Его друганы тоже притихли, обалдевшие от такой наглости.
— Ты, видно, здесь новичок, парень? — спросил красномордый; впервые за игру у него появился искренний интерес к моей персоне.
— Не твое дело, мужик, — резко отозвался я. — Говорю тебе, ваши обложаются — и все тут.
— Так-так-так, — покачал головой мой соперник и залыбился, — ты мне становишься интересен, парень. Ставлю сотню на наших.
Ага, клюнул, толстая морда!
— Сотню чего? — спросил я на всякий случай.
— Сотню штук, — презрительно пояснил он. — Сотню против твоих пятидесяти — если они у тебя имеются, конечно, — что наши ваших обдерут.
Я сделал вид, что усиленно размышляю. У меня было при себе сто пятьдесят тысяч — вчерашняя премия, которую я утаил от Светки, и потому имел все основания принять вызов, брошенный мне красномордым. Тем более, что наши все равно выиграют — по крайней мере, я все еще верил в чудо.
— Идет! — заявил я.
— Отлично, — красномордый от удовольствия закряхтел, потер потные ладони и еще больше покраснел, — пари заключено. Господа, — он обратился к своим друганам, — вы будете свидетелями сделки.
Мой сосед продолжал с остервенением дергать меня за рукав, остерегая от безумного решения, но при последних словах красномордого резко переменил свои намерения.
— Раз дело принимает критический оборот, я тоже буду свидетелем, — заявил он решительно.
Красномордый уничтожающе зыркнул на него, но противиться не стал.
— Итак, сотня против полтинника, — подвел итог он. — По рукам?
Я покачал головой.
— Сто пятьдесят против ста пятидесяти, — небрежно бросил я. — Играем на равных.
— Ух ты! — ахнули хором друганы красномордого, а мой сосед-динамовец едва не задохнулся от волнения.
Красномордый еще больше выкатил зенки и с минуту смотрел на меня, как мне показалось, даже с каким-то проблеском уважения. Потом зашептался со своими корешами. Те состроили кислые рожи, но авторитет атамана быстро сломил их сопротивление. Ага, клянчит у них бабки! — догадался я.
— Плакали ваши денежки, — шепнул мне на ухо сосед и сам чуть было не разрыдался. — Эх, была не была, даю от себя двадцатку, если наши победят!
В результате переговоров красномордый собрал нужную сумму.
— Клади деньги в общую кучу, — сказал он мне.
Я вынул три новенькие пятидесятки, но отдавать ему не спешил.
— Кто будет держать всю сумму до конца матча? — спросил я. — Тебе я не доверяю, твоим корешам тоже.
— Я подержу, — предложил мой сосед-динамовец, — я нейтральное лицо и к вашим разборкам касательства не имею.
Красномордый просверлил его взглядом и, скрепя сердце, сунул ему свою ставку. Я, в принципе, не против был такого посредника и в свою очередь передал ему кровные свои бабки. Тот тщательно пересчитал деньги и подытожил:
— Все правильно, ровно триста тысяч.
— О'кей, — сказал красномордый и, осклабившись, повернулся ко мне. — Ну и лопух же ты, парень. Накрылись твои сто пятьдесят штук медным тазом.
— Не каркай, — огрызнулся я.
Красномордый ухмыльнулся и подмигнул своим дружкам. Те радостно заморгали в ответ и начали рьяно крутить пальцами у свих висков, явно намекая на мою дырявую крышу. Ну это мы еще посмотрим, у кого крыша течет!
Раздался свисток, и третий, завершающий, период начался.
Если говорить начистоту, то в хоккее я ни бум-бум, то есть ни капельки. Ни правил, ни кого из игроков как зовут, ни специфического хоккейного сленга
— ни о чем таком я понятия не имел. Да и зачем мне это? Ежели кто кому шайбу влепит, так это и круглому идиоту ясно будет, а большего мне знать было незачем.
Игра протекала напряженно, но никто уже не сомневался в исходе матча. Красномордый притих и больше не орал, все его внимание было сосредоточено на поле. Меня колотило от возбуждения и неизвестности (с каждой уходящей минутой я все меньше и меньше верил газете), а мой сосед-динамовец громко шмыгал носом и с сочувствием косился на меня, не смея поднять глаза на игровую площадку.
