– Мы уже три месяца не живем вместе. Для меня самое тяжелое позади, сейчас я ясно вижу: у нас ничего не получится. Мы больше не подходим друг другу. Я очень много думала и решила, что лучше мне уехать из Невады. Завтра я отправляюсь в Сан-Франциско, буду искать там работу, а когда найду, перееду насовсем. Мне очень жаль, Гил. Правда, жаль.
Помолчав, он сказал:
– Конец эпохи.
– Надеюсь, для нас обоих начнется новая, лучшая жизнь.
Он смотрел вдаль, на горы.
– Мне будет не хватать тебя, Карен. Я... я виноват. Вспоминай обо мне с... ну, с нежностью, что ли.
– Конечно, Гил! Я тоже буду переживать за тебя. С тобой все еще... неладно, и... ты о себе совсем не думаешь. Тебе нужно с кем-то поговорить о своих проблемах, с человеком, который знает, как их решать.
– Есть вещи, о которых я не люблю говорить. Слова... Тебе это трудно понять – ты более разговорчивый человек, чем я. А что касается моих проблем, думаю, со временем они сами собой уладятся. – Как будто поняв ненужность оправданий, он замолчал. Молчала и она. Через минуту он добавил: – С тех пор как мы сюда приехали, ты ни одного дня не была счастлива. Наверное, нам следовало остаться в Новой Англии, но после того, что случилось, я, бы не смог найти там работу в химической промышленности.
– Ну так уйди из химии. Займись чем-нибудь другим. – Она и раньше предлагала ему это.
– Нельзя. Понимаешь, сейчас обстановка на заводе... очень сложная. Даже не могу тебе сказать, насколько сложная.
– Почему? Вот это меня больше всего и бесило – то, что ты никогда не говорил со мной о своей работе. В Бостоне я могла приходить к тебе в кабинет, гулять по заводу, там все были такие дружелюбные... А здесь – будто занавес опустился.
– На это есть причины.
– Да? И какие же?
Казалось, Гил колебался. Он долго молчал, а когда заговорил, то подбирал слова осторожно, будто прислушиваясь к тому, как они звучат.
– Дрэглер предложил начать подготовку к производству нового... нового газа. Что-то вроде пестицида. Он все еще в стадии разработки. Его действие настолько сильно, а сфера применения так широка, что вокруг воздвигли стену секретности. Когда меня принимали на работу, я дал обязательство никому не говорить о нем, даже тебе.
– И ты действительно никому ничего не рассказывал?
– Многие компании берут с сотрудников подписку о сохранении тайны. А моя работа все время была связана с этим новым... веществом. Поэтому я и не мог говорить, что делал на службе. – Карен промолчала. – Этот газ называется “манекен”, потому что под его воздействием мускулы живых существ застывают и становятся неподвижными. Это ужасно... Зачем его только изобрели... Он может оказаться страшнее атомной бомбы.
– А ты не преувеличиваешь?
– Думаю, что нет. Посмотрела бы ты, каких головорезов привел с собой на завод Трейнер. Завтра мы проводим опыты на обезьянах. Мне просто думать об этом тошно.
– Правда, Гил, почему ты не уйдешь с этой проклятой работы? – Карен подумала, что он неосознанно пытается втянуть ее в свой мир, мир, из которого она хотела вырваться.
– Я пытаюсь выяснить, что замышляет Трейнер. Похоже, он собирается отправить газ по железной дороге, хотя это очень опасно для окружающих. Я должен как-то этому помешать.
– А разве нет правил перевозки опасных веществ? Разве не требуется специальное разрешение от правительства или что-то в этом роде? Горная Тихоокеанская компания не примет груз, если риск так велик.
– Трейнер может ничего не сообщить железной дороге или скажет, что будут перевозить удобрения.
– Тогда ты им скажи. Позвони в ГТ и объясни, почему ты считаешь, что это вещество вывозить нельзя.
– Я так и сделаю, но только когда сам пойму, что происходит, и не раньше, чем соберу все необходимые факты. Поэтому-то я и не могу уйти прямо сейчас.
– Я хотела бы тебе помочь, Гил, но не знаю как. Сколько бы мы ни говорили об этом, решать и действовать тебе придется самому.
