Эти глаза обещали многое. Я почувствовал, как мои руки сами собой медленно сползли по ее спине и миновали изгиб поясницы. Я немного сжал пальцы, и она ответила хрипловатым вздохом. Нас постоянно задевали локтями, я не обращал на это никакого внимания. Анжела положила голову мне на плечо и молчала.
Рядом с ним танцевал тот хорек, экс-владелец навороченного джипа. Директриса горой возвышалась над ним и безжалостно давила ему ноги своими лодками сорок третьего размера. Он блаженно молчал, пристроив свою крошечную головенку в складках ее обширного бюста. Когда мы оказались рядом, он неожиданно встрепенулся, посмотрел на меня и, запнувшись на секунду, узнал. Его лобик пересекли недоуменные морщины, потом в глазах мелькнуло понимание, и, обратно пристраиваясь ухом на мягкую подушку, он подмигнул мне с таким видом, будто у нас была общая тайна и он давал понять, что никому ее не выдаст. Даже какое-то уважение промелькнуло в его хитрых глазках, прежде чем он окончательно сомкнул веки и отодвинулся от меня, подчиняясь задаваемому директрисой ритму.
Танец закончился.
Соло-гитарист, промокая платком взмокший лоб, поправил микрофон и объявил получасовой перерыв. В дальнем углу зала недовольно зашумели, и бутылка из-под шампанского, пролетев над головами пригнувшихся посетителей, разбилась о край эстрады. Охранники в строгих черных костюмах и с бирками на воротниках метнулись к очагу скандала.
Анжела вздохнула.
— Пошли. — Она дернула меня за рукав, а когда мы подходили к столику, с легким вызовом сказала: — Знаешь, ты мне с самого начала понравился, с первой встречи…
Горячее уже ждало нас. Я накинулся на еду и спиртное, чувствуя вину перед Натальей. Она вела себя так, будто ничего не произошло, даже оживилась немного в наше отсутствие и теперь иногда вставляла в разговор реплики. У меня отлегло от сердца, и к концу ужина я опять смотрел на Анжелу, которая изредка наклонялась вперед, целомудренно придерживая платье…
Прозвучавшее над самым ухом: «А какого х… он здесь делает?» — было подобно ковшу холодной воды за воротник. Чуть не подавившись мясом, я поднял голову.
Около стола, покачиваясь с носков на пятки и заложив руки за спину, стоял тот самый бандюга, которого я ловил за вымогательство. Кажется, звали его Эдиком и относился он к «смоленским» — группировке молодой и скромной по численности, но уже прославившейся своей жестокостью. Этот Эдик тогда, при задержании, активно сопротивлялся, и Гена Савельев, бывший чемпион областного «Динамо» по боксу, сломал ему ребра, а потом мы изъяли у него «тэтэшник» с патронами. По всем разумным прикидкам, Эдик должен был плотно сидеть, поскольку не только ношение оружия, а и факт вымогательства денег у мелкого бизнесмена были подкреплены железными доказательствами, да и за сопротивление милиции, по идее, благодарить не должны.
— Я спрашиваю, как этот мусор сюда попал? — громко спросил Эдик, и сидевшие за соседними столиками люди настороженно повернулись.
— Ты знаешь, с кем рядом сидишь? — Не меняя положения рук, Эдик развернулся к Антону.
Я подумал, что успею подсечь ему ноги и добавить чем-нибудь тяжелым, хотя бы той же тарелкой, по голове раньше, чем он достанет свою пушку.
Но мне действовать не пришлось.
За меня решили другие.
Около стола появились двое охранников в отливающих металлом черных костюмах, и Антон, отложив вилку, спокойно ответил:
— Не кипятись. И не бросайся словами. Он — наш.
— Наш? — брызнул слюной Эдик, и я увидел, как под толстым темно-бордовым пиджаком напряглась его спина. — Этот ментяра — наш? Да ты че, охренел, что ли?
— Антон Владимирович, проблемы? — спросил один из охранников, а второй выдвинулся навстречу Эдику и сказал:
— Все, Столяр, хватит. Перебрал ты маленько, пора отдыхать. Зачем людям отдых портить? Дома тебя совсем заждались.
— Я перебрал? — От возмущения Эдик взвизгнул. — Это я перебрал? Ладно, пусть я пьяный, а вы все трезвые. Но я просплюсь, а вы как были козлами, так и останетесь! Вы че, не видите, кто это?
