А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


Лоле захотелось вернуться и пожелать старухе словами из старой песни, чтобы брала свою шинель и шла домой, но она тут же призвала себя не отвлекаться на всякую ерунду и двинулась по коридору с самым деловым видом. Еще издали она заметила, как из двери с табличкой «Отдел кадров» вышла женщина и заперла ее за собой на замок. Лола прогулялась мимо и увидела еще две двери, на одной было написано «Бухгалтерия», а на другой – «Профком». Возле этой двери стояли два стула с порванной обивкой.
«Как интересно, – подумала Лола, усаживаясь на стул с большой осторожностью, – если бы я родилась лет на двадцать раньше, то я бы, конечно, тоже стала актрисой. Это – мое призвание, это – навсегда, что бы там Ленька ни говорил. И тогда, вполне возможно, я бы играла в какой-нибудь производственной пьесе председателя профкома. Где-то я такое видела – она должна сидеть за письменным столом, а над ней – красное знамя победителя социалистического соревнования, а он – вообще-то хороший, но политически неподкованный, и за три действия пьесы она его перевоспитывает, и в конце они целуются под знаменем. Или наоборот – он председатель профкома, а она – легкомысленная сотрудница. Он в нее влюбился и поднял до себя, в конце она становится профсоюзной активисткой, и опять-таки они целуются под знаменем. И название пьесы к примеру „Профсоюзная любовь“… Ужас какой…»
Тут Лолины мечтания были прерваны странной процессией. В конце коридора появился немолодой, но достаточно крепкий мужчина, который нес под мышкой большой портрет в траурной раме. Следом выступали две грудастые тетки, похожие, как родные сестры, только одна – крашеная блондинка, а вторая – крашеная рыжая. На блондинке был синий костюм, на рыжей – конечно же, зеленый. Блондинка несла пучок черных траурных лент, а рыжая – горшок с буйно полыхавшей геранью. Проходя мимо, мужчина уставился на Лолу. Хотя костюмчик кирпичного цвета и был скромен, но юбка достаточно коротка, а когда Лола села и забывшись положила ногу на ногу, взору мужчины предстали очень соблазнительные ножки.
Дядечка был хоть и немолод, но вполне еще крепок. Он плотоядно поглядел на Лолу и спросил медовым голосом:
– Вы, девушка, ко мне?
Лола не ответила, потому что уставилась на портрет. С него смотрело на Лолу очень знакомое лицо – узколобое, с нависшими надбровными дугами, с волевым ртом. Несомненно, именно этого человека видела Лола на кассете, которую они с Леней увели у двух сотрудников НПО «Мезон». Это его тащил на себе другой человек. Только здесь, на портрете, лицо было более гладким и молодым, волосы, опять же, не такие редкие. Все понятно, подумала Лола, взяли фотографию поприличнее.
– Так вы ко мне? – настаивал дядечка, судя по всему, председатель профкома.
– Нет, – очнулась Лола, – я в отдел кадров…
Дядечка поглядел на Лолу с разочарованием, а тетки – со злобой, Лоле показалось даже, что сейчас одна из них запустит горшком с геранью, но та просто с силой захлопнула дверь.
Лола на всякий случай переместилась подальше. Следовало срочно выяснить, кто такой мужчина на портрете. И отчего он умер.
Тут появилась в коридоре бабуся в синем сатиновом халате и в тапочках на резиновом ходу. Бабуся несла ведро с водой и устроилась рядом с Лолой отдохнуть.
– Сидишь? – спросила она. – Ждешь кого?
– Да так… – неопределенно ответила Лола.
– Ежели Марианну из отдела кадров, так она еще долго не придет, – не унималась бабка, – она всегда сначала обедает, потом курит полчаса, потом в расчетном отделе с бабами треплется. Так что зря не жди. А еще тебе скажу, что если на работу решила к нам устраиваться, так лучше выбрось эту мысль из головы.
– Это почему же? – Лола решила притворяться дурочкой.
– А вот так. Платят у нас мало, а теперь скоро все и вовсе развалится, так что институт закроют, а вас всех сократят.
– А вас? – улыбнулась Лола.
