Но я всегда стараюсь держаться на плаву. Слезы – пустая трата времени. В этой жизни надо радоваться каждой минуте. Вот что самое важное.
В отблеске пламени костра ее глаза сияли. Хотя мои чувства были готовы прорваться наружу, я все же не решился прикоснуться к ней. Вместо этого, быстро сняв с себя джинсы и рубашку, ни слова не сказав, бросился к воде.
Море было холодным, а соленая вода, попав мне на ссадины, полученные во время драки, обожгла тело. Я бешено заработал руками. Обогнув «Ласковую Джейн», я поплыл обратно к берегу. Выйдя из моря, я не увидел на пляже Сары. На одеяле маленькой стопкой лежала ее одежда. Где-то за катером раздался всплеск, но разглядеть в воде Сару было невозможно. Большое черное облако закрывало луну, и вокруг стояла кромешная темнота.
Наш костер уже затухал, постепенно превращаясь в груду пышущего жаром угля, похожего на куски янтаря. Подняв с земли лежащую неподалеку палку, я пошевелил ею угли и услышал за своей спиной звуки шагов. Я оглянулся и увидел Сару, идущую на свет костра.
Она была обнажена. С ее упругой груди, поблескивая огоньками угасающего костра, стекала вода. Полуосвещенное тело с затененными участками самых интимных мест, казалось мне таким таинственно-загадочным. Красивее я еще ничего не видел.
Казалось, целую вечность я любовался ее прекрасным, словно античная статуя, телом. Она была похожа на Афродиту, только что вышедшую из морской пены. Взглянув на меня, она очаровательно улыбнулась и опустилась рядом со мной на колени. Я потянул одеяло, на котором мы сидели, и укрыл нас. Все, что произошло потом, показалось нам самым естественным и самым необходимым на свете.
Глава 10
Рывок в вечность
Я проснулся около семи утра, кубрик был полон солнечных лучей, проникавших через окна иллюминаторов.
Сара безмятежно спала в койке напротив, раскидав светло-пшеничные волосы по подушке, с выражением полного покоя на лице. Насмешливой улыбки на ее губах уже не было.
Ночью одеяло сползло с ее плеч и обнажило левую грудь, придав необычайное очарование всему ее облику, такому соблазнительному в этот ранний час.
Пару минут я любовался тем, что никакая плоть и кровь долго выдержать не в силах. Поднявшись на цыпочки и прихватив одежду, я вышел на палубу. День обещал быть жарким. Постояв некоторое время у перил под ласковыми лучами утреннего солнца, я почувствовал сильный голод. Решение могло быть только одним.
Я проверил акваланги. Первый был совершенно пуст, да и во втором почти не оставалось кислорода. Это уже слишком, подумал я и тут вспомнил, что накануне мы разобрали наш переносной компрессор, а у Моргана не было или времени, или возможности собрать его заново. Все, что от меня требовалось, – всего лишь поймать одну крупную рыбину, и на это не должно было уйти много времени, тем более в том месте, где стоял наш катер. Подводные охотники еще не успели распугать здесь рыб.
С подводным ружьем в руке я перешагнул через перила, отрегулировал подачу кислорода и прыгнул за борт. Минут через десять мне попалось то, что искал, – огромный, под пять фунтов, морской окунь. Если говорить точнее, не я его, а он меня нашел, выплыв передо мной, как навстречу давнему Другу.
Когда я появился на поверхности воды рядом с катером, то сразу почувствовал запах дыма и, развернувшись, поплыл в сторону берега, где полыхал костер, а в нескольких ярдах от него Сара собирала выброшенные волнами деревянные обломки.
Увидев меня, она бросила их рядом с костром и пошла мне навстречу. Хлопчатобумажной юбки на ней на этот раз не было. Она была одета в белый свитер и черные нейлоновые колготки.
– Самые длинные ноги из всех, что я видел, – не удержался я.
– Лучше их прикрыть?
– Только от свинячьих глаз.
Я обхватил ее рукой и страстно поцеловал.
– Такая рань, а в тебе уже пробудились страсти, – заметила она и, ткнув пальцем в окуня, спросила: – А что мы с ним будем делать?
– Будем есть, – ответил я. – На завтрак. Или ты предпочитаешь лимонный чай и жареный кукиш?