Эдика подхватили под руки и потащили. Странно, но сопротивления он не оказывал.
Обвиснув на руках привычных ко всему охранников, он опустил голову и выглядел человеком, который честно пытался сообщить всем, что они смертельно больны, и не был услышан.
— Все это мелочи, — сказал Антон, поднимая бутылку. — Ко всему надо относиться философски… Предлагаю выпить. Просто выпить. Сегодня говорилось много слов, красивых и правильных. Но у каждого в душе есть желания, о которых он не любит говорить вслух… Предлагаю выпить за эти желания. Каждый — за свои.
«За удачу, — подумал я, поднимая рюмку. — За то, чтобы все у меня получилось».
Заиграл ансамбль. Ту же самую медленную мелодию.
— Хочу танцевать, — громко объявила Наталья и потянула меня за руку.
Отходя от столика, я оглянулся и увидел насмешливый взгляд Анжелы.
— Ну, и как ее задница? Всю успел облапать или времени не хватило?
Я даже вздрогнул, до того едким и презрительным был тон, которым она задала свой вопрос. И что я мог ответить? Инцидент с Эдиком немного отрезвил меня, и сейчас мне было стыдно.
— Послушай, каждый танцует по-своему, ничего страшного ведь не случилось!
— Конечно, ничего страшного в этом нет. Пришел со мной, а накидываешься на первую попавшуюся шлюху! Невеста она его, как же!
Секретаршей она у него работает, только не на машинке печатает, а другим местом зарплату свою отрабатывает. Спасибо, что прямо здесь ее не трахнул! А что, каждый по-своему танцует!
— Ладно, успокойся. Я же говорю, ничего страшного не случилось.
— Это по-твоему не случилось. И уже точно не случится. Предупреди своего друга… Мы отсюда уходим.
— Что? — Я невольно приостановился. — С чего бы это?
— С того бы. Поели, отдохнули. Ты, я вижу, уже и шлюхам, и бандитам своим стал. А теперь домой пора. Хотя ты, если хочешь, можешь и остаться. Я домой сама доберусь.
— Послушай, мы же с людьми пришли отдыхать!
— Это швабра крашеная — человек?
— Да что ты к ней прицепилась!
— Это не я, это ты к ее заднице прилип. Все, я ухожу, а ты как хочешь.
Оставив меня, Наталья добежала до нашего столика, схватила свою сумочку и, не попрощавшись, бросилась к выходу.
Анжела пустила ей в спину струйку дыма, а Красильников наморщил лоб и изобразил на лице благородное замешательство.
Второй раз за вечер я оказался в центре всеобщего внимания. И опять — в дурацком положении.
Антон, выбравшись из-за стола, пошел мне навстречу. Мне не хотелось ничего ему объяснять, но пришлось потратить несколько драгоценных минут на разговор.
— А-а, понимаю, — он кивнул головой. — Конечно, беги, о чем речь? Может, вас довезти?
— Не надо, спасибо.
— Ну беги, беги. Не беспокойся, я стол оплачу, потом рассчитаемся. Давай!
Когда мы обменивались рукопожатием, он вцепился мне в локоть, наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза, и спросил:
— Ты на меня не сердишься?
— Нет.
— Точно? Нет, ну мало ли… Ну, тогда все, давай беги!
Проскочив тяжелые портьеры, я попал в темный холл. Гардероб располагался направо, но там Натальи не было.
Я повернулся и столкнулся с Эдиком.
— Привет, — радостно сказал он, приближаясь. — Вот я и встретил тебя, козлина безрогая! Да-а-вно мне этого хотелось.
Самым здравым решением было бы сделать шаг назад, где на помощь пришел бы Антон.
— Ха, ты думал, я уйду? Да вот х… тебе, я давно нашей встречи ждал!
Эдик замер передо мной, ухмыляясь и держа руки за спиной, и вдруг ударил меня ногой в голову.
Направь он удар чуть пониже, я улетел бы в зал, прихватив с собой бархатные портьеры и опрокинув столики. Но я успел дернуться, и рифленая подошва тяжелого ботинка только царапнула меня по скуле, сильно, но не причинив вреда.