Когда до финального звонка оставалось пять минут, красномордый хлопнул меня по спине и беззлобно заявил:
— Ну-с, парень, плакали твои денежки. Зелен ты еще в такие игры играть, ну да ничего не попишешь: уговор есть уговор. Готовь бабки, посредник.
— Не суетись, мужик, еще не вечер, — пресек его я. — До конца матча четыре минуты.
Он заржал, морда его из красной сделалась багрово-синюшной.
— Да ты что, серьезно, парень? Самое малое две шайбы нужно твоим отыграть, чтобы бабки перекочевали в твой карман. Ты…
Есть!!! Шайба в воротах «Спартака»! За три минуты до конца матча динамовцы сравняли счет.
Стадион взорвался от воплей и визга, а потом разом умолк. Наступила тревожная тишина, лишь позади я слышал яростное сопение красномордого. Краем глаза я взглянул на него, и мне показалось, что его лупоглазые зенки вот-вот вывалятся у него из орбит.
На двадцатой минуте динамовцы влепили вторую банку.
Тут-то с моим соседом справа и приключился припадок. Он вдруг завизжал, как поросенок при виде ножа, вскочил на сидение и начал отплясывать, корча рожи красномордому и улюлюкая на манер индейцев племени гуронов. Потом бросился ко мне на шею и, рыдая от счастья и пуская слюну, полез лобызаться.
— Как мы их, а? Во-о-о как мы их!! Ух, как мы их! В пух и прах мы их! Это ж надо ж, а? — орал он мне в самое ухо.
Исход матча был предрешен. Стадион ревел так, что лед на поле вот-вот был готов потрескаться. А я… а что я? Плевать я хотел на матч, и на «Спартак» с «Динамо» в придачу. Главное для меня — сто пятьдесят штук, которые я сумел оторвать благодаря дедморозовскому презенту. А все остальное трынь-трава.
Все, финальный свисток! Наша взяла, братва, утер-таки я нос красной морде!
Я едва сдерживался, чтобы не заорать. Жаль мне стало красномордого, ему и так, поди, не сладко живется с такой-то рожей, а тут я еще масло в огонь подолью своим поросячьим визгом. Нет, выиграл так выиграл, а в рожу харкать проигравшему мы не обучены.
Он аж, бедняга, почернел от горя. Сникли и его друганы, оба в раз. Один лишь мой сосед-динамовец продолжал куролесить да глумиться над поверженным врагом. Я цыкнул на него, и он стих.
— Что ж, произведем расчет, мужики, — сказал я как можно спокойнее.
— Ну и фрукт же ты, парень, — прохрипел красномордый, волком глядя на меня.
— Это с какой же стати? — завопил вдруг один из его дружков. — Я на это свои последние гроши выложил, а тут какой-то шкет их прикарманить норовит! Протестую.
— Аналогично, — поддакнул второй. — Не имеет никакого права наши денежки карманить. В морду ему.
— Заткнитесь, оба! — рявкнул красномордый. — Сволочи вы, больше никто. Я вам ваши бабки верну, как условились, так что вы при своих останетесь, а вот я действительно крупно погорел. Вот дерьмо собачье, — выругался он напоследок.
— Игра есть игра, — пожал я плечами.
— Игра есть игра, — кивнул он. — Эй, посредник, вручи-ка ему его выигрыш. Пускай подавится.
Как же, подавлюсь я, жди больше. Не на того напал, придурок лупоглазый, я эти денежки сберегу и Светке своей даже под пыткой не расколюсь.
Посредник снова вскочил и с торжествующей улыбкой вручил мне триста тысяч рублей.
— Поздравляю, от всей души, — сказал он, восторженно пялясь на мою персону. — Утерли-таки нос кое-кому, а кому именно, я говорить не стану. Это и ежу понятно.
— Умри, зануда, — гаркнул на него красномордый, а потом обратился ко мне. — Пересчитай, не верю я ему. Скользкий тип.
— Да разве я ворюга какой, — обиделся мой сосед справа и опасливо покосился на меня.
Я пересчитал. Десятки не хватало. Я пересчитал еще раз. Так и есть, десятку как языком слизнуло.
Тут уж я рассвирепел.
— Ты что же, гнида, своих обдираешь? — накинулся я на него. — Гони бабки, говорю, не то кишки повыпускаю!
— А я еще помогу, — вставил красномордый зловеще.
