Соловьев слабо улыбнулся:
– Я не курю.
– Некому было научить? Это просто. Я тебе покажу. Как-нибудь потом.
– Спасибо... – Больше всего Соловьеву сейчас хотелось прилечь и проспать минут шестьсот, не меньше.
– Отдохни, а я скоро вернусь.
Капитан упруго встал и пошел вперед, а Соловьев отполз в сторонку и повалился в траву. С него наконец-то сняли седло. Журналист раскинул руки и ноги и стал похож на морскую звезду.
«Если я и открою глаза, то не раньше, чем через... через... чем он вернется, а на остальное мне – наплевать». Соловьев глубоко задышал и спустя минуту уже дремал.
Мезенцев (впрочем, его вполне устраивало быть Некрасовым) шел и крутил головой по сторонам, чувствуя, как в его душе постепенно поднимается нехорошая тревога.
Он увидел разрушенный дом и в ста метрах от него – другой, разрушенный наполовину.
Чутким ухом (все чувства обострились до предела) он уловил стук работающего неподалеку дизеля.
Мезенцев быстро связал все факты воедино. Косые следы на крыше раздавленной машины, разрушенные дома, поваленные заборы, стук дизеля...
Деревня выглядела пустой. Брошенной. Жители или убежали, спасаясь от спятившего тракториста, или попрятались. «Интересно, где? Дом, как оказалось, не такая уж и надежная защита».
Он пошел по траве, внимательно глядя под ноги. Всюду были следы огромных тракторных шин.
Мезенцев заметил узкую колею, косо уходящую в сторону дороги. Примятая трава еще не успела подняться – след был совсем свежим.
Одна узкая колея. Что это?
«Ну конечно, мотоцикл. ОНИ были здесь. Только что. И ОНИ уехали. Похоже, ИМ повезло».
Мезенцев заметил черную куртку невдалеке и рядом с ней – что-то еще, белевшее в траве. Он подошел и нагнулся. Что-то белое оказалось шарфом. Он брезгливо поморщился и вытер шарфом куртку, затем похлопал по карманам. В нагрудном что-то лежало. Мезенцев расстегнул молнию и достал оттуда мобильный телефон.
Мобильный тихо потрескивал, на дисплее светились слова «Поиск сети». Мезенцев подкинул его на ладони. «Довольно изящная, но совершенно бесполезная вещица».
Он поколебался немного, затем сунул мобильный в карман – вдруг пригодится? Сейчас его интересовало совсем другое.
Он отставал от байкера, увозящего Риту, всего лишь на несколько минут. Он понимал, почему ему почти удалось догнать их. Здесь, в деревне, случилось нечто непредвиденное. Нечто такое, чего ни байкер, ни Рита не ожидали.
Если его догадки верны и все дело в бешеном тракторе...
«Посмотри вокруг! Какие уж тут догадки? Это действительно так. Слышишь, как он молотит – где-то там, за домами? Знаешь, что будет, если он сейчас выскочит и увидит тебя?»
Да, это он знал. «А как бы на моем месте поступил капитан Некрасов?» – подумал Мезенцев и рассудил, что капитан Не красов попытался бы найти какой-нибудь транспорт.
Байкер ехал по шоссе, удаляясь с каждой минутой. Время работало на него.
«Транспорт?» Мезенцев задумался. Он решил пройти всю деревню из конца в конец – может, удастся найти что-нибудь, способное передвигаться. Может, заодно удастся найти и хозяина техники?
Шум дизеля доносился из-за домов, в той стороне, откуда они прибежали. Мезенцев пошел вперед.
Невдалеке он увидел ассенизаторскую машину с цистерной, выкрашенной в серый цвет. Она стояла так, что из-за забора Мезенцев видел только цистерну и задние колеса. В груди всколыхнулась слабая надежда, и Мезенцев прибавил шагу. Но, подойдя ближе, он разглядел проржавевший капот, задранный в небо, как челюсть аллигатора.
Под машиной выросла густая трава, дождь лился через открытый капот и пустоту в моторном отсеке прямо на землю. Завести машину, у которой нет двигателя, было не под силу даже капитану Некрасову.
Он снова огляделся и увидел на самом краю деревни, на другой стороне дороги, яркое пятно канареечного цвета, блестевшее рядом с домом. Мезенцев устремился туда, но, едва приблизившись к шоссе, понял, что его ожидает еще одно разочарование.
