И только Кези нетерпеливо ерзал в своем кресле.
— Короче! — не выдержал он.
— Я нашел этого человека, — продолжил спокойно Хетчик. — И мы, как я и надеялся, поладили. Ведь правда поладили, Сэди?
— Истинная правда, мистер Хетчик! — Старая ведьма закудахтала — оказывается, это она так смеялась.
— Дальше начинается чистый театр, — усмехнулся Хетчик. — Вы, мистер Джонс, объясняете своему «надежному помощнику», что нужно избавиться от Ирмы, и приказываете выследить, когда она будет в гримерной одна. Сэди приходит и говорит: дело на мази, босс, Ирма Бузен причесывается. Вы прибегаете и, не разбираясь, — а чего разбираться, если вы уверены, что это Ирма! — убиваете Саломею. Вам даже в голову не приходит, что ваш доверенный человек просто-напросто подставил вас! Действительно: зачем Саломея пришла в гримерку Ирмы и уселась перед чужим зеркалом, если у нее есть все то же самое, но в собственной комнате!
Неожиданно для всех Ирма засмеялась сдавленным смехом:
— Мы с Сэди разыграли все, как по нотам. Я попросила Саломею зайти ко мне, чтобы помириться, а Сэди уже стояла за дверью с бутылкой виски в руке. Входит эта корова, а Сэди как врежет ей бутылкой по голове! — Смеющаяся Ирма была такой противной, что меня даже передернуло. — Видели бы вы, как она закатила свои глазки и рухнула на пол. Ну прямо, как бегемотиха. Мы с Сэди с трудом затащили эту тушу на стул, уложили ее голову на столик, выключили верхний свет и оставили включенным только торшер. На торшер я набросила свой платок, чтобы создать подходящую атмосферу...
Подходящую... для чего? Для убийства? Я вспомнила несчастную толстушку и мысленно дала себе клятву поквитаться с Ирмой. От Сэди я отодвинулась. Эта отпетая алкоголичка была мне неприятна вдвойне.
— Ну вот, мистер Джонс, вы теперь почти все знаете, — подвел итог Хетчик.
— «Почти»? — прохрипел Кези. — А что я еще не знаю?
— Ну, хотя бы то, что ваши мальчики не доехали до моего дома. — Хетчик снова был высокомерен и невозмутим. — Они встретили моих мальчиков. А закончилась эта встреча тем, что сундук с Саломеей Кёнигин стоит теперь в вашей собственной гримерной, мистер Джонс. Он снова здесь!
— Сэди... — пробормотал Кези. — Как ты могла?..
— А почему бы и нет? — Сэди сидела, колючая и злая. — Чего еще ты ждал от «гарнира»? Ты ведь собирался избавиться от меня, как от балласта. Ты не учел только одного: я сама могу избавиться от тебя. Это ты — балласт! Ты — «гарнир»!
— Что же теперь будет? — Кези тупо уставился в стол.
— Я знаю, — весело сказал Хетчик. — У клуба «Берлин» появится новый опекун — в моем лице. И все завертится по-прежнему. Маркус Адлер, Сэди, Ирма, — все будут работать так, как и раньше. Что касается Саломеи Кёнигин, то ее, как окажется, убил отвергнутый любовник — мистер Штайнер. Вероломная Саломея предпочла ему вас, мистер Джонс. У мистера Штайнера была странная привычка — он, как и артистки, хотел иметь псевдоним. Этот псевдоним — Штамм. Когда частный детектив Мэвис Зейдлиц узнала, что Саломею Кёнигин убил Штайнер-Штамм и что теперь он хочет разделаться со своим более счастливым соперником — Кези Джонсом, она примчалась в клуб на такси, чтобы помешать этому. Но негодник Штайнер-Штамм пристрелил Мэвис. Поняв, что ему, ранее судимому человеку, наверняка грозит газовая камера, Штайнер-Штамм предпочел пустить себе пулю в лоб.
— А... что... будет со мной? — осторожно спросил Кези.
— С «агентом Смитом из ФБР»? Вы, пожалуй, умрете геройской смертью. Сделаем так: Штайнер-Штамм не решился пустить себе пулю в лоб, и тогда вы прикончили его. Он, умирая, из последних сил нажал на курок... Что же касается мистера Рио, то мы позвоним ему и скажем, что ФБР глубоко сожалеет о смерти Мэвис Зейдлиц. Мы напомним Рио, что агент Смит предупреждал его о необходимости удалить мисс Зейдлиц из опасной точки. Рио услышит про тайную страсть Штайнера-Штамма и про то, что Вашингтон настаивает именно на такой версии, дабы избежать международного скандала. Рио будет удовлетворен. Как видите, все предусмотрено...
