А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Пачка мятных таблеток. И все. — Он захлопнул блокнот. — Ну, джентльмены, — с приливом энергии подытожил инспектор, — не знаю, понравится ли суперинтенденту, что вы перенесли тело. Знаете, надо было оставить его за рулем. Вы уничтожили все улики…
Сэр Джон напряженно его перебил:
— Мы знали, что делали, Толбот. Вам знаком вот этот человек?
Толбот вновь щелкнул зубами, прищурился и впервые удивился, вопросительно глядя на кивнувшего сэра Джона. К моему собственному удивлению, инспектор полностью утихомирился. Ухмыльнулся вышедшему из тени Банколену медленной фамильярной ухмылкой и протянул руку.
— Конечно, сэр. Вы меня не помните, а я отлично вас знаю. Когда я служил сержантом на Вайн-стрит, вы помогали нам в деле Гровена. Только все-таки, — спохватился он, — все-таки тело лучше бы не трогать.
— Это всецело моя вина, инспектор, — признался Банколен. — Впрочем, не думаю, что это имеет большое значение. Наверно, ваши люди снимают отпечатки?
— Да. Я закончил, сейчас пришлю врача для осмотра, опрошу здешних служащих… и, джентльмены, простите, попрошу вас обождать в гостиной. Хорошее будет дело, — с неожиданной яростью добавил он, — если господин аль-Мульк войдет сюда целый и невредимый! До встречи в гостиной, джентльмены, если будете так любезны.
Банколен проводил его странным взглядом.
— Инспектор Толбот гораздо лучше, чем мы думаем, видит нашу проблему, веря в существование Гиблой улицы. Нынче днем, сэр Джон, вы прервали мои рассуждения о тумане. Толбот знает или предполагает…
Сэр Джон, задумчиво протирая очки, вскинул голову.
— …что в Лондоне исчезла целая улица.
— О чем вы толкуете, черт побери? — спросил англичанин.
— Мне хотелось бы знать, где находится Гиблая улица. Нет ничего удивительного в исчезновении человека. Неудивительно, что какой-то сумасшедший звонит и докладывает, что пропавший повешен. Но вообразите, что в Лондоне напрочь исчезла целая улица… Фантастика! — Француз помолчал. — Кто живет на Гиблой улице? Как посылать туда письма? Только представьте себе, старина, что аль-Мульк исчез вместе с улицей, — полный бред! Идеальная мысль для убийцы — вздернуть жертву на виселицу на той улице, которой полиции никогда не найти!
Сэр Джон безнадежно махнул рукой:
— Серьезно, послушайте, Банколен, хватит романтики. Вы чертовски удачно нагнали туману, и мы уже не понимаем, что происходит. Толбот сам никогда не признается, но он смотрит на вас как на бога. Я его знаю. Он верит всем вашим домыслам. А потом…
Сэр Джон выпятил подстриженную бородку; худое лицо сосредоточенно заострилось. Он нечаянно чувствительно задел Банколена. Француз мгновенно превратился в шарлатана запрокинул голову, расхохотался на свой манер, почти не открывая рта. Я видел, что он пришел в бешенство, но детектив хладнокровно спросил:
— Значит, друг мой, вы считаете, что мой метод работы только нагоняет туману?
— Если вы называете это методом — да.
— Да, — холодно повторил Банколен, задумчиво пробежав пальцами по краю бильярдного стола. Голос его дрожал. Я не раз его видел в таком состоянии, и в последнем подобном случае в грязном кафе на улице Брисемиш он свернул кому-то шею. — Мы с вами часто спорили на этот счет, — едко напомнил он. — Мне о деле практически ничего не известно. Я даже не знаю, что, собственно, произошло. Но хочу предложить вам пари. Ставлю обед на троих, что через сорок восемь часов назову имя убийцы шофера. — Голос его прервался, он стукнул по столу кулаком. — К черту ваши неторопливые методы! Я не привык кропотливо трудиться. Посмотрим, романтик я или нет. Согласны?
Сэр Джон напряженно застыл с раскрасневшимися щеками. В холодном взгляде ясно читалось: «Хвастун!»
— Давайте говорить серьезно, — предложил он.
— Я еще никогда в своей жизни не был так серьезен.
