На время воцарилась тишина. Выходит, причина, которую назвала Ирена, чтобы объяснить свое пребывание в пустой комнате, соответствовала действительности. Но как бы выяснить, знал ли ее муж об отношениях своей жены с Юрисом или нет? Если Алберт, вопреки мнению Расмы, в самом деле не догадывался о них, то не было никакой нужды открывать ему теперь глаза.
Наконец Гирт, не то спрашивая, не то констатируя факт, проговорил:
– Ваша жена, кажется, очень тяжело переживает смерть Юриса…
Реакция на эти слова была куда более сильной, чем ожидал Рандер. Алберт отшатнулся, словно получил удар, все его худощавое тело напряглось, серые глаза за стёклами очков блеснули, он стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки, лицо побагровело, на лбу вздулись вены, а пальцы сжали сигарету так, что у нее отломился фильтр.
– Ирену вы в это не впутывайте! – после паузы выдавил он странным, осипшим голосом, и в нем послышалась такая ревность, боль и ненависть, что у Гирта не осталось ни малейшего сомнения – он знал.
Глядя на потёртый костюм Алберта, который недвусмысленно говорил о том, что материальные дела его владельца обстоят далеко не блестяще, Гирт вспомнил дорогое платье Ирены, и ему вдруг пришло в голову еще одно обстоятельство, почему Алберт не хотел, чтобы расспрашивали Ирену. Вполне возможно, он просто очень любил жену и, что бы там ни случилось, хотел уберечь ее от лишних, по его мнению, волнений. В конце концов его чрезмерная ревность свидетельствовала о том же. А Ирена в свою очередь тревожилась за Алберта, быть может, потому, что знала о его любви и чисто по-женски сочувствовала мужу и жалела его, хотя по легкомыслию увлеклась Юрисом.
Разумеется, все эти соображения отнюдь не исключали того, что Алберт мог быть виновным в убийстве, скорее наоборот. Гирт не забыл, что, как только был найден труп, Алберт тут же высказал предположение, будто Юрис упал, зацепив банку, которая свалилась ему на голову и проломила череп. Одним словом, именно он направил мысли присутствующих в том направлении, которое было выгодно убийце. Правда, подобным образом рассуждал тогда и Улас: дескать, причиной падения послужила сломанная ступенька. Однако, если память не изменяла Гирту, муж Ирены заговорил первым…
– И это все, о чем вы хотели со мной поговорить? – ехидно полюбопытствовал Алберт.
– Не совсем. – Рандер медленно стряхнул пепел, потом спросил безразличным голосом: – За что именно вас судили?
– Ага! – желчно рассмеялся Алберт. – Ясно! Раз уж вы про это разнюхали, то могу себе представить, что вам сейчас мерещится! – Он с вызовом вскинул голову. – Тогда была сто шестая статья уголовного кодекса, часть первая!
Гирт кивнул.
– Значит, нанесение телесных повреждений средней тяжести.
– Умышленное, – насмешливо уточнил Алберт. – Не забудьте, умышленное.
– Да, конечно… И как вы их «нанесли»?
– Дал одному подлецу по морде!
– Крепко сказано, – заметил Гирт.
– Спасибо за комплимент! Хотите знать, я об этом нисколько не жалею! И если бы мне представился случай, я сделал бы то же самое! – Алберт секунды две молча смотрел на Рандера, потом добавил: – И, может быть, еще сделаю…
– Вас понял. – Гирт наклонил голову. – Между прочим, удар должен был вызвать «продолжительное расстройство здоровья», как это сформулировано в кодексе. Значит, пострадавший болел, по меньшей мере, недели три, верно?
– Нет, дольше, – ответил Алберт без всякого сочувствия, а даже с некоторым злорадством. – Он пролежал в больнице целый месяц – сотрясение мозга.
– А приговор?
Губы Алберта исказила усмешка.
– «Лишение свободы сроком на один год». Конечно, «в исправительно-трудовой колонии общего режима», как вы именуете эти миленькие заведеньица.
После небольшой паузы Рандер спросил:
– Но почему вас не приговорили к наказанию условно? Разве были какие-нибудь отягчающие вину обстоятельства?
Алберт резко засмеялся:
– Я им на суде высказал прямо в глаза все, что о них думаю.