— Все? — Кези обхватил голову руками, потом опустил руки и стал лихорадочно шарить глазами по комнате, надеясь, видимо, обнаружить на стене турецкий ятаган или австрийский палаш. Его рука потянулась к одному из ящиков стола...
— Без глупостей, мистер Джонс! — крикнул «суслик». — Один из моих мальчиков стоит за дверью. Джордан! Войди!
Дверь отворилась, и на пороге возник атлет с бычьей шеей. Пистолет в его лапе казался просто игрушкой.
— Я здесь, мистер Хетчик, — проревел он.
— Прекрасно! — Хетчик сиял. — Я позаботился обо всем. Все будут довольны — живые и мертвые.
Я стала думать, как это мертвый человек может быть доволен и для чего мистер Хетчик позвал своего бандита, но вдруг на весь кабинет прогремел голос Макса Штайнера:
— Эй, Хетчик! А кто позаботится о тебе? А потом началось светопреставление.
Штайнер пихнул тушу Адлера на Джордана, тот покачнулся, ухватился за директора, и они оба свалились, на пол. Штайнер выхватил из кармана пистолет и наставил его на Хетчика.
Ирма с визгом бросилась на Штайнера, и он вынужден был отбиваться от свирепой бабенки.
А в это время никем не контролируемый Кези Джонс достал-таки пистолет из ящика стола и выстрелил в «суслика». Я услышала, как визжит Кези, нажимая на курок:
— Получай, падло! Получай, сука! Ты хотел быть хозяином? Вот тебе! Наелся? Жри еще!
Растерянность на лице Стюарта Хетчика Третьего сменилась крайним удивлением и обидой: он же все предусмотрел, все обмозговал, продумал... Как все славненько было сконструировано. И вот — на тебе! А может быть, в последний момент он сообразил, что никогда больше не появится на этом свете Стюарт Хетчик Четвертый?
Но уже в следующий миг он ничего вообще не мог соображать, потому что в его голове появилась дыра — маленькая, кругленькая, аккуратненькая. Хетчик угодил лицом в пепельницу, и струйки крови окончательно загасили два окурка...
Вдруг я услышала собственное имя. Кто-то звал меня:
— Мэвис! Мэвис!
Я поняла, что это кричит Штайнер, отчаянно пытающийся сбросить с себя Ирму Бузен. Несильная, хрупкая, но очень ловкая Ирма буквально прилепилась к нему, царапала его лицо, таскала за волосы... А Джордан между тем уже выползал из-под Адлера и вот-вот должен был стать на ноги.
Я подбежала и вцепилась в Ирму, пытаясь оторвать ее от Макса. Страшное дело: злость прибавила ей сил. Ирма кусалась, царапалась, брыкалась, плевалась... Но я вспомнила, что происходит с грудастой Ирмой, когда она попадает в резонанс, схватила девицу за талию, оторвала ее ноги от пола, тем самым лишив опоры, и приподняла.
Ирма, испугавшись, отцепилась от Штайнера и переключилась на меня. Не сумев удержать ее, я упала на пол вместе с подружкой мистера Хетчика, к тому времени, впрочем, уже — бывшей подружкой...
Глаза Ирмы зловеще блестели. Она тянула ко мне руки с явным намерением разодрать мне глотку или выцарапать глаза. Вскочив, я и не думала убегать, а только ждала, пока Ирма тоже станет на ноги. Как только она выпрямилась, я изо всей силы качнула ее. Теперь мне оставалось только наблюдать за процессом возрастания амплитуды колебаний мощнейшего бюста. Ирма наконец поняла, что я сделала с ней, но уже ничего не могла поделать с собственным телом. Ее огромных размеров пристройка то вздымалась вверх, то опускалась вниз, вверх — вниз, вверх — вниз...
— Не-е-е-т! — в ужасе завопила девица, пытаясь удержаться на ногах.
Занятая Ирмой, я, разумеется, не могла видеть, что происходит за моей спиной. Как позже рассказал Штайнер, Кези, прикончив Хетчика, вознамерился расправиться с предательницей Сэди и уже навел на нее ствол, но в ту же секунду Джордан, освободившись от тела (живого!) Адлера, поднялся и всадил Кези пулю ровнехонько промеж глаз.
