Ты ведь обычно так и делаешь, разве нет?
— Да, обычно так и было. Но не сейчас. Мы с ним Поругались.
— Жаль, очень жаль, — покачал головой Доминик.
— М-м-м… — задумчиво промычал Блумингдеилс. — Он, если хочешь знать, назвал мою сестру паршивой шлюхой.
— Да? Зря это он. Она — шлюха что надо! — возмутился Доминик.
— Ха, а то я этого не знаю! Тогда зачем зря обижать человека?
— Что ж, мало ли что кому придет в голову? — философски сказал Доминик. — Может, он чуток сдвинулся?
— Да он давно уже спятил, если хочешь знать! — заявил Блумингдеилс. — Ладно, как бы там ни было, серебро мне теперь ни к чему, и я его не возьму. Вот это, это и это отнесешь прямо к нему, понял?
— А за все остальное сколько дашь? — спросил Доминик.
Блумингдеилс открыл дверцу шкафчика (одной из немногих законно купленных вещиц в его магазине), выдвинул ящик, вытащил оттуда калькулятор, украденный в свое время в магазине «Голдсмит энд бразерс» и принялся быстро подсчитывать. Прикинул что-то в уме, потом окинул придирчивым взглядом груду вещиц на прилавке, задумчиво кивнул, еще подсчитал, снова задумался и только потом убрал калькулятор на место.
— Двести шесть долларов за все сразу, — сказал он и бросил на Доминика вопросительный взгляд. — Кроме обручального кольца. Его надо оценить отдельно. Рассмотрю получше, тогда скажу.
— Скажи хотя бы приблизительно, — попросил Доминик.
— Ну… думаю, оно потянет сотни на две. Я дам тебе знать, хорошо?
— А я-то надеялся по меньшей мере на три, — разочарованно протянул Доминик.
— Может, и так, — не стал спорить Блумингдеилс. — Ну, так как? Понесешь остальное в «Сильвер Фоке» или нет?
— Может, попозже, — пожал плечами Доминик.
— Тогда передай, что я от души желаю ему попасть под колеса, и побыстрей! Ублюдок вонючий!
— Передам, — великодушно пообещал Доминик.
Сложив груду серебряных вещей обратно в сумку, закрыл ее и терпеливо ждал, пока Блумингдейлс отсчитал ему двести шесть долларов новенькими, хрустящими банкнотами. Блумингдейлс всегда имел обыкновение платить своим поставщикам только новенькими купюрами, что делало общение с ним необыкновенно приятным.
Спускаясь вниз по лестнице, Доминик вдруг спохватился, что забыл показать Блумингдейлсу часы, которые так и остались лежать в кармане его синих джинсов. Поколебавшись, он в конце концов махнул рукой и вышел на улицу.
* * *
В тот же день, в пятницу, в 12.35, во время, когда Доминик неторопливо удалялся по улице от магазинчика Блумингдейлса, возле дома, где жил Бенни Нэпкинс, появился еще один доверенный посланец. Взобравшись по лестнице на пятый этаж, он оказался на лестничной площадке, немного отдышался и постучал в дверь квартиры.
— Кто там? — спросил Бенни.
— Я, — буркнул посланный. — Артур Доппио.
— Чего тебе, Артур? — удивился Бенни.
— Надо кое-что тебе передать, — ответил тот.
— И что именно? — поинтересовался Бенни.
— Поручение от Марио Аззекки.
Бенни со вздохом приоткрыл дверной глазок, выглянул в коридор и увидел Артура Доппио, державшего в руках перетянутый тугой резинкой пухлый белый конверт.
— Секундочку, — пролепетал он. Со скрежетом открыл два хитроумных замка, отодвинул задвижку, снял дверную цепочку, которую обычно накидывал на ночь, и распахнул дверь.
— Разве ты не пригласишь меня войти? — удивился Артур.
— С удовольствием, — ответил Бенни, — только вот Жанетт Кей еще спит, и мне бы очень не хотелось ее будить, — эти слова еще не успели слететь с его губ, как Бенни овладело весьма странное и неприятное чувство — ему вдруг показалось, что все это с ним уже было, причем совсем недавно. Протянув руку, он принял от Артура пухлый белый конверт и даже зажмурился — тот тоже показался ему до противности знакомым.
— Ладно, тогда как-нибудь в другой раз, — миролюбиво согласился Артур, вежливо приподнял на прощанье шляпу и зашагал вниз по лестнице.
