Не говоря уже о том, что все время ее болезни Тиермес, Траэтаона и Арескои по очереди или втроем дежурили в ее комнате.
Найти Рогмо и Хозяина Лесного Огня ни Траэтаоне, ни Арескои не удалось. Наследник Энгурры как сквозь землю провалился или в воду канул. Они боялись, не случилось ли с ним чего подобного на самом деле, – враг-то способен на многое.
Большой переполох вызвали новости о появившемся невесть откуда народе танну-ула, завоевавшем Сихем в считанные недели. Каэтана боялась, не сочтет ли Зу-Л-Карнайн нового завоевателя своим соперником и не соберется ли сражаться с ним.
Траэтаона и Арескои сообщили ей, что Самаэль – урмай-гохон народа танну-ула, объявил себя сыном несуществующего бога Ишбаала и разорил храмы Новых богов по всему Сихему. Это было непонятно.
Трех монахов давно не видели, поэтому обратиться к ним за помощью не представлялось возможным. Каэтана часто принималась искать их, но все ее попытки до сих пор ничем не оканчивались. Монахи растворились в пространстве. Нингишзида и Тхагаледжа не успевали принимать и рассылать гонцов. Разумнее было бы подключить к этому всю тайную канцелярию, но со времени побега Деклы доверяться кому бы то ни было целиком и полностью стало опасным и более чем неразумным.
Тиермес раздобыл подробные сведения о храме Нуш-и-Джан, находившемся в самом сердце Иманы. Решено было, что Каэтана будет добираться туда водным путем: сначала спустится по Охе до внутреннего моря, затем пересечет его и достигнет Хадрамаута. А уж оттуда отправится на Иману кораблем хаанухов – из тех, что часто ходят в плавание к другим континентам. Ведь хаанухи – признанные всеми мореходы, не имеющие себе равных в этом деле. И корабли у них самые надежные и быстроходные. Была, правда, одна проблема. И Барнаба, и Тиермес, и все остальные рано или поздно упирались в то, что никакая магия не действовала долгое время в присутствии Каэтаны. И не только магия, но любые искусственные вмешательства в ход и естественное течение событий. Так, не представлялось возможным ни перенести ее с Варда на Иману, ни обратно за один краткий миг, как сделали бы сами боги. И время только чуть иначе текло в ее присутствии, несмотря на все старания запыхавшегося Барнабы. Самой Каэтане эта ее особенность не нравилась еще больше, чем остальным.
– Я не могу понять, в чем заключается моя божественность, – пожаловалась она как-то Нингишзиде. – Неужели только в том, что я живу столько же, сколько крокодил или черепаха? Ну что ты смеешься?
– Понравилось сравнение, о Интагейя Сангасойя! По правде сказать, вам ведь поклоняются больше, чем кому бы то ни было, Каэ, дорогая. А то, что для себя вы не можете урвать ни капли божественных способностей, а направляете их только на окружающих, – это ваша личная беда. Для остальных вы самая могущественная богиня, которая только и способна противостоять Злу.
– Ничего себе миссия, правда? Особенно если фокусы не получаются и заклинания не срабатывают.
– Если бы это была вся ваша печаль, – задумчиво молвил жрец...
И вот Барнаба стоит перед ней, потрясенный какой-то новостью. Каэтана складывает и запечатывает письмо, адресованное аите, и поворачивается к нему:
– Что произошло?
– Я был сейчас далеко впереди и видел там тебя. Не одну, – многозначительно уточняет Барнаба.
– А с кем же?
– С Тиермесом! Послушай, у вас будет роман. Нет, ты не смейся, я тебе точно говорю. Конечно, я бы и сам не поверил, если бы мне сказал кто-то другой, но я видел своими собственными глазами!
– Не путаешь? – лукаво спрашивает Истина.
– А что тут можно спутать? Такое не спутаешь!
– И ты подглядывал. Не совестно?
– Чего тут совеститься? – искренне недоумевает Время. – Я знаешь сколько такого видел, одно сплошное это самое и видел, можно сказать. Рождаются, любят и умирают. Ничего нового с людьми и богами не случается. И со всеми остальными тоже.
