Боюсь, скоро уйдет туда, где муж и сын. Поговорили о том, о сем. Она, между прочим, и припомнила такое: за несколько дней до гибели ее парня заходил какой-то мужчина. Лет ему, на вид, под сорок, волосы длинные, маленькая бородка, худой и хромает. Но ходит без палочки. О чем они с сыном говорили, женщина не слышала. Но малый тогда повеселел и сказал приблизительно так: мама, этот человек поможет нам отца найти. Она еще поинтересовалась, откуда он – из милиции или КГБ, потому что внешне больше на батюшку похож. А сын засмеялся и ответил: это человек битый. Вот и вся информация, инспектор.
Майор по моей просьбе подбросил меня на Крещатик, высадил меня возле кафе в диетическом гастрономе. Если везет исключительно дуракам, то я среди них абсолютный чемпион. Доктор Борис, который нужен был мне до зарезу и немедленно, стоял тихонько в уголке и скептически рассматривал в чашке некую бурду, за которую с него содрали, как за двойной кофе.
– Доктор, не выпендривайтесь! – заорал я еще издали. – Тут платят не за кофе, а за радость человеческого общения.
– Если бы Экзюпери подали такой кофе, то он написал бы не «Маленького принца», а жалобу в управление общественного питания Парижского горисполкома.
– Доктор, согласен! Отвлекитесь, вы же сами советовали. Есть проблема. Мужчина, на вид тридцать пять – сорок, худощавый, волосы длинные, бороденка короткая, внешне похож на священника, хромает, но ходит без палочки. Производит впечатление эрудированного человека, предположительно интересуется таинственными явлениями природы, например, исчезновением людей. Имеется кто-нибудь похожий среди твоих друзей или пациентов?
Борис взглянул на меня с профессиональным сочувствием.
– Алеша, тебе известно, что чистосердечное признание облегчает правильную постановку диагноза? Такой человек имеется среди твоих знакомых. Это Сергей-телепат.
– Борис, ты прав! Я законченный идиот. А кстати о законченных: ходят ли в вашем медпункте какие-либо 280 слухи касательно известного нам передовика производства?
– Сирота, ты не законченный, ты клинический! В нашем медпункте, как ты презрительно изволил выразиться, полторы тысячи человек одного только медперсонала. Ты когда-нибудь попробуй обойти наш колхоз по периметру – ноги отвалятся. Это ведь целый город! Кстати, со своим кладбищем, на котором недавно и похоронили этого передовика производства, мастера золотые руки. Взаправду…
– Та-а-ак, доктор, воистину и в нашем мире есть немало такого, что и не снилось Гамлету и его другу Горацио. Воистину, говорю вам, уникальный экземпляр этот бродяга. Имеет сразу два свидетельства о смерти и две однокомнатные могилки в разных районах города. Не каждый бомж и на одну сподобится, а тут… Как там у Аверченко? «Две кавалеры на одного Лидию Ивановну…» В первой могиле нет покойника, зато имеется надгробие с анкетными данными, а во второй покойник присутствует лично, но цветов на эту могилку никто не принесет.
– Чтоб ты знал – там вместо надгробия колышек с историей болезни – так положено.
– Надеюсь, ты собственное расследование не проводил?
– И не думал. Наш завотделением крик поднял. Орет: пациента перевели к нам только на бумаге, потому что он не у нас умер. Еще чернила не высохли, а они уже на нас свою смертность сваливают. Да еще требуют, чтобы наши санитары яму копали. С трудом договорились: смерть больного спецотделение берет на себя, имеется ввиду статистика, зато яму копаем мы. Вот и все. Теперь эту историю чуть ли не вся психушка знает.
– Это хорошо, Борис, что чуть ли не вся психушка знает. Но, на всякий случай, прошу тебя как друга, никогда больше не играйся в Шерлока Холмса. Лучше уж в доктора Фрейда. Понимаешь, чтобы быть специалистом, скажем, по дактилоскопии, недостаточно знать, что у человека на руках десять пальцев.