Сосед-динамовец позеленел и заклацал зубами от страха.
— Да как же… да не может быть… да вы не думайте… это случайность…
Он судорожно зашарил руками по карманам и вдруг выудил откуда-то десятку. Мою десятку.
— Вот она! — заорал он. — Я же говорил! Здесь она, родимая, никуда не делась! Просто завалилась под подкладку.
— Купи себе гуся и пудри мозги ему, а мне баки заколачивать нечего, — процедил я сквозь зубы, выхватывая у него купюру. — С тебя еще двадцать штук, обещанные. Напомнить?
— Ну да, ну да, — зачастил он, — как же, помню. Сейчас, сейчас…
Он снова начал рыться в карманах.
— Что-то никак… не найду, — пробормотал он. — Никак, знаете…
— Небось, опять под подкладку завалилось, — заметил я, презрительно усмехаясь.
— А вот я сейчас сам его потрясу, — мрачно заявил красномордый, поднимаясь с места. Просто удивительные случаются порой вещи: из недавнего недруга он превратился вдруг в моего союзника.
— Нет! — испуганно крикнул динамовец. — Не надо! Я сам. Вот, уже нашел.
И он протянул мне еще две десятки.
Получив причитающуюся мне мзду, я поспешил унести ноги. День для меня закончился как нельзя удачно, и, главное, без ненужных эксцессов. Все прошло гладко, без сучка без задоринки. А ведь могло обернуться иначе.
Мордобоем, например.
Глава десятая
Еще дважды мне обламывался солидный куш: один раз в сто штук, а в другой аж в пол-лимона, ей-Богу, не вру. Бабки потекли ко мне рекой, я не успевал их пересчитывать. В течение недели я заработал семьсот пятьдесят штук, что равнялось двум моим месячным зарплатам. Неплохо, а? Ясно теперь, на какие шиши тот очкастый шизик «жигуль» себе отхватил? То-то. Сам греб деньги лопатой, а мне по какой-то дохлой пятерке в день отстегивал. Ну не мерзавец?
Но не все коту масленица, как говаривают у нас на Руси. Подвела меня моя фортуна, крепко подвела. Случилось это в середине февраля.
Это был мой четвертый набег на Лужники. Кто с кем играл, я уже не помню. Память мне тогда отшибло напрочь. Но это все потом, после матча, поначалу же все шло как нельзя лучше.
Уселся на свободное место и стал намечать очередную жертву. Опыт у меня уже был, и я враз заприметил подходящий объект. Внизу, через два ряда от меня, расположилась группа бритоголовых парней. Они лакали пиво и громко гоготали, предвкушая удовольствие от предстоящей игры. Я напряг слух и прислушался. По нескольким оброненным фразам я понял, что болеют они за команду, которая обречена на поражение. Они-то мне и нужны, обрадовался я, лишь бы у них бабки при себе имелись.
Я отыскал свободное место позади них и по обыкновению начал закидывать удочки. Поначалу дело не шло: эта молокосня явно не желала ввязываться в подобные авантюры. Пару раз меня круто осаживали, дипломатично советуя не совать нос куда не следует, а также наведаться к такой-то матери и еще кое-куда, куда поезда не ходят и самолеты не летают. Я скромно молчал, понимая, что объект должен созреть. У меня был принцип: никогда никому не навязываться; рано или поздно объект клюнет и попадется мне на крючок. А пока — терпение и еще раз терпение.
Первый период закончился вничью — 1:1. Команды играли вяло, как-то сонно, без энтузиазма и спортивного задора. Но меня не проведешь, я-то знал, что самая игра начнется на последней десятиминутке второго периода. А покамест я подготавливал почву, разыгрывая из себя заядлого болельщика: орал благим матом, свистел во все десять пальцев, предрекал поражение неугодной мне команде, сыпал двусмысленными репликами, а сам тем временем косился не на поле, на которое мне было глубоко наплевать, а на тех бритых оболтусов, что рассиживались перед моим носом и чьи карманы я собирался сегодня изрядно почистить.
К концу второго периода, как и было предсказано завтрашним номером «МК», игра оживилась. Наш голкипер (так, кажется, его называют? или я что-то путаю?) — итак, наш голкипер пропустил две банки подряд. Это-то и послужило поворотным пунктом в настроениях моих потенциальных партнеров по пари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
— Ты, видно, здесь новичок, парень? — спросил красномордый; впервые за игру у него появился искренний интерес к моей персоне.
