А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


Похоже, Ларк оставила постель Харвича чуть раньше, чем оставила его дом. На полочке над полотенцами Нора обнаружила твердый дезодорант, полупустую бутылку полоскания для рта, почти пустую баночку аспирина, пилочку для ногтей, несколько видов увлажняющего крема для кожи лица и тела и высокий, почти полный баллончик спрея «Же Ревьен». Нора начала вытаскивать из джинсов подол футболки.
— Подожди, — раздался голос у нее за спиной. От неожиданности Нора взвизгнула и подпрыгнула на полдюйма над полом.
— Извини, я не хотел...
Нора повернулась к двери, держась за горло рукой, под которой бился ее пульс, и увидела Дэна Харвича, стоявшего на пороге с виноватым выражением лица.
— Думал, ты слышала, как я подошел...
— Я собиралась принять ванну.
— Знаешь, мне вдруг пришло в голову, что мы должны связаться с доктором Фойлом как можно быстрее. Если Дарт все-таки сбежал, каким бы невероятным это ни казалось, мы должны быть уверены, что Марк в безопасности.
— Ну что ж, хорошо, — сказала Нора, не зная, что думать об этой неожиданной перемене планов.
— Мы должны успеть сделать это сегодня утром. — Харвич тоже заметно переменился: темп его речи и движений ускорился, как и пульс Норы. Улыбаясь, Дэн отошел в сторону от двери, взглядом приглашая Нору следовать за собой.
— Как быстро ты все переиграл...
— Знаешь, в чем моя главная проблема? Никак не могу отойти от собственных дурацких стереотипов. Мне кажется, что Марк Фойл смотрит на меня свысока, и это меня бесит. Эгоистичный тоненький голосок внутри меня говорит, что я — крутой, а он — всего-навсего ушедший на пенсию терапевт, который мнит себя бог знает кем, черт бы его побрал. Но я не должен позволять подобным мыслям удерживать меня от правильных поступков.
Вслед за Дэном Нора прошла в огромную спальню с кроватью под пологом на четырех столбах и большим телевизором. По полу была разбросана одежда.
— А что Дарт собирался сказать этим людям? Как он рассчитывал проникнуть в их дома?
— Мы должны были изобразить, будто я пишу что-то о лете тридцать восьмого года в «Береге». Все знают о Хьюго Драйвере, но остальным гостям так и не воздали должное. Что-то вроде этого.
— Звучит неплохо. Если у меня и есть талант в чем-то помимо хирургии, так это во вранье. Кем ты хочешь быть? — Ударом ноги отшвырнув с дороги горку ношеных носков и рубашек, Дэн направился к книжному шкафу.
— Понятия не имею, — сказала Нора.
— Какое имя подойдет женщине-писательнице? Эмили Элиот. Ты — мой старый друг Эмили Элиот, мы вместе ходили в Браун, а сейчас ты якобы пишешь об этих, как их там, ну, которые в «Береге». Так... Училась ты в Гарварде, получила степень доктора философии, преподавала некоторое время, но уволилась, чтобы стать писательницей, — говоря все это, он листал толстый телефонный справочник. — Надо сделать тебя уважаемым членом общества, а то Марк Фойл не захочет уделить тебе время. Пять лет назад ты издала одну книгу. Книгу о... хм... может, о Роберте Фросте? Он, кстати, бывал когда-нибудь в «Береге»?
— Возможно.
— А какое издательство напечатало твою книгу? «Ченсел-Хаус», я полагаю.
— А редактором был Мерл Марвелл.
— Кто? А, понял, он — большая шишка в издательстве.
— Самая большая, — улыбнулась Нора.
— Когда врешь, нужно сообщать как можно больше мелких подробностей. — Найдя нужную страницу, Дэн заскользил пальцем по строчкам с именами. — Итак, поскольку речь идет о Марке Фойле, он вполне может проводить лето где-нибудь на греческом острове. Как звали его тогдашнего любовника? Фамилия была Монк, а имя — Телониус?
— Крили, — поправила Нора.
Харвич набрал номер и скрестил пальцы, призывая на помощь удачу.