Я рывком сократил расстояние и врезал правой в открытый подбородок левый боковой, чуть сместился и саданул правым крюком в нос. Я успел заметить, как от моих ударов физиономия Столяра обмякла и полиняла, но порадоваться успеху не смог.
Одно из двух: или я не уследил за его ногами, а он действительно умел ими работать, или в холле оказалась лошадь.
Во всяком случае, эффект был именно такой: будто здоровенный мерин лягнул меня под ребра.
Дальнейшие события я помню смутно.
Помню, что меня приводили в чувство в какой-то комнате, и вокруг суетилось много людей, а мне было плохо, очень плохо, и я лежал в кресле, почему-то без пиджака, и мне хотелось крикнуть, чтобы они выключили эти чертовы прожекторы, которые понаставили на каждом углу, но я не мог этого сделать и продолжал страдать от яркого света, не догадываясь закрыть глаза.
Окончательно я пришел в себя только в машине Красильникова. Я лежал на заднем сиденье, небрежно укутанный собственным пальто, и мне очень не хотелось двигаться, я боялся, что все мои внутренности вывалятся, сделай я хоть какое-то движение. Анжела сидела рядом с Антоном, сбросив обувь и уперев ноги в панель приборов, и что-то тихо рассказывала. К словам я не прислушивался, уставился на ее коленки, пока она не обернулась.
— О-о, наш герой пришел в себя. — Она перегнулась назад и положила холодную ладошку мне на лоб. — Болит?
— Немного.
— Что ж ты так… неосторожно? — Она вернулась в прежнее положение и поправила шубку, прикрывая ноги.
— Главное не победа, а участие, — пробормотал я. — Который час?
— Полдвенадцатого, — отозвался Антон.
Я вздохнул. Это ничего мне не говорило, я абсолютно не помнил, когда случилась драка.
Машина сбавила скорость, затряслась на гравийном покрытии и опять выбралась на асфальт, громыхнула под колесом крышка люка, и мы остановились. Я открыл глаза. Мы были около моего дома.
— Пошли, я тебя провожу. Антон довел меня до квартиры.
Я не мог справиться с замками. Он отобрал у меня ключи, провел через коридор и уложил на диван в комнате. Пальто потерялось где-то по дороге, а пиджак, который опять оказался на мне, был спереди мокрым. Печальные последствия обильной выпивки и удара в живот. Надо было вместо костюма купить бронежилет.
— Я милицию не стал вызывать. — Опустив руки в карманы пальто, Антон прохаживался по комнате. — Все равно Столяр успел удрать. Потом с ним разберемся, не денется он никуда. Да и в кабаке возражали, не хочется им лишнее внимание к себе привлекать. Охрана их прокололась, один всегда должен в вестибюле стоять… За ужин мы, само собой, ничего им не должны.
— Где Наташка?
— Извини, я адреса ее не знаю. А когда тебя нашли, ее и близко не было. Скажи номер, я позвоню.
— Дай телефон, я сам.
— Лежи, рано тебе самому…
Антон подсел к телефону, я назвал ему номер, и он позвонил.
— Алло, это Наташа? Добрый вечер, это Антон, мы с вами виделись совсем недавно. Нет, просто мы переживаем, как вы добрались… Понимаете, у Федора получился… э-э… конфликт с тем молодым человеком, который подходил к нашему столику. Нет, она здесь абсолютно ни при чем! А…
Он обескураженно посмотрел на меня:
— Повесила трубку.
— Не надо было ей звонить. — Я прикрыл глаза.
— Извини. Я хотел как лучше. По крайней мере, она дома, и с ней все в порядке. Чем тебе еще помочь?
— Ничем.
— Тогда я пойду. Извини, во всем этом и моя вина есть… Потом разберемся, хорошо?
Когда он дошел до дверей, я позвал его:
— Антон!
— Да?
В комнату он не вернулся, остался стоять где-то в коридоре.
— Ты с самого начала знал, что я попаду во внутренний отдел?
— Да.
— Скотина ты!
— Спасибо. Что-нибудь еще?
— До свиданья.
— Дверь закроешь?
— Захлопни. Никто меня грабить не станет.
Щелкнул замок, Антон почему-то не уходил.
— Федор, — тихо позвал он меня через несколько секунд.
— Да!
— Извинись за меня перед Наташей. Что так получилось…
— Обязательно.