Штайнер мигом сообразил, что следующий на очереди — он сам. Поэтому, предварительно извинившись, прострелил Джордану ногу, а заодно выбил у него пистолет, ибо даже с прострелянной ногой некоторые все равно стреляют, и к тому же весьма результативно.
И вот, когда все это уже произошло, объявился Джонни Рио с бригадой полицейских — на выручку нам, естественно.
Рио что-то вопил, копы, как обычно, суетились, мы со Штайнером переговаривались, Джордан орал от боли, у Сэди началась истерика, и все совершенно не обращали внимания на Ирму, которая не кричала, не вопила и не плакала, а...
Она то складывалась пополам, то разгибалась, складывалась — разгибалась... Ее могучая передняя пристройка поднималась, плечи откидывались назад, Ирма, сохраняя равновесие, сгибала голову и вытягивала руки... Она, видимо, понимала, что близок конец этого страшного раскачивания, и потихоньку начала скулить.
Не знаю, как в этом бедламе все услышали скулеж Ирмы и уставились на нее. Зрелище было потрясающим. Самое главное — никто не понимал, как можно спасти несчастную. Точнее будет сказать: понимал один Штайнер, которому уже выпало однажды спасать Ирму, но теперь он предпочел промолчать и ничего не предпринимал.
Ирма хватала руками воздух, глаза ее выпучились, плечи отклонялись назад все дальше и дальше, и вдруг все кончилось — издав душераздирающий вопль, Ирма Бузен грохнулась с хрустом об пол затылком и застыла. Но ее роскошная грудь еще долго колыхалась и вздрагивала сама собой, хотя всем было ясно: Ирма отдала концы.
Глава 10
Платиновая блондинка вращалась вокруг шеста, откидывала голову, соблазняюще выгибалась. Длинным тонким пальчиком она прошлась по своим бедрам и прочим округлостям, встряхнула локонами и сбросила бюстгальтер...
Мы сидели в стриптиз-баре. Едва только оркестр заиграл знакомую мелодию, сердце мое предательски заныло. А когда выпорхнула эта блондинка и стремительно завертелась, теряя свои одежки, я вздохнула. Что и говорить: меня грызла зависть. Я так и не научилась профессионально раздеваться.
Настроение мое было неважным еще по одной причине. Два наглеца, что сидели вместе со мной за столиком, не скрывали своего восхищения платиновой блондинкой, вскидывались, как жеребцы, причмокивали губами и щелкали пальцами. И это при мне, сидящей рядом!
Я назначаю этим тварям свидание, они тут же тащат меня в какой-то сомнительный бар, а потом весь вечер пялят глаза на чужие прелести! Более того, называют стриптизерку «талантливой исполнительницей»! Что после этого остается делать? Разве что достать маникюрные ножницы и всадить их кому-то из двоих в бок! Или чуток пониже...
Платиновая блондинка закончила выступление на сцене и подбежала к нашему столику (говорила я этим идиотам, чтобы не садились возле подиума, так нет же!..). Я знала, что вертеться возле самого носа клиента — часть ее шоу, но мои парни совсем голову потеряли и протягивали руки, чтобы погладить красотку. Неужели они никогда не видели голых баб?! Блондинка заигрывала то с одним, то с другим, притворно уклоняясь от объятий то одного, то другого. Она разжигала и гасила, обещала и отталкивала...
— Хороша! — выдохнул Джонни Рио.
— Прелестна! — простонал Макс Штайнер.
— Да, нужен великий талант, чтобы стаскивать трусики и расстегивать бюстгальтер, — в тон им сказала я.
— Ну и шуточки у тебя, Мэвис, — прошипел Джонни.
— Разве вы не видите, что у нее сутулость? С такой спиной можно только сцену подметать, — продолжила я.
— Мэвис, а вы не ходили к врачу? — поинтересовался Штайнер. — Как там ваша голова? Не болит?
Разговаривая со мной, они ни разу не посмотрели в мою сторону. Я уверена: их ответы были дежурными, потому что мыслями и Рио, и Штайнер находились не со мной...
Платиновая блондинка словно приклеилась к нашему столику. Она извивалась и так старательно трясла своим бюстом, что джи-стринг на груди подпрыгивал.
Мне она уже надоела. Черт побери, во всем надо знать меру! Я сама, когда работала стриптизеркой, не была столь навязчивой и понимала, что лучше недосолить, чем пересолить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— Короче! — не выдержал он.
