Разве не сказал он: «Может быть, у нас когда-нибудь будут дети?»
Жув передергивал. Он цитировал не совсем точно. К тому же было рискованно напомнить присяжным об Элен Ардуэн, связь Ламбера с которой прокурор д'Ар-мемье вначале хотел использовать как мотив для умышленного убийства, хотя впоследствии от этого отказался.
Наступила мертвая тишина. Лишь в глубине зала у одной женщины вырвалось рыдание.
Во время заключительной части речи Жува Ламбер, вероятно, по совету адвоката, опустил голову и закрыл лицо руками, так что можно было подумать, будто он плачет или крайне взволнован.
Ломону не терпелось закончить, и он, вопреки ожиданиям, не объявил перерыва до завтра. Теперь ему казалось, что дело ускользнуло у него из рук и самостоятельно двигается в направлении, которое он задал.
Он, пожалуй, был даже растерян и встревожен тем, что все пошло быстрее и дальше, чем он предполагал.В подготовленном им резюме он поочередно рассматривал свидетельские показания, стремясь определить доказательственную ценность каждого и вскрыть в нем противоречия. Вопрос о времени ухода и прихода замешанных в деле лиц имел решающее значение, и Ломон досконально его проанализировал.
Он даже перестал пользоваться своими заметками— это оказалось излишним; вместо того, чтобы изложить их последовательно, он лишь почерпнул там самые важные детали.Главным ему представлялся фактор времени, и Ломон особо подчеркнул разногласия в заключениях профессора Ламуре и доктора Бени.Следствие не смогло не только установить время преступления, но даже определить, каким орудием пользовался убийца и указать место, где Мариетта была убита.
Насколько можно судить, в восемь вечера она находилась на углу Железнодорожной улицы и высказывала намерение пойти спать. Никто, однако, не видел, как она вошла в дом, и нет никаких подтверждений, что она это сделала.
Вернулся ли к этому времени Ламбер? Это ведь вопрос минут. Девочка Жанина Рие была в булочной, когда часы пробили восемь, и несколько минут спустя видела, как обвиняемый скрылся в дверях.
Он был пьян. Встретился ли он с женой, которая могла вернуться несколькими минутами раньше? Тогда ли в порыве гнева он ударил ее?Если да, то маловероятно, что в состоянии опьянения он мог сразу же отнести труп на насыпь. К тому же акушерка видела мужчину, спускающегося по каменной лестнице, лишь около одиннадцати часов.
Уснул ли Ламбер сразу после убийства и, проснувшись подле трупа, решил замести следы, для чего и отнес его на рельсы?Такова была гипотеза, и присяжным предстояло решить, достаточно ли она подтверждена фактами и не осталось ли места для обоснованного сомнения.
Возвратилась ли Мариетта домой раньше мужа и успела ли подняться на второй этаж? Или он очнулся позже, поднялся туда и убил жену?Чтобы принять такую версию, следовало предположить, что Мариетта легла в постель одетой, не сняв ни пальто, ни туфель, а это представлялось неправдоподобным, или что обвиняемый сам одел труп. Врачи и полицейские считали такую операцию слишком трудной, и вряд ли Ламбер был в силах ее совершить, даже проспав несколько часов на лестнице.
Ничто не доказывает, что он пролежал всю ночь на лестнице, так и не протрезвев; равным образом ничто не подтверждает, что он выходил из дома на Верхней улице.Ничто не доказывает, что мужчина, спустившийся по каменной лестнице и замеченный акушеркой, был не он. Ничто также не подтверждает, что он не убил жену ударом молотка, а после каким-то образом избавился от орудия убийства.
— Суд напоминает присяжным, что любое сомнение толкуется в пользу обвиняемого. Я оглашу сейчас вопросы, на которые господа присяжные должны ответить в меру своего разумения, повинуясь лишь голосу совести и не поддаваясь соображениям, не имеющим отношения к настоящему делу.
