Я нажал на тормоза, резко развернулся и чудом проскочил мимо своих преследователей, пока они не успели опомниться. Вознес краткую молитву тому, кто в данный момент дежурил на небесах, и устремился в лабиринт переулков, надеясь оторваться. Тутинг по карте всего в паре миль, но, учитывая все повороты, получилось мили четыре. Я выехал на широкую улицу недалеко от станции метро и спрыгнул с мотоцикла. Кучка старых алкоголиков и зеленых юнцов с интересом смотрели, как я повесил шлем на руль, надвинул на глаза бейсболку и двинулся к лестнице, ведущей под землю. Мотоцикл остался стоять у дороги.
– Берите, ворюги, берите, – пробормотал я про себя, проходя через турникет. Интересно, сколько времени пройдет, пока кто-нибудь из них решит прокатиться. Надеюсь, немного. Еще один мотоцикл должны найти возле Брикстонской станции.
Отличные районы – Брикстон и Тутинг. Народу много, и в поворотах затеряться легко.
Я опустил козырек бейсболки пониже, прошел мимо камер наблюдения и прыгнул в первый же поезд, который подошел к станции. Он шел на север. Вагон оказался полупустым. Или полузаполненным – это кому как больше нравится. Выскакивая на следующей станции, я бросил куртку возле двери. Сел на встречный поезд, вышел в Мордене и взял такси. Проехав до другого конца Уимблдона, бросил перчатки в урну и сел на поезд, идущий в центр. Там нашел бар, сел и стал ждать звонка Крейга.
Он позвонил через пятнадцать минут.
– Как дела?
– Сижу в пивной на Олд-Кент-роуд, думаю, все в порядке, хотя ощущение такое, что они сейчас полезут во все окна.
– Переоделся?
– Нет, сижу в этом проклятом шлеме и прикидываюсь ветошью.
– Давай пока оставим шутки, ладно?
– Переоделся, не бойся.
– Продолжай двигаться. Поезжай на такси в центр, купи новую куртку и кепку, потом домой. Сиди там и не высовывайся. Я вечером позвоню на всякий случай, так что не пей. Если что, звони мне, и никому другому. К двери не подходи ни в коем случае. Усек?
– Ясно.
– Ты в порядке?
– Вполне. Немного трясет, только и всего.
– Это адреналин. Ты им накачан по уши. Вот почему не надо ни с кем говорить – начнешь болтать и не сможешь остановиться. Это серьезно, понял?
– А ты сам?
– Не беспокойся. Я долгие годы привыкал ни с кем не разговаривать.
23. Праздник жизни
Самое трудное – это следовать собственным советам. Я честно пытался сидеть дома, но не смог. Из головы не выходила Аделаида. После Брайтона мы виделись трижды, но тут я впервые явился без приглашения. Сначала хотел поймать ее после занятий возле школы, но решил все-таки не светиться. Подождал до вечера и ровно в семь постучал в дверь.
– Привет! – сказала она, не скрывая удивления.
– Привет. Надеюсь, ты не сердишься? Я тут проходил мимо и решил заглянуть. А то как-то странно получится – был рядом и не зашел.
Помолчав немного, Аделаида согласилась: зайти, пожалуй, стоило – раз уж я шел мимо.
– А как ты оказался в наших краях?
– Работа.
– Ты здесь работаешь?
– Ну да, на фабрике, тут, недалеко – устанавливаю программы и все такое прочее.
– И тебя пускают на работу в таком виде? – удивилась она, окинув взглядом мои джинсы, кроссовки и свитер.
– Они не возражают – лишь бы я делал свое дело. Привилегия свободного художника, так сказать.
– Понятно. Ты голоден? Я как раз обед приготовила.
Голоден – это было слабо сказано.
* * *
– Тысяча извинений! Просто я не привык есть на людях.
Боже мой, какой стыд! Словно животное, честное слово! Закидывать еду в рот горстями, словно не ел целую неделю. А звуки? Глядя на меня, Джеки вспомнила сериал «Дикая природа». Аделаиде пришли на ум галоши, чавкающие в грязи. Сам же я опомнился, лишь когда оторвал на секунду взгляд от тарелки и увидел ужас на лицах девушек.
Впрочем, вины моей в этом нет.
