— Вот ненасытный!
— И голодный, — согласился я.
Она выложила содержимое сковородки на две тарелки и поставила их на крошечный столик. Я недоуменно наблюдал, как она уходит из кухни, и продолжал теряться в догадках, что же произошло, когда она вернулась в черном шелковом халате, туго перепоясанном в талии, и уселась за стол.
— Я тебя смутил? — виновато осведомился я.
— Нет, хотя должен был, — ответила она. — И кроме того, тогда остыл бы твой завтрак.
Я допивал третью чашку кофе, когда она закурила сигарету и задумчиво посмотрела на меня.
— Что ты намерен делать, Рик?
— Поеду домой и переоденусь, — сказал я.
— Может, с утра обойдемся без острот? — Она поморщилась.
— Да, пожалуй... — Я пожал плечами. — А собственно, в чем дело?
— Да так... — Она взглянула на свою сигарету. — Просто мне не хочется, чтобы в следующий раз тебе раскроили череп. Я спец по первой помощи, но мозговая хирургия — дело другое.
— Давно работаешь с Брюсом Милфордом?
— Около года. А что?
— Как часто к нему заходит Бетти Уонг?
— Одна или с Фесслером?
— И так, и эдак.
Она на мгновение задумалась.
— Раза два с Фесслером, когда я только начала работать в офисе. Затем я долго не видела обоих.., что-то более полугода. В последние несколько недель девушка приходила несколько раз, но всегда одна.
— Ты знаешь, как она связана с Милфордом? Хилда отрицательно покачала головой.
— Самой интересно. Она не числится в картотеке, так что профессиональная связь исключена.
— То есть Брюс не ее агент?
— Вот именно. — Она отпила кофе. — Я не знала, что Бетти жена Фесслера, пока ты не сказал мне вчера. Интересно, кто еще в курсе.
— Зачем ему скрывать, — заметил я.
— Не знаю. Сам ведь сказал, что Ник очень хитер. Значит, так ему удобно.
— Или он предпочитает держать свой брак в полной тайне, да и к чему это, когда вокруг девушки вроде Дикси? — предположил я.
— Это наиболее вероятно. — Она вдруг схватила мое запястье и взглянула на часы. — Уже? Мне пять минут назад надо было вылезать из этого милого любовного гнездышка! — Она вскочила из-за стола и выбежала из кухни.
Через пятнадцать минут, когда я еще лелеял мечту о четвертой чашке кофе, в двери появилась гладкая медноволосая голова. Я увидел “компьютерное” лицо в огромных очках и поежился.
— Стой там! — взмолился я. — Не приближайся, ненавижу одежду, под которой исчезают все твои великолепные округлости! Я отказываюсь смотреть на туфли без каблуков! Я положительно...
— Просто меня осенило, зачем Фесслеру потребовалось скрывать свой брак, — как ни в чем не бывало сказала она.
— Зачем?
— Возможно, он не женат. — Хилда Джонс улыбнулась с видом триумфатора. — А теперь — пока, ненасытный соблазнитель. Можешь оставить грязные тарелки. И если по дороге встретишь соседей, пожалуйста, притворись, что вышел от моей подруги, ладно?
Глава 9
Долгая, идущая сквозь строй секретарш дорога к внутреннему святилищу Марти Дженнингса на этот раз, похоже, грозила прерваться в самом начале.
— Сожалею, мистер Холман, — надменно проговорила секретарша в приемной. — Мистер Дженнингс занят и сегодня никого не может видеть.
— Он что, надел темные очки? — нагло спросил я.
— Всего хорошего, мистер Холман, — повторила неумолимая девица.
— Передайте ему, есть новая информация по делу Дикси, — сказал я, — и она превращает Фесслера в обыкновенную обузу.
— Боюсь, что...
— Постарайтесь, милочка. — Я улыбнулся. — Хотите работать здесь и завтра?
Глаза за намазанными тушью ресницами сузились.
— Я.., э-э.., попробую передать ваше сообщение, мистер Холман.
— Только подберите гонца попроворнее, милочка, — сказал я, — или завтра здесь произойдут серьезные кадровые изменения.
Через сорок пять секунд я снова издевался над креслом-лебедем, а Марти Дженнингс глядел на меня, покусывая зубами совершенно пустую трубку.
— Все еще делаете сведущий вид, Холман? — Вопрос продюсера прозвучал резко и нетерпеливо.
