– Вытащили. – Атаман начал относиться к медицинским способностям старика с уважением после того, как увидел перекись. – Сразу, как только…
– Ясно, – кивнул Робинзон. Подождав немного, хмыкнул и неожиданно с силой рванул чуть приотставший от кожи кусок бинта. Взвыв, Атаман потерял сознание. И тут же очнулся.
– Я тебе, старый козлище, – прорычал он, – бороденку по волоску вырву.
– Если так легче, крой меня на всю катушку, – спокойно ответил Робинзон.
– А ты только и сможешь, что матом.
– Да ты какого хрена рвешь? Ведь…
– Ты глянь, сколько гноя. – Старик показал ему оторванный тампон. – В таких случаях нужно отрывать, а не отклеивать. Чтоб гной убрать. Хотя бы верхний. Да, дела у тебя, значится, неважнецкие.
– Чего там? – Степан напрягся.
– Но мы по-старинному делать станем, – решил старик.
– Руку, что ли, оттяпаешь? – Нашел в себе силы пошутить Степан. – Чтоб не мучился.
– Зачем же руку-то, – пожал плечами Робинзон. – Она тебе понадобится. Счас проще будет. – Сунув руку в карман, вытащил патрон двенадцатого калибра.
Атаман сглотнул слюну. Старик надорвал пыж и ссыпал картечь. Потом поковырялся гвоздем в патроне и достал второй, войлочный, пыж.
– Ложись, – велел он Атаману, – на левый бок. Чтоб, значится, рана была сверху.
– И что дальше? – Выполняя его требование, Атаман с опаской покосился на патрон.
Старик молча высыпал порох на рану.
– Ты чего? – заволновался Степан. – Ox! – Старик чиркнул спичкой. – Эуааа! – взревел Степан, вскакивая. – Убью!
– Будешь так орать, – усмехнулся Робинзон, – сюда все сбегутся. Но, видать, подвезло, – прислушиваясь, отметил он, – не слышал никто.
– Что тут у вас? – Виктор заглянул в лаз.
– Лечит, – простонал Атаман, – лепило хренов. Он мне рану всю на хрен сжег. Я тебя, кочережка старая, – зло пообещал он невозмутимому Робинзону, – на островки направлю в наручниках, и будешь там с лягушками квакать.
– Коли грубишь, – поднимаясь, кивнул старик, – все нормально. Зараз давай жирком гусиным смажем, и маленько пусть, значится, на воздухе рана побудет. Не перевязывай покедова. Потом осторожненько завяжем.
– Да уж давай, – кивнул Атаман. – Спалил руку на хрен, а теперь на воздухе пущай будет, – передразнил он старика.
– Я так больше не могу, – заплакала Зоя.
– Перестань. – Андрей погладил ее по волосам. – Я понимаю тебя. Но что я могу сделать? – с болью спросил он. – Что? Этот хмурик, который был, я бы его раньше щелчком уложил, делал все, что хотел. Да и вообще, и за тебя, и за Ольгу страшно. Ты бы согласилась работать на них…
– Они преступники, Андрей. – Зоя подняла голову. – Из-за них погиб отец. И я боюсь. Понимаешь? Боюсь. Боюсь, что меня посадят в тюрьму. Ведь они убивают и грабят. А сказать кому-то… – Она заплакала громче.
– Перестань, – тяжело вздохнул Андрей. – Я позвонил Веткину, попросил, чтоб пришел сегодня. Поговорю с ним. Может, поможет.
– Не надо, Андрей, ведь ты сам говорил, что они Ольгу…
– Но нужно что-то делать! – вспылил он. – Если молчать постоянно, то…
– Зоя, – вошла в комнату Ксения, – тут какой-то мужчина. Говорит, что ему Андрей звонил и просил прийти.
– Пусть заходит, – кивнул Андрей. – Это наверняка Леха.
– Привет, – перешагнув порог, в спальню вошел приятель Андрея.
Увидев плачущую Зою, остановился.
– Я, наверное, не вовремя, – смущенно проговорил он. – Так…
– Проходи, – позвал Андрей. – Я тебя и позвал из-за этого.
– Понятно, – кивнул Веткин. – Я слышал об этом. Но знаешь, что скажу – здесь вам никто не поможет. Потому что криминала нет. А все, что бы вы ни сказали, слова. Это раньше было: если есть свидетель того, что кто-то угрожал убийством, пиши заявление – и на полгода его посадят за угрозу убийством. А сейчас, – он махнул рукой, – законы вроде бы строже стали, но это только слова.
