— Я видела это лицо, — шепнула она.
Махоуни ничего не ответил.
Донна провела по миниатюре указательным пальцем, и ее рука вдруг задрожала. Но не потому, что она увидела лицо Парсонса, — причина была другая.
— С вами все в порядке? — осведомился Махоуни, заметив, что от ее щек отхлынула кровь.
Она кивнула.
— Я хочу знать больше об этих людях, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Что вы знаете о клубе Адского Пекла?
— Я читал о нем довольно много. Что именно важно для вас?
— Не могли бы вы поужинать со мной сегодня? В гостинице «Шелбурн», где я остановилась? В восемь часов?
На этот раз поражен был Махоуни. Он слегка кивнул в знак согласия.
— Я хочу вам кое-что показать. Хочу кое о чем спросить. Надеюсь, вы сможете ответить на мои вопросы, — сказала Донна. Ее внимание вновь приковала миниатюра. И вновь она почувствовала легкую дрожь, глядя на портрет Ричарда Парсонса.
На указательном пальце его левой руки сверкала золотая печатка.
Точно такая же, какую она видела у людей на фотографии, которую оставила в гостинице.
Глава 40
Джули перекатилась на большой двуспальной кровати.
Тяжело дыша в ночной тишине, она села. Спустила ноги с кровати, встала и пошлепала босиком к гардеробу.
Кроме своего дыхания, она слышала только тиканье часов, и ничего больше.
Открыв гардероб, она потянула за шнурок выключателя. Вспыхнувшая лампочка осветила висящую в нем одежду.
Его пиджаки. Рубашки. Пара костюмов.
Джули провела по ним рукой, ощупывая разные ткани, на шелковых рубашках ее пальцы задержались, наслаждаясь их ласковой податливостью.
Она сняла одну из рубашек с вешалки и с закрытыми глазами потерлась о нее щекой. Затем прижала рубашку к своим грудям, испытывая чисто чувственное наслаждение. Понежившись некоторое время, она набросила рубашку на голые плечи и вышла на лестничную площадку.
Убедившись, что все кругом тихо, только чуть поскрипывают балки, она повернулась и направилась к кабинету Криса.
Войдя в кабинет, зажгла настольную лампу. В небольшой комнате, где работал зять, ее неяркий свет отбрасывал густые тени.
Здесь было прохладно, но, сидя за столом Уорда, она почти этого не замечала. Пробежала пальцами по клавишам пишущей машинки и посмотрела на висевший на стене портрет.
Тоже улыбнувшись, Джули облизала губы и вновь тяжело, почти напряженно задышала.
Джули сбросила рубашку с плеч и, обнаженная, подошла к портрету.
Не сводя глаз с лица Уорда, она опустилась на колени, словно собиралась молиться.
— О, Крис! — прошептала она, пронизанная чувственной дрожью. — О, Крис!
Глава 41
— Я должна перед вами извиниться, — сказала Донна, отодвигая тарелку и вытирая уголки рта салфеткой.
Махоуни взглянул на нее озадаченно и продолжал есть суп.
— Я даже не спросила у вас, не заняты ли вы вечером, — продолжала она.
— Я как-нибудь это переживу, — улыбнулся Махоуни.
— Я не привыкла приглашать только что встреченных мужчин на свидание, — сказала Донна.
Особенно всего лишь через неделю после смерти моего дорогого мужа.
— Я не жалуюсь.
Донна слегка улыбнулась и подождала, пока он доест суп.
Махоуни был одет в черный пиджак и черную рубашку, так же безукоризненно выглаженные, как и его брюки. Его ботинки сверкали зеркальным блеском. Длинные волосы, которыми она восхищалась, были по-прежнему заплетены на затылке в косичку. На них с любопытством посматривали, когда они вошли в зал ресторана при «Шелбурне», но Махоуни был уверен, что этим вниманием они обязаны Донне. Она выглядела просто сногсшибательно в коротком, чуть выше колен, темно-голубом платье с большим декольте на спине и туфлях на высоких каблуках. Ее недавно вымытые длинные золотистые волосы мерцали в неярком свете люстр.
Донна вновь посмотрела на него, удивляясь, почему она ощущает угрызения совести, сидя рядом с этим молодым человеком. Может, потому, что похороны мужа были так недавно?