– Ну, выкладывай, что ты там видел.
– Это самое, – серьезно рапортует Время. – Рассказывать в подробностях?
– Просто опиши, где это было.
– В хрустальном саду. Представляешь, все растения неземные, и все растут внутри прозрачных колонн. И все светится и сияет!
– Это Ада Хорэ, Барнаба.
– А? Да, действительно. Опять забыл и перепутал. Но Тиермес-то, Жнец-то наш непреклонный и грозный...
– И еще я грызла яблоко, – невинно вставила Каэтана.
– Совершенно верно. Постой-постой, а ты откуда знаешь? – забеспокоился Барнаба. – Я же тебе ничего не рассказывал.
– Это было, – сказала она тихо. – Это действительно было, но так давно, что вполне может считаться вымыслом...
Уже сидя за ужином в небольшой харчевне на окраине Гатама, Рогмо и Номмо наконец решились заговорить о будущем. До этого они не ощущали вообще ничего, едва вырвавшись из лап смерти. Может, они впервые осознали, что гибель Энгурры, страшная смерть эльфа Аэдоны и всей его семьи, нападение обезьяноподобных тварей на дороге и неожиданное вмешательство трех богов, которые всегда считались непримиримыми врагами, – это только начало их странствия и начало странствия талисмана по Арнемвенду, и весь его путь будет завален телами и обильно полит кровью. Осознание этого кошмара отняло практически все силы у Рогмо и Хозяина Огня. Они боялись заговорить друг с другом в течение нескольких часов, они шарахались от каждой тени, которая могла стать тенью их смерти, и только когда они очутились в толпе людей, зашли в покосившееся старое здание харчевни, носившей странное название «Свисток императора», и жадно выхлебали кувшинчик доброго красного вина, полуэльф решился:
– Номмо, что нам теперь делать? Мы просто не сможем сохранить эту штуку сами. И сколько нам ее таскать за собой?
– Не слишком ли много вопросов? – хмуро откликнулся лесовик.
– Я просто только на тебя и полагаюсь. На твою мудрость.
– Мудрости во мне настолько мало, что стыдно вообще упоминать это слово, но что делать, я, кажется, знаю.
Рогмо подался всем телом к своему собеседнику.
– Знать-то знаю, – продолжал тот, – а вот как мы выполним задуманное, убей меня, не представляю. Но придется. Иначе весь мир превратится в чей-то кошмарный сон...
Номмо протянул мохнатую лапку и налил себе еще вина. Затем издал пронзительный вопль, призывавший хозяина уделить своим гостям внимание. При этом он вертел в пальцах большую серебряную монету, что удивительным образом сказалось как на скорости, так и на умственных способностях последнего. Он прибыл к их столику груженный двумя кувшинами вина.
Внешний облик гостей казался хозяину нестандартным, но не удивлял его. В Гатаме часто бывали по делам и маленькие альвы, и стройные, немного мрачноватые эльфы. А в последнее время народу вообще стало прибывать немыслимое количество, и только сегодня всего два путешественника пришли со стороны леса, а тракт на Гатам как вымер.
Почтенного Жиху очень интересовало, что там произошло такого, что людей нет вообще, и не видели ли странники чего-нибудь необычного или таинственного. Он был не прочь побеседовать с ними и даже угостить за счет заведения, чтобы оживить разговор и придать ему некую непринужденность, – способ неоднократно проверенный и действенный, – однако эти путники попались какие-то странные. Делиться впечатлениями не желали и выглядели хмурыми и необщительными. Только и радости, что пили много, а платили не торгуясь.
Жиха постоял лишних полминуты у стола, надеясь, что гости обратятся к нему хоть с каким-нибудь словом, не дождался и сам предпринял попытку познакомиться поближе:
– Маловато что-то посетителей нынче.
Рогмо поднял на него спокойный взгляд.
– Посетителей сегодня не в пример обычному дню, говорю я, – решил растолковать ему хозяин. – Обычно народ валом прет, а сегодня странное дело – никого. Может, на тракте что случилось?
– Может, что и случилось, – ответил Рогмо.
– Вы видели? – оживился Жиха.