Доктор не без удовольствия хихикнул и мгновенно отомстил:
– На Холмса я не тяну. Доктор Ватсон среди присутствующих тоже не фигурирует. Правда, имеется в наличии притыренный инспектор Лестрейд.
От автора: Сергей по прозвищу «телепат» – своеобразная, или, как сейчас говорят, знаковая фигура Киева шестидесятых-семидесятых годов. Он входил в круг и моих знакомых. Официально он работал в каком-то из многочисленных НИИ, созданных с единственной целью – замаскировать безработицу среди выпускников технических вузов. На самом деле Сергей поначалу серьезно занимался телепатией и даже читал на эту тему публичные лекции в системе общества «Знание». Затем компетентные органы закрыли какие-либо исследования в этой области до тех пор, пока не изобретут способ перехватывать шпионские телепатограммы. Однако Сергей без работы не остался. Немножко изучал шаровые молнии, а затем перебросился на неопознанные летающие объекты. Среди киевской интеллигенции ходили слухи, что Сергей то ли «стучит» в КГБ, то ли даже работает там в качестве эксперта. Впрочем, о ком тогда не ходили такие слухи?
Алексей Сирота:
В принципе, неопознанные летающие объекты, они же НЛО, они же тарелочки, меня не интересовали. С меня хватало неопознанных трупов. Но где проводит свое рабочее время Сергей, я знал. Действительно, он сидел в кафе на первом этаже гостиницы «Днепр», одна пустая чашки из-под кофе стояла перед ним, а вторую он допивал. Я без приглашения уселся рядом и приказал:
– Пускай товарищ майор выключит микрофоны, поскольку разговор предстоит личного характера, и принесет мне два кофе, поскольку беседа планируется продолжительная.
Что касается Сергея, то его могла бы вывести из равновесия разве что какая-нибудь летающая тарелка, да и то если бы приземлилась посреди Крещатика.
– Кофе возьмешь сам. Подают только старшим офицерам. А майор сегодня в отгуле, поэтому микрофоны не работают. Чего надо? Только кофе или потрепаться?
Я не стал немедленно удовлетворять любопытство Сергея. Выстоял очередь, взял три кофе и, не расплескав, принес их к столику. Очень вовремя. Потому что там уже возила грязной тряпкой перед самым носом у Сергея еще более грязная уборщица. Я поставил одну чашку Сергею, вторую себе, сунул под нос бабе свое удостоверение, не разворачивая, и гаркнул:
– Ты, старая давалка! Это при тебе вчера червонцы на доллары меняли? А ну сгинь, а то посажу за недонесение!
Кошмар клиентов исчез мгновенно и не показывался до самого конца нашего разговора.
– Сергей, я знаю, что ты что-то знаешь, но не до конца. Со своей стороны, я знаю все до конца, но не сначала.
– Беру!
– Излагаю в стиле Хемингуэя: пять лет назад, вечер, киевское метро, два машиниста, сотня пассажиров. Все. Точка. Через пять лет – сын помощника машиниста, один бородатый эксперт то ли из НИИ, то ли из КГБ, дикая радость, киевское метро, вечер, несчастный случай. Конец фильма.
Сергей долго молчал и, наконец, произнес:
– Так вот почему он мне не позвонил… А при чем здесь ты? Расследуешь несчастный случай?
– Нет, более того, мне дали понять: если я за это возьмусь, то следующий несчастный случай произойдет со мной. Что-то скажешь, или ну тебя на фиг? Жизнь дается человеку всего один раз, и прожить ее нужно. Даже если порой не очень хочется.
– Если учесть, что здесь и на самом деле нет микрофонов, Сирота, то расскажу. Не в стиле Хемингуэя, а в протокольном изложении. Парень подошел ко мне после лекции о НЛО и спросил: верю ли я сам в то, что инопланетяне похищают людей.
– А кстати, сам ты в это веришь, или только зарабатываешь подобными россказнями на кусок хлеба?
– Сирота, не отвлекайся. Фиксируй. На мой утвердительный ответ молодой человек спросил: правда ли, что порой похищенные инопланетянами люди возвращаются обратно. Я ответил, что такие факты имеются, но этих бедняг, как правило, отправляют в психушку.