– Так… – Гирт кивнул: значит, его предположения оказались правильными. – И за что же вы врезали пострадавшему?
– За дело.
– Ну, а конкретно? Что он вам сделал?
Алберт строптиво потряс головой.
– Этого я не сказал даже адвокату, а уж вам-то…
Рандер пожал плечами:
– Как хотите. Скажите, вы сегодня повздорили с Юрисом?
– С Юрисом? – повторил Алберт с запинкой. – Когда?
– После обеда, когда мы все гуляли около дома.
– А, там во дворе, где к нему приставал Зирап?
Гирт быстро поднял голову, однако не прервал Алберта вопросом, и тот презрительно бросил:
– Значит, вы и до этого докопались… Да, мы спорили. И еще как!
– Вы не могли бы рассказать, о чем?
Алберт исподлобья глянул на Гирта, угрюмое лицо медленно растянулось в едкой усмешке.
– Пожалуйста! – ответил он с откровенной издевкой. – О перспективе получения монокристаллической пленки силикатного карбида в высоковакуумных капельных устройствах в присутствии инертных газов.
Рандер вытащил блокнот.
– Как вы сказали?
На этот раз Алберт рассмеялся во весь голос.
– Может быть, продиктовать?
– Сделайте одолжение…
– Что ж, с удовольствием. – Повторив замысловатую фразу, он спросил не без яда: – Надеюсь, вам теперь все ясно?
– Наполовину, – Гирт усмехнулся. – А то, что пока еще не ясно, скоро прояснится…
– Вряд ли, – иронически протянул Алберт.
Рандер закрыл блокнот и сказал:
– Между прочим, вы только что упомянули о Зирапе, о том, будто он приставал к Юрису. Что там происходило?
– Ничего там не происходило! Когда я к ним подходил, то слышал, как Юрис говорит, что, к сожалению, не может ничего одолжить, поскольку ему самому нужны деньги.
– Не могли бы вы повторить, какие именно слова употребил Юрис?
– Что я, по-вашему, магнитофон?
– И все же, может быть, вы попробуете вспомнить. Прошу вас!
– Ну, примерно так: «Нет, мне очень жаль, но я уже вам сказал, что не могу дать в долг. Вся сумма необходима мне самому».
– И тогда?
– Все! Зирап стоял словно в воду опущенный, белый, как стена, казалось, вот-вот расплачется. Когда я подошел, он поплелся прочь, как побитый.
– Значит, он у Юриса просил денег?
– Очевидно. Только это уж не мое дело. А по моим представлениям, и не ваше!
– М-да-а! – промычал Рандер. – Об этом пока еще трудно судить.
Алберт деланно вздохнул.
– Теперь вы – ясное дело – начнете терзать бедолагу Зирапа… Скажите, все это доставляет вам какую-то особую радость или как?
Гирт сжал губы, но сдержался.
– О Зирапе вам как будто бы нет нужды беспокоиться! Чего же вы боитесь?
– Я? Боюсь? – фыркнул Алберт. – И не думаю! Во всяком случае, вас я абсолютно не боюсь! Этого еще не хватало, чтобы я начал пугаться первого попавшегося осведомителя!
Рандер почувствовал, как щеки его налились краской. Он выждал несколько секунд и наконец с ледяным спокойствием спросил:
– Как, по-вашему, не принадлежал ли Юрис к тем, кто заслуживает, по меньшей мере, сотрясения мозга?
Глаза Алберта сощурились, правая рука сжалась в кулак.
– Ну, знаете ли – я сыт всем этим по горло!
Неожиданно он нагнулся и вполголоса выдавил:
– Да – его убил я! И что?! Что это вам дает? – Он откинулся к спинке и неестественно засмеялся. – Ничего!
С глазу на глаз я могу вам это сказать! Но зарубите себе на носу, что я ничего не подпишу и позже от этого разговора откажусь!
Он стремительно поднялся, двумя шагами пересек комнату и хлопнул за собой дверью.
Глава восьмая
В первый момент Рандер хотел было вскочить и бежать за ним, затем передумал и остался на месте. Алберт никуда не денется. Сначала нужно хоть обдумать новые факты, обуздать мысли, которые, мешая друг другу, теснились и путались в голове. Гирт заставил себя сосредоточиться, чтобы спокойно, насколько это было возможно, во всем по очереди разобраться.