У «Москвича-2140», безусловно, когда-то был двигатель. И колеса были на месте. Наверное, и руль тоже. Вот только одна маленькая незадача – те же самые косые следы на крыше. Легковушка была вмята в землю.
«Знакомый почерк, – подумал Мезенцев, разглядывая чередующиеся „елочкой“ вмятины. – Выходит, все пути отрезаны?»
Можно было бежать дальше. Он бы выдержал, это точно. За парнишку, правда, он бы не поручился. Ну, что ж делать? «Пленных не берем. Оставлю его здесь».
Мезенцев посмотрел на изогнутую ленту шоссе, уходящую вдаль и скрывавшуюся за горизонтом. Над раскаленным асфальтом поднимались струи горячего воздуха. С обеих сторон к дороге подступали деревья, словно не она прокладывала путь между ними, а они ей указывали, где поворачивать и как идти.
«Бежать...» – вяло и как-то обреченно подумал Мезенцев. Его не страшили эти километры (да он, кстати, и не знал, сколько придется их преодолеть), но время... Время уходило.
У мотоцикла было два колеса, и у него – две ноги. Вроде все по-честному, поровну... Но почему-то эта железная тварь умудрялась двигаться быстрее.
Он чувствовал, что должен быть какой-то выход. Дмитрий уже понял, что в деревне он не найдет даже исправного велосипеда. Видимо, это было частью какого-то грандиозного замысла. Какого именно, он не знал, но чувствовал, что все происходит неслучайно.
Цепь событий и явлений, начиная со сгоревшего бензовоза, перегородившего путь машине спасателей, и все, что за этим последовало, выглядела абсурдной, но она никак не могла быть просто нагромождением случайностей. Во всем был смысл, но Мезенцев, как ни старался, не мог ухватить его.
«Так что же делать? Бежать вперед или... Возвращаться?»
Мезенцев постоял в задумчивости. Былая решимость куда-то испарялась. Он почувствовал, что его пробил пот, густой, вязкий, похожий на расплавленный воск, с резким неприятным запахом.
«Пожалуй, надо вернуться...» – Мезенцев не успел додумать эту мысль до конца. Он вздрогнул от резкого зуммера, что-то защекотало правое бедро. Он сунул руку в карман и достал телефон.
На дисплее творилось что-то непонятное. Цифры, буквы и смешные рожицы, входящие в стандартный набор анимации для каждого современного аппарата, сменяли друг друга, ухмылялись и подмигивали Мезенцеву. Он держал телефон в руке, и тот, подпрыгивая на ладони, заливался громким звонком.
Мезенцев думал дождаться момента, когда сработает определитель, но сообразил, что это по меньшей мере глупо – ведь телефон был не его, и, значит, звонили точно не ему.
«Нет, мне», – сказал кто-то в голове. Это было совсем не похоже на его внутренний голос. Другой голос и другая интонация, но в ЕГО голове.
Телефон заливался веселыми трелями, он перестал просто звонить и стал по очереди играть различные мелодии. Джо Дассена сменили «Тату», на помощь им пришел Вагнер, вытолкав старика Вагнера, из крошечного динамика полез Киркоров... Это было чересчур. Мезенцев нажал на кнопку отбоя, но... Телефон продолжал звонить как заведенный.
Он словно говорил: «Ты не в восторге от Киркорова? А как тебе группа „Стрелки“? Тоже муть? А вот ария Квазимодо. Будь ты таким же страшным и горбатым, как Петкун, ты бы еще не так запел...» Здесь было все, что душе угодно. Точнее, именно то, что ей было неугодно.
Ноты полезли безо всякого порядка, расталкивая друг друга, уже не заботясь о том, чтобы сложиться в какое-либо подобие мелодии.
Мезенцев, как зачарованный, смотрел на телефон и наконец понял, чего тот добивается – чтобы Мезенцев ответил.
Он нажал «ОК» и поднес трубку к уху.
Сначала было шуршание и негромкий треск, словно кто-то ставил на старинный патефон нужную пластинку. Это продолжалось долго, но Мезенцев не отключался. Затем он услышал кашель, один из тех звуков, которые еще можно поймать на радио – ведущий прочищает горло перед долгой работой. Он думает, что микрофон пока выключен, но тот давно уже включен, и лампочка горит... Затем раздался мужской голос.