Бенни закрыл за ним дверь и по привычке запер ее на все замки. Ощущение, что он во второй раз играет всю ту же сцену, будто еще один дубль в кино, не исчезло, а, наоборот, стало только сильнее. По-моему, думал он, все это уже было. Мы так же стояли и смотрели друг на друга, говорили те же слова, только вот не помню, с кем и когда. Он отнес пухлый белый конверт на кухню, бросил его на стол и сам сел рядом, время от времени бросая на конверт неприязненный взгляд и гадая про себя, что за новую свинью задумал подложить ему Марио Аззекка. Наконец, тяжело вздохнув, он стянул с конверта тугую резинку, открыл его и вытряхнул его содержимое на стол.
В конверте было пятьдесят тысяч долларов… самыми разными купюрами…
Кроме этого, в конверте еще лежал билет до Неаполя и обратно.
И письмо.
«Бенни Нэпкинсу.
Садитесь на самолет. Вылет в пятницу вечером в десять часов.
Отправляйтесь в Неаполь (не забудьте, что в Риме пересадка), в субботу вы должны передать содержимое этого конверта поверенному мистера Гануччи, который будет встречать вас в аэропорту.
Не провалите все дело!
Марио Аззекка».
Бенни, не веря собственным глазам, еще раз перечитал его.
Потом пересчитал деньги. И еще раз взглянул на билет.
Было ясно, что у кого-то окончательно съехала крыша.
Глава 14
СИЛЬВЕР ФОКС
Блестящие очки, в которых морозными искрами сверкали ослепительные блики рассыпанного повсюду серебра, повернулись к нему. Сильвер Фокс сидел за столом, на котором громоздились груды украденного, и внимательно слушал жалобные причитания Бенни. Было уже почти половина второго, а самолет в Рим должен был улететь в десять вечера.
— И что же мне теперь делать? — жалобно спросил Бенни.
Он примчался сюда посоветоваться с Сильвером Фоксом, поскольку считал его самым старым своим другом и самым доверенным советчиком.
— Вначале надо решить, чего тебе делать не следует, — предложил Сильвер Фоке. — Вот этим и нужно заняться в первую очередь.
— Ладно. Тогда что мне не следует делать? — спросил Бенни.
— Тебе нельзя отправлять назад второй конверт.
— Почему нельзя?
— Никто не любит, когда его тычут носом в собственные ошибки, — назидательно сказал его собеседник.
— Но ведь это очень крупная ошибка, — возразил Бенни. — Целых пятьдесят тысяч, с ума сойти можно!
— Точно. И чем крупнее ошибка, тем меньше хочется, чтобы об этом напоминали.
— Наверное, ты прав, — задумчиво сказал Бенни.
— Помню, как-то раз, — продолжал Сильвер Фоке, — мой братец Сальваторе, что на итальянском значит «Спаситель наш , Иисус Христос», сделал одну роковую ошибку, подложив свинью не кому-то, а самому Поли Секундо, который в то самое время жил вместе с ним на Гринвич-авеню. И вот одна девушка, несмотря на то что была ирландкой, разболтала об этом Поли.
А Поли возьми да и намекни одному лейтенанту полиции по имени Александер Боццарис, с которым он был не разлей вода, что, дескать, мой братец Сальваторе пытался изнасиловать девчонку, хотя той не исполнилось еще и шестнадцати. Ну, понятное дело, его арестовали и сунули в Синг-Синг аж на десять лет!
А когда он вышел, то один тип по имени Алонзо с Восемьдесят шестой улицы сделал еще одну роковую ошибку — напомнил моему братцу Сальваторе о том, как девчонка когда-то над ним посмеялась. А братец мой в ответ оскорбился и всадил в него нож, да еще не один раз, а четыре, после чего и загремел в Синг-Синг по новой. А мораль здесь такова — никто не любит, когда ему напоминают о его же ошибках. Вот так-то, Бенни!
— Тогда что же мне прикажешь делать? — растерянно спросил Бенни.
— Знаешь, у меня такое чувство, что ты мне не рассказываешь всего, — задумчиво произнес Сильвер Фоке. — А если я ошибаюсь… что ж, тогда и говорить не о чем. Все и так ясно, как Божий день. Одну пачку — пятьдесят тысяч — отвезешь в Неаполь и отдашь Кармине Гануччи, а другую… что ж, ты и сам знаешь, как ею распорядиться. Поверь мне, Марио Аззекка ни за что на свете никогда не осмелится признать, что допустил такую промашку. А стало быть, тебе ничего не грозит.