Интересно, испытывал ли Крис угрызения совести, когда бывал со Сьюзан Риган?
Она попыталась отмахнуться от этой мысли, но это ей не удалось.
— А вы знаете, я здесь работал, — сказал Махоуни, отодвигая суповую чашку и оглядываясь. — Шесть месяцев я стажировался на шеф-повара.
— И что же случилось?
— Однажды вечером, когда управляющий зашел, чтобы поглядеть, как я справляюсь со своим делом, я имел неосторожность опрокинуть на него полпинты крем-брюле. Они, разумеется, решили, что работать поваром не мое призвание. Меня выставили вон. — Он поднял бокал с вином. — За ваше здоровье.
Она повторила тот же тост и выпила.
— Отсюда вы попали прямо в Национальную галерею? — спросила она.
— Предварительно поработав в дюжине других мест. Три раза я был барменом. Здесь всегда много вакансий на эту работу. Мы, ирландцы, не дураки выпить. А чем больше любителей пропустить рюмочку-другую, тем больше требуется барменов. Элементарная пропорция.
Заметив, что он смотрит на нее слишком пристально, она потупила взгляд.
— Зачем вы сюда приехали? — спросил Махоуни. — Вы сказали, что ваш муж работал над какой-то книгой, но это не объясняет, зачем вы приехали в Дублин.
— Я хочу знать, над чем именно он работал, — сказала она, когда официант унес тарелки и очистил стол, прежде чем подать второе. — И я могу отталкиваться лишь от его заметок в дневнике. Я думаю, что он что-то исследовал, но не знаю, что именно; Поэтому я и решила выяснить, кто такой Джеймс Уорсдейл.
— И вы выяснили.
— Но это не приблизило меня к цели, если только его работа не была каким-то образом связана с клубом Адского Пекла. Это наиболее правдоподобное объяснение. Расскажите мне об этом клубе, мистер Махоуни.
— Пожалуйста, зовите меня просто Гордон. Меня всегда стеснял строгий этикет.
Она кивнула и улыбнулась.
— Гордон, — сказала она.
Он поднял руки.
— Тут есть о чем рассказать, миссис Уорд, — начал он.
— Донна, — прервала она. — Я думала, мы покончили со строгими правилами этикета.
Махоуни усмехнулся.
— Это весьма обширная тема, — снова сказал он. — Все зависит от того, что вы хотите знать. А также от того, смогу ли я удовлетворить ваш интерес. Я не могу считать себя специалистом по этому вопросу.
— Но вы же сказали, что много читали о клубе.
— Я видел много скачек, но это не значит, что я могу быть жокеем.
Она вновь улыбнулась и, протянув руку к сумочке, достала из нее дневник и положила его перед собой, как бы для того, чтобы справляться с ним по ходу разговора. Фото она также прихватила с собой, но пока не показывала.
— Естественно, что я лучше всего знаю о дублинском клубе Адского Пекла, — продолжал он. — Но это было лишь одно из отделений, группировавшихся вокруг главного клуба Англии. У каждого клуба был свой председатель, но был и один общий председатель, который стоял над ними. Эти отделения назывались ячейками. Насколько я знаю, такие ячейки были в Лондоне, Эдинбурге, Оксфорде, как и в Дублине.
Донна коснулась одной рукой дневника. Она помнила эти короткие записи.
Эдинбург.
Лондон.
Оксфорд.
Незадолго до смерти ее муж побывал во всех этих городах.
— Где собирались члены клуба? — спросила она.
— Здесь, в Ирландии, обычно в таверне «Орел» на холме Корк. Там-то и написана картина Уорсдейла. Они также встречались в клубе Дэли, в Зеленом колледже. Там-то Парсонс и предавался своей очаровательной привычке сжигать кошек. Для этого он обливал их скалтином.
— Что это такое?
— Я полагаю, что это смесь протухшего жира и неочищенного ирландского виски. Неудивительно, что члены клуба Адского Пекла вытворяли безумства, когда пили этот скалтин.
Подали второе, и Махоуни, откинувшись на спинку стула, заметил, как внимательно ловит Донна каждое его слово. Она с явным раздражением смотрела на официанта, словно никак не могла дождаться, когда он уйдет и ее собеседник сможет продолжать.