– Сергей, а что, это правда?
– Не сбивай. А то я сам собьюсь. После этого парень поинтересовался, случалось ли, чтобы сразу исчезло много людей. Я тут же вспомнил о «Марии Целесте».
– А это что за фрау такая?
– Дуб ты, Сирота, хотя и с высшим философским образованием. Так называлась шхуна, которую нашли лет сто назад. Нет, вру – в начале двадцатого столетия. О ней еще Конан-Дойль писал… Так вот, ее нашли в Атлантическом океане целой и невредимой – с грузом в трюме, личными вещами экипажа и даже еще кипящей похлебкой в камбузе. Но без единой живой души. При идеальной погоде. Тогда вокруг этого поднялся огромный шум. Ты и представить не можешь – исчезло целых двадцать человек! В мире не было ни одной газеты, которая бы об этом не написала. Ну, а потом, когда в Первую Мировую войну люди исчезали десятками тысяч, а во Вторую – миллионами, то кого интересовали каких-то двадцать матросов, капитан, его жена и маленький сын?
– Ты прав, Сергей. У нас когда-то на лекции в Университете преподаватель отважился процитировать самого Гиммлера: один убитый – это трагедия, миллион убитых – это статистика. Но вернемся к молодому человеку.
– Пожалуйста. Он был убежден, что пять лет назад в двадцать один час на перегоне между станцией метро «Октябрьская» и станцией «Нивки» исчез поезд метро со всеми пассажирами, машинистом и его помощником. Вот такая аннигиляция, товарищ инспектор уголовного розыска.
– Сергей, я не верю в мистику не потому, что я член партии, а потому, что такой от рождения, мне бы чего-нибудь пореальнее. Тормоза, к примеру, отказали, занесло в тупик или в депо, что там у них на «Святошино»? На скорости сто двадцать врезало… во что врезало? В слона на рельсах, пустой вагон… мало ли во что. А поскольку в Советском Союзе самолеты не разбиваются, а все поезда, включительно с метро, двигаются в соответствии с расписанием, то эту катастрофу замяли. Трупы прикопали, кровь смыли, со свидетелей взяли подписку.
– Сирота, ты помнишь, как в приблизительно в это же время с моста Патона в Днепр свалился автобус? Поздно вечером, кстати, практически без свидетелей. Там тоже и секретили, и расписки брали, и милицию согнали – любопытных отпугивать. И что? Еще не успели последнего утопленника поднять, а уже весь Киев гудел. Или вот – ставка Гитлера под Винницей. Строителей из числа военнопленных расстреляли до последнего, немецких спецов посадили в самолет и взорвали в воздухе. Так и что? Докопались до информации. А тут – исчез твой поезд, Сирота, исчез без трупов на рельсах, крови на стенах, изувеченных вагонов и тому подобных прибамбасов. Из пункта «О» вышел, в пункт «Н» не прибыл.
– Сергей, не делай из меня второклассника и на вопрос: «Почему?» не отвечай: «Потому, что перпендикуляр». Где имение, где наводнение, где ставка Гитлера, а где киевское метро! И вообще, у тебя есть хоть какая-нибудь нормальная информация кроме россказней мальчишки, шизонувшегося после смерти отца?
– А у меня нормальной – в твоем понимании – информации не бывает. Я, естественно, пытался проверить версию о «другом метро». Но метрополитеновские молчат, как партизаны. Хотя есть и у них свои легенды. Например, о троглодитах, о крысах-гигантах, о поезде, идущем за стеной…
– А вот о последнем, будьте любезны, поподробнее. Потому что, если я захочу послушать о трогликах, то пойду к спелеологам… а сейчас меня интересуют исключительно поезда. Считай, что я на них зациклился.
– Да ну, глупость все это. Классическая профессиональная мифология обходчиков. Если, мол, ночью в тоннеле услышишь поезд, идущий за стенкой, с той стороны, где тоннеля нет, бросай работу, подавай заявление и переводись на поверхность. Иначе на контактный рельс под напряжением наступишь или под колесами окажешься.