Второе из предложенных блюд она отвергла. Я едва успевал снимать со сковородки обжаренные кусочки рыбы, как они тут же исчезали в ее прекрасном ротике. Постелив одеяло, Сара села на него, скрестив ноги, и с огромным удовольствием принялась облизывать кончики пальцев.
– Знаешь, Сэвидж, ты нечто необыкновенное. Ты так же хорошо и готовишь.
– Так же хорошо, как и что?
Я едва успел пригнуть голову, чтобы увернуться от брошенной ею тарелки. То же самое она хотела проделать и с кофейником, но я ее опередил и налил полную чашку кофе.
– Жизнь на случайные заработки о многом говорит, – заметила она.
В знак подтверждения ее слов я кивнул и сказал:
– Кому до этого дело?
Она легла на спину, закинув руки за голову и приподняв колено. Весьма волнующая эротическая картина, подумал я. На меня нахлынула необъяснимая печаль и неотвратимое желание вернуть ее к действительности.
– Все хорошо бывает только в грезах, – сказал я. – А наяву все по-другому. У меня в акваланге осталось кислорода минут на пять работы, а топлива в баке в лучшем случае на сорок или пятьдесят миль пробега. Да, я нуждаюсь в людях. В людях, у которых есть деньги и которые могут оказать мне только ту помощь, на которую я могу согласиться.
Сара повернула ко мне голову и холодно произнесла:
– Зачем нести чепуху? Джек Сэвидж – беспринципный авантюрист и корыстный торгаш. Любое предложение рассматривает только с учетом его цены.
– Отличный рекламный проспект. Я бы себе взял таких парочку. Исполненных готическим шрифтом и в черной окантовке.
Но она даже не улыбнулась.
– Если тебе действительно нужны деньги, то ты вчера вечером мог бы получить тридцать тысяч долларов. Но ты их отверг.
– Это из разряда голливудских приключенческих фильмов, – заметил я. – Я с этим завязал, но такие предложения поступают слишком часто. А я хочу жить.
Сказав ей это, я понял, что поступил чертовски глупо. Сара вздрогнула и с горечью в голосе спросила:
– А все остальные? Разве не хотят?
Я впервые получил от нее намек на то, что она так глубоко в себе прятала. Воцарилась неловкая тишина, и я ничего не мог придумать, чтобы как-то ее утешить.
Я налил себе еще кофе и спокойным голосом сказал:
– Ты ничего еще не рассказала о своей семье. При первом нашем разговоре ты обмолвилась, что у тебя есть братья.
– Да, Фил и Родерик. Они сейчас в Итоне.
Ну, слава Богу, подумал я.
– А твои родители?
– Мама умерла. А отец пару лет назад женился во второй раз. Он добрый, хороший человек, его новая жена прекрасная женщина, но две женщины в одном доме... Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Полагаю, у вас возникли споры по поводу уборки своих пятидесяти или шестидесяти комнат, – пошутил я. – Прошлой ночью ты сказала, что твой любимый дядюшка оставил тебе полный кувшин золота. Но он не любил твоего отца. Какова же причина?
– Все очень просто, – сказала Сара. – Они были близнецами, но папа появился на свет всего на одиннадцать с половиной минут раньше своего брата и по закону стал наследником нашего родового поместья. Бедный дядюшка Гавин не смог ему этого простить.
Поместье Хэмбрей. Жемчужина графства Хэмбрей. Генерал-майор из жемчужины Хэмбрей, вспомнил я.
– Я служил под его командованием во Франции. Под командованием твоего отца. Он конечно же меня не помнит. Тогда я был всего лишь сержантом.
– Не надо, Джек. К лешему твою крестьянскую гордость.
Она придвинулась ближе и нежно прижалась ко мне.
– Он бы тебе понравился, Сэвидж, и ты бы ему тоже. Это уж точно. Вне всяких сомнений.
– Ну и когда же эта счастливая встреча состоится?
– Когда отправишься просить у него моей руки.
Самодовольная улыбка появилась на ее лице.
– Это старинная семейная традиция.
– Я знаю, ты мне говорила. Ей уже семь столетий.
– Хочу, чтобы все было надлежащим образом, – игриво сказала она.