Я и в самом деле был очень голоден. Нет, не так – я умирал от голода. Утренний адреналин обеспечил мне аппетит, которому позавидовал бы Робинзон Крузо. А кроме того, я и в самом деле привык есть в одиночку и забыл все правила хорошего тона. Можете себе представить, какую картину пришлось наблюдать в тот вечер Аделаиде и Джеки. Соусом и подливкой было заляпано все вокруг – кроме моей тарелки, разумеется.
– Еще раз извините. Сегодня у меня такой тяжелый день...
– Ну и ничего страшного. Я воспринимаю это только как комплимент моим кулинарным способностям, – улыбнулась Аделаида, убирая со стола.
– Ну и правильно! Ты замечательно готовишь. Никогда не пробовал ничего вкуснее.
– Ах ты, подлиза! – рассмеялась Джеки. – Надо и в лести знать меру, а то никто не поверит.
– Что? Что ты имеешь в виду?
– Не слушай ее, Иан, она просто завидует. Ее собственными блюдами только тараканов травить.
Джеки продолжала с хитрой улыбкой меня рассматривать. Она закурила, задумчиво выпустила дым в воздух, затем снова взглянула на меня.
– Значит, вы двое уже спелись? – спросила она. Не зная, что ответить, я просто кивнул. Аделаида бросила на Джеки взгляд, смысл которого я не понял. – Я только сказала, что вы находите общий язык... – начала Джеки снова и осеклась, поймав еще один взгляд. Я понял, что разговор обо мне уже был.
Может быть, не стоило приходить? Зачем я здесь сижу? Ну ладно, допустим, мне хотелось увидеть Аделаиду. Нет, не так – я жаждал этой встречи. Но почему? Что мне было от нее нужно?
Черт его знает. Наверное, я руководствовался больше чувствами, чем разумом. Хотел увидеть ее – и все тут. А о чем буду говорить и что делать, не думал.
И вот я здесь. Сижу и не знаю, как объяснить свой визит. Неловко как-то.
Это все адреналин. Чувствую, что должен поговорить с Аделаидой, сказать ей что-то важное. Обязательно должен. Но что? «Я люблю тебя»? Нет, вряд ли. «Я убил сегодня четырех полицейских»? Определенно не то. Так что же? Может быть, я не в себе после утренних приключений? Чувствую, что меня арестуют, и хочу в последний раз увидеть Аделаиду?
Нет, не может быть. Если бы я ждал ареста, даже подсознательно, то был бы уже на полпути во Францию.
– Совсем забыла! Иан, ты смотрел сегодня новости? – воскликнула Аделаида, видимо, стараясь отделаться от намеков Джеки и перевести разговор на другую тему.
– Просто невозможно поверить! – поддержала ее Джеки.
«Пусть это будут новости о единой валюте!» – мысленно взмолился я.
– А что случилось?
– Два маньяка на мотоциклах перебили кучу людей в Клэпхеме. Их даже засняли на видео!
– У них были автоматы или даже пулеметы. Я сама видела – так всех и крошили вокруг! Как там сказали – пять человек или больше?
– Пятеро убитых и еще куча народу в больнице – с огнестрельными ранениями и еще жертвы автокатастроф.
– И всего в пяти милях отсюда! Представь – если бы это случилось здесь и я вышла на улицу, то меня тоже могли бы ранить! – воскликнула Джеки. – Или даже убить!
– Силы небесные! – Я старательно изобразил удивление. – Да здесь у вас прямо линия фронта!
Представь, представь... Что представь? Люди просто обожают смотреть на насилие – со стороны, конечно. В Лондоне восемь миллионов жителей. Мы убили пятерых – ну и что? Троих мы убили намеренно, а остальные двое были полицейскими, которые сознательно рисковали жизнью, чтобы взять нас, и поплатились за это. Остальные, кого только ранили, пострадали случайно. Их, конечно, жаль, в самом деле жаль, но что я мог поделать? Я что хочу сказать: шансы, что Джеки могла быть убита, если бы вышла сегодня на улицу, практически нулевые, однако она из кожи вон лезет, стараясь раздуть эту мнимую опасность, только потому, что живет в том же самом городе. Если разобраться, она гораздо больше рискует быть застреленной, сидя сейчас напротив меня.
– Жалко, что я не видел, – покачал я головой.
– Ты должен, это просто невероятно! Обязательно включи вечером новости, – посоветовала Джеки.
Я клятвенно обещал, что посмотрю.
– Ну ладно, мне, пожалуй, пора. – Джеки посмотрела на часы. – Надо позвонить Крейгу – может, выберемся куда-нибудь...