– Значит, помочь ты нам ничем не сможешь, – сделал вывод Андрей.
– Если что-то серьезное будет, – Веткин опустил голову, – тогда обращайтесь. Все-таки законы еще существуют. И порой не только на бумаге. Время, Андрюха, такое настало, что мы никто. Вот я беру одного гада – в ресторане, сволочь, пристал к женщине. За нее муж заступился. Он ему из пистолета ногу прострелил. И что? Через два дня встречает меня и хохочет, гнида. Сейчас у власти деньги стоят. Если их у тебя нет то и милиция помогать не станет. Конечно, что-то делать будут, но особо не поторопятся. А если против вас кто-то из серьезных преступников, ну, заявите, но только хуже может быть. Мелочь, конечно, берут и сажают. Бывает, и крупную птицу хапаем. Но надолго ли?
– Выходит, сейчас вообще закона и порядка нет, – горестно вздохнул Андрей.
– А что ты хочешь от нас?! – взорвался Веткин. – Если по телевизору показывают, как генеральный прокурор в постели с проститутками кувыркается! Если это не провокация, то сажайте его, сволочь. Если нет – берите тех, кто придумал это кино, и наказывайте. Или вон Властилина. Посадили ее. А почему? Да потому, что денег у нее тех, которые нужны, уже нет. Бросили ее друзья-приятели. Кто она есть-то, Властилина? Да никто. Подставили бабу. Но здесь хоть кого-то посадили. Пусть крайнюю, но нашли. А сколько других деятелей-банкиров людей обманули и живут припеваючи?
– Что ты нам рассказываешь? – недовольно спросил Андрей. – У нас другое дело. Нам угрожают дочь убить или изнасиловать. Ты это понимаешь?! – заорал он.
– Да будь я хоть наполовину здоров, на кой тебя вызвал бы? А ты…
– Если я сейчас вот так поверю вам и начну что-то делать, – вздохнул Алексей, – меня завтра же уберут с работы, а потом подловят где-нибудь и отделают как следует.
– …Все обскажу, милая, – раздался из магнитофона хрипловатый мужской голос. – Ты не волнуйся особо. Все хорошо будет.
Невысокий мужчина, поправив очки-хамелеоны, выключил магнитофон.
– Звонок был в пятнадцать двадцать четыре. Звонили из городского телефона-автомата. Откуда именно, выяснить не удалось. Судя по голосу, мужчина.
– Ясно, что не баба, – хмыкнул Валерий.
– Лет пятидесяти, – продолжил очкастый. – По разговору понятно, что украинец, но уже давно живет в России. Это все.
– С одной стороны, и это хорошо, – кивнул Валерий. – Значит, Орехов и Атаман знают, что сын дома и его в любое время могут забрать снова. Теперь понятно, почему Атаман неуязвим. Он где-то сидит на мягкой перине, зализывает рану и посмеивается над милицией и над нами. Знать бы где. Но с другой стороны, это тоже неплохо. Теперь он знает и племяннике. Ну что же, будем ждать. Кто-то должен снова позвонить и передать какие-то инструкции. А значит, назовет место встречи. Так что мы сделали очень правильно.
– Ну? – Гога выглянул в открытое окно. – Готово?
– Сей момент, – поливая шашлыки белым вином, отозвался Семен, – почти.
– А где барышни?
– Затеяли борьбу в грязи, – засмеялся Семен. – Подыскивают место. Завелись девки. Потолкали друг дружку. Лизка разве уступит? В общем, сошлись на борьбе в грязи. Разделись и пошли искать эту самую грязь.
– Такое зрелище я пропустить не могу! – вылезая в открытое окно, засмеялся Гога. – Тогда торопись. Вон они, в пруду. Сейчас начнут.
Гога рванулся вперед. Подскочив к кустам, за которыми притаился Семен, выглянул. В высохшем пруду, где осталась только влажная, смешанная с водорослями грязь, Зоя и Елизавета, обе в купальниках, обхватившись руками, пытались повалить одна другую. Ноги, провалившись в грязь по колено, мешали двигаться, и они уповали только на силу рук.
– Какое зрелище! – восхитился Гога.
Женщины упали. И мужчины увидели, как они, попеременно оказываясь наверху, продолжили борьбу. Скоро нельзя было различить, кто из них кто. Гога, подмигнув Семену, схватил шланг. Подбежав к пруду, открыл кран и начал поливать визжащих женщин сильной струей воды.
– Да, – облегченно вздохнув, кивнула Антонина Андреевна, – помогают. Видите? – Она показала рукой в окно. – Поливают все. Что бы я делала без них, ума не приложу. А в этом году лето неурожайное будет – засуха. Без помощи Зои и Гоги, честное слово, просто пропала бы.