Итак, самая последняя и самая поразительная новость. Признание Алберта… Говорил ли он правду? Лгал? Учитывая его несдержанный нрав, все, что он сказал, могло быть правдой. Как бы он это потом и ни отрицал. Но с таким же успехом можно было допустить, что он просто сболтнул. Это могло произойти по двум причинам. Во-первых, в ярости, со зла. А во-вторых, сознательно – чтобы нарочно запутать Гирта и отвести подозрения от настоящего виновника. Однако в этом случае убийцей могла быть только Ирена. Рандер не в силах был представить себе другого человека, ради которого Алберт пошел бы на такую ложь. Этот вариант показался ему маловероятным.
По-настоящему Гирт не был уверен ни в одной из версий. Но нужно было иметь в виду каждую, чтобы продолжать поиск. Тем более что во время последнего разговора на передний план выдвинулись новые и вполне обоснованные подозрения – против Зирапа.
Итак, на сцене снова появились деньги. Занятый распутыванием любовных отношений, Рандер в своих мыслях отодвинул пропавшие пятьсот рублей куда-то на задворки и почти забыл о них. Против Зирапа свидетельствовали многие факты: приехал без приглашения; зашел в спальню, где хранились деньги; синяк над глазом, ушибленное колено и ободранные пальцы могли быть результатом схватки с Юрисом. Мыл руки на кухне. Кроме того, весь вечер, с того самого момента, как нашли тело хозяина, выглядел самым пришибленным. Да еще притворялся, будто не понимает, что виновный находится среди гостей.
Возможностей для убийства у Зирапа было хоть отбавляй, но до сих пор ему недоставало конкретного мотива. Теперь он появился, если только Алберту в этом отношении можно верить. «Четверо черных негритят…» – опять припомнилось Гирту. Улас, Расма, Алберт, Зирап… Кто же?
Рандер встал, засунул блокнот в карман и вышел из «будуара».
И в зале, и в столовой царило гнетущее молчание, лишь изредка прерываемое негромкими фразами. С какого-то момента Гирт начал замечать, что гостей охватывает апатия, странно сочетающаяся с напряжением, которое усиливалось час от часу. Они все заметнее сторонились друг друга. Конечно, причиной тому, прежде всего, была трагическая смерть Юриса, сказалась и нараставшая усталость, но не только это. Очевидно, сильней всего угнетали взаимные подозрения: ведь, за исключением самого убийцы, никто не знал, чьи руки обагрены кровью.
Алберт, ссутулившись и засунув руки в карманы, стоял в зале в стороне от других у запотевшего окна и смотрел в темноту.
Рандер подошел к нему и, встав рядом, тихо спросил:
– То, что вы сказали в комнате Расмы, следует рассматривать как признание?
Алберт бросил на него насмешливый взгляд:
– А вам как кажется?
Гирт нахмурился:
– Сейчас спрашиваю вас я! И притом совершенно серьезно…
Алберт пристально посмотрел на Рандера, затем снова отвернулся к окну и раздраженно пожал плечами:
– Можете думать, как вам угодно! И вообще – я вам ничего не говорил.
Гирт хотел еще что-то спросить, но в конце концов повернулся и медленно зашагал в столовую.
Калвейт сидел на диванчике и, скучая, листал истрепанную телефонную книгу. Рандер сел рядом и, чтобы не привлекать внимания других гостей, сказал вполголоса:
– Я хотел бы с вами немножко проконсультироваться. Скажите, пожалуйста, существует ли такая… – он заглянул в записи, – силикатная пленка монокристаллической структуры, которую можно получить в высоковакуумных капельных устройствах в присутствии инертных газов? Вы что-нибудь об этом знаете?
Калвейт кивнул:
– Слыхал.
– Значит, в этой фразе есть смысл?
– Да, безусловно. Такая проблема существует. Я, правда, специально ею не интересовался. Однако знаю, что вопрос этот важный и достаточно сложный.
– А Инсберг? Его эта структуральная пленка занимала?
– Вполне возможно. Мы об этом никогда не говорили. Вообще Юрис был сведущ во многих сложных проблемах.