— А если ты ошибаешься, Сильвио? Что, если он явится ко мне и потребует назад свои деньги? Что тогда?
— Что? А ты что, язык проглотил? Или стал вдруг заикаться?
Не знаешь, что делают в таких случаях? Вытаращишь на него глаза и спросишь: «Какие деньги?! Вы прислали мне конверт с пятьюдесятью тысячами, я отвез их в Неаполь и передал человеку, который ждал меня в аэропорту. Потом прилетел обратно.
Так о каких деньгах вы говорите?» Гануччи! — вот что ты ему скажешь, понял? Но это в том случае, если он явится к тебе и станет требовать деньги назад. Только я сильно подозреваю, что он на это никогда не пойдет.
— Что ж, может, ты и прав, — нехотя признал Бенни.
— Никаких «может быть»! — Сильвер Фоке сдвинул очки на лоб и через стол бросил строгий взгляд на Бенни. — Что тебя мучает, Бенни? Ты что-то скрываешь от меня, да? Послушай, я твой друг, верно? А это значит, что мне ты можешь сказать абсолютно все.
— Не хочу впутывать тебя в это дело, Сильвио!
— Почему?
— Именно потому, что ты мой друг, а дело это темное… не. дай Бог, у тебя будут неприятности.
— Что ж, для этого, по-моему, и существуют друзья — чтобы делить друг с другом и горе, и радость, — улыбнулся Сильвер Фоке. — Ладно, выкладывай, в чем дело. Так и быть, постараюсь тебе помочь.
— Нет, не стоит. Не хочу прибавлять тебе забот.
— Я ведь твой друг, — настаивал Сильвер Фоке. — И, что бы там ни было, сделаю все, чтобы тебе помочь.
— Нет, — Бенни покачал головой, — нет, не стоит.
— Рассказывай, рассказывай, — подбодрил его Сильвер Фоке. — Мне ты можешь доверять.
— Ну…
— Давай, говори.
— Ладно, — сдался Бенни. — Дело в том, что кто-то похитил сына Кармине Гануччи.
— Господи, для чего ты мне это сказал?! — И Сильвер Фоке как ужаленный взвился в воздух. — Хочешь втянуть меня в неприятности?! Черт возьми, ну какой же ты после этого друг?!
— И они требуют за него пятьдесят кусков. Только тогда вернут мальчишку, — неумолимо продолжал Бенни.
— Не говори, слышишь? Ничего мне не говори! — завопил Сильвер Фоке, заткнув пальцами уши.
— Сначала я думал купить фальшивые доллары и попробовать всучить им, но потом… — снаружи кто-то вдруг постучал.
— Слава Богу! — облегченно вздохнул Сильвер Фоке и ринулся в прихожую, чтобы открыть дверь.
Бенни, понурившись, остался сидеть у длинного стола, сплошь заваленного краденым серебром, рассеянно прислушиваясь к доносившемуся до него негромкому рокоту голосов. Он все еще сомневался, стоит ли так рисковать, как советовал Сильвио. Оставить себе пятьдесят тысяч долларов — дело опасное. Может, конечно, люди и вправду не любят, когда им напоминают о собственных ошибках, но уж коли кто-то сделал первую ошибку, а потом вдруг узнал, что другой… ну вот как он хотя бы… взял, да и сделал вторую, так этот первый, очень может быть, прознав об этом, решит все исправить. «И уж тогда мне не сдобровать», — похолодел Бенни, Правда, к чести Бенни надо сказать, ему и в голову не приходило присвоить эти деньги. Нет, не совсем так — такая мысль мелькнула, но он тут же отогнал ее прочь. Бенни вздохнул. Единственным достойным применением этих невесть откуда свалившихся пятидесяти тысяч было бы отдать их похитителям маленького сына Гануччи, и вот тогда, если все же Марио Аззекка придет к нему и спросит: «Эй, Бенни Нэпкинс, куда ты поде вал мои деньги?» — Бенни сможет с чистой совестью ответить:
«Я отдал их, чтобы выкупить сына мистера Гануччи», — и тому нечего будет возразить.
— Ты знаком с Домиником по прозвищу — Гуру? — раздался вдруг над его головой голос Сильвера Фокса.
Подняв голову, Бенни заметил молодого человека, стоявшего возле дверей в гостиную.
— Да, по-моему, мы встречались, — ответил он, — но раньше. Тогда, мне кажется, у вас еще не было ни бороды, ни длинных волос.