В понедельник утром Марголин приехал ко мне домой. Как и Красильников, он прошелся по квартире, поигрывая ключами в кармане пальто, хмыкнул, заметив брошенный в кресло новый мой пиджак, и присел на диван:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Рядом с ним танцевал тот хорек, экс-владелец навороченного джипа. Директриса горой возвышалась над ним и безжалостно давила ему ноги своими лодками сорок третьего размера. Он блаженно молчал, пристроив свою крошечную головенку в складках ее обширного бюста. Когда мы оказались рядом, он неожиданно встрепенулся, посмотрел на меня и, запнувшись на секунду, узнал. Его лобик пересекли недоуменные морщины, потом в глазах мелькнуло понимание, и, обратно пристраиваясь ухом на мягкую подушку, он подмигнул мне с таким видом, будто у нас была общая тайна и он давал понять, что никому ее не выдаст. Даже какое-то уважение промелькнуло в его хитрых глазках, прежде чем он окончательно сомкнул веки и отодвинулся от меня, подчиняясь задаваемому директрисой ритму.
Танец закончился.
Соло-гитарист, промокая платком взмокший лоб, поправил микрофон и объявил получасовой перерыв. В дальнем углу зала недовольно зашумели, и бутылка из-под шампанского, пролетев над головами пригнувшихся посетителей, разбилась о край эстрады. Охранники в строгих черных костюмах и с бирками на воротниках метнулись к очагу скандала.
Анжела вздохнула.
— Пошли. — Она дернула меня за рукав, а когда мы подходили к столику, с легким вызовом сказала: — Знаешь, ты мне с самого начала понравился, с первой встречи…
Горячее уже ждало нас. Я накинулся на еду и спиртное, чувствуя вину перед Натальей. Она вела себя так, будто ничего не произошло, даже оживилась немного в наше отсутствие и теперь иногда вставляла в разговор реплики. У меня отлегло от сердца, и к концу ужина я опять смотрел на Анжелу, которая изредка наклонялась вперед, целомудренно придерживая платье…
Прозвучавшее над самым ухом: «А какого х… он здесь делает?» — было подобно ковшу холодной воды за воротник. Чуть не подавившись мясом, я поднял голову.
Около стола, покачиваясь с носков на пятки и заложив руки за спину, стоял тот самый бандюга, которого я ловил за вымогательство. Кажется, звали его Эдиком и относился он к «смоленским» — группировке молодой и скромной по численности, но уже прославившейся своей жестокостью. Этот Эдик тогда, при задержании, активно сопротивлялся, и Гена Савельев, бывший чемпион областного «Динамо» по боксу, сломал ему ребра, а потом мы изъяли у него «тэтэшник» с патронами. По всем разумным прикидкам, Эдик должен был плотно сидеть, поскольку не только ношение оружия, а и факт вымогательства денег у мелкого бизнесмена были подкреплены железными доказательствами, да и за сопротивление милиции, по идее, благодарить не должны.
— Я спрашиваю, как этот мусор сюда попал? — громко спросил Эдик, и сидевшие за соседними столиками люди настороженно повернулись.
— Ты знаешь, с кем рядом сидишь? — Не меняя положения рук, Эдик развернулся к Антону.
Я подумал, что успею подсечь ему ноги и добавить чем-нибудь тяжелым, хотя бы той же тарелкой, по голове раньше, чем он достанет свою пушку.
Но мне действовать не пришлось.
За меня решили другие.
Около стола появились двое охранников в отливающих металлом черных костюмах, и Антон, отложив вилку, спокойно ответил:
— Не кипятись. И не бросайся словами. Он — наш.
— Наш? — брызнул слюной Эдик, и я увидел, как под толстым темно-бордовым пиджаком напряглась его спина. — Этот ментяра — наш? Да ты че, охренел, что ли?
— Антон Владимирович, проблемы? — спросил один из охранников, а второй выдвинулся навстречу Эдику и сказал:
— Все, Столяр, хватит. Перебрал ты маленько, пора отдыхать. Зачем людям отдых портить? Дома тебя совсем заждались.
— Я перебрал? — От возмущения Эдик взвизгнул. — Это я перебрал? Ладно, пусть я пьяный, а вы все трезвые. Но я просплюсь, а вы как были козлами, так и останетесь! Вы че, не видите, кто это?
Эдика подхватили под руки и потащили. Странно, но сопротивления он не оказывал.