– Так… Хорошо. – Гирт захлопнул блокнот. – Это все, что я хотел узнать. Спасибо!
– Не за что, – Калвейт улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Наконец Гирт, не то спрашивая, не то констатируя факт, проговорил:
– Ваша жена, кажется, очень тяжело переживает смерть Юриса…
Реакция на эти слова была куда более сильной, чем ожидал Рандер. Алберт отшатнулся, словно получил удар, все его худощавое тело напряглось, серые глаза за стёклами очков блеснули, он стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки, лицо побагровело, на лбу вздулись вены, а пальцы сжали сигарету так, что у нее отломился фильтр.
– Ирену вы в это не впутывайте! – после паузы выдавил он странным, осипшим голосом, и в нем послышалась такая ревность, боль и ненависть, что у Гирта не осталось ни малейшего сомнения – он знал.
Глядя на потёртый костюм Алберта, который недвусмысленно говорил о том, что материальные дела его владельца обстоят далеко не блестяще, Гирт вспомнил дорогое платье Ирены, и ему вдруг пришло в голову еще одно обстоятельство, почему Алберт не хотел, чтобы расспрашивали Ирену. Вполне возможно, он просто очень любил жену и, что бы там ни случилось, хотел уберечь ее от лишних, по его мнению, волнений. В конце концов его чрезмерная ревность свидетельствовала о том же. А Ирена в свою очередь тревожилась за Алберта, быть может, потому, что знала о его любви и чисто по-женски сочувствовала мужу и жалела его, хотя по легкомыслию увлеклась Юрисом.
Разумеется, все эти соображения отнюдь не исключали того, что Алберт мог быть виновным в убийстве, скорее наоборот. Гирт не забыл, что, как только был найден труп, Алберт тут же высказал предположение, будто Юрис упал, зацепив банку, которая свалилась ему на голову и проломила череп. Одним словом, именно он направил мысли присутствующих в том направлении, которое было выгодно убийце. Правда, подобным образом рассуждал тогда и Улас: дескать, причиной падения послужила сломанная ступенька. Однако, если память не изменяла Гирту, муж Ирены заговорил первым…
– И это все, о чем вы хотели со мной поговорить? – ехидно полюбопытствовал Алберт.
– Не совсем. – Рандер медленно стряхнул пепел, потом спросил безразличным голосом: – За что именно вас судили?
– Ага! – желчно рассмеялся Алберт. – Ясно! Раз уж вы про это разнюхали, то могу себе представить, что вам сейчас мерещится! – Он с вызовом вскинул голову. – Тогда была сто шестая статья уголовного кодекса, часть первая!
Гирт кивнул.
– Значит, нанесение телесных повреждений средней тяжести.
– Умышленное, – насмешливо уточнил Алберт. – Не забудьте, умышленное.
– Да, конечно… И как вы их «нанесли»?
– Дал одному подлецу по морде!
– Крепко сказано, – заметил Гирт.
– Спасибо за комплимент! Хотите знать, я об этом нисколько не жалею! И если бы мне представился случай, я сделал бы то же самое! – Алберт секунды две молча смотрел на Рандера, потом добавил: – И, может быть, еще сделаю…
– Вас понял. – Гирт наклонил голову. – Между прочим, удар должен был вызвать «продолжительное расстройство здоровья», как это сформулировано в кодексе. Значит, пострадавший болел, по меньшей мере, недели три, верно?
– Нет, дольше, – ответил Алберт без всякого сочувствия, а даже с некоторым злорадством. – Он пролежал в больнице целый месяц – сотрясение мозга.
– А приговор?
Губы Алберта исказила усмешка.
– «Лишение свободы сроком на один год». Конечно, «в исправительно-трудовой колонии общего режима», как вы именуете эти миленькие заведеньица.
После небольшой паузы Рандер спросил:
– Но почему вас не приговорили к наказанию условно? Разве были какие-нибудь отягчающие вину обстоятельства?
Алберт резко засмеялся:
– Я им на суде высказал прямо в глаза все, что о них думаю.
– Так… – Гирт кивнул: значит, его предположения оказались правильными. – И за что же вы врезали пострадавшему?
– За дело.
