И даже раки с утопленниками.
Шли уже четвертые сутки плавания. Пароход преодолел половину пути от Рыбинска до Ярославля, а расследование Второва пока не продвинулось ни на шаг.
После завтрака Юлия Полужанская, загадочно улыбнувшись, пригласила его заглянуть к ней в каюту через час.
- Нам есть о чем переговорить, - с намеком произнесла она.
И тут же, подхватив Гая под руку, мадам Ле Чанг увела его из столовой. Вдова гонконгского ювелира выглядела чрезвычайно озабоченной, в отличие от своего мопса, сидевшего, словно мартышка, у неё на плече. "Интересно, а где он все-таки гадит? Неужели в каюте?" - подумал Второв, но задать этот вопрос вслух не осмелился.
- Вы решились? - спросила мадам. - Если да, то нам следует поторопиться. Поскольку не сегодня-завтра Лукомский будет убит. И все его бриллианты разворуют лакеи и родственники.
- Смерть Лукомского предсказал конечно же Гибралтаров? - деловито осведомился Гай. - Старому прохвосту не дают покоя лавры Калиостро.
- Нет. Просто вчера ночью я подслушала один разговор...
Старушка приблизила к Полярнику морщинистое лицо. Мопс при этом недружелюбно зарычал.
- Я проснулась часа в три от жуткой духоты и открыла иллюминатор, зашептала мадам Ле Чанг. - Но сон все равно не шел, и тогда я отправилась на палубу посидеть на лавочке, возле трубы. Вскоре я услышала, как за трубой разговаривают двое...
- И ваш Джульбарс не залаял?
- Он умнее нас с вами. Короче, эти двое говорили о Лукомском, правда, не называя его имени.
- Как же вы догадались?
- Один из них сказал, что с президентом пора кончать. А у нас на судне только один президент - фирмы "Гнозис".
- Гм-м... Это малоубедительно, - усомнился Второв. - Кажется, кинорежиссер также является президентом какой-то гильдии. Президентов сейчас пруд пруди. Если покопаться, среди пассажиров отыщется ещё с полдюжины. И почему вы думаете, что они имели в виду не президента России? Возможно, вы слышали обычный интеллигентский треп.
- Но есть ещё одно доказательство, что речь шла именно о Лукомском.
- Какое же?
- Бриллиант. Кто-то из них произнес такую фразу: "Этот бриллиант несомненно находится у него". Вы понимаете?
Теперь Второв почувствовал, что наконец подцепил на крючок золотую рыбку. Ай да мадам! Неужели "Глория" у Лукомского?
- Вы говорили, что разработали какой-то гениальный план? - спросил он, понизив голос.
Старушка кивнула и прошептала:
- Слушайте...
2
В цыганском "таборе" странная болезнь обхватила своими щупальцами уже третьего человека - мужа красавицы Глаши. Симптомы были все те же: сильный жар, головная боль, рвота, понос, бессилие, жажда, апатия и, наконец, горячечный бред, сопровождаемый какой-то безумной агрессией, направленной на окружающих и близких. Лишь успокоительный настой из целебных трав, который мать Глаши, колдунья, давала ему и своим сыновьям, сумел подавить эту необузданную ярость, и все три цыгана впали в длительный сон. Мать и отец продолжали уповать на своего цыганского бога, но Глаша оказалась более разумной: она не сомневалась, что это эпидемия какой-то загадочной болезни и без грамотных докторов тут не обойтись.
Однако на "Коломбине" судового врача не было. Его функции обычно выполнял старпом Кукин, в свое время окончивший фельдшерские курсы. Если бы с кем-то из пассажиров приключилась серьезная беда, медицинскую помощь моджно было получить лишь в ближайшем порту. В крайнем случае, пароход не преминул бы пристать и к любой захудалой пристани на пути следования. Но ничего подобного в практике "Коломбины" пока не было, от начала и до конца плавания на её борту ещё никто не умирал, а мелкие человеческие поломки лечились аспирином, слабительным и крепким сном после доброй порции спирта. Поэтому старпом Кукин, одним из первых узнавший о "цыганской болезни", поскольку отвечал не только за здоровье пассажиров, но ещё и за культурные мероприятия, мучительно размышлял, как поступить в столь сложной ситуации. О том, чтобы оставить "Коломбину" без цыганских песен и плясок, не могло быть и речи: большинство пассажиров отправлялись в круиз только ради того, чтобы, слушая, как берега Волги оглашают проникновенные голоса ромал, погрузиться в прошлый мир и вообразить себя подгулявшими аристократами или, на худой конец, мануфактурными королями. Но, с другой стороны, цыгане выступать в полном составе явно не могли. Чтобы понять это, медицинских познаний Кукину хватило. Количество участников ансамбля катастрофически сокращалось. Из двенадцати ног на ходу оставалось шесть, считая, правда, и прелестные ножки Глаши, которая сейчас сидела перед Кукиным не в своей "сценической" цветастой юбке, а в супермодной - с разрезом.
- Олежек, что будем делать? - спросила цыганка, теребя пуговицу на кителе рыжего старпома. Глаша знала силу своих чар: Кукин с первого рейса добивался её ласк, хотя безуспешно.
- Не знаю, - развел руками старпом. - Никогда не думал, что цыгане могут чем-то болеть. Может, обойдется? Денька два поваляются, а там - за работу.