– Не каждая ли девушка хочет этого, когда собирается выйти замуж?
Сердце мое забилось так, что готово было выскочить из груди. Я проглотил комок, застрявший у меня в горле, и, едва сдерживая нахлынувшие на меня чувства, сказал:
– Не знаю, ангел мой, но я все сделаю так, как ты хочешь.
Я заключил ее в свои объятия и нежно, словно ребенка, прижал к своей груди. Прохладный ветерок рябил морскую гладь. Мой отсутствующий взгляд был устремлен за горизонт.
* * *
Около полудня, держа путь на Кирос, мы вошли в Центральный пролив. Я доверил Саре управление катером и оставил ее одну у штурвала.
Утро было чудесным. Мы за это время успели побродить по острову, искупаться и поговорить так, как мне не доводилось ни с кем за многие годы.
Но всему приходит конец, и нам все-таки нужно было появиться на Киросе. Там нас ждал Алеко, а кроме того, мне было необходимо подготовиться к отъезду в Англию. Этого хотела от меня Сара. На меня вновь легла ответственность, и прежде всего за Сару. Это было ясно как день. Моя любимая фраза, лишенная какого-либо смысла. Если меня чему-то и учила жизнь, то понапрасну, и это было видно невооруженным глазом.
Как только я закончил возиться с чайником на камбузе, меня позвала Сара.
– Поднимись наверх, – сказала она спокойным голосом. – Кто-то подает нам сигналы, но я ничего не могу понять.
Интересно, кто бы это мог быть, подумал я и, не суетясь, поставил на поднос чайник, банку молока, две чашки и поднялся с ними наверх.
Мы были посреди Центрального пролива, на полмили южнее Синоса. В трехстах ярдах от нас виднелся катер Киазима. Я поставил поднос и поднял к глазам бинокль. На «Сейтане» я увидел Яасси, который прыгал по палубе и яростно размахивал красной тряпкой. Абу стоял у компрессора, и по кислородному шлангу и спасательной веревке, опущенным в воду, было ясно, что Киазим находится в этот момент на глубине.
Произошло что-то серьезное, чисто интуитивно сразу понял я. Или я уже был готов к этому? Отстранив Сару от штурвала, я взял управление катером на себя.
– Мы идем к ним. Это катер Киазима Дивальни, того самого здорового турка, который вчера вечером в таверне помог мне.
– Что он там делает? Ловит губки?
– На этот раз нет. Копается в корабле, затонувшем во время войны, на глубине ста тридцати футов. Слишком большая глубина и чертовски рискованная затея для такого подводного снаряжения, в котором он работает. Я предупреждал его, но он и слушать меня не захотел.
– Твоя вина в этом есть? – озабоченно спросила она. – Я не очень-то во всем этом разбираюсь, но, похоже, это серьезно.
Подплыв к «Сейтану» на достаточно близкое расстояние, я дал задний ход и отключил двигатели. «Ласковая Джейн» прижалась бортом к старым изношенным автомобильным покрышкам, которые свисали с борта катера Киазима. Яасси поймал брошенный ему Сарой канат. Он был сильно перепуган. Абу, стоявший рядом у компрессора, повернулся в нашу сторону, и я увидел, что по его щекам текут слезы.
– Пожалуйста. Пожалуйста, мистер Сэвидж, – воскликнул он на ужасном греческом. – Помогите отцу. С ним случилось плохое.
Я обратился к Яасси:
– Давно он там?
– Полчаса, может, минут сорок пять. Все было нормально, а потом что-то произошло. Буквально перед тем, как вам подплыть, он трижды подал сигнал бедствия.
Четыре коротких рывка за сигнальный трос, повторенные трижды, на языке подводников означают: «Быстрый подъем наверх». Обычно его дают, когда ситуация – хуже не придумаешь.
– А что потом?
– Мы попытались поднять его наверх, но трос даже не двинулся с места. И с тех пор от него никаких сигналов.
Абу ухватил меня за рукав:
– Спуститесь к нему, мистер Сэвидж. Поднимите его.
Все было бы нормально, но в баллоне моего акваланга почти не было кислорода.
– Ты поняла, что случилось? – спросил я Сару.
Она кивнула.
– Что ты намерен делать?