– Ты вряд ли до него дозвонишься, – быстро вставил я. – Я говорил с ним недавно, и он сказал, что ложится спать.
– Спать? Еще только восемь часов!
– Он плохо себя чувствует.
– Наверняка напился.
Нет, просто отключился. Я посоветовал ему принять три таблетки снотворного, снять телефонную трубку и хорошенько выспаться. Сказал, что так поступают профессионалы. Крейг неохотно согласился.
Правильно ли я поступил?
Может быть, это и перестраховка, но насчет себя я точно знаю, что никому не проговорюсь, несмотря на адреналин, а вот Крейг... Лучше не рисковать и вывести его на время из игры. После двенадцати часов сна все происшедшее будет казаться уже менее реальным, он успокоится и сможет лучше контролировать себя. Вообще, мне иногда кажется, что самое тяжкое в нашей работе – это то, что ты не можешь никому рассказать о том, что сделал.
Ничего, со временем Крейг привыкнет. Но сейчас ему лучше спать.
– Ну хорошо, тогда схожу навещу Кэрол. Вряд ли вам хочется, чтобы я путалась тут под ногами.
– Ты нам не мешаешь, – сказала Аделаида. Я многозначительно промолчал.
Джеки поболтала еще немного и удалилась. Входная дверь захлопнулась, и наступила тишина. Аделаида взглянула на меня.
– Кофе?
– Да, если можно.
Мы прихлебывали кофе, время от времени обмениваясь замечаниями, но опасность по-настоящему разговориться мне пока не угрожала. Не знаю, что случилось, обычно мы беседовали вполне непринужденно, однако на этот раз почему-то не могли связать двух слов.
Моя осторожность понятна – я боялся проболтаться о своем участии в новостях... Интересно, что натворила сегодня Аделаида?
– А теперь скажи правду – зачем ты пришел? Неужели она что-то знает? Может быть, Крейг не выдержал и позвонил? Значит, поэтому они завели разговор о перестрелке?
В каком кармане у меня глушитель?
Нет, стоп! Стоп! Даже не думай об этом!
– Я просто хотел тебя увидеть, вот и все. Никаких зловещих замыслов. Думал о тебе весь день, вот и...
– И что? Зачем ты хотел меня видеть?
– Да ни зачем! Просто решил увидеть, – пожал я плечами. Черт, неловко как! С другой стороны, почему я не могу зайти к кому-то просто так? Другие-то заходят, и ничего.
– Не очень-то у тебя получается, – улыбнулась Аделаида. Наклонилась и легонько поцеловала меня в губы.
Что получается?! Что я делаю не так?
Неужели она про секс?
Я почувствовал, что заливаюсь краской. Я уже упоминал, что мы встречались три раза, не считая первого неудачного свидания, но близости между нами еще не было. Даже не целовались по-настоящему. Не то чтобы я не хотел, просто как-то не пришлось.
Может быть, Аделаида приняла мое нервное возбуждение после утренних убийств за любовный трепет? Решила, что я попросту дергаюсь, как школьник? Тогда вроде все сходится. До сих пор наши отношения были основаны на взаимном непонимании. Ну что ж, значит, так тому и быть.
– Помочь тебе? – спросила она тихо. – Хочешь остаться ночевать?
Я тщательно обдумал ее слова, прикидывая так и эдак, что она имела в виду, и правильно ли я все понял. Не хватало еще, чтобы она уложила меня на диване для гостей.
– Да, хочу.
И мы поцеловались по-настоящему.
24. Операция Логана
У меня сидел Д. Б.
Такого еще не бывало. Мы вообще виделись только раз, еще в тюрьме.
Что ему нужно? Пускай скажет сам.
– Ты что натворил, мать твою? – заорал он с ходу. Похоже, у меня неприятности. – Ты что сделал, придурок хренов?
Крейг стоял рядом с ним и явно нервничал. Так же как Феликс и еще один тип, не помню его имени. Похож на стрелка. Перед тем как открыть дверь, я заткнул «глок» сзади за пояс. Интересно, успею вытащить или нет?
А может быть, торопиться и не стоит?
– Нам просто не повезло. Но мы его убрали и ушли чисто. Потери минимальны... – попытался я объяснить.
– Нет! Я хочу услышать все с самого начала, черт побери! Все до последней мелочи, ублюдок!
Я посмотрел на Крейга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34