Говорит, у них там как в турецкой бане в калькуттской "Черной дыре". Может, в выходные наши дела оживятся. - Она не смотрела на меня, а улыбалась цилиндру. - Я - последняя из благодушных. - Джоан вытерла руки о замасленную тряпицу и выпрямилась. - Ладно, сойдет, запчасть потом поставлю. Это единственное, что не приходится заказывать в городе. В Хэтчвее неплохой магазин лодок и принадлежностей к ним.
Интересно, с чего ей взбрело в голову одаривать меня своими мыслями вслух.
- Я так и не успел выразить вам признательность за то, что снарядили меня в поход. Сардины пришлись как нельзя кстати, хотя и не понравились медведю.
- Медведь? Господи, Бенни, неужели мы не снабдили вас всем необходимым?
- Вы не дали мне ядовитого плюща.
- Некто неугомонный скоро снова придет сюда, чтобы потолковать с вами.
- Всадник Гарри Гловер?
- Отнеситесь к нему уважительно. Провинциальная полиция пользуется огромным влиянием на территории парка.
Джоан по-прежнему смотрела в сторону. Я растерся влажным полотенцем и вернулся в хижину. Алин не спала, она надежно запаковалась в свой халат и приготовила растворимого кофе.
- Гловер возвращается, хочет продолжить расспросы.
- Не очень-то он оригинален.
- Я бы и сам хотел задать тебе несколько вопросов.
- Мне тридцать пять лет, я замужем, но имею собственный доход. Люблю скоростные машины, холодное "шабли" и наряды пятидесятых годов. Родилась под созвездием "Весов", вспыльчива, драчлива, но предпочитаю решать дело миром. Обожаю мужчин с волосатыми коленками, но в городе трудно отличить женатых овнов от холостых козл...
- И ты очень давно знаешь Пэттена.
- Я-то думала, мы говорим обо мне. Я тут сижу, изливаю душу, чего обычно не делаю, а тебе непременно надо обсуждать этого ненавистного мне человека.
- Каким же проступком он заслужил твою ненависть?
- Ну до чего же ты занудлив. Послушал бы сам себя. Зануда. Расскажи лучше о себе. Чем ты занимаешься дома?
- Это - долгая и грустная история, когда-нибудь я тебе её поведаю. Во время прогулки на каноэ или посиделках у очага во флигеле. Если не буду убежден, что ты просто хочешь сменить тему. А сейчас мы говорим о Пэттене. Когда ты с ним познакомилась?
- Теперь ты и впрямь меня достал. Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, и ты не можешь меня заставить. Так почему бы нам и впрямь не сменить тему? Где ты купил этот кофе? Ему не меньше двух десятков лет.
Алин была очень ранима, но всячески старалась это скрыть. Возможно, она не нуждалась в союзнике, но и напрочь отвергнуть предложенную мною дружбу тоже не могла. Я не имел над ней власти и был не вправе вести этот перекрестный допрос. Я не мог даже выбежать вон, хлопнув дверью: ведь мы были в моей хижине. Кроме того, Алин уже кое-чем со мной поделилась, и негоже мне скаредничать, я же не старый хрыч какой-нибудь.
Алин отправилась к себе, а спустя десять минут на покрытую мелкой желтой пылью поляну въехала машина Гарри Гловера. Я смотрел, как он медленно выбирается из-за руля, раздумывает, не оставить ли фуражку на соседнем сиденье, решает поступить именно так и направляется в мою сторону. Не дожидаясь, пока он начнет барабанить по двери, я пошел в комнату и влез в свою одежду.
- У вас есть лодка? - спросил он, сделав вид, будто не заметил двух чашек на столе.
- Я пользовался одной из весельных лодок. А моторка попала в аварию.
Похоже, это его не заинтересовало.
- Ладно, покатайте-ка меня на лодочке. Куда поедем, я вам потом скажу.
Мы спустились к причалу, я отвязал конец, и Гловер неуклюже перебрался в лодку.
- Гребите направо, - велел мой кормчий. Я сидел лицом к нему и к берегу. Значит, надо было грести влево. Гребля - весьма тонкое искусство. Весла устроены таким образом, что КПД ваших мышечных усилий очень высок, но зато вам приходится сидеть спиной к цели вашего плавания. Я обогнул плот, поляна перед усадьбой начала превращаться в узкую брешь на лесистом берегу.