— Я нашел этого человека, — продолжил спокойно Хетчик. — И мы, как я и надеялся, поладили. Ведь правда поладили, Сэди?
— Истинная правда, мистер Хетчик! — Старая ведьма закудахтала — оказывается, это она так смеялась.
— Дальше начинается чистый театр, — усмехнулся Хетчик. — Вы, мистер Джонс, объясняете своему «надежному помощнику», что нужно избавиться от Ирмы, и приказываете выследить, когда она будет в гримерной одна. Сэди приходит и говорит: дело на мази, босс, Ирма Бузен причесывается. Вы прибегаете и, не разбираясь, — а чего разбираться, если вы уверены, что это Ирма! — убиваете Саломею. Вам даже в голову не приходит, что ваш доверенный человек просто-напросто подставил вас! Действительно: зачем Саломея пришла в гримерку Ирмы и уселась перед чужим зеркалом, если у нее есть все то же самое, но в собственной комнате!
Неожиданно для всех Ирма засмеялась сдавленным смехом:
— Мы с Сэди разыграли все, как по нотам. Я попросила Саломею зайти ко мне, чтобы помириться, а Сэди уже стояла за дверью с бутылкой виски в руке. Входит эта корова, а Сэди как врежет ей бутылкой по голове! — Смеющаяся Ирма была такой противной, что меня даже передернуло. — Видели бы вы, как она закатила свои глазки и рухнула на пол. Ну прямо, как бегемотиха. Мы с Сэди с трудом затащили эту тушу на стул, уложили ее голову на столик, выключили верхний свет и оставили включенным только торшер. На торшер я набросила свой платок, чтобы создать подходящую атмосферу...
Подходящую... для чего? Для убийства? Я вспомнила несчастную толстушку и мысленно дала себе клятву поквитаться с Ирмой. От Сэди я отодвинулась. Эта отпетая алкоголичка была мне неприятна вдвойне.
— Ну вот, мистер Джонс, вы теперь почти все знаете, — подвел итог Хетчик.
— «Почти»? — прохрипел Кези. — А что я еще не знаю?
— Ну, хотя бы то, что ваши мальчики не доехали до моего дома. — Хетчик снова был высокомерен и невозмутим. — Они встретили моих мальчиков. А закончилась эта встреча тем, что сундук с Саломеей Кёнигин стоит теперь в вашей собственной гримерной, мистер Джонс. Он снова здесь!
— Сэди... — пробормотал Кези. — Как ты могла?..
— А почему бы и нет? — Сэди сидела, колючая и злая. — Чего еще ты ждал от «гарнира»? Ты ведь собирался избавиться от меня, как от балласта. Ты не учел только одного: я сама могу избавиться от тебя. Это ты — балласт! Ты — «гарнир»!
— Что же теперь будет? — Кези тупо уставился в стол.
— Я знаю, — весело сказал Хетчик. — У клуба «Берлин» появится новый опекун — в моем лице. И все завертится по-прежнему. Маркус Адлер, Сэди, Ирма, — все будут работать так, как и раньше. Что касается Саломеи Кёнигин, то ее, как окажется, убил отвергнутый любовник — мистер Штайнер. Вероломная Саломея предпочла ему вас, мистер Джонс. У мистера Штайнера была странная привычка — он, как и артистки, хотел иметь псевдоним. Этот псевдоним — Штамм. Когда частный детектив Мэвис Зейдлиц узнала, что Саломею Кёнигин убил Штайнер-Штамм и что теперь он хочет разделаться со своим более счастливым соперником — Кези Джонсом, она примчалась в клуб на такси, чтобы помешать этому. Но негодник Штайнер-Штамм пристрелил Мэвис. Поняв, что ему, ранее судимому человеку, наверняка грозит газовая камера, Штайнер-Штамм предпочел пустить себе пулю в лоб.
— А... что... будет со мной? — осторожно спросил Кези.
— С «агентом Смитом из ФБР»? Вы, пожалуй, умрете геройской смертью. Сделаем так: Штайнер-Штамм не решился пустить себе пулю в лоб, и тогда вы прикончили его. Он, умирая, из последних сил нажал на курок... Что же касается мистера Рио, то мы позвоним ему и скажем, что ФБР глубоко сожалеет о смерти Мэвис Зейдлиц. Мы напомним Рио, что агент Смит предупреждал его о необходимости удалить мисс Зейдлиц из опасной точки. Рио услышит про тайную страсть Штайнера-Штамма и про то, что Вашингтон настаивает именно на такой версии, дабы избежать международного скандала. Рио будет удовлетворен. Как видите, все предусмотрено...
