Кто и что знает о запуске. Меня он расспрашивал только об этом.
— А ты или кто другой из ученых смог ему толком ответить? По сути?
— Только в общих чертах. Основные принципы, связывающие разрозненные компоненты в единое целое, известны каждому из нас. Без этого нельзя. Но в частностях смежного участка никто не разбирается. — Он тускло улыбнулся. — Хотя любой может с помощью этой штуки отправить в загробный мир целое королевство.
— Такая угроза существует реально?
— Экспериментальная ракета плохо сочетается с гарантиями безопасности.
— Значит, бетонное укрытие, врытое в землю там, на севере, призвано...
— Стартовая площадка для пробных испытаний. Этой ее функцией и предопределено расстояние между жили-Щами ученых и ангаром, — Выходит, шкурами моряков можно рисковать? — Он промолчал, и я продолжил расспросы:
— Куда, по-твоему, они перетащат ракету и ученых с женами? Моряков, разумеется, никуда.
— То есть?
— Сам должен понимать. Они, с точки зрения Лек-лерка, бесполезны, а потому подлежат уничтожению. — Он невольно содрогнулся и прикрыл лицо руками. — Не выдал ли Леклерк невзначай конечный маршрут?
Он покачал головой и отвернулся. Он был расстроен, отводил глаза, как бы стыдясь моих упреков. Но в чем я мог его упрекнуть?
— Может, Россия?
— Нет, не Россия. — Он сверлил взглядом пол. — Только не Россия. Там не заинтересуются техникой на уровне парового двигателя.
— Не заинтересуются?.. — Пришел мой черед удивляться. — А я-то считал эту технику передовой...
— Для Запада — да. Но в последнее время среди ученых распространились слухи, правда, не слишком рекламируемые, будто у русских появилась сверхракета. Фотоновая ракета. Прозрачные намеки профессора Станюковича, их ведущего эксперта в области динамики газов, не оставляют на сей счет никаких сомнений. Боюсь, они открыли способы получения и хранения антипротонов. У нас тоже есть концепция антиматерии. Но мы не умеем ее добывать. А русские умеют. Нескольких унций этого вещества хватит, чтоб забросить «Черного сорокопута» на Луну.
Тонкости проблемы были мне не по зубам. Но с основным я согласился: русским наша ракета не нужна. Китай? Япония? Присутствие китайцев и китайско-японская ориентация радиопередатчика вроде бы подтверждали такую гипотезу. Но, с другой стороны, мало ли в Азии стран — да и не только в Азии, — которые с удовольствием наложили бы лапу на «Сорокопута»? Еще важней географического аспекта проблемы (кому понадобилась ракета?) был аспект детективный. Откуда этот «кто-то» узнал, что подобную ракету конструируют? На задворках моего сознания стало медленно вызревать предположение. Очень странное, почти невероятное...
Я вдруг снова услышал Харгривса:
— Прости мне мою непонятливость, когда нынче утром я, — говорил он неуверенно, — настаивал на утверждении, что ты специалист по твердому топливу — это была непростительная глупость. Все равно что закинуть на тебя веревку. Я просто ничего не соображал. Вряд ли охранник меня понял.
— Ничего, ничего. Сомневаюсь, чтоб он понял.
— Ты ведь не станешь сотрудничать с Леклерком? — спросил Харгривс, его сплетенные пальцы рук судорожно сжимались и разжимались. Его нервы явно уступали по стойкости интеллекту. — Тебе ведь эта работа по плечу.
— Вполне. Несколько часов с бумагами Фейрфилда, записями, диаграммами. Анализ реальной ситуации... и все. Но время за нас, Харгривс. Единственный фактор, действующий в нашу пользу. Ключевой момент для Лек-лерка — стартовый взрыв. Пока он не заполучит этот ключик, с места не тронется. Лондону известно: я здесь. На «Неккаре» того и гляди зародятся подозрения: почему откладывается запуск? Да мало ли что может произойти, и, что бы ни произошло, любая оттяжка льет воду на нашу мельницу. — Я попытался представить себе события, льющие воду на нашу мельницу, но, увы, потерпел неудачу, — Так что я безмолвствую.
Пусть Леклерк считает меня знатоком жидкого топлива.
— Конечно, конечно, — бормотал Харгривс, — время на нашей стороне.
