— Наверное, ты шутишь. Они же старики.
— Попробуй сказать это Мердоку.
Несколько записок лежало на столе и он поднял одну:
— Это что, еще прогноз погоды?
— Верно. Из метеобюро.
По существу он был таким же:
— Морские районы Гебрид, Бейли, Мэлин: надвигается мощная депрессия с ветрами ураганной силы, сильным дождем со снегом.
Через секунду по радио захрипел голос:
— Маллейг вызывает Сахар-один на Фаде. Маллейг вызывает Сахар-один на Фаде.
Слышимость была плохая, хрипела статическими разрядами, вторгались другие голоса. Рив взял микрофон:
— Маллейг, Маллейг, Рив слушает. Прием на пять баллов.
— С вами будет говорить капитан Мюррей, адмирал.
Некоторое время была слышна только статика, потом прорвался голос Мюррея:
— Алло, сэр, как дела у вас?
— Ужасно. Как на вашей стороне лужи?
— Полный хаос. Два лихтера затонули прямо в чертовой гавани, а девятисоттонный каботажник, груженный бочками с горючим, сорвало со швартовых. Последний час мы пытаемся связаться с Джего: обычная проверка всех судов флота. Боюсь, никакого успеха. Есть какие-нибудь предположения?
— В последний раз я видел его крепко привязанным к пирсу. Я посмотрю и сообщу.
— Буду обязан, адмирал. Кстати, у вас будет по крайней мере один по-настоящему плохой день. Нам сообщают о ветрах в порывах до ста узлов. Погодные парни говорят, что можно ждать почти вертикального падения давления.
— Благодарю вас за эти несколько приятных слов — ответил Рив. — Конец связи.
***
В камере резко похолодало. Герике мало спал ночью, в пять-тридцать поднялся и подошел к окну с одеялом на плечах.
Снаружи было еще темно, но временами горизонт взрывался электрическими разрядами, на долю секунды высвечивая неподвижную картинку гавани. Несколько небольших судов дрейфовали в ней и два из них, насколько удалось рассмотреть, вверх днищем.
Шум ветра теперь стал сильнее, надоедливый, раздражающий, непрерывный стон. Он снова выглянул и в очередной вспышке увидел фигуру в плаще с фонарем в руках, пробирающуюся по пирсу к канонерке. В коридоре раздались шаги и через решетку заглянул Лаклан с керосиновой лампой в руке:
— Вам, должно быть, холодно здесь, капитан?
— Да, пожалуй, можно сказать и так.
— В кабинете хороший камин. Если вы дадите мне слово, я позволю вам посидеть у него.
Парень улыбнулся:
— Вам отсюда некуда сбежать — не в такое ненастье.
— Ну что ж, спасибо, Лаклан — ответил не раздумывая Герике. — Даю слово. Вы очень добры.
Юноша открыл решетку и Герике последовал за ним наверх. Торф в камине тлел на сквозняке белым огнем. Лаклан передал кружку чая. Мощный порыв ветра ударил по крыше, сорвав черепицу.
— Боже помоги. Этот ветер пугает меня, капитан. Пугает до смерти. Такой же, когда я был ребенком. Не ужасно, что я исповедуюсь?
— Разве этого боятся? — улыбнулся Герике и предложил сигарету. — Берите, Лаклан, и вступайте в клуб курильщиков.
***
Мэри-таун никогда не был хорошей якорной стоянкой, но все же защищал от юго-западного ветра. В гавани было достаточно много тихого места.
«Мертвая Точка» провела плохую ночь. Дважды обрывались швартовы, в первом случае ее со значительной силой швырнуло жестоким шквалом обратно на пирс, и ее регулярно атаковали оторванные суденышки из гавани.
Джего и команда большую часть ночи были в боевой готовности, ведя постоянную битву за спасение старой канонерки, чтобы она не вышибла свои мозги о пирс. К пяти-тридцати Джего был без сил.
Он заметил на пирсе штормовой фонарь, но не понял, что идет Рив, пока адмирал не взобрался по трапу на мостик.
— Как дела?
— Мы висим, сэр, вот и все. Кажется, стоило попробовать шанс в открытом море.
— Не обманывайтесь. Думаете, это — плохо? Подождите, пока не станет хуже. Мюррей был на связи. Он вас не слышит.
— Знаю, наше радио разбито. Удивлюсь, если его вообще починят.