– Мы, – внушительно сказал альв, – ничего не видели. Мы устали в дороге и хотим отдохнуть, побеседовать между собой.
– Тогда прощения просим, – вздохнул Жиха, пожал плечами и отошел.
Странные все-таки путники. Но он утешил себя тем, что эльфы ли, альвы ли или кто другой – все они непонятные и человеку от них следует держаться подальше. Тем более что дела нынче творятся плохие. Самого трактирщика распирала последняя новость – пожар в нотариальной конторе и смерть старого нотариуса, человека безобидного, почтенного и безденежного. Весь город горестно переживал это преступление, полагая, что оно может быть делом рук только чужих людей, потому что в Гатаме у старика недоброжелателей не было.
Старый нотариус сделал всем столько добра, что убить его было равносильно тому, чтобы осквернить храм.
Жиха с огромным удовольствием поделился бы этой новостью с посетителями, да, на его беду, их сегодня было мало, а те, что были, оказались какие-то неразговорчивые.
А Номмо тем временем продолжил, убедившись, что больше их никто не слушает и ничьего внимания они не привлекают:
– Сначала заглянем к нотариусу, узнаем, что за бумагу оставил для тебя отец. А затем нам нужно двинуться к одному моему старому знакомому. Я ему всецело доверяю и надеюсь, что он сможет нам помочь.
– А где он живет? – заинтересовался полуэльф.
– Вот в этом и кроется корень проблемы, – вздохнул Номмо, – он живет в Аллефельде.
– Где-где?! – не поверил своим ушам Рогмо.
– Там-там, – передразнил его мохнатый человечек. – В Аллефельде.
– Он что, чудище какое-то?
– Почему сразу чудище?! Вполне приличный пожилой человек – порядочный, мудрый и со связями.
– Никто мудрый и со связями и за полцарства не согласился бы жить в Аллефельде! – воскликнул князь Энгурры.
– Это ты судишь по себе, мальчик. А вот он живет – прижился, значит.
– И кто он?
– Вот этого я не знаю, – немного смутился Номмо, – но одно могу тебе точно сказать – либо он могущественный маг, либо какой-нибудь дух, который не торопится открывать свое инкогнито. В свое время он оказал мне немало услуг – совершенно бескорыстно, безо всякой пользы для себя, потому что, посуди сам, как я мог его отблагодарить? Никак и ничем не мог. Но он весьма благосклонно ко мне отнесся, и я ему доверяю больше, чем кому бы то ни было. Вот к этому человеку мы и отправимся за советом.
– Как его зовут?
– Гайамарт.
Рогмо понимал, что в его положении выбирать не приходится. И кто знает, может, Аллефельд не самое страшное место в мире. Тем более что вряд ли враг станет искать его в печально известном лесу, куда по доброй воле ни один нормальный путник не сунется. Так что, похоже, есть в этом безумии своя система.
– Я согласен, – сказал он наконец.
– Он согласен! – саркастически воскликнул Номмо. – Он согласен и оповещает об этом таким тоном, будто у него есть выбор. Он мог бы погостить у бабушки, мог бы съездить на морскую прогулку, мог бы и просто отдохнуть в летней резиденции, но вместо этого согласен ехать со старым другом в Аллефельд!
– Ну что ты? Я же не хотел тебя обидеть.
– А, да что там! – махнул мохнатой лапкой Номмо. – Чего уж теперь говорить! Одна надежда, что мы повстречаем Гайамарта и он расскажет нам, с чем мы имеем дело и кто нам сможет помочь. А теперь о главном.
Во-первых, нам нужно купить коней и запастись съестным на пару дней вперед. Мы двинемся в путь, как только уладим все дела. Во-вторых, обращаться ко мне будешь иначе. С этого дня я обычный альв по имени Воршуд. И никаких ошибок на этот счет.
– А почему Воршуд? – заинтересовался полуэльф.
– Потому что я и есть самый настоящий Воршуд из славного рода Воршудов. Только, – Номмо тяжело вздохнул, – род наш прервался.
– Как же прервался, если ты жив? И знаешь, никогда не представлял себе, что ты обычный альв.
– А, это долгая история.