— Вы должны быть мне благодарны, мистер Дженнингс, — с достоинством произнес я. — Я пришел сэкономить вам деньги, а ведь вы даже не мой клиент.
Губы продюсера растянулись в презрительной усмешке, на мгновение обнажив клыки, впившиеся в черенок трубки.
— Сэкономить?
— Больше не надо платить Нику Фесслеру, — объяснил я. — Глупо выбрасывать деньги на ветер. — Вы снова говорите на иностранном языке.
— Помните девушку по имени Дикси? Вчера вечером ее труп извлекли из тайника.., в платяном шкафу ее собственной квартиры.., и, не подберись они сзади, я бы с ними потягался.
Глаза продюсера блеснули.
— Что мне делать с деньгами, которые больше не надо платить Фесслеру? Вложить в вас, Холман?
— Но тогда я оказался бы у вас в долгу, мистер Дженнингс, — заметил я скромно. — А мне не хочется.
Серо-зеленые глаза почти скрылись под тяжелыми веками, но в их прищуре промелькнуло нечто, от чего у меня по спине поползли мурашки.
— И что дальше? — проговорил он.
— Вы не знали, что она мертва? — поинтересовался я.
— Только.., нездорова, как мне сказали. — Он пососал пустую трубку.
— У нас общая проблема, мистер Дженнингс, — непринужденно бросил я. — Мой клиент.
— Дальше!
— Странно, что все доверяют этому Нику Фесслеру, несмотря на его репутацию, — подумал я вслух. — “Девушка сильно избита”, — сказал он, и вы поверили ему на слово. А за полчаса до этого, когда Эдвина Боллард усомнилась в смерти Дикси, он открыл багажник автомобиля и в доказательство продемонстрировал ее труп.
— Сегодня вы просто кладезь информации, Холман!
— Мне нравится им быть.., по утрам.., потому что я не в лучшей форме перед ленчем, — признался я с серьезной миной. — Ник сказал, что девушку избил Роберт Джайлс, и вы снова поверили. Наверное, вы очень доверчивый человек, мистер Дженнингс?
Прирожденный идеалист, по чистой случайности загребающий деньги на каждом фильме, казалось, съежился в своем кресле.
— Извините, — тихо проговорил он через несколько секунд. — Последние двадцать лет никто не говорил со мной таким тоном, мистер Холман. Поймите, ваши слова вызвали невольную реакцию... — Зубы Дженнингса вгрызлись в черенок на одну шестнадцатую дюйма. — Но я уже приспособился. Пожалуйста, если вам хочется, оскорбляйте меня и дальше.
— Мой клиент — все еще наша общая проблема, мистер Дженнингс, — сказал я. — Надеюсь, вместе мы придем к ее решению.
— Прекрасно сказано, мистер Холман. У вас есть какие-то соображения?
Я переместил спину в более удобное положение и подумал, что если навалился на лебедя, то он сам и виноват — не надо было становиться креслом.
— Возмущенный телефонный звонок Фесслеру, — предложил я. — Для начала — отказ внести очередной взнос... Полагаю, вы уже заплатили?
— Двадцать пять тысяч, — сказал он так, словно дело было только в деньгах.
— Затем — негодование обманутого, несколько сильных выражений и, наконец, удовлетворение — ведь вы знаете, что он скоро получит по заслугам.
— А точнее?
— Предвкушение делает вас почти неделикатным, — уточнил я. — Вы проговариваетесь, что Холман предоставил Джайлсу бесспорное доказательство его невиновности. Я же предъявлю это доказательство в доме Эдвины Боллард сегодня, в восемь вечера.
— И я пожалею о своей неделикатности?
— Точно!
— Не слишком ли откровенная приманка, мистер Холман?
— Совершенно верно, мистер Дженнингс. Ник знает, что я не могу заполучить доказательства.
— Не можете? — Он недоуменно уставился на меня. — Тогда почему...
— Потому что это наиболее верная гарантия его прихода, — сознался я. — Увидеть мое падение, самое эффектное падение со времен комедий немого кино! Да его хлебом не корми.
Он вынул трубку изо рта и завертел ее в пальцах. — Помнится, я говорил, что студия и киноиндустрия не могут терпеть кошмаров Бобби Джайлса. — Он медленно покачал головой. — Подразумевалось, конечно, что они не могут больше терпеть Ника Фесслера. Я могу сделать для вас что-то еще, мистер Холман?