Вопрос первый. Виновен ли обвиняемый в том, что девятнадцатого марта между восемью часами вечера и часом ночи умышленно убил свою жену Мариетту Ламбер?,
Вопрос второй. Виновен ли обвиняемый в том, что, пытаясь отвести от себя подозрения и навлечь их на одного или несколько других лиц, отнес тело на железнодорожный путь, где оно неизбежно должно было быть обезображено?
Вопрос третий. Действовал ли обвиняемый предумышленно?
Ломон чувствовал себя обессиленным, словно для того, чтобы дойти до этих трех главнейших вопросов, ему пришлось перевернуть горы.
— Присяжные и суд удаляются на совещание.
Ломон поднялся, надел шапочку и направился в совещательную комнату, куда за ним последовали заседатели, а потом поочередно зашли присяжные, не сразу осмелившиеся сесть в готические кресла вокруг большого стола.
Еще несколькими годами раньше присяжные должны были бы совещаться одни и принять на себя всю ответственность за приговор. Теперь, по новому закону, они сидели за одним столом с судьями, и каждый имел равные права при голосовании.
— Сударыня, господа, я готов ответить на вопросы, которые вам угодно будет задать.
Сперва присяжные от волнения не решались заговорить. Каждый, чтобы подбодрить себя, поглядывал на соседа. Наконец, г-жа Фальк первая робко подала знак, о чем, видимо, пожалела, едва председательствующий предоставил ей слово.
— Я не совсем поняла смысл второго вопроса и хотела бы уточнить, может ли ответ повлиять на меру наказания.
— Конечно,— ответил Ломон.— Первый вопрос каса-
ется статьи двести девяносто пятой Уголовного кодекса, -которая гласит: «Умышленное лишение жизни почитается умышленным убийством»..
Второй вопрос относится к статье триста четвертой, которая оговаривает: «Умышленное убийство влечет за собой равным образом смертную казнь, если оно было совершено для приготовления, облегчения или выполнения проступка либо для благоприятствования побегу или обеспечения безнаказанности виновников или соучастников этого проступка».
Наконец, статья триста четвертая четко определяет: «Во всяком другом случае виновный в умышленном убийстве карается пожизненными- каторжными работами».
Страховой агент, ободренный примером г-жи Фальк, в свою очередь, спросил:
— А если налицо предумышление?
— Тогда обвиняемый подпадает под статью двести девяносто шестую: «Всякое умышленное убийство, совершенное с предумышленней или из засады, почитается предумышленным убийством».
— В этом случае статья триста вторая предусматривает смертную казнь,—добавил Ломон.
Лица всех посуровели. Каждый вдруг отчетливо осознал, что им, маленькой кучке людей, предстоит решить вопрос о жизни человека.Деланн наблюдал за присяжными и живо интересовался выражением лица каждого; Фриссар сидел с недовольной миной и не поднимал глаз.
— Полиция действительно прошла по всем следам возможного убийцы? — спросил один из присяжных, архитектор по профессии, увлекавшийся акварелью.
— Могу вас заверить, что комиссар Беле — один из самых знающих и дельных сотрудников уголовной полиции. Расследованием он руководил с предельной тщательностью.
— Есть ли во дворе у Ламберов колодец? Я немножко знаю улицы этого старого квартала и...
— Да, есть. Инспектор полиции несколько раз спускался в него, но не нашел ни молотка, ни какого-либо другого орудия. Он извлек лишь проржавевшее ведро, которое, видимо, пролежало в колодце много лет.
— Была ли жизнь Мариетты Ламбер застрахована? — спросил страховой агент.
- Нет. Как говорилось на процессе, у нее нашли только платья и дешевые украшения.
Другой присяжный, шестидесятилетний торговец недвижимостью, осведомился:
— Выяснено, давал ей Желино деньги или нет? - Он утверждает, что нет, и доказать противное невозможно. Насколько можно судить, Желино принадлежит к тому типу мужчин, которые сами берут у женщин деньги.
— А он брал?
— На этот счет мы располагаем только его заверениями. Он утверждает, что не брал.