– Расскажи.
– Хорошо, но только после того, как мы соберемся в путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Найти Рогмо и Хозяина Лесного Огня ни Траэтаоне, ни Арескои не удалось. Наследник Энгурры как сквозь землю провалился или в воду канул. Они боялись, не случилось ли с ним чего подобного на самом деле, – враг-то способен на многое.
Большой переполох вызвали новости о появившемся невесть откуда народе танну-ула, завоевавшем Сихем в считанные недели. Каэтана боялась, не сочтет ли Зу-Л-Карнайн нового завоевателя своим соперником и не соберется ли сражаться с ним.
Траэтаона и Арескои сообщили ей, что Самаэль – урмай-гохон народа танну-ула, объявил себя сыном несуществующего бога Ишбаала и разорил храмы Новых богов по всему Сихему. Это было непонятно.
Трех монахов давно не видели, поэтому обратиться к ним за помощью не представлялось возможным. Каэтана часто принималась искать их, но все ее попытки до сих пор ничем не оканчивались. Монахи растворились в пространстве. Нингишзида и Тхагаледжа не успевали принимать и рассылать гонцов. Разумнее было бы подключить к этому всю тайную канцелярию, но со времени побега Деклы доверяться кому бы то ни было целиком и полностью стало опасным и более чем неразумным.
Тиермес раздобыл подробные сведения о храме Нуш-и-Джан, находившемся в самом сердце Иманы. Решено было, что Каэтана будет добираться туда водным путем: сначала спустится по Охе до внутреннего моря, затем пересечет его и достигнет Хадрамаута. А уж оттуда отправится на Иману кораблем хаанухов – из тех, что часто ходят в плавание к другим континентам. Ведь хаанухи – признанные всеми мореходы, не имеющие себе равных в этом деле. И корабли у них самые надежные и быстроходные. Была, правда, одна проблема. И Барнаба, и Тиермес, и все остальные рано или поздно упирались в то, что никакая магия не действовала долгое время в присутствии Каэтаны. И не только магия, но любые искусственные вмешательства в ход и естественное течение событий. Так, не представлялось возможным ни перенести ее с Варда на Иману, ни обратно за один краткий миг, как сделали бы сами боги. И время только чуть иначе текло в ее присутствии, несмотря на все старания запыхавшегося Барнабы. Самой Каэтане эта ее особенность не нравилась еще больше, чем остальным.
– Я не могу понять, в чем заключается моя божественность, – пожаловалась она как-то Нингишзиде. – Неужели только в том, что я живу столько же, сколько крокодил или черепаха? Ну что ты смеешься?
– Понравилось сравнение, о Интагейя Сангасойя! По правде сказать, вам ведь поклоняются больше, чем кому бы то ни было, Каэ, дорогая. А то, что для себя вы не можете урвать ни капли божественных способностей, а направляете их только на окружающих, – это ваша личная беда. Для остальных вы самая могущественная богиня, которая только и способна противостоять Злу.
– Ничего себе миссия, правда? Особенно если фокусы не получаются и заклинания не срабатывают.
– Если бы это была вся ваша печаль, – задумчиво молвил жрец...
И вот Барнаба стоит перед ней, потрясенный какой-то новостью. Каэтана складывает и запечатывает письмо, адресованное аите, и поворачивается к нему:
– Что произошло?
– Я был сейчас далеко впереди и видел там тебя. Не одну, – многозначительно уточняет Барнаба.
– А с кем же?
– С Тиермесом! Послушай, у вас будет роман. Нет, ты не смейся, я тебе точно говорю. Конечно, я бы и сам не поверил, если бы мне сказал кто-то другой, но я видел своими собственными глазами!
– Не путаешь? – лукаво спрашивает Истина.
– А что тут можно спутать? Такое не спутаешь!
– И ты подглядывал. Не совестно?
– Чего тут совеститься? – искренне недоумевает Время. – Я знаешь сколько такого видел, одно сплошное это самое и видел, можно сказать. Рождаются, любят и умирают. Ничего нового с людьми и богами не случается. И со всеми остальными тоже.
– Ну, выкладывай, что ты там видел.