— Ну... — Я отклонил спину от ревматического лебедя, освободив его от своего веса. — Извините за откровенность, мистер Дженнингс, но вам следует обратиться к психотерапевту по поводу непреодолимого желания доверять первому встречному.
Хруст черенка догнал меня у двери.
* * *
Я устроил себе один из тех основательных завтраков в счет расходов по делу, которые начинаются с мартини, а кончаются страстной надеждой найти очередное такое же дело. Затем отправился домой, потому что оттуда мог звонить лежа, не опасаясь, что какая-нибудь старая леди, рвущаяся в автомат, вызовет копов.
Мой дом выглядел покинутым: в последнее время я мало в нем бывал. Я отнес к дивану непонятной формы (такого не увидишь и в борделе, говорили мне) телефон, поставил его на пол, набрал номер и с радостью услышал напоминающий компьютер голос:
— Офис мистера Брюса Милфорда.
— Здравствуй, Гиацинт, — мечтательно сказал я.
— О, это вы! — холодно откликнулся голос.
— Мистер Брюс Милфорд на месте?
— Будет в четыре тридцать. Хотите, я попрошу его перезвонить вам?
— Нет, скажешь ему следующее: Холман просил передать, что привезет доказательство невиновности его клиента в дом Эдвины Боллард в восемь вечера; да, а еще я был очень взволнован.
— Ладно, — ответила она. — Гений за работой. — Мне показалось, я услышал в голосе девушки нотку уважения, но если это и было, то недолго. Хилда с угрозой добавила:
— Но разве ты не занят сегодня вечером?
— Наш ужин придется отложить, по крайней мере, на время. Боюсь, пока мне придется заняться работой и сосредоточиться на других занятиях. Иначе... — Но она уже повесила трубку.
Я набрал номер Эдвины Боллард, и мне ответил внушительный, похожий на рык, знакомый сочный баритон.
— Надеюсь, моя знакомая в добром здравии, а не лежит под плитами гаража? — с тревогой спросил я. Мембрана загрохотала, как барабан.
— Это вы, Холман? — прогудел наконец баритон. — Эдвина в обычном состоянии.., как всегда истерическом. Веселенький денек я провел. Все равно что караулить в психушке лунатиков в полнолуние! Как развиваются события? Вы не представляете, как я на вас надеюсь!
— Полный успех! — бесстыдно солгал я, настроенный баритоном исполнителя шекспировских пьес на британский лад. — Поэтому и звоню. Сегодня в восемь вечера я привезу бесспорное доказательство, что девушку убили не вы.
— Правда? — Облегчение в его голосе вызвало у меня мерзкое чувство вины. — Слава Богу! Замечательно, Холман! Не знаю, как...
— Потом, — сказал я. — Мне уже пора, к телефону рвется какая-то расхристанная девушка по вызову. Похоже, Марти Дженнингс обсчитал ее на девяносто девятый доллар. — Я быстро повесил трубку.
Повинуясь внезапно возникшей идее, я набрал номер бара в центре города, известного под названием “У Майка”, и спросил, нет ли там поблизости Джо Треллена. С тех пор как я знал Джо, он всегда сидел в этом баре, так что пари было беспроигрышное. Джо, экс-адвокат и алкоголик, перебивался выполнением случайных поручений для желающих сэкономить деньги на практикующем юристе.
— Джо Треллен слушает, — раздалось в моем ухе знакомое невнятное бормотание.
— Рик Холман, — отрекомендовался я. — Как ты, Джо?
— Ужасно! — горестно ответил он. — Кроме двух ничтожных кружек пива, купленных каким-то прижимистым моряком, больше ничего, и я трезв!
— Для тебя нашлась работенка. Знаешь Ника Фесслера?
— Нет, — сказал он твердо. — Даже у нас, бывших адвокатов, есть своя гордость! Слышал о нем, конечно...
— Я хочу знать, женат ли он и, если да.., на ком.
— У меня знакомый в муниципалитете, — ответил Джо, — но он дорого стоит, Рик, ради такого важного дела.
— Сколько?
— Вечером я должен купить ему ржаного виски с маленьким прицепом. — Джо захихикал. — Я позвоню тебе в течение пятнадцати минут. Идет?
— Двадцать пять баксов, если уложишься, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15