– Спасибо, я и так уже наболтал много лишнего. Обещай мне, что ты никогда не скажешь Трейнеру или кому-нибудь другому, что знаешь о “манекене”. Все, что связано с этим газом, очень опасно. Насколько велика опасность, я пока не знаю, но хочу выяснить.
– Молчу как рыба.
– Мне не следовало говорить с тобой об этом, но я хотел, чтобы ты поняла, почему я избегал рассказывать тебе о работе. Вовсе не потому, что не желал с тобой разговаривать.
– Я понимаю, Гил. – Она взяла его за руку. Прикосновение, казалось, взволновало его.
– Лучше не надо, – сказал он, убирая руку. – Если нужно подписать какие-нибудь бумаги, пожалуйста, я готов.
Уже у входной двери Карен завела разговор о разделе мебели, кухонной утвари, произведений искусства и книг, которые они приобрели за годы совместной жизни. Он все оставил на ее усмотрение, предложив продать дом на аукционе, а вырученные деньги поделить пополам.
– Ты должен взять адвоката, – посоветовала Карен, встревоженная его равнодушием, – иначе мой адвокат просто разорит тебя.
– Возможно, я так и сделаю, – он пожал плечами, – хотя полностью тебе доверяю. Но сейчас я не хочу думать обо этих мелочах. Спокойной ночи, Карен. – Он еще раз поцеловал ее в щеку. – Будь осторожна, – добавил он.
– Ты тоже.
Она смотрела, как он шел к своей машине, более чем когда-либо уверенная, что он нуждается в профессиональном лечении. Но если бы только он сам это понял! Казалось, он стал меньше ростом, полы пиджака вытянулись, словно карманы были набиты камнями. Но он хотя бы поговорил с ней, это уже перемена. Однако от разговора у нее осталось прежнее смутное чувство. Гил! Что с ним будет?
Поднимаясь по лестнице в спальню, она решительно сказала себе: “Все, хватит. Не желаю больше думать об этом”.
Но здесь, в Сан-Франциско, ей захотелось что-нибудь для него сделать. Она пересекла Маркет-стрит, вернее, дала увлечь себя толпе, направлявшейся к станции, откуда отходили паромы через залив, и вошла в здание Горной Тихоокеанской компании. В холле за конторкой сидела чернокожая женщина. Улыбнувшись, она спросила Карен, что ей угодно.
– Я хотела бы получить информацию о перевозках опасных материалов, ну, правила, инструкции... Нет ли у вас какой-нибудь брошюры?
Женщина нахмурила брови.
– Что вы имеете в виду: химические, взрывчатые вещества или радиоактивные отходы?
– Химические вещества.
– Гм, думаю, этим занимается оперативный отдел. Впрочем, подождите минутку... – Она позвонила по телефону и, радостно взглянув на Карен, сказала: – Поднимитесь на лифте на восьмой этаж и найдите комнату 873. Спросите мистера Игана. Поторопитесь, потому что он собирается уходить. Скажите ему, Моника с первого поста считает, что вам лучше перевозить ваши химические вещества на грузовике.
Мистер Иган, или Джеймс Дж. Иган, как было написано на табличке, стоящей на его столе, оказался крупным мужчиной с густой шевелюрой, в которой уже пробивалась седина, и такими устрашающими моржовыми усами, что Карен с трудом отвела от них взгляд. Он действительно собирался уходить, и, видимо, не на один день. Без пиджака, с закатанными рукавами, он перекладывал содержимое своего письменного стола в два картонных ящика.
– Мистер Джеймс? Простите, мистер Иган? Мне сказали, что вы можете дать некоторую информацию.
– А вы, должно быть, та дама, которая хочет отправить опасные химические вещества. Глядя на вас, ни за что бы этого не подумал. Присаживайтесь. – Из глубины среднего ящика он выудил глянцевую фотографию и, нахмурившись, стал ее разглядывать. – Прошлогодний пикник оперативного отдела. Я пытался побить мировой рекорд по питью пива, но в результате сломал руку. Неприятное воспоминание, не лучший день в моей жизни. – Фотография полетела в переполненную мусорную корзинку.
– Простите, что помешала вам. Вы переезжаете в другой офис?