– У меня нет выбора. Я спускаюсь за ним.
Она сдвинула брови:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
В отблеске пламени костра ее глаза сияли. Хотя мои чувства были готовы прорваться наружу, я все же не решился прикоснуться к ней. Вместо этого, быстро сняв с себя джинсы и рубашку, ни слова не сказав, бросился к воде.
Море было холодным, а соленая вода, попав мне на ссадины, полученные во время драки, обожгла тело. Я бешено заработал руками. Обогнув «Ласковую Джейн», я поплыл обратно к берегу. Выйдя из моря, я не увидел на пляже Сары. На одеяле маленькой стопкой лежала ее одежда. Где-то за катером раздался всплеск, но разглядеть в воде Сару было невозможно. Большое черное облако закрывало луну, и вокруг стояла кромешная темнота.
Наш костер уже затухал, постепенно превращаясь в груду пышущего жаром угля, похожего на куски янтаря. Подняв с земли лежащую неподалеку палку, я пошевелил ею угли и услышал за своей спиной звуки шагов. Я оглянулся и увидел Сару, идущую на свет костра.
Она была обнажена. С ее упругой груди, поблескивая огоньками угасающего костра, стекала вода. Полуосвещенное тело с затененными участками самых интимных мест, казалось мне таким таинственно-загадочным. Красивее я еще ничего не видел.
Казалось, целую вечность я любовался ее прекрасным, словно античная статуя, телом. Она была похожа на Афродиту, только что вышедшую из морской пены. Взглянув на меня, она очаровательно улыбнулась и опустилась рядом со мной на колени. Я потянул одеяло, на котором мы сидели, и укрыл нас. Все, что произошло потом, показалось нам самым естественным и самым необходимым на свете.
Глава 10
Рывок в вечность
Я проснулся около семи утра, кубрик был полон солнечных лучей, проникавших через окна иллюминаторов.
Сара безмятежно спала в койке напротив, раскидав светло-пшеничные волосы по подушке, с выражением полного покоя на лице. Насмешливой улыбки на ее губах уже не было.
Ночью одеяло сползло с ее плеч и обнажило левую грудь, придав необычайное очарование всему ее облику, такому соблазнительному в этот ранний час.
Пару минут я любовался тем, что никакая плоть и кровь долго выдержать не в силах. Поднявшись на цыпочки и прихватив одежду, я вышел на палубу. День обещал быть жарким. Постояв некоторое время у перил под ласковыми лучами утреннего солнца, я почувствовал сильный голод. Решение могло быть только одним.
Я проверил акваланги. Первый был совершенно пуст, да и во втором почти не оставалось кислорода. Это уже слишком, подумал я и тут вспомнил, что накануне мы разобрали наш переносной компрессор, а у Моргана не было или времени, или возможности собрать его заново. Все, что от меня требовалось, – всего лишь поймать одну крупную рыбину, и на это не должно было уйти много времени, тем более в том месте, где стоял наш катер. Подводные охотники еще не успели распугать здесь рыб.
С подводным ружьем в руке я перешагнул через перила, отрегулировал подачу кислорода и прыгнул за борт. Минут через десять мне попалось то, что искал, – огромный, под пять фунтов, морской окунь. Если говорить точнее, не я его, а он меня нашел, выплыв передо мной, как навстречу давнему Другу.
Когда я появился на поверхности воды рядом с катером, то сразу почувствовал запах дыма и, развернувшись, поплыл в сторону берега, где полыхал костер, а в нескольких ярдах от него Сара собирала выброшенные волнами деревянные обломки.
Увидев меня, она бросила их рядом с костром и пошла мне навстречу. Хлопчатобумажной юбки на ней на этот раз не было. Она была одета в белый свитер и черные нейлоновые колготки.
– Самые длинные ноги из всех, что я видел, – не удержался я.
– Лучше их прикрыть?
– Только от свинячьих глаз.
Я обхватил ее рукой и страстно поцеловал.
– Такая рань, а в тебе уже пробудились страсти, – заметила она и, ткнув пальцем в окуня, спросила: – А что мы с ним будем делать?
– Будем есть, – ответил я. – На завтрак. Или ты предпочитаешь лимонный чай и жареный кукиш?