— Все? — Кези обхватил голову руками, потом опустил руки и стал лихорадочно шарить глазами по комнате, надеясь, видимо, обнаружить на стене турецкий ятаган или австрийский палаш. Его рука потянулась к одному из ящиков стола...
— Без глупостей, мистер Джонс! — крикнул «суслик». — Один из моих мальчиков стоит за дверью. Джордан! Войди!
Дверь отворилась, и на пороге возник атлет с бычьей шеей. Пистолет в его лапе казался просто игрушкой.
— Я здесь, мистер Хетчик, — проревел он.
— Прекрасно! — Хетчик сиял. — Я позаботился обо всем. Все будут довольны — живые и мертвые.
Я стала думать, как это мертвый человек может быть доволен и для чего мистер Хетчик позвал своего бандита, но вдруг на весь кабинет прогремел голос Макса Штайнера:
— Эй, Хетчик! А кто позаботится о тебе? А потом началось светопреставление.
Штайнер пихнул тушу Адлера на Джордана, тот покачнулся, ухватился за директора, и они оба свалились, на пол. Штайнер выхватил из кармана пистолет и наставил его на Хетчика.
Ирма с визгом бросилась на Штайнера, и он вынужден был отбиваться от свирепой бабенки.
А в это время никем не контролируемый Кези Джонс достал-таки пистолет из ящика стола и выстрелил в «суслика». Я услышала, как визжит Кези, нажимая на курок:
— Получай, падло! Получай, сука! Ты хотел быть хозяином? Вот тебе! Наелся? Жри еще!
Растерянность на лице Стюарта Хетчика Третьего сменилась крайним удивлением и обидой: он же все предусмотрел, все обмозговал, продумал... Как все славненько было сконструировано. И вот — на тебе! А может быть, в последний момент он сообразил, что никогда больше не появится на этом свете Стюарт Хетчик Четвертый?
Но уже в следующий миг он ничего вообще не мог соображать, потому что в его голове появилась дыра — маленькая, кругленькая, аккуратненькая. Хетчик угодил лицом в пепельницу, и струйки крови окончательно загасили два окурка...
Вдруг я услышала собственное имя. Кто-то звал меня:
— Мэвис! Мэвис!
Я поняла, что это кричит Штайнер, отчаянно пытающийся сбросить с себя Ирму Бузен. Несильная, хрупкая, но очень ловкая Ирма буквально прилепилась к нему, царапала его лицо, таскала за волосы... А Джордан между тем уже выползал из-под Адлера и вот-вот должен был стать на ноги.
Я подбежала и вцепилась в Ирму, пытаясь оторвать ее от Макса. Страшное дело: злость прибавила ей сил. Ирма кусалась, царапалась, брыкалась, плевалась... Но я вспомнила, что происходит с грудастой Ирмой, когда она попадает в резонанс, схватила девицу за талию, оторвала ее ноги от пола, тем самым лишив опоры, и приподняла.
Ирма, испугавшись, отцепилась от Штайнера и переключилась на меня. Не сумев удержать ее, я упала на пол вместе с подружкой мистера Хетчика, к тому времени, впрочем, уже — бывшей подружкой...
Глаза Ирмы зловеще блестели. Она тянула ко мне руки с явным намерением разодрать мне глотку или выцарапать глаза. Вскочив, я и не думала убегать, а только ждала, пока Ирма тоже станет на ноги. Как только она выпрямилась, я изо всей силы качнула ее. Теперь мне оставалось только наблюдать за процессом возрастания амплитуды колебаний мощнейшего бюста. Ирма наконец поняла, что я сделала с ней, но уже ничего не могла поделать с собственным телом. Ее огромных размеров пристройка то вздымалась вверх, то опускалась вниз, вверх — вниз, вверх — вниз...
— Не-е-е-т! — в ужасе завопила девица, пытаясь удержаться на ногах.
Занятая Ирмой, я, разумеется, не могла видеть, что происходит за моей спиной. Как позже рассказал Штайнер, Кези, прикончив Хетчика, вознамерился расправиться с предательницей Сэди и уже навел на нее ствол, но в ту же секунду Джордан, освободившись от тела (живого!) Адлера, поднялся и всадил Кези пулю ровнехонько промеж глаз.