Он сидел потупив голову на ящике из-под боеприпасов. Разговаривать ему не хотелось, мне тоже. В дверях звякнул ключ. Вошли Леклерк с Хьюэллом. Леклерк спросил:
— Ну как? Получше?
— Чего тебе надо?
— Чтоб ты бросил притворяться, будто не знаком с твердым топливом.
— Не понимаю, о чем ты. — Разумеется, разумеется. — Гигант приблизился, поставил на пол кожаную коробку. — Может, прослушаете свеженькую магнитофонную запись?
Я медленно поднялся на ноги. Сверху вниз глянул на Харгривса. Он по-прежнему смотрел в пол.
— Спасибо, Харгривс, — сказал я. — И впрямь большое спасибо.
— Я вынужден был пойти на это, — тупо произнес он. — Леклерк пригрозил застрелить мою жену.
— Прости. — Я коснулся его плеча. — Ты не виноват. Что дальше, Леклерк? — Пора тебе навестить «Черного сорокопута». — Он посторонился, освобождая мне проход.
Дверь ангара была распахнута настежь. Высоко под крышей горели лампы.
Рельсы уводили в глубь ангара.
А там и на самом деле стояли «черные сорокопуты»! Обрубленные цилиндрические карандаши с полированными стальными боками и фарфоровыми носами, которые покоились на зубчатом помосте высотой с двухэтажный дом.
Ракеты лежали на стальных платформах, каждая платформа о восьми колесах.
Между ракетами высились портальные краны, тоже на платформах с колесами.
Своими вытянутыми лапищами краны удерживали днища и головки ракет в стационарном положении. Обе ракеты и все четыре крана использовали одну и ту же рельсовую колею.
Леклерк не тратил впустую ни слов, ни времени. Он подвел меня к ракете и взгромоздился на подъемник крана. Хьюэлл поддал мне пистолетом в спину. Я понял намек и присоединился к Леклерку. Хьюэлл остался, где стоял. Леклерк нажал на кнопку, взвыл электромотор, и лифт мягко взлетел футов на пять. Леклерк вынул из кармана ключ, сунул его в дырочку на боку ракеты, извлек из корпуса рукоятку, с помощью которой отворил люк семифутовой высоты, столь тщательно притороченный к «Черному сорокопуту», что о его существовании я сперва и не подозревал.
— Присмотрись получше, — сказал Леклерк. — Ради этого я тебя сюда привел.
Я присмотрелся получше. Внешняя оболочка ракеты и была всего-навсего внешней оболочкой. Внутри, с отступом дюймов в пять, обнаружилась другая оболочка.
Напротив меня на уровне глаз расположились две коробки, шесть дюймов на шесть и шесть в промежутке. На левой, зеленого цвета, стояла надпись:
«Пуск», ниже — слова: «Включение» и «Выключение». На правой, ярко-красной, симметрично белыми буквами: «Безопасно», справа — «Заряжено». Над коробками — кнопочные регуляторы.
Под коробками тянулись гибкие армированные провода с пластиковой подкладкой — теплоизоляция электрокабеля, необходимая при высоких температурах полета. Провод, ведущий к коробке «Пуск», — полтора дюйма в диаметре. Другой — полдюйма. Первый в трех футах от коробки разделяется на семь проводков, остающихся внутри. Второй уходит наружу, за пределы внешней оболочки.
Еще два провода. Один, толщиной в полдюйма, соединяет обе коробки.
Второй, в два дюйма, связывает коробку «Пуск» с третьей коробкой, побольше размерами, чем те две. Она закреплена на внутренней стенке внешней оболочки, имеет дверцу и не имеет никакой иной оснастки, в частности дополнительных вводов и выводов тока. Вот и все, что следовало осмотреть. Операция заняла у меня секунд десять.
Леклерк спросил:
— Ясно?
Я кивнул и не сказал ничего.
— Фотографическая память, — загадочно молвил он Затем закрыл и запер люк, нажал на кнопку лифта, взмыл еще футов на шесть. Опять же манипуляции ключ — люк, на сей раз фута в два, приказ осмотреться.