– Ну, а конкретно? Что он вам сделал?
Алберт строптиво потряс головой.
– Этого я не сказал даже адвокату, а уж вам-то…
Рандер пожал плечами:
– Как хотите. Скажите, вы сегодня повздорили с Юрисом?
– С Юрисом? – повторил Алберт с запинкой. – Когда?
– После обеда, когда мы все гуляли около дома.
– А, там во дворе, где к нему приставал Зирап?
Гирт быстро поднял голову, однако не прервал Алберта вопросом, и тот презрительно бросил:
– Значит, вы и до этого докопались… Да, мы спорили. И еще как!
– Вы не могли бы рассказать, о чем?
Алберт исподлобья глянул на Гирта, угрюмое лицо медленно растянулось в едкой усмешке.
– Пожалуйста! – ответил он с откровенной издевкой. – О перспективе получения монокристаллической пленки силикатного карбида в высоковакуумных капельных устройствах в присутствии инертных газов.
Рандер вытащил блокнот.
– Как вы сказали?
На этот раз Алберт рассмеялся во весь голос.
– Может быть, продиктовать?
– Сделайте одолжение…
– Что ж, с удовольствием. – Повторив замысловатую фразу, он спросил не без яда: – Надеюсь, вам теперь все ясно?
– Наполовину, – Гирт усмехнулся. – А то, что пока еще не ясно, скоро прояснится…
– Вряд ли, – иронически протянул Алберт.
Рандер закрыл блокнот и сказал:
– Между прочим, вы только что упомянули о Зирапе, о том, будто он приставал к Юрису. Что там происходило?
– Ничего там не происходило! Когда я к ним подходил, то слышал, как Юрис говорит, что, к сожалению, не может ничего одолжить, поскольку ему самому нужны деньги.
– Не могли бы вы повторить, какие именно слова употребил Юрис?
– Что я, по-вашему, магнитофон?
– И все же, может быть, вы попробуете вспомнить. Прошу вас!
– Ну, примерно так: «Нет, мне очень жаль, но я уже вам сказал, что не могу дать в долг. Вся сумма необходима мне самому».
– И тогда?
– Все! Зирап стоял словно в воду опущенный, белый, как стена, казалось, вот-вот расплачется. Когда я подошел, он поплелся прочь, как побитый.
– Значит, он у Юриса просил денег?
– Очевидно. Только это уж не мое дело. А по моим представлениям, и не ваше!
– М-да-а! – промычал Рандер. – Об этом пока еще трудно судить.
Алберт деланно вздохнул.
– Теперь вы – ясное дело – начнете терзать бедолагу Зирапа… Скажите, все это доставляет вам какую-то особую радость или как?
Гирт сжал губы, но сдержался.
– О Зирапе вам как будто бы нет нужды беспокоиться! Чего же вы боитесь?
– Я? Боюсь? – фыркнул Алберт. – И не думаю! Во всяком случае, вас я абсолютно не боюсь! Этого еще не хватало, чтобы я начал пугаться первого попавшегося осведомителя!
Рандер почувствовал, как щеки его налились краской. Он выждал несколько секунд и наконец с ледяным спокойствием спросил:
– Как, по-вашему, не принадлежал ли Юрис к тем, кто заслуживает, по меньшей мере, сотрясения мозга?
Глаза Алберта сощурились, правая рука сжалась в кулак.
– Ну, знаете ли – я сыт всем этим по горло!
Неожиданно он нагнулся и вполголоса выдавил:
– Да – его убил я! И что?! Что это вам дает? – Он откинулся к спинке и неестественно засмеялся. – Ничего!
С глазу на глаз я могу вам это сказать! Но зарубите себе на носу, что я ничего не подпишу и позже от этого разговора откажусь!
Он стремительно поднялся, двумя шагами пересек комнату и хлопнул за собой дверью.
Глава восьмая
В первый момент Рандер хотел было вскочить и бежать за ним, затем передумал и остался на месте. Алберт никуда не денется. Сначала нужно хоть обдумать новые факты, обуздать мысли, которые, мешая друг другу, теснились и путались в голове. Гирт заставил себя сосредоточиться, чтобы спокойно, насколько это было возможно, во всем по очереди разобраться.