— А Жозеф Пап?
— Вообще-то Пап отдавал весь заработок матери, а она оставляла ему очень мало на карманные расходы. В последнее время Папу случалось для выходов с Ма-риеттой занимать у товарищей, и за несколько дней до преступления он продал часы, доставшиеся ему от
отца.
— Не мог ли Пап убить Мариетту Ламбер из ревности? Он признал, что шел за нею и Желино до дома и, стоя на тротуаре, чуть ли не присутствовал при их любовных забавах. В восемь вечера он встретился с Мари-еттой на углу Железнодорожной улицы.
— Если он убил ее в это время, то должен был ждать до одиннадцати вечера, чтобы отнести труп на полотно. Тогда человек, которого его тетка заметила, когда тот спускался по каменной лестнице, никакого отношения к делу не имеет и прошел мимо тела, не заметив его.
— Если только Пап не пригласил Мариетту отправиться в ресторан «Голубой домик», который находится в квартале Женетт, и не убил ее при переходе путей.
Эту версию, которая, в конечном счете, представлялась не менее вероятной, чем остальные, предложили уже здесь, в совещательной комнате.
И опять г-жа Фальк проявила смелость, первой высказавшись по вопросу о виновности Ламбера. Она изложила свое мнение, ни на кого не глядя,—так ее смутила собственная дерзость.
— Не думаю, что такому человеку, как обвиняемый, даже если бы он убил свою жену, пришло бы в голову перенести ее на рельсы. Неоспоримо, что он ее любил. Пусть на свой лад. А тело любимого человека никто не бросит под поезд, который его искромсает.
— С таким же основанием можно оказать, что любимого человека не убивают,— сухо возразил Фриссар.— Но факты каждый день доказывают противное.
— Это не одно и то же.
Почти четверть часа шел общий спор —не столько о деле Ламбера, сколько об убийстве из ревности как таковом.
В конце концов Ломон предложил:
— Не перейти ли нам к голосованию по первому вопросу?
Ломон заранее знал, что Фриссар ответит «да». Ме-нее уверен был он в позиции Деланна: это человек непредсказуемый. Ломон мог держать пари, что «нет» ответят г-жа Фальк и еще двое присяжных.
Он сам распределял листки бумаги, и через несколько минут каждый, сложив листок вчетверо, опустил его в медный кувшин, много лет заменявший урну.
— Прошу судью Деланна приступить к подсчету голосов.
Голосовало десять человек — семь присяжных и трое судей. Поколебавшись, Ломон опустил в урну незаполненный листок.Он считал, что будет несколько туров голосования, и почти уверился в этом, когда на двух первых бюллетенях, извлеченных из урны, прочел одно «нет» и одно «да». Затем последовали два бюллетеня с «да»; на всех других, кроме незаполненного, стояло слово «нет».
Лица всех сидящих за столом выразили глубокое изумление. Каждый, кто проголосовал «нет», считал, видимо, что он один принял такое решение. Возможно, этим он хотел облегчить совесть, предоставляя другим требовать осуждения.
Фриссар поджал губы, передернул плечами и бросил на Ломона взгляд, который тому не понравился.
— Попрошу кого-нибудь из присяжных проверить бюллетени,— повернувшись к г-же Фальк, сказал Деланн.
Ошибка исключалась. Шестью голосами против трех при одном воздержавшемся Дьедонне Ламбер был признан невиновным: сомнение истолковали в пользу обвиняемого.
Взволнованный не меньше остальных, Ломон встал. Публика, ожидавшая длительного обсуждения, прохаживалась большей частью по коридорам или курила в вестибюле, Ламбер вместе с конвойными и защитником
ждал в отведенной ему комнате. Интересно, проявлял ли он и сейчас ту же выдержку, что при допросе свидетелей и прениях сторон?
Послушать речь Жува пришло немало адвокатов, принадлежащих к молодому поколению: сегодня в суде выступал один из них. Они с любопытством ожидали приговора.
Ломон позвал Жозефа и велел пригласить публику в зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22