– Меня нельзя, я на пенсии, – отмахнулась бабка, – а тебе точно скажу – не ходи к нам, потому что старый директор помер и тут теперь такое начнется.
– Это директор был? – Лола кивнула на дверь профкома.
– Он, сердечный, он скоропостижно скончался, – подтвердила бабуся, и голос ее дрогнул. – Двадцать лет директорствовал, и помер у себя в кабинете, прямо за столом…
– В кабинете, говорите, – Лола начала кое-что соображать, – за столом? А когда это было?
– Аккурат пять дней назад, двадцать третьего числа, – сказала бабка, посчитав что-то на пальцах. – Оставался, как всегда, на работе поздно, Валентина Васильевна, секретарь, уже ушла. Где-то ночью уже, к двенадцати ближе, охранник спохватился, что директор из кабинета не выходит. Позвонил, никто не отвечает. Тогда пошли туда, а он на полу лежит, окоченел уже. Вот как бывает. Был Алексей Иваныч – и нету!
– А вы говорили – за столом, – протянула Лола.
– Ну это я так выразилась, – ответила бабуся, вздохнув, – он, видно, плохо себя почувствовал, хотел позвать кого-нибудь, да и упал на пол.
Настал черед Лолы заниматься подсчетами. Сегодня у нас двадцать седьмое сентября. Они с Леней проводили операцию в поезде в ночь на двадцать шестое. Двадцать шестого же с утра исчез кот и начались все неприятности с заказчиком. На кассете видно, как директора тащат по коридору либо при смерти, либо уже мертвого. И было это двадцать третьего числа. Кто-то записал это событие на кассету и хотел переслать кассету в Москву. Очевидно, оказия представилась только двадцать шестого числа.
– Эй, ты чего молчишь? – теребила Лолу бабка. – Заснула что ли?
– Да нет, вот думаю, что вы, наверное, правы, – протянула Лола и поднялась с места, – пойду-ка я отсюда.
– И то верно! – напутствовала бабуся и взялась за ведро.
Лола подошла к лестнице и, оглядевшись по сторонам, быстро поднялась на второй этаж. Бабка права, Лоле совершенно незачем ждать неизвестную Марианну из отдела кадров, ей нужно выяснить другое.
На втором этаже было гораздо приличнее, стены недавно покрашены, двери все новые, на полу – аккуратная ковровая дорожка, на чисто вымытых подоконниках – цветы. Лола сразу поняла, что где-то близко расположены кабинеты начальства.
Коридор заканчивался внушительной бронированной дверью с кодовым замком. Над дверью висела телекамера. Сбоку отходил еще один коридор, поуже, но ковровая дорожка на полу здесь была поновее. Лола повернулась, чтобы пройти по этому коридору, и тут вдруг поняла, что место ей знакомо. Именно с этого ракурса был снят этот самый коридор на злополучной видеокассете. То есть можно предположить, что запись была сделана вон той телекамерой, что висит над бронированной дверью.
Лола поскорее отвернулась, чтобы камера не зафиксировала ее лицо. Этот коридор заканчивался нарядной дверью, на которой было написано «Приемная директора». За дверью стоял крик.
Лола осторожно приоткрыла дверь и поглядела в щелочку. Молодой толстомордый мужик орал, брызгая слюной на скромного вида женщину, сидевшую за столом. Женщина что-то искала в ящиках стола, бумаги разлетались, мужик наезжал на нее, как танк. В другой стороне в мягком кресле развалился с хозяйским видом совсем молодой парень – по виду типичный браток. Еще чуть в стороне стояла длинноногая блондинка с голубыми глазами, похожими на пуговицы. Она наблюдала за скандалом с отрешенным видом.
– Вы совершенно запустили дела! – орал мужик. – Не умеете работать – никто вас не держит! Мне в приемной не нужны растяпы!