— Не твое дело, мужик, — резко отозвался я. — Говорю тебе, ваши обложаются — и все тут.
— Так-так-так, — покачал головой мой соперник и залыбился, — ты мне становишься интересен, парень. Ставлю сотню на наших.
Ага, клюнул, толстая морда!
— Сотню чего? — спросил я на всякий случай.
— Сотню штук, — презрительно пояснил он. — Сотню против твоих пятидесяти — если они у тебя имеются, конечно, — что наши ваших обдерут.
Я сделал вид, что усиленно размышляю. У меня было при себе сто пятьдесят тысяч — вчерашняя премия, которую я утаил от Светки, и потому имел все основания принять вызов, брошенный мне красномордым. Тем более, что наши все равно выиграют — по крайней мере, я все еще верил в чудо.
— Идет! — заявил я.
— Отлично, — красномордый от удовольствия закряхтел, потер потные ладони и еще больше покраснел, — пари заключено. Господа, — он обратился к своим друганам, — вы будете свидетелями сделки.
Мой сосед продолжал с остервенением дергать меня за рукав, остерегая от безумного решения, но при последних словах красномордого резко переменил свои намерения.
— Раз дело принимает критический оборот, я тоже буду свидетелем, — заявил он решительно.
Красномордый уничтожающе зыркнул на него, но противиться не стал.
— Итак, сотня против полтинника, — подвел итог он. — По рукам?
Я покачал головой.
— Сто пятьдесят против ста пятидесяти, — небрежно бросил я. — Играем на равных.
— Ух ты! — ахнули хором друганы красномордого, а мой сосед-динамовец едва не задохнулся от волнения.
Красномордый еще больше выкатил зенки и с минуту смотрел на меня, как мне показалось, даже с каким-то проблеском уважения. Потом зашептался со своими корешами. Те состроили кислые рожи, но авторитет атамана быстро сломил их сопротивление. Ага, клянчит у них бабки! — догадался я.
— Плакали ваши денежки, — шепнул мне на ухо сосед и сам чуть было не разрыдался. — Эх, была не была, даю от себя двадцатку, если наши победят!
В результате переговоров красномордый собрал нужную сумму.
— Клади деньги в общую кучу, — сказал он мне.
Я вынул три новенькие пятидесятки, но отдавать ему не спешил.
— Кто будет держать всю сумму до конца матча? — спросил я. — Тебе я не доверяю, твоим корешам тоже.
— Я подержу, — предложил мой сосед-динамовец, — я нейтральное лицо и к вашим разборкам касательства не имею.
Красномордый просверлил его взглядом и, скрепя сердце, сунул ему свою ставку. Я, в принципе, не против был такого посредника и в свою очередь передал ему кровные свои бабки. Тот тщательно пересчитал деньги и подытожил:
— Все правильно, ровно триста тысяч.
— О'кей, — сказал красномордый и, осклабившись, повернулся ко мне. — Ну и лопух же ты, парень. Накрылись твои сто пятьдесят штук медным тазом.
— Не каркай, — огрызнулся я.
Красномордый ухмыльнулся и подмигнул своим дружкам. Те радостно заморгали в ответ и начали рьяно крутить пальцами у свих висков, явно намекая на мою дырявую крышу. Ну это мы еще посмотрим, у кого крыша течет!
Раздался свисток, и третий, завершающий, период начался.
Если говорить начистоту, то в хоккее я ни бум-бум, то есть ни капельки. Ни правил, ни кого из игроков как зовут, ни специфического хоккейного сленга
— ни о чем таком я понятия не имел. Да и зачем мне это? Ежели кто кому шайбу влепит, так это и круглому идиоту ясно будет, а большего мне знать было незачем.
Игра протекала напряженно, но никто уже не сомневался в исходе матча. Красномордый притих и больше не орал, все его внимание было сосредоточено на поле. Меня колотило от возбуждения и неизвестности (с каждой уходящей минутой я все меньше и меньше верил газете), а мой сосед-динамовец громко шмыгал носом и с сочувствием косился на меня, не смея поднять глаза на игровую площадку.