Последняя информация, а главное, уверенность, с которой говорил Сергей, несколько укрепила мои материалистические убеждения. К сожалению, окончить разговор в этот раз нам не удалось. Мы и не заметили, как подошло время обеденного перерыва, как всех посетителей, кроме нас, выставили за дверь, а саму дверь традиционно заклинили шваброй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Майор по моей просьбе подбросил меня на Крещатик, высадил меня возле кафе в диетическом гастрономе. Если везет исключительно дуракам, то я среди них абсолютный чемпион. Доктор Борис, который нужен был мне до зарезу и немедленно, стоял тихонько в уголке и скептически рассматривал в чашке некую бурду, за которую с него содрали, как за двойной кофе.
– Доктор, не выпендривайтесь! – заорал я еще издали. – Тут платят не за кофе, а за радость человеческого общения.
– Если бы Экзюпери подали такой кофе, то он написал бы не «Маленького принца», а жалобу в управление общественного питания Парижского горисполкома.
– Доктор, согласен! Отвлекитесь, вы же сами советовали. Есть проблема. Мужчина, на вид тридцать пять – сорок, худощавый, волосы длинные, бороденка короткая, внешне похож на священника, хромает, но ходит без палочки. Производит впечатление эрудированного человека, предположительно интересуется таинственными явлениями природы, например, исчезновением людей. Имеется кто-нибудь похожий среди твоих друзей или пациентов?
Борис взглянул на меня с профессиональным сочувствием.
– Алеша, тебе известно, что чистосердечное признание облегчает правильную постановку диагноза? Такой человек имеется среди твоих знакомых. Это Сергей-телепат.
– Борис, ты прав! Я законченный идиот. А кстати о законченных: ходят ли в вашем медпункте какие-либо 280 слухи касательно известного нам передовика производства?
– Сирота, ты не законченный, ты клинический! В нашем медпункте, как ты презрительно изволил выразиться, полторы тысячи человек одного только медперсонала. Ты когда-нибудь попробуй обойти наш колхоз по периметру – ноги отвалятся. Это ведь целый город! Кстати, со своим кладбищем, на котором недавно и похоронили этого передовика производства, мастера золотые руки. Взаправду…
– Та-а-ак, доктор, воистину и в нашем мире есть немало такого, что и не снилось Гамлету и его другу Горацио. Воистину, говорю вам, уникальный экземпляр этот бродяга. Имеет сразу два свидетельства о смерти и две однокомнатные могилки в разных районах города. Не каждый бомж и на одну сподобится, а тут… Как там у Аверченко? «Две кавалеры на одного Лидию Ивановну…» В первой могиле нет покойника, зато имеется надгробие с анкетными данными, а во второй покойник присутствует лично, но цветов на эту могилку никто не принесет.
– Чтоб ты знал – там вместо надгробия колышек с историей болезни – так положено.
– Надеюсь, ты собственное расследование не проводил?
– И не думал. Наш завотделением крик поднял. Орет: пациента перевели к нам только на бумаге, потому что он не у нас умер. Еще чернила не высохли, а они уже на нас свою смертность сваливают. Да еще требуют, чтобы наши санитары яму копали. С трудом договорились: смерть больного спецотделение берет на себя, имеется ввиду статистика, зато яму копаем мы. Вот и все. Теперь эту историю чуть ли не вся психушка знает.
– Это хорошо, Борис, что чуть ли не вся психушка знает. Но, на всякий случай, прошу тебя как друга, никогда больше не играйся в Шерлока Холмса. Лучше уж в доктора Фрейда. Понимаешь, чтобы быть специалистом, скажем, по дактилоскопии, недостаточно знать, что у человека на руках десять пальцев.
Доктор не без удовольствия хихикнул и мгновенно отомстил:
– На Холмса я не тяну. Доктор Ватсон среди присутствующих тоже не фигурирует. Правда, имеется в наличии притыренный инспектор Лестрейд.
