осталось еще одно, господин адвокат, молча говорит он мне, представьте нам хотя бы одно реальное доказательство.
– Где же пистолет, якобы еще не остывший после выстрела? – спрашивает Робертсон.
– Его так и не нашли, – отвечаю я.
– Так и не нашли! – саркастически повторяет Робертсон.
Обойдя стол, за которым расположились представители защиты, я подхожу к месту для дачи свидетельских показаний. У французов есть поговорка: «Месть – это блюдо, которое лучше всего подавать холодным». После двух жутких лет мы с подзащитными сейчас закатим пир, который заслужили сполна. Я никогда больше не размажу по стенке противника в зале суда так, как сейчас сделаю это с Робертсоном.
– Господин Рэй. Хочу задать вопрос насчет пистолета, который вы выхватили у Ричарда Бартлесса и из которого затем убили его. Куда он подевался?
– Я его спрятал.
– А вы помните где?
– Да.
12
Он выбросил пистолет в водопропускную трубу на склоне горы, покидая то место, где произошло убийство. Полиции понадобилось меньше часа на то, чтобы найти его.
13
– Ваша честь! Мы ходатайствуем о снятии судом всех обвинений с наших подзащитных и требуем их незамедлительного освобождения.
– Протест! – безжизненным тоном бросает Робертсон. По крайней мере, в последовательности при отстаивании собственной точки зрения ему не откажешь.
Мартинес взглядом пригвождает его к месту.
– Да будет так!
Он ударяет судейским молотком по столу.
– Подсудимые свободны. И вот что, господа... суд приносит вам свои самые искренние извинения. Уверен, от лица всех, кого коснулось это дело... – он окидывает Робертсона суровым взглядом, – хочу сказать: жаль, что вся эта история вообще имела место.
В зале суда никого не осталось, кроме рокеров и нас с Мэри-Лу. После того как мы вдоволь наобнимались и натанцевались и до каждого дошло, что теперь он свободен, Одинокий Волк бочком протискивается ко мне.
– Ну почему, старик? Почему ты не пошел на попятный? Почему не бросил нас, как остальные?
Тот же вопрос я задавал себе – и неоднократно.
– Потому что хотя бы раз, один раз, хотел сделать все так, как нужно.
14
Уже стемнело. Все разошлись. Мэри-Лу уже дома и сейчас ждет меня.
А я поехал в горы и вот стою неподалеку от того места, где все произошло. Здесь тихо, мирно, ничто не напоминает о насилии и смерти, о страшных событиях, которые еще дают о себе знать. Хотя, может, они скоро забудутся. Возьмут свое дождь, снег, годы, заполненные переездами, невероятным напряжением, борьбой с собой и другими. Многое изменилось, но многое и осталось. И я снова приведу сюда своего ребенка и, пока мы здесь, почувствую небывалый покой. Покой – и ничего больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Где же пистолет, якобы еще не остывший после выстрела? – спрашивает Робертсон.
– Его так и не нашли, – отвечаю я.
– Так и не нашли! – саркастически повторяет Робертсон.
Обойдя стол, за которым расположились представители защиты, я подхожу к месту для дачи свидетельских показаний. У французов есть поговорка: «Месть – это блюдо, которое лучше всего подавать холодным». После двух жутких лет мы с подзащитными сейчас закатим пир, который заслужили сполна. Я никогда больше не размажу по стенке противника в зале суда так, как сейчас сделаю это с Робертсоном.
– Господин Рэй. Хочу задать вопрос насчет пистолета, который вы выхватили у Ричарда Бартлесса и из которого затем убили его. Куда он подевался?
– Я его спрятал.
– А вы помните где?
– Да.
12
Он выбросил пистолет в водопропускную трубу на склоне горы, покидая то место, где произошло убийство. Полиции понадобилось меньше часа на то, чтобы найти его.
13
– Ваша честь! Мы ходатайствуем о снятии судом всех обвинений с наших подзащитных и требуем их незамедлительного освобождения.
– Протест! – безжизненным тоном бросает Робертсон. По крайней мере, в последовательности при отстаивании собственной точки зрения ему не откажешь.
Мартинес взглядом пригвождает его к месту.
– Да будет так!
Он ударяет судейским молотком по столу.
– Подсудимые свободны. И вот что, господа... суд приносит вам свои самые искренние извинения. Уверен, от лица всех, кого коснулось это дело... – он окидывает Робертсона суровым взглядом, – хочу сказать: жаль, что вся эта история вообще имела место.
В зале суда никого не осталось, кроме рокеров и нас с Мэри-Лу. После того как мы вдоволь наобнимались и натанцевались и до каждого дошло, что теперь он свободен, Одинокий Волк бочком протискивается ко мне.
– Ну почему, старик? Почему ты не пошел на попятный? Почему не бросил нас, как остальные?
Тот же вопрос я задавал себе – и неоднократно.
– Потому что хотя бы раз, один раз, хотел сделать все так, как нужно.
14
Уже стемнело. Все разошлись. Мэри-Лу уже дома и сейчас ждет меня.
А я поехал в горы и вот стою неподалеку от того места, где все произошло. Здесь тихо, мирно, ничто не напоминает о насилии и смерти, о страшных событиях, которые еще дают о себе знать. Хотя, может, они скоро забудутся. Возьмут свое дождь, снег, годы, заполненные переездами, невероятным напряжением, борьбой с собой и другими. Многое изменилось, но многое и осталось. И я снова приведу сюда своего ребенка и, пока мы здесь, почувствую небывалый покой. Покой – и ничего больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84