Когда до финального звонка оставалось пять минут, красномордый хлопнул меня по спине и беззлобно заявил:
— Ну-с, парень, плакали твои денежки. Зелен ты еще в такие игры играть, ну да ничего не попишешь: уговор есть уговор. Готовь бабки, посредник.
— Не суетись, мужик, еще не вечер, — пресек его я. — До конца матча четыре минуты.
Он заржал, морда его из красной сделалась багрово-синюшной.
— Да ты что, серьезно, парень? Самое малое две шайбы нужно твоим отыграть, чтобы бабки перекочевали в твой карман. Ты…
Есть!!! Шайба в воротах «Спартака»! За три минуты до конца матча динамовцы сравняли счет.
Стадион взорвался от воплей и визга, а потом разом умолк. Наступила тревожная тишина, лишь позади я слышал яростное сопение красномордого. Краем глаза я взглянул на него, и мне показалось, что его лупоглазые зенки вот-вот вывалятся у него из орбит.
На двадцатой минуте динамовцы влепили вторую банку.
Тут-то с моим соседом справа и приключился припадок. Он вдруг завизжал, как поросенок при виде ножа, вскочил на сидение и начал отплясывать, корча рожи красномордому и улюлюкая на манер индейцев племени гуронов. Потом бросился ко мне на шею и, рыдая от счастья и пуская слюну, полез лобызаться.
— Как мы их, а? Во-о-о как мы их!! Ух, как мы их! В пух и прах мы их! Это ж надо ж, а? — орал он мне в самое ухо.
Исход матча был предрешен. Стадион ревел так, что лед на поле вот-вот был готов потрескаться. А я… а что я? Плевать я хотел на матч, и на «Спартак» с «Динамо» в придачу. Главное для меня — сто пятьдесят штук, которые я сумел оторвать благодаря дедморозовскому презенту. А все остальное трынь-трава.
Все, финальный свисток! Наша взяла, братва, утер-таки я нос красной морде!
Я едва сдерживался, чтобы не заорать. Жаль мне стало красномордого, ему и так, поди, не сладко живется с такой-то рожей, а тут я еще масло в огонь подолью своим поросячьим визгом. Нет, выиграл так выиграл, а в рожу харкать проигравшему мы не обучены.
Он аж, бедняга, почернел от горя. Сникли и его друганы, оба в раз. Один лишь мой сосед-динамовец продолжал куролесить да глумиться над поверженным врагом. Я цыкнул на него, и он стих.
— Что ж, произведем расчет, мужики, — сказал я как можно спокойнее.
— Ну и фрукт же ты, парень, — прохрипел красномордый, волком глядя на меня.
— Это с какой же стати? — завопил вдруг один из его дружков. — Я на это свои последние гроши выложил, а тут какой-то шкет их прикарманить норовит! Протестую.
— Аналогично, — поддакнул второй. — Не имеет никакого права наши денежки карманить. В морду ему.
— Заткнитесь, оба! — рявкнул красномордый. — Сволочи вы, больше никто. Я вам ваши бабки верну, как условились, так что вы при своих останетесь, а вот я действительно крупно погорел. Вот дерьмо собачье, — выругался он напоследок.
— Игра есть игра, — пожал я плечами.
— Игра есть игра, — кивнул он. — Эй, посредник, вручи-ка ему его выигрыш. Пускай подавится.
Как же, подавлюсь я, жди больше. Не на того напал, придурок лупоглазый, я эти денежки сберегу и Светке своей даже под пыткой не расколюсь.
Посредник снова вскочил и с торжествующей улыбкой вручил мне триста тысяч рублей.
— Поздравляю, от всей души, — сказал он, восторженно пялясь на мою персону. — Утерли-таки нос кое-кому, а кому именно, я говорить не стану. Это и ежу понятно.
— Умри, зануда, — гаркнул на него красномордый, а потом обратился ко мне. — Пересчитай, не верю я ему. Скользкий тип.
— Да разве я ворюга какой, — обиделся мой сосед справа и опасливо покосился на меня.
Я пересчитал. Десятки не хватало. Я пересчитал еще раз. Так и есть, десятку как языком слизнуло.
Тут уж я рассвирепел.
— Ты что же, гнида, своих обдираешь? — накинулся я на него. — Гони бабки, говорю, не то кишки повыпускаю!
— А я еще помогу, — вставил красномордый зловеще.