— Позвольте напомнить, что наш закон требует доказательств. Ваши умозрительные методы у нас не пройдут. Вы полагаетесь на интуицию. Принимаете в качестве правдоподобного допущения, будто преступник сделал то-то и то-то, и ищете подтверждения. Осмелюсь сказать, это полное легкомыслие в духе ваших законов. Но английский детектив при таких методах попал бы в нелегкое положение. Детективу нужны опыт, терпение и упорство.
— Короче говоря, — прокомментировал Банколен, — качества, отличающие дрессировщика блох.
— Зачем спорить? — сухо бросил сэр Джон. — Я принимаю пари. Надеюсь, вы гарантируете вещественные доказательства?
— Безусловно. — Банколен устало прислонился к столу.
— Ну, — заключил сэр Джон со слабой улыбкой, — тогда решено. Вперед, старина! Мы с вами вместе прошли чересчур долгий путь для таких смешных споров. Пойдемте в гостиную, выпивка там, наверно, найдется…
— Прекрасная мысль! — прозвучал чей-то голос из тени так резко и неожиданно, что я вздрогнул. Это оказался Доллингс, о котором все позабыли. Всмотревшись против света, мы увидели, как он, бестелесный, расплывчатый, энергично спрыгнул с широкого подоконника, на котором сидел.
Банколен открыл дверь. Я не смог удержаться от последнего взгляда на труп. Лицо негра с выпученными над правым плечом глазными белками маячило, словно желало нам доброй ночи.
Из-за приоткрытой двери в комнату привратника на другом конце круглого вестибюля слышался сухой вопрошающий голос Толбота и чьи-то испуганные ответы. Вы себе даже не представляете, до чего мрачно выглядел в тот момент вестибюль с глухими дверьми, полный гулкого эхо, разносившегося в пустых помещениях. Кроме нас, никого вокруг не было. Но, направляясь в гостиную, мы услышали скрежет спускавшегося лифта. С дребезгом лязгнула решетка, из кабины поспешно выскочила высокая худощавая фигура, споткнулась и чуть не упала.
Это был очень тощий мужчина с квадратными плечами, торчавшими под халатом, с длинным носом, узким лысым черепом, высоко поднимавшимся между оттопыренными ушами, с бледно-голубыми глазами в глубоких глазницах. Он секунду туманно с недоумением смотрел на нас, потом крикнул:
— Скажите мне, где детектив?
Банколен кивнул на дверь, откуда слышались голоса.
— Спасибо! — бросил через плечо мужчина, плоховато владея длинными ногами, в которых как бы все время путались невидимые ножны с саблей. Призрачно нам улыбнувшись, он заторопился к дверям. француз с немалым удивлением оглядел вестибюль, где, кроме нас, был еще Виктор, а у двери стоял полисмен.
— Странно! — пробормотал он. — Что это за тип?
Сэр Джон покачал головой:
— Я не знаю. Впрочем, кажется, время от времени вижу его. Можно спросить… — И прервался с хриплым стоном, словно получил удар в живот. Мы подходили к дверям гостиной с раздвинутыми портьерами. Все замерли на месте, заглянув в комнату. Потом сэр Джон оглянулся и раздраженно сказал:
— Слушайте, Банколен. Это надо прекратить. Слышите? Это надо прекратить!
Длинный зал освещался лишь желтым огнем камина, бросавшим широкий мерцающий отблеск на дальнюю резную стену. На стене маячила гигантская четкая тень виселицы. С перекладины свисала мужская фигура со сломанной шеей, покачиваясь в петле.
Глава 4
Женщина из «Пещеры Аладдина»
— Нечего шум поднимать, — сказал Банколен. — Просто игрушечная виселица. — И указал на освещенный стол в центре комнаты. — Видите? Кто-то вытащил модель из шкафа и поставил на стол. Огонь в камине…
Сэр Джон щелкнул выключателем у дверей, включил свет; мы подошли к столу.
— Игрушка висит на веревке, — заметил англичанин. — Боже! Смотрите! Деревянный человечек!
На столе стояла игрушечная виселица, которую мы разглядывали нынче днем. Только теперь в крученой петле висела черная фигурка, на мой взгляд, та самая, которую я видел на ладони аль-Мулька, после того как кто-то бросил ее на письменный стол в его апартаментах. Я сообщил об этом сэру Джону.
— Здесь какой-то сумасшедший разгуливает, — равнодушно заключил он.