Этот голос был приятным и звучным. Он показался Мезенцеву неуловимо знакомым. Что-то в нем было... родное, что ли? Ну да, наверное, можно сказать и так.
Вкрадчиво, немного нараспев, голос начал говорить:
– Капитан Некрасов огляделся. Деревня была пустой. На улице – ни человека. Некрасов зябко передернул плечами, словно на дворе стояли крещенские морозы. Но нет – июль был в самом разгаре. И все же его не покидало странное чувство – будто он оказался в царстве мертвых. Ему не нужно было заглядывать в дома, чтобы понять, что он там увидит. Разрушение и смерть. Деревня, чистенькая и опрятная с виду, таила в себе следы зла...
– Кто это? – крикнул Мезенцев. – Кто это говорит? Голос помедлил, но не удостоил его ответом. Он продолжал:
– Некрасова несколько смущало то, что он оказался здесь один и без оружия. Впрочем, нет. С ним был боец из его роты молодой, еще необстрелянный солдат, за плечами которого, конечно же, не было боевого опыта, приобретенного капитаном на полях сражений. Само тело Некрасова было идеальной боевой машиной. Машиной убийства. Но тот парень, что был с ним... Наверное, он тоже прошел какой-нибудь курс спецподготовки, но ему никогда не приходилось УБИВАТЬ, встречаться со смертью лицом к лицу...
– Эй, ребята. – Мезенцев усмехнулся. – Я такого еще не писал. Вы что, издеваетесь надо мной, да? Кто это? Я ведь все равно узнаю.
– «Я все равно узнаю, где ты прячешься, – подумал Не красов. – Узнаю, найду и выпущу тебе кишки, чтобы посмотреть, какого они цвета». Он чувствовал, что его заклятый враг, арабский наемник Хабиб должен быть где-то неподалеку. Наверное, он только что был здесь и тоже видел картину разрушения и смерти, и наверняка его черное, зачерствевшее от злобы сердце обрадовалось увиденному.
В целом получалось очень похоже. Кто-то копировал его стиль – нарочито грубый, будто накачанный стероидами. Ме зенцев полагал, что именно так и надо писать про спецназ: «...выпущу тебе кишки, чтобы посмотреть, какого они цвета». По сути, это классический штамп – привет из американских детективов 50 – 60-х годов, только там упоминали не кишки, а мозги. Но напиши он «мозги», и это выглядело бы бессовестным плагиатом, а так – куда ни шло. Люди играют в разные игры, кому-то нравится, читая книжку в бумажной обложке, воображать себя капитаном спецназа. Почему нет?
– Но сердце Некрасова застыло от возмущения и тоски. Ведь это были загубленные жизни. Каждый из этих убитых людей мог любить, мечтать, к чему-то стремиться...
«Ну да, поменять свечи на своем „москвиче“ и хорошенько напиться по такому случаю, – подумал Мезенцев. – Вот вам все мечты и стремления».
– Нет! Капитан был не просто машиной убийства. Он был машиной справедливого возмездия! Военный – это не профессия. Это – призвание.
– Слушай, кто бы ты ни был. Кончай гнать! Чего ты добиваешься? Чтобы я заплакал от стыда? Не дождешься! Откуда ты вообще узнал, что Я пишу? Кто ты такой? Узнаю – башку отшибу! Понял?
Голос не обиделся. Казалось, он усмехнулся. Мезенцев не мог этого видеть, но он точно знал, что голос усмехнулся.
– Капитан Некрасов пошел вдоль домов, стоявших, как часовые в почетном карауле смерти. Он увидел почтовый ящик, висевший на зеленой ограде. Ящик перечеркивали четыре поперечные кровавые полосы...»
«Зеленая ограда? Ящик?!» – Кажется, он тоже видел что-то подобное. Где?
Мезенцев осмотрелся. Голос не торопил его. Медленно и глухо он повторил:
– Он увидел почтовый ящик, висевший на зеленой ограде. Ящик перечеркивали четыре поперечные кровавые полосы...
«Кажется, это было там, где я нашел куртку...» – В этом Мезенцев не был уверен до конца, но...
Абсурд! Чушь! Бред! Видение! Гость, явившийся из-за ТОЙ стороны бумаги. Что он мелет?
Ноги сами несли его через дорогу. Мезенцев не выдержал и побежал. Зеленая ограда. Ее хорошо было видно. Когда до калитки и висевшего рядом ящика (с четырьмя кровавыми полосами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86