— Верно. Ну и как, правда, так лучше? — спросил Доминик, входя в комнату и обменявшись с Бенни рукопожатием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Да, обычно так и было. Но не сейчас. Мы с ним Поругались.
— Жаль, очень жаль, — покачал головой Доминик.
— М-м-м… — задумчиво промычал Блумингдеилс. — Он, если хочешь знать, назвал мою сестру паршивой шлюхой.
— Да? Зря это он. Она — шлюха что надо! — возмутился Доминик.
— Ха, а то я этого не знаю! Тогда зачем зря обижать человека?
— Что ж, мало ли что кому придет в голову? — философски сказал Доминик. — Может, он чуток сдвинулся?
— Да он давно уже спятил, если хочешь знать! — заявил Блумингдеилс. — Ладно, как бы там ни было, серебро мне теперь ни к чему, и я его не возьму. Вот это, это и это отнесешь прямо к нему, понял?
— А за все остальное сколько дашь? — спросил Доминик.
Блумингдеилс открыл дверцу шкафчика (одной из немногих законно купленных вещиц в его магазине), выдвинул ящик, вытащил оттуда калькулятор, украденный в свое время в магазине «Голдсмит энд бразерс» и принялся быстро подсчитывать. Прикинул что-то в уме, потом окинул придирчивым взглядом груду вещиц на прилавке, задумчиво кивнул, еще подсчитал, снова задумался и только потом убрал калькулятор на место.
— Двести шесть долларов за все сразу, — сказал он и бросил на Доминика вопросительный взгляд. — Кроме обручального кольца. Его надо оценить отдельно. Рассмотрю получше, тогда скажу.
— Скажи хотя бы приблизительно, — попросил Доминик.
— Ну… думаю, оно потянет сотни на две. Я дам тебе знать, хорошо?
— А я-то надеялся по меньшей мере на три, — разочарованно протянул Доминик.
— Может, и так, — не стал спорить Блумингдеилс. — Ну, так как? Понесешь остальное в «Сильвер Фоке» или нет?
— Может, попозже, — пожал плечами Доминик.
— Тогда передай, что я от души желаю ему попасть под колеса, и побыстрей! Ублюдок вонючий!
— Передам, — великодушно пообещал Доминик.
Сложив груду серебряных вещей обратно в сумку, закрыл ее и терпеливо ждал, пока Блумингдейлс отсчитал ему двести шесть долларов новенькими, хрустящими банкнотами. Блумингдейлс всегда имел обыкновение платить своим поставщикам только новенькими купюрами, что делало общение с ним необыкновенно приятным.
Спускаясь вниз по лестнице, Доминик вдруг спохватился, что забыл показать Блумингдейлсу часы, которые так и остались лежать в кармане его синих джинсов. Поколебавшись, он в конце концов махнул рукой и вышел на улицу.
* * *
В тот же день, в пятницу, в 12.35, во время, когда Доминик неторопливо удалялся по улице от магазинчика Блумингдейлса, возле дома, где жил Бенни Нэпкинс, появился еще один доверенный посланец. Взобравшись по лестнице на пятый этаж, он оказался на лестничной площадке, немного отдышался и постучал в дверь квартиры.
— Кто там? — спросил Бенни.
— Я, — буркнул посланный. — Артур Доппио.
— Чего тебе, Артур? — удивился Бенни.
— Надо кое-что тебе передать, — ответил тот.
— И что именно? — поинтересовался Бенни.
— Поручение от Марио Аззекки.
Бенни со вздохом приоткрыл дверной глазок, выглянул в коридор и увидел Артура Доппио, державшего в руках перетянутый тугой резинкой пухлый белый конверт.
— Секундочку, — пролепетал он. Со скрежетом открыл два хитроумных замка, отодвинул задвижку, снял дверную цепочку, которую обычно накидывал на ночь, и распахнул дверь.
— Разве ты не пригласишь меня войти? — удивился Артур.
— С удовольствием, — ответил Бенни, — только вот Жанетт Кей еще спит, и мне бы очень не хотелось ее будить, — эти слова еще не успели слететь с его губ, как Бенни овладело весьма странное и неприятное чувство — ему вдруг показалось, что все это с ним уже было, причем совсем недавно. Протянув руку, он принял от Артура пухлый белый конверт и даже зажмурился — тот тоже показался ему до противности знакомым.
— Ладно, тогда как-нибудь в другой раз, — миролюбиво согласился Артур, вежливо приподнял на прощанье шляпу и зашагал вниз по лестнице.