– Это самое, – серьезно рапортует Время. – Рассказывать в подробностях?
– Просто опиши, где это было.
– В хрустальном саду. Представляешь, все растения неземные, и все растут внутри прозрачных колонн. И все светится и сияет!
– Это Ада Хорэ, Барнаба.
– А? Да, действительно. Опять забыл и перепутал. Но Тиермес-то, Жнец-то наш непреклонный и грозный...
– И еще я грызла яблоко, – невинно вставила Каэтана.
– Совершенно верно. Постой-постой, а ты откуда знаешь? – забеспокоился Барнаба. – Я же тебе ничего не рассказывал.
– Это было, – сказала она тихо. – Это действительно было, но так давно, что вполне может считаться вымыслом...
Уже сидя за ужином в небольшой харчевне на окраине Гатама, Рогмо и Номмо наконец решились заговорить о будущем. До этого они не ощущали вообще ничего, едва вырвавшись из лап смерти. Может, они впервые осознали, что гибель Энгурры, страшная смерть эльфа Аэдоны и всей его семьи, нападение обезьяноподобных тварей на дороге и неожиданное вмешательство трех богов, которые всегда считались непримиримыми врагами, – это только начало их странствия и начало странствия талисмана по Арнемвенду, и весь его путь будет завален телами и обильно полит кровью. Осознание этого кошмара отняло практически все силы у Рогмо и Хозяина Огня. Они боялись заговорить друг с другом в течение нескольких часов, они шарахались от каждой тени, которая могла стать тенью их смерти, и только когда они очутились в толпе людей, зашли в покосившееся старое здание харчевни, носившей странное название «Свисток императора», и жадно выхлебали кувшинчик доброго красного вина, полуэльф решился:
– Номмо, что нам теперь делать? Мы просто не сможем сохранить эту штуку сами. И сколько нам ее таскать за собой?
– Не слишком ли много вопросов? – хмуро откликнулся лесовик.
– Я просто только на тебя и полагаюсь. На твою мудрость.
– Мудрости во мне настолько мало, что стыдно вообще упоминать это слово, но что делать, я, кажется, знаю.
Рогмо подался всем телом к своему собеседнику.
– Знать-то знаю, – продолжал тот, – а вот как мы выполним задуманное, убей меня, не представляю. Но придется. Иначе весь мир превратится в чей-то кошмарный сон...
Номмо протянул мохнатую лапку и налил себе еще вина. Затем издал пронзительный вопль, призывавший хозяина уделить своим гостям внимание. При этом он вертел в пальцах большую серебряную монету, что удивительным образом сказалось как на скорости, так и на умственных способностях последнего. Он прибыл к их столику груженный двумя кувшинами вина.
Внешний облик гостей казался хозяину нестандартным, но не удивлял его. В Гатаме часто бывали по делам и маленькие альвы, и стройные, немного мрачноватые эльфы. А в последнее время народу вообще стало прибывать немыслимое количество, и только сегодня всего два путешественника пришли со стороны леса, а тракт на Гатам как вымер.
Почтенного Жиху очень интересовало, что там произошло такого, что людей нет вообще, и не видели ли странники чего-нибудь необычного или таинственного. Он был не прочь побеседовать с ними и даже угостить за счет заведения, чтобы оживить разговор и придать ему некую непринужденность, – способ неоднократно проверенный и действенный, – однако эти путники попались какие-то странные. Делиться впечатлениями не желали и выглядели хмурыми и необщительными. Только и радости, что пили много, а платили не торгуясь.
Жиха постоял лишних полминуты у стола, надеясь, что гости обратятся к нему хоть с каким-нибудь словом, не дождался и сам предпринял попытку познакомиться поближе:
– Маловато что-то посетителей нынче.
Рогмо поднял на него спокойный взгляд.
– Посетителей сегодня не в пример обычному дню, говорю я, – решил растолковать ему хозяин. – Обычно народ валом прет, а сегодня странное дело – никого. Может, на тракте что случилось?
– Может, что и случилось, – ответил Рогмо.
– Вы видели? – оживился Жиха.
– Мы, – внушительно сказал альв, – ничего не видели. Мы устали в дороге и хотим отдохнуть, побеседовать между собой.