Второе из предложенных блюд она отвергла. Я едва успевал снимать со сковородки обжаренные кусочки рыбы, как они тут же исчезали в ее прекрасном ротике. Постелив одеяло, Сара села на него, скрестив ноги, и с огромным удовольствием принялась облизывать кончики пальцев.
– Знаешь, Сэвидж, ты нечто необыкновенное. Ты так же хорошо и готовишь.
– Так же хорошо, как и что?
Я едва успел пригнуть голову, чтобы увернуться от брошенной ею тарелки. То же самое она хотела проделать и с кофейником, но я ее опередил и налил полную чашку кофе.
– Жизнь на случайные заработки о многом говорит, – заметила она.
В знак подтверждения ее слов я кивнул и сказал:
– Кому до этого дело?
Она легла на спину, закинув руки за голову и приподняв колено. Весьма волнующая эротическая картина, подумал я. На меня нахлынула необъяснимая печаль и неотвратимое желание вернуть ее к действительности.
– Все хорошо бывает только в грезах, – сказал я. – А наяву все по-другому. У меня в акваланге осталось кислорода минут на пять работы, а топлива в баке в лучшем случае на сорок или пятьдесят миль пробега. Да, я нуждаюсь в людях. В людях, у которых есть деньги и которые могут оказать мне только ту помощь, на которую я могу согласиться.
Сара повернула ко мне голову и холодно произнесла:
– Зачем нести чепуху? Джек Сэвидж – беспринципный авантюрист и корыстный торгаш. Любое предложение рассматривает только с учетом его цены.
– Отличный рекламный проспект. Я бы себе взял таких парочку. Исполненных готическим шрифтом и в черной окантовке.
Но она даже не улыбнулась.
– Если тебе действительно нужны деньги, то ты вчера вечером мог бы получить тридцать тысяч долларов. Но ты их отверг.
– Это из разряда голливудских приключенческих фильмов, – заметил я. – Я с этим завязал, но такие предложения поступают слишком часто. А я хочу жить.
Сказав ей это, я понял, что поступил чертовски глупо. Сара вздрогнула и с горечью в голосе спросила:
– А все остальные? Разве не хотят?
Я впервые получил от нее намек на то, что она так глубоко в себе прятала. Воцарилась неловкая тишина, и я ничего не мог придумать, чтобы как-то ее утешить.
Я налил себе еще кофе и спокойным голосом сказал:
– Ты ничего еще не рассказала о своей семье. При первом нашем разговоре ты обмолвилась, что у тебя есть братья.
– Да, Фил и Родерик. Они сейчас в Итоне.
Ну, слава Богу, подумал я.
– А твои родители?
– Мама умерла. А отец пару лет назад женился во второй раз. Он добрый, хороший человек, его новая жена прекрасная женщина, но две женщины в одном доме... Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Полагаю, у вас возникли споры по поводу уборки своих пятидесяти или шестидесяти комнат, – пошутил я. – Прошлой ночью ты сказала, что твой любимый дядюшка оставил тебе полный кувшин золота. Но он не любил твоего отца. Какова же причина?
– Все очень просто, – сказала Сара. – Они были близнецами, но папа появился на свет всего на одиннадцать с половиной минут раньше своего брата и по закону стал наследником нашего родового поместья. Бедный дядюшка Гавин не смог ему этого простить.
Поместье Хэмбрей. Жемчужина графства Хэмбрей. Генерал-майор из жемчужины Хэмбрей, вспомнил я.
– Я служил под его командованием во Франции. Под командованием твоего отца. Он конечно же меня не помнит. Тогда я был всего лишь сержантом.
– Не надо, Джек. К лешему твою крестьянскую гордость.
Она придвинулась ближе и нежно прижалась ко мне.
– Он бы тебе понравился, Сэвидж, и ты бы ему тоже. Это уж точно. Вне всяких сомнений.
– Ну и когда же эта счастливая встреча состоится?
– Когда отправишься просить у него моей руки.
Самодовольная улыбка появилась на ее лице.
– Это старинная семейная традиция.
– Я знаю, ты мне говорила. Ей уже семь столетий.
– Хочу, чтобы все было надлежащим образом, – игриво сказала она.
– Не каждая ли девушка хочет этого, когда собирается выйти замуж?