Бенни закрыл за ним дверь и по привычке запер ее на все замки. Ощущение, что он во второй раз играет всю ту же сцену, будто еще один дубль в кино, не исчезло, а, наоборот, стало только сильнее. По-моему, думал он, все это уже было. Мы так же стояли и смотрели друг на друга, говорили те же слова, только вот не помню, с кем и когда. Он отнес пухлый белый конверт на кухню, бросил его на стол и сам сел рядом, время от времени бросая на конверт неприязненный взгляд и гадая про себя, что за новую свинью задумал подложить ему Марио Аззекка. Наконец, тяжело вздохнув, он стянул с конверта тугую резинку, открыл его и вытряхнул его содержимое на стол.
В конверте было пятьдесят тысяч долларов… самыми разными купюрами…
Кроме этого, в конверте еще лежал билет до Неаполя и обратно.
И письмо.
«Бенни Нэпкинсу.
Садитесь на самолет. Вылет в пятницу вечером в десять часов.
Отправляйтесь в Неаполь (не забудьте, что в Риме пересадка), в субботу вы должны передать содержимое этого конверта поверенному мистера Гануччи, который будет встречать вас в аэропорту.
Не провалите все дело!
Марио Аззекка».
Бенни, не веря собственным глазам, еще раз перечитал его.
Потом пересчитал деньги. И еще раз взглянул на билет.
Было ясно, что у кого-то окончательно съехала крыша.
Глава 14
СИЛЬВЕР ФОКС
Блестящие очки, в которых морозными искрами сверкали ослепительные блики рассыпанного повсюду серебра, повернулись к нему. Сильвер Фокс сидел за столом, на котором громоздились груды украденного, и внимательно слушал жалобные причитания Бенни. Было уже почти половина второго, а самолет в Рим должен был улететь в десять вечера.
— И что же мне теперь делать? — жалобно спросил Бенни.
Он примчался сюда посоветоваться с Сильвером Фоксом, поскольку считал его самым старым своим другом и самым доверенным советчиком.
— Вначале надо решить, чего тебе делать не следует, — предложил Сильвер Фоке. — Вот этим и нужно заняться в первую очередь.
— Ладно. Тогда что мне не следует делать? — спросил Бенни.
— Тебе нельзя отправлять назад второй конверт.
— Почему нельзя?
— Никто не любит, когда его тычут носом в собственные ошибки, — назидательно сказал его собеседник.
— Но ведь это очень крупная ошибка, — возразил Бенни. — Целых пятьдесят тысяч, с ума сойти можно!
— Точно. И чем крупнее ошибка, тем меньше хочется, чтобы об этом напоминали.
— Наверное, ты прав, — задумчиво сказал Бенни.
— Помню, как-то раз, — продолжал Сильвер Фоке, — мой братец Сальваторе, что на итальянском значит «Спаситель наш , Иисус Христос», сделал одну роковую ошибку, подложив свинью не кому-то, а самому Поли Секундо, который в то самое время жил вместе с ним на Гринвич-авеню. И вот одна девушка, несмотря на то что была ирландкой, разболтала об этом Поли.
А Поли возьми да и намекни одному лейтенанту полиции по имени Александер Боццарис, с которым он был не разлей вода, что, дескать, мой братец Сальваторе пытался изнасиловать девчонку, хотя той не исполнилось еще и шестнадцати. Ну, понятное дело, его арестовали и сунули в Синг-Синг аж на десять лет!
А когда он вышел, то один тип по имени Алонзо с Восемьдесят шестой улицы сделал еще одну роковую ошибку — напомнил моему братцу Сальваторе о том, как девчонка когда-то над ним посмеялась. А братец мой в ответ оскорбился и всадил в него нож, да еще не один раз, а четыре, после чего и загремел в Синг-Синг по новой. А мораль здесь такова — никто не любит, когда ему напоминают о его же ошибках. Вот так-то, Бенни!
— Тогда что же мне прикажешь делать? — растерянно спросил Бенни.
— Знаешь, у меня такое чувство, что ты мне не рассказываешь всего, — задумчиво произнес Сильвер Фоке. — А если я ошибаюсь… что ж, тогда и говорить не о чем. Все и так ясно, как Божий день. Одну пачку — пятьдесят тысяч — отвезешь в Неаполь и отдашь Кармине Гануччи, а другую… что ж, ты и сам знаешь, как ею распорядиться. Поверь мне, Марио Аззекка ни за что на свете никогда не осмелится признать, что допустил такую промашку. А стало быть, тебе ничего не грозит.
— А если ты ошибаешься, Сильвио? Что, если он явится ко мне и потребует назад свои деньги? Что тогда?