- Вот правильно, - похвалил меня Гловер. - Так держать.
- Может, намекнете, куда мы плывем? Или скажете мне об этом на полпути, чтобы нас не подслушали?
- Вы весьма понаторели по части дешевых уловок, мистер Куперман. Позвольте напомнить вам, что мы расследуем убийство и можем обойтись без ваших городских издевок.
- Перестаньте, Гловер. Меня этим не проймешь. Приберегите ваши приемчики для старух, которым не придет в голову харкнуть вам в глаз. Сказал я в надежде раззадорить нашего бычка. Едва ли это усугубило бы мое положение.
- Слушайте, мистер Куперман, совершено два убийства, и в обоих случаях я был первым полицейским, оказавшимся на месте преступления. Стало быть, я работаю бок о бок с инспектором. У меня создается впечатление, что вы не очень охотно помогаете нам.
Мой ход оказался удачным. Когда Гловер начинал объяснять мне, что к чему, я сразу это чувствовал. Должно быть, он забыл золотое правило наступательной тактики: никогда не извиняйся и не оправдывайся. Или, может, не оправдывайся и не извиняйся?
Мы приближались к южной оконечности озера, где дальний берег, делая несколько резких изгибов, сближался с нашим, тем, который я уже неплохо изучил. Я то и дело оглядывался через плечо, дабы убедиться, что гребу, куда надо, но главным указателем направления мне служила изменчивая физиономия Гловера. Если я слишком отклонялся от выбранного им курса, он недовольно поджимал губы, и я более усердно орудовал другим веслом, пока челюсть капрала не расслаблялась.
- Может, за прошлую ночь число мертвых тел увеличилось? Вы получили медицинские заключения?
- Да, получил. Еще позавчера. Но они почти ничего нам не дали. Мы и так знали, что Эней был убит менее чем за сутки до того, как вы обнаружили труп. А Джорджа мы осмотрели спустя шесть-восемь часов после наступления смерти. Мы отправили его самолетом в Хантсвилл. За исключением времени смерти, все остальное можно было определить на глаз. У Энея был сильный ушиб головы, но не смертельный. Эней утонул. А о Джордже вы и так все знаете. Это был топор из хижины?
- Я захватил его с собой на тот случай, если повстречаю медведя. По правде сказать, это и произошло.
- Медведя, говорите? Обычно в это время года они не забредают так далеко на юг. Думаю, он пришел сюда, потому что прошлой весной было очень много мух.
Гловер посмотрел на меня пустым взглядом, который мог означать все, что угодно, потом покосился направо, и я вывернул шею, стараясь увидеть то, на что он хотел мне указать. Здесь рос камыш, но я ухитрился разглядеть деревянные мостки, которые примерно на фут возвышались над поверхностью воды. Я направил к ним лодку и вскоре услышал нежный шелест касавшегося днища камыша, а потом - и звуки, долетавшие с берега: перекличку крякв, верещание бурундуков и жужжание всевозможных букашек, вполне обычное в столь жаркий день. По вырезанным в глинистом берегу ступенькам спустился полицейский в синей рубахе с коротким рукавом и ступил на мостки, чтобы встретить нас. Кабы он не ухватился за нос лодки, мы бы врезались в причал и задвинули его фута на три вглубь суши. Полицейский привязал веревку к кольцу, и Гловер представил мне своего сослуживца - сержанта Теда Вэлентайна, который фотографировал стойбище Энея. Итак, теперь я знал, куда меня занесло.
Тот фрагмент пейзажа, который так интересовал провинциальную полицию Онтарио, был обнесен веревкой с болтавшимся на ней куском ленты. Когда я увидел участок живописной местности, столь бесцеремонно отделенный от лика природы, все вокруг тотчас сделалось серым. Опоясанные полицейским заграждением деревья и кусты выглядели точь-в-точь как музейная диорама или сценическая декорация. Они казались более чем реальными, но при этом им недоставало реалистичности. Еще один веревочный барьер - главный - закрывал доступ к кострищу и палатке Энея. Палатка была маленькая, походная. Ее вскрыли точно так же, как труп недавнего обитателя этого жилища, переселившегося в хантсвиллскую анатомичку. Оранжевый пластиковый пол казался почти новым, но спальный мешок был замызган. Очевидно, он долго и исправно согревал своего хозяина и под брезентовой крышей, и под открытым небом. Пока я озирался, стоя за пределами огороженного участка, Гловер и Вэлентайн успели провести безмолвное совещание.