Сосед-динамовец позеленел и заклацал зубами от страха.
— Да как же… да не может быть… да вы не думайте… это случайность…
Он судорожно зашарил руками по карманам и вдруг выудил откуда-то десятку. Мою десятку.
— Вот она! — заорал он. — Я же говорил! Здесь она, родимая, никуда не делась! Просто завалилась под подкладку.
— Купи себе гуся и пудри мозги ему, а мне баки заколачивать нечего, — процедил я сквозь зубы, выхватывая у него купюру. — С тебя еще двадцать штук, обещанные. Напомнить?
— Ну да, ну да, — зачастил он, — как же, помню. Сейчас, сейчас…
Он снова начал рыться в карманах.
— Что-то никак… не найду, — пробормотал он. — Никак, знаете…
— Небось, опять под подкладку завалилось, — заметил я, презрительно усмехаясь.
— А вот я сейчас сам его потрясу, — мрачно заявил красномордый, поднимаясь с места. Просто удивительные случаются порой вещи: из недавнего недруга он превратился вдруг в моего союзника.
— Нет! — испуганно крикнул динамовец. — Не надо! Я сам. Вот, уже нашел.
И он протянул мне еще две десятки.
Получив причитающуюся мне мзду, я поспешил унести ноги. День для меня закончился как нельзя удачно, и, главное, без ненужных эксцессов. Все прошло гладко, без сучка без задоринки. А ведь могло обернуться иначе.
Мордобоем, например.
Глава десятая
Еще дважды мне обламывался солидный куш: один раз в сто штук, а в другой аж в пол-лимона, ей-Богу, не вру. Бабки потекли ко мне рекой, я не успевал их пересчитывать. В течение недели я заработал семьсот пятьдесят штук, что равнялось двум моим месячным зарплатам. Неплохо, а? Ясно теперь, на какие шиши тот очкастый шизик «жигуль» себе отхватил? То-то. Сам греб деньги лопатой, а мне по какой-то дохлой пятерке в день отстегивал. Ну не мерзавец?
Но не все коту масленица, как говаривают у нас на Руси. Подвела меня моя фортуна, крепко подвела. Случилось это в середине февраля.
Это был мой четвертый набег на Лужники. Кто с кем играл, я уже не помню. Память мне тогда отшибло напрочь. Но это все потом, после матча, поначалу же все шло как нельзя лучше.
Уселся на свободное место и стал намечать очередную жертву. Опыт у меня уже был, и я враз заприметил подходящий объект. Внизу, через два ряда от меня, расположилась группа бритоголовых парней. Они лакали пиво и громко гоготали, предвкушая удовольствие от предстоящей игры. Я напряг слух и прислушался. По нескольким оброненным фразам я понял, что болеют они за команду, которая обречена на поражение. Они-то мне и нужны, обрадовался я, лишь бы у них бабки при себе имелись.
Я отыскал свободное место позади них и по обыкновению начал закидывать удочки. Поначалу дело не шло: эта молокосня явно не желала ввязываться в подобные авантюры. Пару раз меня круто осаживали, дипломатично советуя не совать нос куда не следует, а также наведаться к такой-то матери и еще кое-куда, куда поезда не ходят и самолеты не летают. Я скромно молчал, понимая, что объект должен созреть. У меня был принцип: никогда никому не навязываться; рано или поздно объект клюнет и попадется мне на крючок. А пока — терпение и еще раз терпение.
Первый период закончился вничью — 1:1. Команды играли вяло, как-то сонно, без энтузиазма и спортивного задора. Но меня не проведешь, я-то знал, что самая игра начнется на последней десятиминутке второго периода. А покамест я подготавливал почву, разыгрывая из себя заядлого болельщика: орал благим матом, свистел во все десять пальцев, предрекал поражение неугодной мне команде, сыпал двусмысленными репликами, а сам тем временем косился не на поле, на которое мне было глубоко наплевать, а на тех бритых оболтусов, что рассиживались перед моим носом и чьи карманы я собирался сегодня изрядно почистить.
К концу второго периода, как и было предсказано завтрашним номером «МК», игра оживилась. Наш голкипер (так, кажется, его называют? или я что-то путаю?) — итак, наш голкипер пропустил две банки подряд. Это-то и послужило поворотным пунктом в настроениях моих потенциальных партнеров по пари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16