— Что? А ты что, язык проглотил? Или стал вдруг заикаться?
Не знаешь, что делают в таких случаях? Вытаращишь на него глаза и спросишь: «Какие деньги?! Вы прислали мне конверт с пятьюдесятью тысячами, я отвез их в Неаполь и передал человеку, который ждал меня в аэропорту. Потом прилетел обратно.
Так о каких деньгах вы говорите?» Гануччи! — вот что ты ему скажешь, понял? Но это в том случае, если он явится к тебе и станет требовать деньги назад. Только я сильно подозреваю, что он на это никогда не пойдет.
— Что ж, может, ты и прав, — нехотя признал Бенни.
— Никаких «может быть»! — Сильвер Фоке сдвинул очки на лоб и через стол бросил строгий взгляд на Бенни. — Что тебя мучает, Бенни? Ты что-то скрываешь от меня, да? Послушай, я твой друг, верно? А это значит, что мне ты можешь сказать абсолютно все.
— Не хочу впутывать тебя в это дело, Сильвио!
— Почему?
— Именно потому, что ты мой друг, а дело это темное… не. дай Бог, у тебя будут неприятности.
— Что ж, для этого, по-моему, и существуют друзья — чтобы делить друг с другом и горе, и радость, — улыбнулся Сильвер Фоке. — Ладно, выкладывай, в чем дело. Так и быть, постараюсь тебе помочь.
— Нет, не стоит. Не хочу прибавлять тебе забот.
— Я ведь твой друг, — настаивал Сильвер Фоке. — И, что бы там ни было, сделаю все, чтобы тебе помочь.
— Нет, — Бенни покачал головой, — нет, не стоит.
— Рассказывай, рассказывай, — подбодрил его Сильвер Фоке. — Мне ты можешь доверять.
— Ну…
— Давай, говори.
— Ладно, — сдался Бенни. — Дело в том, что кто-то похитил сына Кармине Гануччи.
— Господи, для чего ты мне это сказал?! — И Сильвер Фоке как ужаленный взвился в воздух. — Хочешь втянуть меня в неприятности?! Черт возьми, ну какой же ты после этого друг?!
— И они требуют за него пятьдесят кусков. Только тогда вернут мальчишку, — неумолимо продолжал Бенни.
— Не говори, слышишь? Ничего мне не говори! — завопил Сильвер Фоке, заткнув пальцами уши.
— Сначала я думал купить фальшивые доллары и попробовать всучить им, но потом… — снаружи кто-то вдруг постучал.
— Слава Богу! — облегченно вздохнул Сильвер Фоке и ринулся в прихожую, чтобы открыть дверь.
Бенни, понурившись, остался сидеть у длинного стола, сплошь заваленного краденым серебром, рассеянно прислушиваясь к доносившемуся до него негромкому рокоту голосов. Он все еще сомневался, стоит ли так рисковать, как советовал Сильвио. Оставить себе пятьдесят тысяч долларов — дело опасное. Может, конечно, люди и вправду не любят, когда им напоминают о собственных ошибках, но уж коли кто-то сделал первую ошибку, а потом вдруг узнал, что другой… ну вот как он хотя бы… взял, да и сделал вторую, так этот первый, очень может быть, прознав об этом, решит все исправить. «И уж тогда мне не сдобровать», — похолодел Бенни, Правда, к чести Бенни надо сказать, ему и в голову не приходило присвоить эти деньги. Нет, не совсем так — такая мысль мелькнула, но он тут же отогнал ее прочь. Бенни вздохнул. Единственным достойным применением этих невесть откуда свалившихся пятидесяти тысяч было бы отдать их похитителям маленького сына Гануччи, и вот тогда, если все же Марио Аззекка придет к нему и спросит: «Эй, Бенни Нэпкинс, куда ты поде вал мои деньги?» — Бенни сможет с чистой совестью ответить:
«Я отдал их, чтобы выкупить сына мистера Гануччи», — и тому нечего будет возразить.
— Ты знаком с Домиником по прозвищу — Гуру? — раздался вдруг над его головой голос Сильвера Фокса.
Подняв голову, Бенни заметил молодого человека, стоявшего возле дверей в гостиную.
— Да, по-моему, мы встречались, — ответил он, — но раньше. Тогда, мне кажется, у вас еще не было ни бороды, ни длинных волос.
— Верно. Ну и как, правда, так лучше? — спросил Доминик, входя в комнату и обменявшись с Бенни рукопожатием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27