— Алло, будьте добры, могу я поговорить с Марком? Это Дэн Харвич. Да, конечно, здравствуй, Эндрю. Как поживаешь? Да, правда? Замечательно. Провинстаун — это здорово. Но не мог бы ты... Спасибо. — Дэн прикрыл микрофон ладонью: — Его дружок говорит, что они собираются провести остаток лета в Провинстауне. Звучит не слишком обнадеживающе. — Он снова заговорил в трубку: — Марк, привет, это Дэн Харвич. Моя старая знакомая, еще по Брауну, — она писательница — приехала сюда собирать материал для книги, и оказалось, что ей просто необходимо встретиться с тобой. Да, да. Ее зовут Эмили Элиот, она не профессиональный писатель, она доктор философии. Гарвард. Поэт по имени Крили Монк? Точно. Эмили интересуется людьми, гостившими в месте под названием «Берег», и, кажется, где-то встретила твое имя. — Дэн посмотрел на Нору. — Он хочет знать, где именно ты нашла его имя.
Дарт не дал указаний Норе, как она наткнулась на информацию о Марке Фойле.
— В процессе сбора материала по Крили Монку, — сказала она.
Дэн повторил ее фразу в телефонную трубку.
— Нет, у нее уже вышла одна книга. О Роберте Фросте. Да, да, она здесь. — Дэн протянул Норе трубку. — Эмили? Доктор Фойл хочет поговорить с тобой.
Голос Фойла был резким и решительным — ничего похожего на то, каким изобразил его Дарт.
— Что происходит, мисс Элиот? У Дэна Харвича нет серьезных знакомых.
— Я была ошибкой юности, — сказала Нора.
— И маловероятно, чтобы вы работали над книгой о Крили Монке. Никто не помнит его в наши дни.
— Как уже упомянул Дэн, я работаю над книгой о том, что произошло в «Береге» в тридцать восьмом году. Мне кажется, что успех Хьюго Драйвера незаслуженно затмил остальных писателей, которые в тот год были с ним там.
— У вас есть издатель?
— "Ченсел-Хаус".
После долгой паузы, Марк Фойл произнес:
— Почему бы вам не приехать сюда, чтобы я взглянул на вас лично? Сегодня мы уезжаем из города, но немного времени у меня есть.
60
Дверь каменного дома, стоявшего среди дубовых деревьев, открыл приветливо улыбающийся стройный молодой человек в легком сером костюме и черной шелковой рубашке. Дэн представил Эмили Эндрю Мартиндейла, который посмотрел при этом прямо в глаза Норы, улыбнулся еще шире и тут же превратился из дипломатичного красавца в того, кем был на самом деле, — полного любопытства, доброго юмора и доброжелательности человека.
— Как приятно видеть вас в этом доме, — сказал он Норе. — Марк очень заинтересовался вашим проектом. Не знаю, понимаете ли вы, что вам предстоит.
— Я благодарна за то, что он согласился со мной поговорить, — сказала Нора.
— Согласился — это мягко сказано. — Пропустив их в дверь, Мартиндейл сделал несколько шагов назад. Роскошный персидский ковер вел к подножию широкой лестницы с блестящими широкими деревянными ступенями. — Я провожу вас в библиотеку.
Пройдя насквозь ряд колонн, Эндрю открыл дверь в уставленную книжными стеллажами комнату, которая была раза в два больше библиотеки Элдена Ченсела. В сиянии солнечного света, льющегося из окна, седоволосый мужчина в ворсистом темном костюме, лицо которого неожиданно показалось Норе знакомым, стоял рядом с письменным столом, на сверкающей полированной столешнице которого Нора увидела открытый ящичек библиотечной картотеки. Улыбнувшись вошедшим поверх черных очков со стеклами-половинками, Марк с победным видом поднял толстую книгу в красном переплете.
— Эндрю, ты сказал, что я найду это, и я нашел.
— В этом доме ничего никогда не теряется, — сказал Мартиндейл. — Вещи просто прячутся в ожидании того момента, когда они кому-нибудь понадобятся. Дэн и мисс Элиот пришли как раз вовремя, чтобы разделить твой триумф. Хотите кофе? Или чаю?
Вопрос был адресован Норе, которая ответила, что если кофе уже готов, она с удовольствием выпьет немного.