От автора: Сергей по прозвищу «телепат» – своеобразная, или, как сейчас говорят, знаковая фигура Киева шестидесятых-семидесятых годов. Он входил в круг и моих знакомых. Официально он работал в каком-то из многочисленных НИИ, созданных с единственной целью – замаскировать безработицу среди выпускников технических вузов. На самом деле Сергей поначалу серьезно занимался телепатией и даже читал на эту тему публичные лекции в системе общества «Знание». Затем компетентные органы закрыли какие-либо исследования в этой области до тех пор, пока не изобретут способ перехватывать шпионские телепатограммы. Однако Сергей без работы не остался. Немножко изучал шаровые молнии, а затем перебросился на неопознанные летающие объекты. Среди киевской интеллигенции ходили слухи, что Сергей то ли «стучит» в КГБ, то ли даже работает там в качестве эксперта. Впрочем, о ком тогда не ходили такие слухи?
Алексей Сирота:
В принципе, неопознанные летающие объекты, они же НЛО, они же тарелочки, меня не интересовали. С меня хватало неопознанных трупов. Но где проводит свое рабочее время Сергей, я знал. Действительно, он сидел в кафе на первом этаже гостиницы «Днепр», одна пустая чашки из-под кофе стояла перед ним, а вторую он допивал. Я без приглашения уселся рядом и приказал:
– Пускай товарищ майор выключит микрофоны, поскольку разговор предстоит личного характера, и принесет мне два кофе, поскольку беседа планируется продолжительная.
Что касается Сергея, то его могла бы вывести из равновесия разве что какая-нибудь летающая тарелка, да и то если бы приземлилась посреди Крещатика.
– Кофе возьмешь сам. Подают только старшим офицерам. А майор сегодня в отгуле, поэтому микрофоны не работают. Чего надо? Только кофе или потрепаться?
Я не стал немедленно удовлетворять любопытство Сергея. Выстоял очередь, взял три кофе и, не расплескав, принес их к столику. Очень вовремя. Потому что там уже возила грязной тряпкой перед самым носом у Сергея еще более грязная уборщица. Я поставил одну чашку Сергею, вторую себе, сунул под нос бабе свое удостоверение, не разворачивая, и гаркнул:
– Ты, старая давалка! Это при тебе вчера червонцы на доллары меняли? А ну сгинь, а то посажу за недонесение!
Кошмар клиентов исчез мгновенно и не показывался до самого конца нашего разговора.
– Сергей, я знаю, что ты что-то знаешь, но не до конца. Со своей стороны, я знаю все до конца, но не сначала.
– Беру!
– Излагаю в стиле Хемингуэя: пять лет назад, вечер, киевское метро, два машиниста, сотня пассажиров. Все. Точка. Через пять лет – сын помощника машиниста, один бородатый эксперт то ли из НИИ, то ли из КГБ, дикая радость, киевское метро, вечер, несчастный случай. Конец фильма.
Сергей долго молчал и, наконец, произнес:
– Так вот почему он мне не позвонил… А при чем здесь ты? Расследуешь несчастный случай?
– Нет, более того, мне дали понять: если я за это возьмусь, то следующий несчастный случай произойдет со мной. Что-то скажешь, или ну тебя на фиг? Жизнь дается человеку всего один раз, и прожить ее нужно. Даже если порой не очень хочется.
– Если учесть, что здесь и на самом деле нет микрофонов, Сирота, то расскажу. Не в стиле Хемингуэя, а в протокольном изложении. Парень подошел ко мне после лекции о НЛО и спросил: верю ли я сам в то, что инопланетяне похищают людей.
– А кстати, сам ты в это веришь, или только зарабатываешь подобными россказнями на кусок хлеба?
– Сирота, не отвлекайся. Фиксируй. На мой утвердительный ответ молодой человек спросил: правда ли, что порой похищенные инопланетянами люди возвращаются обратно. Я ответил, что такие факты имеются, но этих бедняг, как правило, отправляют в психушку.
– Сергей, а что, это правда?
– Не сбивай. А то я сам собьюсь. После этого парень поинтересовался, случалось ли, чтобы сразу исчезло много людей. Я тут же вспомнил о «Марии Целесте».
– А это что за фрау такая?