Итак, самая последняя и самая поразительная новость. Признание Алберта… Говорил ли он правду? Лгал? Учитывая его несдержанный нрав, все, что он сказал, могло быть правдой. Как бы он это потом и ни отрицал. Но с таким же успехом можно было допустить, что он просто сболтнул. Это могло произойти по двум причинам. Во-первых, в ярости, со зла. А во-вторых, сознательно – чтобы нарочно запутать Гирта и отвести подозрения от настоящего виновника. Однако в этом случае убийцей могла быть только Ирена. Рандер не в силах был представить себе другого человека, ради которого Алберт пошел бы на такую ложь. Этот вариант показался ему маловероятным.
По-настоящему Гирт не был уверен ни в одной из версий. Но нужно было иметь в виду каждую, чтобы продолжать поиск. Тем более что во время последнего разговора на передний план выдвинулись новые и вполне обоснованные подозрения – против Зирапа.
Итак, на сцене снова появились деньги. Занятый распутыванием любовных отношений, Рандер в своих мыслях отодвинул пропавшие пятьсот рублей куда-то на задворки и почти забыл о них. Против Зирапа свидетельствовали многие факты: приехал без приглашения; зашел в спальню, где хранились деньги; синяк над глазом, ушибленное колено и ободранные пальцы могли быть результатом схватки с Юрисом. Мыл руки на кухне. Кроме того, весь вечер, с того самого момента, как нашли тело хозяина, выглядел самым пришибленным. Да еще притворялся, будто не понимает, что виновный находится среди гостей.
Возможностей для убийства у Зирапа было хоть отбавляй, но до сих пор ему недоставало конкретного мотива. Теперь он появился, если только Алберту в этом отношении можно верить. «Четверо черных негритят…» – опять припомнилось Гирту. Улас, Расма, Алберт, Зирап… Кто же?
Рандер встал, засунул блокнот в карман и вышел из «будуара».
И в зале, и в столовой царило гнетущее молчание, лишь изредка прерываемое негромкими фразами. С какого-то момента Гирт начал замечать, что гостей охватывает апатия, странно сочетающаяся с напряжением, которое усиливалось час от часу. Они все заметнее сторонились друг друга. Конечно, причиной тому, прежде всего, была трагическая смерть Юриса, сказалась и нараставшая усталость, но не только это. Очевидно, сильней всего угнетали взаимные подозрения: ведь, за исключением самого убийцы, никто не знал, чьи руки обагрены кровью.
Алберт, ссутулившись и засунув руки в карманы, стоял в зале в стороне от других у запотевшего окна и смотрел в темноту.
Рандер подошел к нему и, встав рядом, тихо спросил:
– То, что вы сказали в комнате Расмы, следует рассматривать как признание?
Алберт бросил на него насмешливый взгляд:
– А вам как кажется?
Гирт нахмурился:
– Сейчас спрашиваю вас я! И притом совершенно серьезно…
Алберт пристально посмотрел на Рандера, затем снова отвернулся к окну и раздраженно пожал плечами:
– Можете думать, как вам угодно! И вообще – я вам ничего не говорил.
Гирт хотел еще что-то спросить, но в конце концов повернулся и медленно зашагал в столовую.
Калвейт сидел на диванчике и, скучая, листал истрепанную телефонную книгу. Рандер сел рядом и, чтобы не привлекать внимания других гостей, сказал вполголоса:
– Я хотел бы с вами немножко проконсультироваться. Скажите, пожалуйста, существует ли такая… – он заглянул в записи, – силикатная пленка монокристаллической структуры, которую можно получить в высоковакуумных капельных устройствах в присутствии инертных газов? Вы что-нибудь об этом знаете?
Калвейт кивнул:
– Слыхал.
– Значит, в этой фразе есть смысл?
– Да, безусловно. Такая проблема существует. Я, правда, специально ею не интересовался. Однако знаю, что вопрос этот важный и достаточно сложный.
– А Инсберг? Его эта структуральная пленка занимала?
– Вполне возможно. Мы об этом никогда не говорили. Вообще Юрис был сведущ во многих сложных проблемах.
– Так… Хорошо. – Гирт захлопнул блокнот. – Это все, что я хотел узнать. Спасибо!
– Не за что, – Калвейт улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28