— И то и другое совершенно верно, — кивнул Банколен. — Определенно сумасшедший, если я прав в своих ненавистных вам интуитивных суждениях. И определенно здесь. В данный момент безумец, бесспорно, находится в клубе.
— У вас есть теория?
— Да. Но только в основных чертах. Аль-Мулька хитроумно и незаметно преследовал… видимо… Ну, оставим пока под вопросом. Он схвачен. Хорошо бы позвать сюда Виктора.
Впрочем, Виктор нам не помог. Он явился взволнованный и обессилевший после беседы с инспектором Толботом. Подобающим образом ужаснувшись картиной, заявил, что в последний раз находился в гостиной в половине восьмого. Весь вечер просидел в привратницкой за вестибюлем. Положительно убежден, что в гостиную никто не входил, по крайней мере с половины восьмого до двенадцати. Когда в полночь принесли тело, он вышел из привратницкой и не может сказать, был тут кто-нибудь или нет.
— Сейчас в клубе много народу? — спросил Банколен.
— Нет, сэр. Только полковник Мордейл за письмами заходил. Заглянул в бар, в гостиную, и сразу ушел.
— Кто такой полковник Мордейл?
— Тут все в полном порядке, — вставил сэр Джон. — Семьдесят лет, глух как пень, окончательно разбит подагрой. Я его знаю. Можно исключить.
— Очень хорошо. Похоже, фигурку повесили после двенадцати, когда доставили тело и поднялась суета. Никто ничего не заметил…
Француз поднял глаза:
— Виктор, сколько человек живет сейчас в клубе? Не считая, конечно, прислуги.
— Да, сэр. Вы трое, естественно. Господин аль-Мульк. Слуга господина аль-Мулька, француз Жуайе, и его секретарь мистер Грэффин. Доктор Пилгрим. Всего семеро, сэр.
Банколен сел в глубокое кресло, взъерошил волосы.
— М-м-м… — промычал он. — А кто тот высокий джентльмен в халате, который спускался по лестнице, когда мы были в вестибюле?
— Мистер Грэффин, сэр, секретарь господина аль-Мулька.
— Он выходил нынче вечером?
— Вы имеете в виду, из клуба? Нет, сэр. Весь день не выходил. Обед ему подавали наверх.
— А слуга Жуайе сейчас здесь?
Виктор презрительно скривил губы.
— Нет, сэр. По-моему, он уехал на выходные в Париж.
— И наконец, последний… как его?
— Доктор Пилгрим? Очень тихий джентльмен, сэр, — пылко заверил Виктор. — Ушел около девяти, сэр. Больше я его не видел.
— Все, Виктор, спасибо.
В янтарном свете, сплошь заливавшем огромную комнату на все двадцать пять футов до лепного потолка, четко виднелась причудливая резьба. Гаргульи, змеи, витые колонки, летучие мыши, совы, безобразные головы торчали со стен, удваиваясь в граненых оконных стеклах. Тощие фигуры таращились с высоко висевших портретов. Банколен неподвижно сидел в глубоком кожаном кресле возле камина, высокого, словно каменные ворота. Сэр Джордж Фолконер сардонически глядел на него.
— Вы знаете кого-либо из этих людей? — спросил наконец детектив. Сэр Джон, склонившись над виселицей на столе, оглянулся:
— Кого? Постояльцев? Пилгрима немного знаю.
— Доктора?
— Да, он, по-моему, врач. Только не думаю, что практикующий. Известный знаток старины, автор нескольких великолепных трудов о старом Лондоне. Мне лично не очень-то нравятся нынешние писаки, — проворчал сэр Джон. — Постоянно играют словами; нынче знаменитость, завтра никто им не интересуется, и тогда себя спрашиваешь, что в нем вообще можно было найти. А этот настоящий. Интересный человек.
— Ну, пока его оставим. Положение таково: у меня есть несколько теорий — может быть, правильных, может быть, нет. Я уверен, что происшествие с мистером Доллингсом связано с этим делом…
Доллингс, дремавший в кресле напротив, вытаращил бычьи глаза.
— …и был бы весьма признателен, если бы он все подробненько нам рассказал.
— Но, боже мой! — вскричал Доллингс. — Это же просто…
— Да-да, разумеется, шутка. Понятно. И все-таки расскажите. Я слышал о вашем случайном знакомстве с некой таинственной… француженкой. Скажите, это женщина высокого роста, с темно-рыжими волосами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29