Седоволосый мужчина зажал красную книгу под мышкой, резким движением снял очки, опустил их в верхний карман пиджака и поспешил к ним через комнату с протянутой правой рукой. Он, казалось, весь лоснился, как ртуть; ему должно было быть за семьдесят, но выглядел он так, словно практически не изменился за последние лет двадцать пять. Пожав руку Харвичу, Фойл стремительно обернулся к Норе — в глазах его горели нетерпение и любопытство, но в то же время взгляд был немного настороженным. Норе показалось, что одного взгляда старику было достаточно, чтобы понять про нее все, включая то, что она не очень понимала сама.
Харвич представил их друг другу.
— Давайте присядем, и вы расскажете о себе, — предложил Фойл, указывая на округлый пухлый диван и два таких же кресла у залитого солнцем окна; рядом — так, чтобы удобно было дотянуться с кресел и дивана, — стоял стеклянный журнальный столик с аккуратной стопкой периодики.
Нора села на один краешек дивана, Фойл — на другой. Харвич обошел вокруг столика, опустился в кресло у дальнего конца дивана и откинулся на спинку.
— Вы не очень хорошо спали, не так ли? — спросил Фойл.
— Меньше, чем хотелось бы, — ответила Нора, удивленная его вопросом.
— И еще вы пережили стресс. Если не сочтете мой вопрос бестактным, с чем это было связано?
Нора посмотрела через стол на Харвича, и он приободрил ее ласковым взглядом.
— Последние несколько дней были немного странными, — тихо проговорила она.
— В каком смысле?
Глядя на доброе, умное лицо под шапкой седых волос, Нора чуть было не призналась, что проникла в домдоктора Фойла под чужим именем. Заметив нерешительность Норы, Марк Фойл подался вперед, не изменяя выражения лица.
Нора переводила глаза с Фойла на Харвича, который смотрел на нее с тревожным сочувствием.
— Честно говоря, — выпалила Нора, — у меня на днях начался климакс, и мое тело словно ополчилось на меня.
Фойл откинулся на спинку дивана, понимающе кивнув, а за его спиной облегченно вздохнул и обмяк в кресле Дэн Харвич.
— Если не считать того, что выглядите вы очень молодо, — сказал Фойл, — это вполне удовлетворительное объяснение. Вы посещаете гинеколога, чтобы он наблюдал за ходом процесса?
— Да, спасибо.
— Простите меня, если показался вам не в меру любопытным. Я — как старая пожарная лошадь. Мои профессиональные рефлексы частенько берут верх над хорошими манерами. Вы с Дэном дружили в Брауне?
— Да, — кивнула Нора.
— Каким же был в те времена наш выдающийся нейрохирург?
Нора посмотрела на выдающегося нейрохирурга, пытаясь представить себе, каким он был в Брауне.
— Диким и застенчивым, — сказала она. — Вечно всем недовольным. Когда Дэн поступил в медицинский колледж, характер его изменился к лучшему.
Фойл рассмеялся.
— Память старого друга — замечательная штука. Не позволяет нам забыть кокон, из которого мы вылупились.
— Некоторые старые друзья помнят гораздо больше, чем ты можешь себе представить, — вставил Харвич.
— Когда я был в том же возрасте, я зачитывался Браунингом и Теннисоном, пока их строки не полезли у меня из ушей. Боюсь, это не слишком современно. Думаю, что в Крили мне больше всего нравилось то, что, хотя этот человек был гораздо лучше, чем тот, каким я мог когда-либо рассчитывать стать, он тоже был несовременен. В медицине ты обязан ни на минуту не отставать от времени, чтобы хотя бы чего-то стоить, но к искусству это, пожалуй, не относится, как, по-вашему?
Эндрю Мартиндейл появился на пороге библиотеки с широким серебряным подносом, на котором стояли три чашки и коФейник, как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу Фойла.
— Только не начинай опять, — сказал он.
— Но на этот раз мы можем проконсультироваться с писательницей, у которой диплом доктора философии Гарвардского университета. Что вы думаете по этому поводу, Эмили? Мы с Эндрю постоянно дискутируем об извечном споре между традициями и авангардом.
Мартиндейл опустил поднос на стол, едва не зацепив стопку журналов. Нора смотрела на нее, а сердце сжалось в комочек: все, попалась... сейчас разоблачат! «Авек», «Линго» и «Конъюнкшнс» — издания, которые отражали литературные интересы Эндрю, насколько она знала их тематику, были написаны все равно что на урду.
— Разрешите наш спор, — попросил Фойл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94