На сей раз и осматривать-то почти нечего. Круглое отверстие во внутренней обшивке, пятнадцать — двадцать круглых трубок, сужающихся к концу. А в центре — макушка некоего цилиндрического предмета, этак дюймов в шесть диаметром. На самой верхушке цилиндра — отверстие, меньше полудюйма. С внешней оболочкой сопряжен провод таких же параметров, как тот, что обслуживает коробку «Безопасно» — «Заряжено». Можно предположить, что это тот же самый провод. Конец провода, снабженный медной втулкой, висит в пространстве между двумя оболочками. Логично предположить, что втулка соответствует отверстию в цилиндре. Но логика в этом случае не срабатывала. Отверстие раза в четыре больше медной втулки.
Леклерк закрыл люк, нажал на кнопку, и лифт спикировал к подножию крана. Еще один люк, еще один ключ. На сей раз мы у самого основания ракеты, на фут ниже места, где кончаются трубки. Здесь ощущение хаоса среди трубок, преобладавшее наверху, пропадает. Все математически безукоризненно, вокруг — безукоризненная симметрия. Девятнадцать цилиндров, заполняющих внутреннюю емкость, каждый диаметром в семь дюймов, опечатан пластиковым составом. На боках у цилиндров — маятник, почти наверняка клеммы для проводов, которые неаккуратной связкой болтаются в промежутке между двумя оболочками. По счету — точно, девятнадцать проводов. Производное от семи кабелей, исходящих из коробки «Пуск». По паре от трех кабелей, по три еще от трех кабелей и четыре от последнего кабеля.
— Ухватил, Бентолл? Все ухватил? — спросил Леклерк.
— Все, — сказал я. Дело оказалось простым.
— Вот и хорошо. — Он затворил люк и повел меня к выходу из ангара. — Теперь перелистай записи Фейрфилда. То, что нам удалось спасти.
Я поднял в изумлении брови: одно из немногих безболезненных мускульных упражнений, оставшихся в моем репертуаре.
— А что, вы не все смогли спасти? А чего не досчитались? Что потеряли?
— Полный комплект «синьки» на ракету. Не думал, что у британцев хватит ума на такие предосторожности. Чертежи находились в запечатанной металлической коробке, в верхней части которой поместили плавиковую кислоту в сосуде с датчиком. Стандартное устройство военного времени, куда более надежное, чем огонь. Датчик привели в действие, и кислота пролилась, прежде чем мы смекнули, что происходит.
Я вспомнил окровавленное лицо капитана.
— Молодец капитан Гриффите. Теперь, значит, без функционирующего образца ракеты вам не обойтись! А?
— Действительно. — Даже если Леклерка и одолевала тревога, он этого не выказывал. — Не забывай: ученые в моих руках.
Он отвел меня в хибару, расположенную за оружейным складом.
Обставлена она была под примитивный офис. Шкафы, машинка, письменный стол. Леклерк открыл шкаф, выдвинул верхний ящик и швырнул на стол кипу документов.
— По-моему, это бумаги Фейрфилда. Приду через час.
— Мне понадобится часа два, а то и больше.
— Я сказал: час.
— Ладно. — Я встал со стула, который только что занял. — Поищи другого любителя этих треклятых проблем.
Он долго буравил меня своими слюдяными, молочного цвета глазами, лишенными выражения, потом отстраненно заметил:
— Слишком часто идешь ва-банк, Бентолл.
— Не городи ерунду! — Что-что, а насмехаться над ним я мог. — Тот, кто идет ва-банк, может либо выиграть, либо проиграть. Выигрыш мне в данный момент не грозит, а проигрывать нечего.
— Ошибаешься, — любезно сообщил он. — Кое-что можешь и проиграть.
Например, жизнь.
— Ради Бога. — Я расслабил руку и плечо, пытаясь унять боль. — Судя по самочувствию, я и без тебя вот-вот с ней расстанусь.
— У тебя великолепное чувство юмора, — ядовито констатировал он. И ушел, хлопнув дверью. Но повернуть ключ в замке не забыл.
Минуло с полчаса, пока я удосужился заглянуть в бумаги Фейрфилда.
Ведь у меня было о чем поразмыслить и без них. Что и говорить, последние полчаса были не лучшими в моей жизни. Улики лежали передо мной — я соглядатай, все до одного удалились наконец. И я наконец знал правду.
Контрразведка! — с горечью думал я. Да мне место в детском саду, а не в контрразведке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41