– Так-то оно так, – согласилась одна из двух сидевших за чаем пожилых женщин. – Но с чего это они вдруг к тебе такое уважение проявляют? – Она подозрительно прищурилась. – Может, какую выгоду от тебя ищут?
– Да перестань ты, Пелагея, – замахала руками другая – горбатенькая старушка в белом платке. – Какую им выгоду надо? Ведь они кино снимают, а значит, и деньгу немереную имеют. Просто интеллигентные люди, вот и помогают бывшей учителке.
– Просто они хорошие люди, – улыбнулась Антонина Андреевна. – Да вы пейте чай, мне Зоя видите какой торт привезла. – Она улыбнулась.. – Я всегда, грешница, любила сладкое. Ну а сейчас, сами знаете, не до лакомств. Пенсию, правда, почти регулярно давать стали. И то за март и апрель задержали. Но, говорят, к сентябрю и этот долг вернут.
– На вас стоило посмотреть, – весело говорил сидящий с фужером в руке Гога. – Как вы смотрелись… – Он восхищенно покрутил головой. – Такое в России не часто увидишь.
– Это ты зря, – не согласился Семен. – Скоро во Владимире будет турнир по борьбе без правил. Так там перед началом и в грязи, и просто борьба баб. В общем, все, что хочешь. А еще есть штука такая – мне особенно нравится: если кто из зрительниц желает, могут попробовать себя в борьбе друг с другом в йогурте. Такое, говорят, в Польше есть. А сейчас и у нас появилось. Выйдут две крали, разденутся и начнут в йогурте возиться. Так бы и съел обеих, – захохотал он. – Так что вы, девоньки, идите на турнир и выразите желание. Чем в грязи возиться, лучше уж в йогурте.
– А что? – Елизавета вызывающе посмотрела на Зою. – Я лично не против.
– Я тоже, – отпив глоток вина, улыбнулась Зоя.
– Погоди-ка, – спросил Гога, – а там бои без правил с призом?
– Тебе там делать нечего, – сказал Семен. – Там таких выставляют – закачаешься. А кроме того, я слышал, вроде как рабов даже. Не знаю, насколько это верно, но разговор такой ходит.
– На Западе давно такое есть, – кивнул Гога.
– Вот и пойдем, – предложил Семен. – Я как узнаю, приеду за вами. Там народу очень много собирается.
– Молодец, дедок, – пошевелив рукой с перевязанным плечом, усмехнулся Атаман. – В натуре, рука болеть меньше стала. Да и боль какая-то другая. Вот это Айболит, – удивленно добавил он. – А я его матом крыл.
– Я слышал, – вздохнул Виктор.
– Да не ломай ты уши, – сказал Степан. – Завтра дедок поедет и звякнет Ритке. Пусть ждут. Он потом приедет и заберет их. Он же сказал, что знает местечко одно, где хрен кто найдет. Нам сейчас туда нельзя. Мусора по дороге перехватят. А твоих доставит, и нормалек.
– Дай-то Бог, – прошептал Виктор.
– Ладно, – обреченно говорила в телефонную трубку Зоя. – Я согласна. Только умоляю, перестаньте приходить и бить.
– Как? – деланно удивился Пряхин. – Андрея били? Я этим разберусь и строго накажу.
– Пусть больше к нам не приходят. И ради Бога, не трогайте Андрея. – Она бросила трубку и заплакала.
– Зоя, – сказала Ксения, – не плачь. Я понимаю тебя. – Она вздохнула. – А тут еще я появилась. Но я скоро…
– Перестань, – перебила ее Зоя. – Без тебя мне было гораздо труднее. Спасибо, – обняв подругу, благодарно прошептала она.
– Я вижу, ты не хочешь идти к ним на работу, – кивнула на телефон Ксения.
– Но тогда почему согласилась?
– Ты видела этого, который приходил? – вздохнула Зоя.
– Еще бы. Очень представительный мужчина. Сильный, красивый. Знаешь, когда я Юрку выгнала, попыталась гульнуть, ну, найти какого-нибудь крутого из новых русских. Чем я, думаю, хуже других. Но оказалось, что на настоящую любовь у них уже кандидатки есть, а так, на ночь, я не захотела. А тут еще в баре перестрелка, меня спас один…
– Голубой, – продолжила Зоя. – Ты мне рассказывала об этом уже два раза.
– Знаешь, как обидно, – вздохнула Ксения. – Думала, вот это мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89