— Однако излюбленным местом их встреч, — возобновил свой рассказ Махоуни, — был охотничий домик в Маунтпелье возле Ратфарнхама. Его развалины сохранились до наших дней. Члены клуба приезжали туда по ночам в надежде на встречу с привидениями. — Махоуни улыбнулся.
Донна, однако, его не поддержала.
— Почему он не сохранился? — спросила она.
— Однажды ночью его случайно спалил один из членов клуба — Ричард Уэйли. Его якобы облил вином присутствовавший там возница, и, чтобы ему отомстить, он вылил на него бутылку виски и поджег. Сам Уэйли успел выскочить, но не всем это, удалось.
— Трудно ли туда добраться? — полюбопытствовала Донна.
— Нет, легко. Можно подъехать на машине. Всего около двенадцати миль. Говорят, в ясный день можно видеть эти развалины с О'Коннелл-стрит. — Он вновь улыбнулся.
— Вы когда-нибудь там были? — спросила она.
— Когда был студентом. Однажды ночью мы ездили туда небольшой компанией, человек пять-шесть. К сожалению, привидения не удостоили нас своим появлением.
— Что они делали на этих сборищах? — продолжала расспрашивать Донна.
— Главным образом предавались оргиям. Много пили, играли в азартные игры, занимались черной магией. Их целью было подорвать общество, особенно церковь. Но по большей части все это было предлогом для оргий.
— А как другие клубы?
— Вели себя точно так же, но все остальные ячейки подчинялись одному общему председателю, который основал особый орден в месте, которое называется Медменхемское аббатство. Его членов именовали «медменхемскими монахами». Этого председателя, основателя клуба Адского Пекла, звали Фрэнсис Дэшвуд.
Дэшвуд.
Д.
Инициал, стоящий возле каждой записи.
— Дэшвуд был президентом клуба. Он объезжал все другие ячейки, чтобы удостовериться, придерживаются ли они их общих целей. — И со смешком Махоуни добавил: — У него было свое прозвище. Царь тьмы.
Глава 42
Гордон Махоуни держал в руке стакан с бренди и, прежде чем отпить, сперва покачал стакан с янтарной жидкостью.
Ресторан был почти пуст; лишь в дальнем углу сидела еще одна пара. Махоуни был утомлен затянувшимся разговором. Вопросы Донны сыпались один за другим, ее любопытство, казалось, не знало пределов. Он посмотрел на нее поверх стакана, восхищаясь ее красотой. Затем, пока Донна пила кофе, он перевел взгляд на ее стройные ноги, на столь же стройные бедра и талию, тесно обтянутые платьем. Ощутив, что в нем пробудилась чувственность, он слегка изменил положение своего тела.
— Приезжал ли Дэшвуд когда-нибудь в Дублин? — спросила Донна.
Махоуни перевел дух, готовясь к новой серии вопросов.
— По всей вероятности. Как я уже говорил, он объезжал все ячейки. Парсонс также бывал в Англии. Они были могущественными людьми. Дэшвуд одно время был даже министром почт. Большинство членов были богатыми молодыми людьми. Должно быть, они изнывали от скуки. В наши дни богачи нюхают кокаин, в те дни они пьянствовали и предавались оргиям.
— Вы упоминали о том, что они занимались колдовством.
— Все они отвергали религию. Это как бы оправдывало их стремление творить все что им вздумается во имя дьявола. Впрочем, мы знаем об этом лишь по слухам, которые они сами же и распространяли. — Он допил еще остававшееся бренди.
— Что случилось с Дэшвудом и Парсонсом?
— Никто точно не знает. Вскоре после пожара в охотничьем домике в Маунтпелье Парсонс куда-то исчез. Как предполагают, Дэшвуд умер от сифилиса. Под сильным политическим давлением клубы распались, когда выяснилось, что некоторые из их наиболее влиятельных членов занимали важное общественное положение. Скандал погубил их.
Донна медленно кивнула, водя пальцем по кромке чашки. Махоуни пристально за ней наблюдал.
— Может, клуб Адского Пекла существует и сегодня? — наконец спросила она. — В двадцатом столетии?
Махоуни пожал плечами.
— Все возможно, но если бы он продолжал существовать, я думаю, что «Новости мира» давно бы это обнаружили, — засмеялся он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39