорили, надо ли пробовать поспать до его ухода.
– Спорили?
– Ну, обсуждали это. Майк предпочитал не ложиться, но у меня двое детей, и в десять вечера я уже с ног валюсь. Так что он обычно уступал, и в тот раз мы оба рано легли – по-моему, часов в девять.
– И вы спали, когда он ушел?
– Да. Но перед тем как он вышел, я проснулась.
– Он вам ничего не сказал? Нельзя ли предположить, что он боялся засады? Никто не угрожал ему или что-нибудь в этом роде?
– Нет. – Мэй Риардон посмотрела на часы. – Мне скоро надо идти, детектив Буш. Я договорилась в похоронном бюро. Я хотела спросить вас насчет этого. Я знаю, вы работаете с... с телом... и вообще... но родственники... Родственники – люди немножко старомодные, и мы хотели... хотели сделать приготовления. Вы не знаете, когда... когда вы закончите?
– Скоро, миссис Риардон. Нам все нужно проверить. Результаты вскрытия могут помочь нам найти убийцу.
– Да, я знаю. Вы не подумайте... просто родственники... Они все время спрашивают... Они не могут понять... Они не понимают, что это такое, когда его больше нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23