Сердце мое забилось так, что готово было выскочить из груди. Я проглотил комок, застрявший у меня в горле, и, едва сдерживая нахлынувшие на меня чувства, сказал:
– Не знаю, ангел мой, но я все сделаю так, как ты хочешь.
Я заключил ее в свои объятия и нежно, словно ребенка, прижал к своей груди. Прохладный ветерок рябил морскую гладь. Мой отсутствующий взгляд был устремлен за горизонт.
* * *
Около полудня, держа путь на Кирос, мы вошли в Центральный пролив. Я доверил Саре управление катером и оставил ее одну у штурвала.
Утро было чудесным. Мы за это время успели побродить по острову, искупаться и поговорить так, как мне не доводилось ни с кем за многие годы.
Но всему приходит конец, и нам все-таки нужно было появиться на Киросе. Там нас ждал Алеко, а кроме того, мне было необходимо подготовиться к отъезду в Англию. Этого хотела от меня Сара. На меня вновь легла ответственность, и прежде всего за Сару. Это было ясно как день. Моя любимая фраза, лишенная какого-либо смысла. Если меня чему-то и учила жизнь, то понапрасну, и это было видно невооруженным глазом.
Как только я закончил возиться с чайником на камбузе, меня позвала Сара.
– Поднимись наверх, – сказала она спокойным голосом. – Кто-то подает нам сигналы, но я ничего не могу понять.
Интересно, кто бы это мог быть, подумал я и, не суетясь, поставил на поднос чайник, банку молока, две чашки и поднялся с ними наверх.
Мы были посреди Центрального пролива, на полмили южнее Синоса. В трехстах ярдах от нас виднелся катер Киазима. Я поставил поднос и поднял к глазам бинокль. На «Сейтане» я увидел Яасси, который прыгал по палубе и яростно размахивал красной тряпкой. Абу стоял у компрессора, и по кислородному шлангу и спасательной веревке, опущенным в воду, было ясно, что Киазим находится в этот момент на глубине.
Произошло что-то серьезное, чисто интуитивно сразу понял я. Или я уже был готов к этому? Отстранив Сару от штурвала, я взял управление катером на себя.
– Мы идем к ним. Это катер Киазима Дивальни, того самого здорового турка, который вчера вечером в таверне помог мне.
– Что он там делает? Ловит губки?
– На этот раз нет. Копается в корабле, затонувшем во время войны, на глубине ста тридцати футов. Слишком большая глубина и чертовски рискованная затея для такого подводного снаряжения, в котором он работает. Я предупреждал его, но он и слушать меня не захотел.
– Твоя вина в этом есть? – озабоченно спросила она. – Я не очень-то во всем этом разбираюсь, но, похоже, это серьезно.
Подплыв к «Сейтану» на достаточно близкое расстояние, я дал задний ход и отключил двигатели. «Ласковая Джейн» прижалась бортом к старым изношенным автомобильным покрышкам, которые свисали с борта катера Киазима. Яасси поймал брошенный ему Сарой канат. Он был сильно перепуган. Абу, стоявший рядом у компрессора, повернулся в нашу сторону, и я увидел, что по его щекам текут слезы.
– Пожалуйста. Пожалуйста, мистер Сэвидж, – воскликнул он на ужасном греческом. – Помогите отцу. С ним случилось плохое.
Я обратился к Яасси:
– Давно он там?
– Полчаса, может, минут сорок пять. Все было нормально, а потом что-то произошло. Буквально перед тем, как вам подплыть, он трижды подал сигнал бедствия.
Четыре коротких рывка за сигнальный трос, повторенные трижды, на языке подводников означают: «Быстрый подъем наверх». Обычно его дают, когда ситуация – хуже не придумаешь.
– А что потом?
– Мы попытались поднять его наверх, но трос даже не двинулся с места. И с тех пор от него никаких сигналов.
Абу ухватил меня за рукав:
– Спуститесь к нему, мистер Сэвидж. Поднимите его.
Все было бы нормально, но в баллоне моего акваланга почти не было кислорода.
– Ты поняла, что случилось? – спросил я Сару.
Она кивнула.
– Что ты намерен делать?
– У меня нет выбора. Я спускаюсь за ним.
Она сдвинула брови:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37