– Тогда прощения просим, – вздохнул Жиха, пожал плечами и отошел.
Странные все-таки путники. Но он утешил себя тем, что эльфы ли, альвы ли или кто другой – все они непонятные и человеку от них следует держаться подальше. Тем более что дела нынче творятся плохие. Самого трактирщика распирала последняя новость – пожар в нотариальной конторе и смерть старого нотариуса, человека безобидного, почтенного и безденежного. Весь город горестно переживал это преступление, полагая, что оно может быть делом рук только чужих людей, потому что в Гатаме у старика недоброжелателей не было.
Старый нотариус сделал всем столько добра, что убить его было равносильно тому, чтобы осквернить храм.
Жиха с огромным удовольствием поделился бы этой новостью с посетителями, да, на его беду, их сегодня было мало, а те, что были, оказались какие-то неразговорчивые.
А Номмо тем временем продолжил, убедившись, что больше их никто не слушает и ничьего внимания они не привлекают:
– Сначала заглянем к нотариусу, узнаем, что за бумагу оставил для тебя отец. А затем нам нужно двинуться к одному моему старому знакомому. Я ему всецело доверяю и надеюсь, что он сможет нам помочь.
– А где он живет? – заинтересовался полуэльф.
– Вот в этом и кроется корень проблемы, – вздохнул Номмо, – он живет в Аллефельде.
– Где-где?! – не поверил своим ушам Рогмо.
– Там-там, – передразнил его мохнатый человечек. – В Аллефельде.
– Он что, чудище какое-то?
– Почему сразу чудище?! Вполне приличный пожилой человек – порядочный, мудрый и со связями.
– Никто мудрый и со связями и за полцарства не согласился бы жить в Аллефельде! – воскликнул князь Энгурры.
– Это ты судишь по себе, мальчик. А вот он живет – прижился, значит.
– И кто он?
– Вот этого я не знаю, – немного смутился Номмо, – но одно могу тебе точно сказать – либо он могущественный маг, либо какой-нибудь дух, который не торопится открывать свое инкогнито. В свое время он оказал мне немало услуг – совершенно бескорыстно, безо всякой пользы для себя, потому что, посуди сам, как я мог его отблагодарить? Никак и ничем не мог. Но он весьма благосклонно ко мне отнесся, и я ему доверяю больше, чем кому бы то ни было. Вот к этому человеку мы и отправимся за советом.
– Как его зовут?
– Гайамарт.
Рогмо понимал, что в его положении выбирать не приходится. И кто знает, может, Аллефельд не самое страшное место в мире. Тем более что вряд ли враг станет искать его в печально известном лесу, куда по доброй воле ни один нормальный путник не сунется. Так что, похоже, есть в этом безумии своя система.
– Я согласен, – сказал он наконец.
– Он согласен! – саркастически воскликнул Номмо. – Он согласен и оповещает об этом таким тоном, будто у него есть выбор. Он мог бы погостить у бабушки, мог бы съездить на морскую прогулку, мог бы и просто отдохнуть в летней резиденции, но вместо этого согласен ехать со старым другом в Аллефельд!
– Ну что ты? Я же не хотел тебя обидеть.
– А, да что там! – махнул мохнатой лапкой Номмо. – Чего уж теперь говорить! Одна надежда, что мы повстречаем Гайамарта и он расскажет нам, с чем мы имеем дело и кто нам сможет помочь. А теперь о главном.
Во-первых, нам нужно купить коней и запастись съестным на пару дней вперед. Мы двинемся в путь, как только уладим все дела. Во-вторых, обращаться ко мне будешь иначе. С этого дня я обычный альв по имени Воршуд. И никаких ошибок на этот счет.
– А почему Воршуд? – заинтересовался полуэльф.
– Потому что я и есть самый настоящий Воршуд из славного рода Воршудов. Только, – Номмо тяжело вздохнул, – род наш прервался.
– Как же прервался, если ты жив? И знаешь, никогда не представлял себе, что ты обычный альв.
– А, это долгая история.
– Расскажи.
– Хорошо, но только после того, как мы соберемся в путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79