Обвиснув на руках привычных ко всему охранников, он опустил голову и выглядел человеком, который честно пытался сообщить всем, что они смертельно больны, и не был услышан.
— Все это мелочи, — сказал Антон, поднимая бутылку. — Ко всему надо относиться философски… Предлагаю выпить. Просто выпить. Сегодня говорилось много слов, красивых и правильных. Но у каждого в душе есть желания, о которых он не любит говорить вслух… Предлагаю выпить за эти желания. Каждый — за свои.
«За удачу, — подумал я, поднимая рюмку. — За то, чтобы все у меня получилось».
Заиграл ансамбль. Ту же самую медленную мелодию.
— Хочу танцевать, — громко объявила Наталья и потянула меня за руку.
Отходя от столика, я оглянулся и увидел насмешливый взгляд Анжелы.
— Ну, и как ее задница? Всю успел облапать или времени не хватило?
Я даже вздрогнул, до того едким и презрительным был тон, которым она задала свой вопрос. И что я мог ответить? Инцидент с Эдиком немного отрезвил меня, и сейчас мне было стыдно.
— Послушай, каждый танцует по-своему, ничего страшного ведь не случилось!
— Конечно, ничего страшного в этом нет. Пришел со мной, а накидываешься на первую попавшуюся шлюху! Невеста она его, как же!
Секретаршей она у него работает, только не на машинке печатает, а другим местом зарплату свою отрабатывает. Спасибо, что прямо здесь ее не трахнул! А что, каждый по-своему танцует!
— Ладно, успокойся. Я же говорю, ничего страшного не случилось.
— Это по-твоему не случилось. И уже точно не случится. Предупреди своего друга… Мы отсюда уходим.
— Что? — Я невольно приостановился. — С чего бы это?
— С того бы. Поели, отдохнули. Ты, я вижу, уже и шлюхам, и бандитам своим стал. А теперь домой пора. Хотя ты, если хочешь, можешь и остаться. Я домой сама доберусь.
— Послушай, мы же с людьми пришли отдыхать!
— Это швабра крашеная — человек?
— Да что ты к ней прицепилась!
— Это не я, это ты к ее заднице прилип. Все, я ухожу, а ты как хочешь.
Оставив меня, Наталья добежала до нашего столика, схватила свою сумочку и, не попрощавшись, бросилась к выходу.
Анжела пустила ей в спину струйку дыма, а Красильников наморщил лоб и изобразил на лице благородное замешательство.
Второй раз за вечер я оказался в центре всеобщего внимания. И опять — в дурацком положении.
Антон, выбравшись из-за стола, пошел мне навстречу. Мне не хотелось ничего ему объяснять, но пришлось потратить несколько драгоценных минут на разговор.
— А-а, понимаю, — он кивнул головой. — Конечно, беги, о чем речь? Может, вас довезти?
— Не надо, спасибо.
— Ну беги, беги. Не беспокойся, я стол оплачу, потом рассчитаемся. Давай!
Когда мы обменивались рукопожатием, он вцепился мне в локоть, наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза, и спросил:
— Ты на меня не сердишься?
— Нет.
— Точно? Нет, ну мало ли… Ну, тогда все, давай беги!
Проскочив тяжелые портьеры, я попал в темный холл. Гардероб располагался направо, но там Натальи не было.
Я повернулся и столкнулся с Эдиком.
— Привет, — радостно сказал он, приближаясь. — Вот я и встретил тебя, козлина безрогая! Да-а-вно мне этого хотелось.
Самым здравым решением было бы сделать шаг назад, где на помощь пришел бы Антон.
— Ха, ты думал, я уйду? Да вот х… тебе, я давно нашей встречи ждал!
Эдик замер передо мной, ухмыляясь и держа руки за спиной, и вдруг ударил меня ногой в голову.
Направь он удар чуть пониже, я улетел бы в зал, прихватив с собой бархатные портьеры и опрокинув столики. Но я успел дернуться, и рифленая подошва тяжелого ботинка только царапнула меня по скуле, сильно, но не причинив вреда.
Я рывком сократил расстояние и врезал правой в открытый подбородок левый боковой, чуть сместился и саданул правым крюком в нос. Я успел заметить, как от моих ударов физиономия Столяра обмякла и полиняла, но порадоваться успеху не смог.