— О'кей, я передам Мюррею, что вы еще одним куском. Если найдете часок, когда станет полегче, приходите в коттедж. У меня есть идея, для которой вы можете понадобиться.
— Приду, сэр.
Рив выбрал момент, чтобы перешагнуть поручни, и заторопился вдоль пирса.
***
Бергер ударом ноги открыл дверь каюты и нетвердо ввалился, сопровождаемый ужасным шквалом ветра и дождя. Керосиновая лампа шаталась над столом в своих держалках, свет и тьма гонялись друг за другом в углах.
Отто Прагер, лежавший на койке, в тревоге сел:
— Что такое, Эрих?
Бергер промок до костей, несмотря на плащ. Лицо страшное:
— Я потерял еще человека.
На секунду он тяжело оперся о стол, потом перешел на другую сторону со всей осторожностью пьяного на колеблющемся полу. Он осел в кресло.
— Извини — сказал Прагер.
— Нам всем надо извиняться.
Бергер открыл верхний ящик, вынул судовой журнал и ручку.
«…пять склянок утренней вахты и состояние, наихудшее из мне известных. С величайшими трудностями спустили паруса, оставив лишь штормовые. Условия наверху зверские. В четыре склянки две гигантские волны перекатились через судно. Оно выдержало первую волну, но когда оказалось у ее подножья на другой стороне, ударила вторая волна, достигнув половины фок-мачты. В это время по моему приказу на снастях находились восемь человек, среди них старший помощник электрика Ханс Бергман, которого сорвало и унесло.»
— Вот так — горько сказал Бергер. — Бедный парень. Такой долгий путь — ради чего?
— Тебе надо поспать, Эрих.
— Ты прав — ответил Бергер. — Разбуди меня через полчаса.
Он положил голову на руки и закрыл глаза. Прагер сидел, глядя на него, свет от бешено шатающейся керосиновой лампы взад-вперед шатался по комнате, а снаружи тысяча жестоких голосов ветра, казалось, подымаются до крещендо.
— Это море, Отто — тихо сказал Бергер, не открывая глаз. — Может быть, оно решило прийти за нами.
***
В салоне монахини собрались вокруг стола, склонив головы и сложив руки. Вода сочилась в световой люк, но борта в настоящий момент, казалось, держатся. И здесь, как и везде на судне, нельзя было найти сухого местечка, вода стекала по трапу кают-компании и плескалась в каютах.
Сестра Анджела молилась вслух твердым ровным голосом:
— О, Боже, умеряющий ярость моря, услышь, услышь и спаси нас, чтобы мы не сгинули…
Двери на лестнице кают-компании открылись и по ступенькам простучал Рихтер, неся большой бидон, который поставил на стол. Фуражка промокла, со спутанной бороды и с плаща струилась вода. Он стоял в ожидании со вздымающейся грудью. Сестра Анджела запнулась, потом дочитала молитву до конца и перекрестилась.
— Поздравления от капитана, сестра. Горячий кофе. Только что приготовлен на керосинке в его каюте.
— Поблагодарите капитана Бергера. Как дела?
— Плохо — сказал Рихтер. — Мы потеряли еще одного человека. Молодого Бергмана. Смыло с оснастки.
— Мы помолимся за него.
— Да, надо, сестра.
Он повернулся и вышел по лестнице.
— Помолимся, сестры, за душу Ханса Бергмана, пусть она успокоится в мире.
На другом конце стола Лотта вдруг повернулась, вбежала по лестнице и вышла на палубу, прежде чем кто-нибудь промолвил слово.
Открывшаяся картина заставила ее задержать дыхание. Хотя давно наступило время рассвета, дня не было: небо черное, вихрем неслись гороподобные тучи, подсвеченные фиолетовым и красным, словно где-то за ними во тьме горел гигантский огонь. Непрерывно сверкали молнии и ветер выл, как бешеный, хлеща по лицу.
Все на палубе занимались делом и никто не обратил на нее внимания. Штурм держал штурвал с Винцером и Клютом, четверо работали за помпой, каждый линем привязан к главной мачте.
Море нависло над судном гигантской массой, все подмяв под себя. Лотта вцепилась в поручни трапа. Казалось, «Дойчланд» легла на бок, потом выпрямилась.
Без линей люди у помпы были бы смыты. Они барахтались на палубе, словно рыбы на отмели, и Рихтер, висевший на мачтовых снастях, спрыгнул им на помощь.