Штайнер мигом сообразил, что следующий на очереди — он сам. Поэтому, предварительно извинившись, прострелил Джордану ногу, а заодно выбил у него пистолет, ибо даже с прострелянной ногой некоторые все равно стреляют, и к тому же весьма результативно.
И вот, когда все это уже произошло, объявился Джонни Рио с бригадой полицейских — на выручку нам, естественно.
Рио что-то вопил, копы, как обычно, суетились, мы со Штайнером переговаривались, Джордан орал от боли, у Сэди началась истерика, и все совершенно не обращали внимания на Ирму, которая не кричала, не вопила и не плакала, а...
Она то складывалась пополам, то разгибалась, складывалась — разгибалась... Ее могучая передняя пристройка поднималась, плечи откидывались назад, Ирма, сохраняя равновесие, сгибала голову и вытягивала руки... Она, видимо, понимала, что близок конец этого страшного раскачивания, и потихоньку начала скулить.
Не знаю, как в этом бедламе все услышали скулеж Ирмы и уставились на нее. Зрелище было потрясающим. Самое главное — никто не понимал, как можно спасти несчастную. Точнее будет сказать: понимал один Штайнер, которому уже выпало однажды спасать Ирму, но теперь он предпочел промолчать и ничего не предпринимал.
Ирма хватала руками воздух, глаза ее выпучились, плечи отклонялись назад все дальше и дальше, и вдруг все кончилось — издав душераздирающий вопль, Ирма Бузен грохнулась с хрустом об пол затылком и застыла. Но ее роскошная грудь еще долго колыхалась и вздрагивала сама собой, хотя всем было ясно: Ирма отдала концы.
Глава 10
Платиновая блондинка вращалась вокруг шеста, откидывала голову, соблазняюще выгибалась. Длинным тонким пальчиком она прошлась по своим бедрам и прочим округлостям, встряхнула локонами и сбросила бюстгальтер...
Мы сидели в стриптиз-баре. Едва только оркестр заиграл знакомую мелодию, сердце мое предательски заныло. А когда выпорхнула эта блондинка и стремительно завертелась, теряя свои одежки, я вздохнула. Что и говорить: меня грызла зависть. Я так и не научилась профессионально раздеваться.
Настроение мое было неважным еще по одной причине. Два наглеца, что сидели вместе со мной за столиком, не скрывали своего восхищения платиновой блондинкой, вскидывались, как жеребцы, причмокивали губами и щелкали пальцами. И это при мне, сидящей рядом!
Я назначаю этим тварям свидание, они тут же тащат меня в какой-то сомнительный бар, а потом весь вечер пялят глаза на чужие прелести! Более того, называют стриптизерку «талантливой исполнительницей»! Что после этого остается делать? Разве что достать маникюрные ножницы и всадить их кому-то из двоих в бок! Или чуток пониже...
Платиновая блондинка закончила выступление на сцене и подбежала к нашему столику (говорила я этим идиотам, чтобы не садились возле подиума, так нет же!..). Я знала, что вертеться возле самого носа клиента — часть ее шоу, но мои парни совсем голову потеряли и протягивали руки, чтобы погладить красотку. Неужели они никогда не видели голых баб?! Блондинка заигрывала то с одним, то с другим, притворно уклоняясь от объятий то одного, то другого. Она разжигала и гасила, обещала и отталкивала...
— Хороша! — выдохнул Джонни Рио.
— Прелестна! — простонал Макс Штайнер.
— Да, нужен великий талант, чтобы стаскивать трусики и расстегивать бюстгальтер, — в тон им сказала я.
— Ну и шуточки у тебя, Мэвис, — прошипел Джонни.
— Разве вы не видите, что у нее сутулость? С такой спиной можно только сцену подметать, — продолжила я.
— Мэвис, а вы не ходили к врачу? — поинтересовался Штайнер. — Как там ваша голова? Не болит?
Разговаривая со мной, они ни разу не посмотрели в мою сторону. Я уверена: их ответы были дежурными, потому что мыслями и Рио, и Штайнер находились не со мной...
Платиновая блондинка словно приклеилась к нашему столику. Она извивалась и так старательно трясла своим бюстом, что джи-стринг на груди подпрыгивал.
Мне она уже надоела. Черт побери, во всем надо знать меру! Я сама, когда работала стриптизеркой, не была столь навязчивой и понимала, что лучше недосолить, чем пересолить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21