Эней разбил свою палатку на ровном пятачке, где прежде стояла хижина. Отсюда было видно все озеро от южного брега до излучины на севере. Оба острова казались крошечными и воспринимались как детали озерного пейзажа, добавленные для полноты картины. Усадьбу я не видел, жилище Пэттена тоже было скрыто от глаз, но я разглядел косу, на которой стоял домик Риммеров. Поверхность озера была спокойной, но тусклой, как на матовой фотографии, и в ней ничего не отражалось. По углам лагеря лежали четыре груды камней, на которых некогда держались перекрытия хижины. Эти каменные столпы были похожи на памятники в тундре. Гловер подошел ко мне и тоже принялся сочувственно оглядывать лагерь.
- Когда-то здесь стояла хижина Пирси, - сказал он. - Я её с детства помню. А вон там мы с братом держали нашу лодку, - он указал на купу деревьев, за которой, по-видимому, была кромка воды. - Понимаете, дорога совсем близко отсюда, ярдах в двухстах. Идите-ка за мной.
Мы отошли от воды примерно на пятьдесят ярдов. Сегодня мне не хотелось отмерять расстояния в метрических величинах. Гловеру, кажется, тоже. У метрической системы есть странное свойство: она то вдруг вспоминается ни с того ни с сего, то вылетает из головы. Мы стояли на краю залитого водой участка. Судя по тому, что из воды торчали деревья и кусты, а под ней виднелась трава, склоненная в ту сторону, куда эта вода стекала, обычно тут было сухо.
- По склону вон того холма сбегает ручей, - сообщил мне Гловер. - Но он не впадает в озеро, а течет совсем в другую сторону, пересекает дорогу и сливается с Деннисон-Крик, которая впадает в каменное озеро.
- На карте оно называется как-то иначе.
- Откуда вы знаете?
- Я большой книголюб.
Мы огляделись, и я заметил торную тропу, которая вела от лагеря к дороге.
- Эта тропка сухая на всем протяжении? - Спросил я сержанта Вэлентайна, который сидел на корточках поблизости и осматривал комок жвачки в фантике. Я уже знал, какой она марки. Видел прежде.
- Нет, вон за теми деревьями тропа уходит под воду. Раньше тут могла проехать машина, но теперь осталась только узкая стежка, которая временами непроходима.
- Вы нашли орудие, которым ударили Энея?
Гловер покачал головой и почесал нос фалангами пальцев.
- Тогда что у вас вообще есть?
Гловер жестом пригласил меня спуститься с холма и отойти подальше от лагеря и сержанта. Я надеялся, что ему пришла охота показать мне все свои сокровища. Слава богу, он хотя бы не подался ко мне и не обхватил рукой за шею, когда мы уселись на плоский камень над берегом. Гловер достал сигарету, чиркнул спичкой, сломал её и бросил в кусты. Я вытащил свои и попросил прикурить, дабы показать, что не отвергаю его напрочь, просто не разделяю курительных пристрастий капрала.
- Полная жопа подозреваемых - вот что у нас есть, - ответил Гловер. Все хижины так и кишат подозрительными личностями, как в кино. Может, они сотворили все это сообща. Как-то раз я видел такое в фильме.
- А кроме обитателей усадьбы, с кем из озерного люда вы говорили?
- С Риммером и парнем по имени Эдгар, который живет в доме сенатора Вудворда. И, разумеется, с Мэгги Маккорд.
- Узнали что-нибудь любопытное? По сути дела, вам нужен всего один подозреваемый, который не из кино. Давайте-ка пройдемся по списку, предложил я, пытаясь помочь ему. Гловер смотрел на воду в надежде увидеть черную голову нырнувшей гагарки и задумчиво попыхивал сигаретой.
- Не могу, - сказал капрал.
- Ладно, оставим ваш список в покое. О, рыба играет, - я встал и отряхнул брюки. - Отвезти вас обратно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38