Одно из двух: или я не уследил за его ногами, а он действительно умел ими работать, или в холле оказалась лошадь.
Во всяком случае, эффект был именно такой: будто здоровенный мерин лягнул меня под ребра.
Дальнейшие события я помню смутно.
Помню, что меня приводили в чувство в какой-то комнате, и вокруг суетилось много людей, а мне было плохо, очень плохо, и я лежал в кресле, почему-то без пиджака, и мне хотелось крикнуть, чтобы они выключили эти чертовы прожекторы, которые понаставили на каждом углу, но я не мог этого сделать и продолжал страдать от яркого света, не догадываясь закрыть глаза.
Окончательно я пришел в себя только в машине Красильникова. Я лежал на заднем сиденье, небрежно укутанный собственным пальто, и мне очень не хотелось двигаться, я боялся, что все мои внутренности вывалятся, сделай я хоть какое-то движение. Анжела сидела рядом с Антоном, сбросив обувь и уперев ноги в панель приборов, и что-то тихо рассказывала. К словам я не прислушивался, уставился на ее коленки, пока она не обернулась.
— О-о, наш герой пришел в себя. — Она перегнулась назад и положила холодную ладошку мне на лоб. — Болит?
— Немного.
— Что ж ты так… неосторожно? — Она вернулась в прежнее положение и поправила шубку, прикрывая ноги.
— Главное не победа, а участие, — пробормотал я. — Который час?
— Полдвенадцатого, — отозвался Антон.
Я вздохнул. Это ничего мне не говорило, я абсолютно не помнил, когда случилась драка.
Машина сбавила скорость, затряслась на гравийном покрытии и опять выбралась на асфальт, громыхнула под колесом крышка люка, и мы остановились. Я открыл глаза. Мы были около моего дома.
— Пошли, я тебя провожу. Антон довел меня до квартиры.
Я не мог справиться с замками. Он отобрал у меня ключи, провел через коридор и уложил на диван в комнате. Пальто потерялось где-то по дороге, а пиджак, который опять оказался на мне, был спереди мокрым. Печальные последствия обильной выпивки и удара в живот. Надо было вместо костюма купить бронежилет.
— Я милицию не стал вызывать. — Опустив руки в карманы пальто, Антон прохаживался по комнате. — Все равно Столяр успел удрать. Потом с ним разберемся, не денется он никуда. Да и в кабаке возражали, не хочется им лишнее внимание к себе привлекать. Охрана их прокололась, один всегда должен в вестибюле стоять… За ужин мы, само собой, ничего им не должны.
— Где Наташка?
— Извини, я адреса ее не знаю. А когда тебя нашли, ее и близко не было. Скажи номер, я позвоню.
— Дай телефон, я сам.
— Лежи, рано тебе самому…
Антон подсел к телефону, я назвал ему номер, и он позвонил.
— Алло, это Наташа? Добрый вечер, это Антон, мы с вами виделись совсем недавно. Нет, просто мы переживаем, как вы добрались… Понимаете, у Федора получился… э-э… конфликт с тем молодым человеком, который подходил к нашему столику. Нет, она здесь абсолютно ни при чем! А…
Он обескураженно посмотрел на меня:
— Повесила трубку.
— Не надо было ей звонить. — Я прикрыл глаза.
— Извини. Я хотел как лучше. По крайней мере, она дома, и с ней все в порядке. Чем тебе еще помочь?
— Ничем.
— Тогда я пойду. Извини, во всем этом и моя вина есть… Потом разберемся, хорошо?
Когда он дошел до дверей, я позвал его:
— Антон!
— Да?
В комнату он не вернулся, остался стоять где-то в коридоре.
— Ты с самого начала знал, что я попаду во внутренний отдел?
— Да.
— Скотина ты!
— Спасибо. Что-нибудь еще?
— До свиданья.
— Дверь закроешь?
— Захлопни. Никто меня грабить не станет.
Щелкнул замок, Антон почему-то не уходил.
— Федор, — тихо позвал он меня через несколько секунд.
— Да!
— Извинись за меня перед Наташей. Что так получилось…
— Обязательно.
В понедельник утром Марголин приехал ко мне домой. Как и Красильников, он прошелся по квартире, поигрывая ключами в кармане пальто, хмыкнул, заметив брошенный в кресло новый мой пиджак, и присел на диван:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41