– Можно сказать и так, – весело проговорил он. – Я переезжаю на парусную шлюпку. Беру годичный отпуск и отправляюсь на поиски приключений. Может быть, никогда не вернусь обратно. А отпуск я заслужил, отдав лучшие годы жизни этой компании. Итак, чем могу вам помочь? Какие токсичные отходы вы хотели бы перевезти? – Постукивая пальцами по столу, он внимательно смотрел на нее.
– Лично я ничего не собираюсь перевозить и не имею дела с токсичными отходами. Просто навожу справки для... одного приятеля. – Она запнулась, едва не сказав “для мужа”. Развод еще не получен, но что из того? Сейчас в ее жизни нет места мужчинам, но, с другой стороны, зачем отпугивать хотя бы этого? Она заметила, что Джеймс Дж. Иган смотрел на нее с большим интересом, чем требовали обстоятельства. А может быть, ей это только кажется? У него на руке не было обручального кольца. Интересно, заметил ли он, что у нее кольца тоже нет? Она улыбнулась этим своим мыслям – давно уже ее не занимало семейное положение мужчины. Ей еще предстояло привыкнуть думать о себе как об одинокой женщине.
– Он работает на химическом заводе, – добавила она, видя, что Иган ждет дальнейших объяснений, – и его интересуют правила транспортировки опасных грузов по железной дороге.
Иган смотрел на нее с приятной улыбкой, но, видимо, не понимая, что ей нужно, и она почувствовала, что краснеет. Он, наверное, удивляется, подумала Карен, почему мой “приятель” пришел не сам, а прислал кларнетистку. Нет, он же не знает, что я играю на кларнете. А интересно, разбирается ли он в музыке? У него такой звучный голос... Он мог бы петь баритоном или даже басом.
– Мой приятель очень занят, – заторопилась она, – а я как раз шла мимо и решила зайти спросить, нет ли у вас сборника инструкций или чего-нибудь такого. Как я понимаю, вы отвечаете за опасные материалы?
– Не совсем. – Он засмеялся. – Разве что когда готовлю обед или стираю. Вас прислали ко мне потому, что ребята из отдела связи с общественностью уже ушли, а больше никто не хочет тратить время на чудиков. Я работаю сейчас на полставки, вот мне и приходится с ними возиться. Не обижайтесь, так мы называем людей с улицы, случайных посетителей. В основном это любители старины, они ищут фотографии старых паровозов или еще что-нибудь в этом роде. Как вас зовут?
– Меня? Карен.
– А фамилия?
– Просто Карен. – Она подумала, что зашла слишком далеко, и беспокойно задвигалась на стуле. В конце концов, она здесь не для того, чтобы заводить знакомства. Конечно, на крайний случай вполне сгодится Иган. Своей внушительной фигурой и добродушным выражением лица он напоминал ей Санта-Клауса. Если заткнуть ему за пояс подушку, нарядить в красный костюм, прицепить белую бороду и подрумянить немного нос и щеки, получится настоящий Санта-Клаус. И глаза у него такие веселые...
– Просто Карен? Прекрасно, а я просто Джим. Расскажите мне поподробнее, какой груз хотел бы перевезти ваш... э... приятель. Какого происхождения этот груз и какого размера?
– Подробностей я не знаю. Какой-то экспериментальный пестицид, кажется. Мой приятель подозревает, что его фирма собирается отправить это вещество по железной дороге, может быть, тайно, а он против этого. Если сообщить на железную дорогу, им ведь это тоже не понравится, правда? То есть, я хочу сказать, если позвонить на железную дорогу, они должны принять меры.
– Совершенно верно! Будь я начальником железной дороги, я бы не принял опасный груз! К черту токсичные и взрывчатые вещества и экспериментальные пестициды! Пусть Горная Тихоокеанская компания занимается продажей недвижимости – это у нее очень хорошо получится, – а перевозку грузов предоставит тем, кто любит это дело, например чудикам. – Он повернулся и стал рыться в мусорной корзине. – Мне не следовало шутить... Но я ухожу с этой работы и безумно счастлив. Посмотрим, не найдется ли здесь для вас какой-нибудь книжки.
– Если это вас очень затрудняет, я...
– Скажите вашему приятелю, – продолжал Иган, запустив руку в корзинку, – чтобы он не перевозил ничего опасного для окружающих, не сообщив об этом мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40