Высоко вверху раздался внезапный резкий треск, похожий почти на взрыв. Он поднял глаза. Разорвались крепления на фоновом топ-галланте. Рихтер увидел, что рея бешено болтается, парус вырвался.
Он дико бился в штормовом ветре, заставляя вибрировать всю мачту. Рихтер понял, что вопрос лишь времени, когда передняя рея лопнет, как гнилая палка, побежал на кухню, выхватил из креплений топор для рубки дров и бросился в снасти.
Он приостановился, чтобы сунуть топор за пояс и, повернувшись, увидел, как на квартердеке бешено машет Бергер. Было невозможно расслышать, что он кричит, но по жестам было достаточно ясно, что он хочет, чтобы Рихтер спустился.
Но если оставить парус и сломается мачта… Рихтер скрежеща зубами, продолжал карабкаться. Плащ скорее мешал, чем приносил пользу, ибо давал малую защиту от такого непрерывного дождя. Канаты набухли, каждая веревка потеряла гибкость, а когда он протягивал вверх руку, под одеждой по коже струился холодный поток. Ветер, как живой, рвал и терзал его одежду.
Но мгновение он остановился на первой рее, чтобы перевести дух. Куда достигал глаз, море кипело белой пеной, хлестал дождь и град, в черноте неба гибельно сверкали молнии.
Он остановился возле паруса. Тот бился на ветру с громовым грохотом. Теперь, смотря прямо в лицо смерти, он выбрал мгновение, плотно приник к мачте, оказавшись внутри бьющегося паруса, крепко вцепился одной рукой и замахал колуном, атакуя кольцо, скрепляющее рею с мачтой.
Парус накрыл его, чуть не сорвав. Потом один из линей на мгновение натянулся. Он глянул вниз и прямо под собой увидел Бергера, стоящего на рее, вцепившись в этот линь.
Он кивнул, Рихтер снова махнул топором, линь разошелся. Бергер отпустил линь как раз вовремя, ибо рею и нижний топ-галлант мгновенно унес ветер, дико вращая в полете.
Бергер схватил Рихтера за плечо. Медленно, с трудом, они не спеша спускались. Рихтер спрыгнул на палубу и увидел Лотту на трапе квартердека. Она смотрела на него с выражением благоговения на лице. Инстинктивно, он протянул ей руки, и она бросилась под его защиту.
***
При первом свете Джего с командой перевели канонерку во внутреннюю гавань, где мелководная зыбь представляла меньшую проблему. Как только «Мертвая Точка» оказалась в безопасности, он оставил командовать Янсена и направился в коттедж. Джин Синклер встретила его при входе, в гостиной за радио были Рив и Мердок.
— Как дела?
— Ужасно — ответил адмирал. — Кровавый кавардак.
В Маллейге выбросило на берег еще один каботажник и еще два лихтера затонуло. Возле Сторновея три траулера затонули так быстро, что ничего нельзя было поделать, их поглотило чудовищное море. Южнее Исландии бесследно исчез корвет канадских королевских ВМС «Макмитчел» с восьмидесятью пятью офицерами и матросами, составлявшими его команду, и никто никогда их больше не видел. А конвой из Галифакса, пошедший Северным Проливом в Ирландское Море, был безнадежно рассеян.
Однако, до сих пор никто специально не вызывал спасатель с Фады. Мердок сидел, терпеливо куря трубку, слушая путанные сообщения по радио. Джего вошел в кухню, где Джанет и Джин делали сэндвичи.
— О! — сказал он, — в конце концов, ты все же женщина.
— Так посмотри на меня, милый.
Он налил себе чаю:
— Я вижу, спасатель еще не вызывали.
— Не могут. Вот почему Мердок ждет. Команда уже готова на спасательной станции.
Она покачала головой:
— Честное слово, Харри, ты никогда такого не видел. Среди нет никого, кто не был бы дедушкой. Это сплошная патетика.
— Патетика? Кучка мужчин готова выйти в самое гнусное море, которое я только видел за всю жизнь, и это все, что ты можешь сказать?
— Они не продержатся и пять минут. И что тогда делать?
Он вернулся в гостиную и сел рядом с Ривом. Было ровно семь-тридцать. Без десяти восемь пришел очередной прогноз погоды из Сторновея:
— Американский эсминец «Карбисдейл» в ста десяти милях северо-западнее Батт-оф-Льюиса сообщает о ветрах ураганной силы в порывах до ста двадцати узлов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36