Женщина низко наклонила голову, губы ее прыгали, чувствовалось, что еще немного – и она не выдержит и разрыдается. Лола тихонько притворила дверь и отправилась в конец коридора, где приметила скромную дверцу со стилизованным женским силуэтом. Она нисколько не сомневалась, что как только толстомордому надоест орать, несчастная секретарша сразу же побежит в туалет, чтобы порыдать, или покурить, или просто привести себя в порядок Так и случилось. Не успела Лола выкурить и половины сигареты, как распахнулась дверь и влетела та самая женщина скромного вида, которая, надо полагать, и являлась секретарем умершего директора. Надо сказать, что сейчас вид у нее был не слишком скромный, волосы растрепаны, на щеках красные пятна. Не обратив на Лолу внимания, женщина тут же склонилась над раковиной и принялась плескать себе в лицо холодной водой. Наконец она выпрямилась, вздохнула глубоко и огляделась в поисках полотенца, которое, естественно, отсутствовало. Женщина помотала головой, вода с лица стекала на кофточку, тогда Лола протянула ей салфетку, потом расческу. Секретарша провела некоторое время перед зеркалом, потом еще раз вздохнула и жадно поглядела на Лолину сигарету. Сама она в нервах выскочила из приемной без сумочки и теперь очень об этом жалела. Лола, совершенно правильно истолковав ее взгляд, молча протянула пачку сигарет.
– Спасибо, – сказала секретарша, затянувшись, – теперь выживу.
– Что, совсем плохо? – завела Лола разговор. – С чего это он так разъярился?
– Козел потому что! – в сердцах ответила секретарша и представилась: – Валя.
– Оля, – ответила Лола, – да ты не торопись, кури спокойно, а то как бы здоровью не повредить!
– И так никакого здоровья нету! – со злостью вскричала Валентина. – По ночам не сплю, никакое снотворное не помогает! Сама посуди: не успел директор помереть, как этот вовсю распоясался.
– А он кто? – спросила Лола, боясь ненароком спугнуть разговорившуюся секретаршу.
– Он-то? Да заместитель нашего Алексея Иваныча! Делать ничего никогда не делал, его по знакомству к нам пристроили! Хоть и незавидная должность, поскольку наш «Мезон» давно на ладан дышит, но все-таки он какое-никакое начальство! А тут такой случай, что директор скоропостижно умер. Этот придурок и решил, что он директором станет.
– Да ну? – вставила Лола, чтобы показать свой интерес к разговору.
– И что ты думаешь? Очень даже может такое у него получиться, потому что, откровенно тебе скажу, директорство это и даром никому не нужно, предприятие не сегодня-завтра рухнет.
– А чего же этого толстомордого тогда так разбирает? – не выдержала Лола.
Валентина взглянула на нее подозрительно, но Лола, видя, что у нее догорела сигарета, тут же протянула пачку. Они снова задымили.
– Тут все дело в банке, – протянула наконец Валентина. – Это здание раньше принадлежало институту. А здание хорошее, сама видишь. Опять же месторасположение удачное – Московский проспект. Ну, к директору нашему, к Казаркину, и обратился один московский банк, чтобы, дескать, устроить у нас свой филиал. Директор и сдал им в аренду половину здания на пятнадцать лет. И аренду запросил смехотворную, потому что его еще и в правление банка ввели, в виде благодарности. А теперь этот ко… придурок в общем, стал разбираться – почему это такая аренда маленькая? Да я-то при чем, со мной не советовались! Хотя все знают, что директору от управляющего банком каждый месяц за эту аренду передавали кое-что в конверте. Ну, этот-то разлетелся, думал, что раз он теперь директор, то и с ним тоже так будет. А ему из банка – фигу! Мало ли что было, сейчас же в договоре стоит цена – извольте получить на счет! А в карман вам мы ничего платить не собираемся, договор на пятнадцать лет мы не с вами заключали, а с Казаркиным, ему и была наша благодарность! А вы тут в банке никто и звать никак! Ну он и взбесился! Прибежал, стал на меня орать, дескать у меня с бумагами непорядок! Да у меня-то все в порядке, это у тебя в голове непорядок!
Тут Валентина остановилась и в упор посмотрела на Лолу, очевидно, до нее дошло, что она треплется вот уже минут двадцать с совершенно незнакомой девицей. Судя по всему, такое времяпрепровождение для нее раньше было абсолютно нехарактерно, потому что она спросила:
– Слушай, а ты кто?
– Да никто! – безмятежно ответила Лола. – Вот, подружку пришла навестить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70