– Дуб ты, Сирота, хотя и с высшим философским образованием. Так называлась шхуна, которую нашли лет сто назад. Нет, вру – в начале двадцатого столетия. О ней еще Конан-Дойль писал… Так вот, ее нашли в Атлантическом океане целой и невредимой – с грузом в трюме, личными вещами экипажа и даже еще кипящей похлебкой в камбузе. Но без единой живой души. При идеальной погоде. Тогда вокруг этого поднялся огромный шум. Ты и представить не можешь – исчезло целых двадцать человек! В мире не было ни одной газеты, которая бы об этом не написала. Ну, а потом, когда в Первую Мировую войну люди исчезали десятками тысяч, а во Вторую – миллионами, то кого интересовали каких-то двадцать матросов, капитан, его жена и маленький сын?
– Ты прав, Сергей. У нас когда-то на лекции в Университете преподаватель отважился процитировать самого Гиммлера: один убитый – это трагедия, миллион убитых – это статистика. Но вернемся к молодому человеку.
– Пожалуйста. Он был убежден, что пять лет назад в двадцать один час на перегоне между станцией метро «Октябрьская» и станцией «Нивки» исчез поезд метро со всеми пассажирами, машинистом и его помощником. Вот такая аннигиляция, товарищ инспектор уголовного розыска.
– Сергей, я не верю в мистику не потому, что я член партии, а потому, что такой от рождения, мне бы чего-нибудь пореальнее. Тормоза, к примеру, отказали, занесло в тупик или в депо, что там у них на «Святошино»? На скорости сто двадцать врезало… во что врезало? В слона на рельсах, пустой вагон… мало ли во что. А поскольку в Советском Союзе самолеты не разбиваются, а все поезда, включительно с метро, двигаются в соответствии с расписанием, то эту катастрофу замяли. Трупы прикопали, кровь смыли, со свидетелей взяли подписку.
– Сирота, ты помнишь, как в приблизительно в это же время с моста Патона в Днепр свалился автобус? Поздно вечером, кстати, практически без свидетелей. Там тоже и секретили, и расписки брали, и милицию согнали – любопытных отпугивать. И что? Еще не успели последнего утопленника поднять, а уже весь Киев гудел. Или вот – ставка Гитлера под Винницей. Строителей из числа военнопленных расстреляли до последнего, немецких спецов посадили в самолет и взорвали в воздухе. Так и что? Докопались до информации. А тут – исчез твой поезд, Сирота, исчез без трупов на рельсах, крови на стенах, изувеченных вагонов и тому подобных прибамбасов. Из пункта «О» вышел, в пункт «Н» не прибыл.
– Сергей, не делай из меня второклассника и на вопрос: «Почему?» не отвечай: «Потому, что перпендикуляр». Где имение, где наводнение, где ставка Гитлера, а где киевское метро! И вообще, у тебя есть хоть какая-нибудь нормальная информация кроме россказней мальчишки, шизонувшегося после смерти отца?
– А у меня нормальной – в твоем понимании – информации не бывает. Я, естественно, пытался проверить версию о «другом метро». Но метрополитеновские молчат, как партизаны. Хотя есть и у них свои легенды. Например, о троглодитах, о крысах-гигантах, о поезде, идущем за стеной…
– А вот о последнем, будьте любезны, поподробнее. Потому что, если я захочу послушать о трогликах, то пойду к спелеологам… а сейчас меня интересуют исключительно поезда. Считай, что я на них зациклился.
– Да ну, глупость все это. Классическая профессиональная мифология обходчиков. Если, мол, ночью в тоннеле услышишь поезд, идущий за стенкой, с той стороны, где тоннеля нет, бросай работу, подавай заявление и переводись на поверхность. Иначе на контактный рельс под напряжением наступишь или под колесами окажешься.
Последняя информация, а главное, уверенность, с которой говорил Сергей, несколько укрепила мои материалистические убеждения. К сожалению, окончить разговор в этот раз нам не удалось. Мы и не заметили, как подошло время обеденного перерыва, как всех посетителей, кроме нас, выставили за дверь, а саму дверь традиционно заклинили шваброй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24