- Чи - да, чи - нет, - отозвалась Глаша. - Нам и самим не с руки сходить в Ярославле. Что мы там будем делать?
- А возить вас на "Коломбине" просто так я не могу. Тем более на борту сам Лукомский. Неужели у вас нет никаких снадобий, чтобы привести ребят в норму?
- Есть. Не помогают. Давай настоящего доктора, миленький.
Кукин вспомнил, что среди пассажиров числится некий Захир Мезари, хирург. Очень кстати. Сама судьба привела его на пароход.
- Специалиста я найду, - пообещал старпом. - А вы пока из своих кают не высовывайтесь. Не дай бог эта болезнь заразная!
Потянувшись к Глашиной щечке, которую привык целовать, Кукин неожиданно передумал, вспомнив свою последнюю зловещую фразу. Глаша усмехнулась: какие все-таки современные мужчины подлецы! Небось Федя Протасов вел бы себя иначе.
Кукин отправился к капитану, чтобы известить того о положении дел, хотя, конечно, даже не представлял себе размеров опасности, которая угрожающе нависла над пассажирами парохода, да и над ним самим.
Иоганн Яковлевич Бурмистров пребывал в своей каюте, но как бы и вне её, поскольку половина его тела - верхняя - свешивалась из иллюминатора. Осматривал ли он величественный берег или определял по воздуху розу ветров, было неизвестно, так как на настойчивые позывные старпома не отзывался. Капитана пришлось ухватить за холку и втащить назад в каюту, и только тогда выяснилось, что он спит, блаженно причмокивая. Левая рука продолжала крепко сжимать горлышко бутылки. "Надо было придать ему ускорение в другую сторону!" - со злостью подумал Кукин и, оставив пьяного капитана на полу, отправился на поиски пуштуна Мезари.
3
Остроумный план старушки Ле Чанг настолько развеселил Второва, что он еле сдержался, дабы не обидеть гонконгскую вдову своим смехом.
- Так мы компаньоны? - спросила она, видя, как Гай безудержно кивает, словно пытаясь сдержать икоту.
- О, несомненно, жемчужина Поднебесной и солнце моей души! - витиевато отозвался Второв. - Когда начнем грабить Лукомского?
- Тише! Тут кругом шпионы. - Cтарушка подозрительно оглянулась, прижимая к груди мопса.
- Что им делать на этой дырявой швейной машинке?
- Не знаю. Но я чувствую. Гонконг был буквально нашпигован всякими шпионами, и мой муж научил меня отличать их от обычных людей.
- Каким же образом?
- По резонансу, в который вы попадаете, общаясь с ними. Кстати, на вашем месте я бы остерегалась этой роскошной дамы - той, что сидит за вашим столиком.
Она имела в виду Юлию Полужанскую, о предстоящем рандеву с которой Второв чуть не забыл. Оговорив последние детали с мадам Ле Чанг, условившись о дне и часе "икс", Гай, глядя на мопса, не удержался:
- Где же он все-таки, извините, гадит? Неужели всякий раз вы украдкой спускаете на воду шлюпку и подплываете к берегу?
- Я взяла с собой мешочек земли. Ему хватит, - ответила вдова совершенно серьезно.
Второв молча склонился перед её находчивостью.
Интересно, с чего вдруг к нему стала проявлять повышенный интерес роковая красавица Полужанская?
Второв постучал в дверь каюты №20, но в ответ не услышал ни звука. Ушла? Спит? Принимает ванну? Самое время зайти и намылить шею.
Гай повернул ручку, дверь открылась, и он зашел в каюту, которая очень напоминала его временное жилище, только тут было как-то поуютнее. Приглядевшись повнимательней, Второв понял, откуда такое ощущение. Свет! Свет проникал не через зашторенные иллюминаторы, а лился сверху, из искусно задрапированной люстры, причем имел мягкий желтовато-красный оттенок. Непонятная причуда жечь электричество в ясный солнечный день. Наверное, Полужанская хотела произвести на гостя особое впечатление, создать соответствующее настроение.
Но куда делась сама хозяйка? Второв заглянул в ванную - никого. В туалете тоже никого. Он даже открыл дверцу платяного шкафа, оценив количество и качество модной одежды, взятой красавицей в дорогу: похоже, она собиралась не в Астрахань, а прямиком в Букингемский дворец, на чаепитие.
Позади него как-то подозрительно задребезжал холодильник. Оглянувшись, Второв подумал, что тот слишком мал, дабы там могла разместиться на отдых Юлия Полужанская. Если только какая-то часть её, наиболее утомленная жарой? И все же он решил проверить, наученный горьким опытом, что человек сдуру способен залезть от любопытства в любую дыру. Как истинный джентльмен, он на всякий случай предварительно постучал по обшивке холодильника, а затем, не дождавшись приглашения, открыл дверцу. Тотчас к его ногам выпало скрюченное и покрытое синими пупырышками тело в кружевном белье. Конечности у этого несомненно женского тела были связаны, а рот заклеен липкой лентой. Оно не подавало признаков жизни, но в нем можно было узнать хозяйку каюты. Распутав узлы и оторвав ленту, Второв перенес Полужанскую на кровать, помассировал ей виски и сделал искусственное дыхание, для чего пришлось почти слиться в поцелуе. Веки Юлии дрогнули.
- Какой странный способ закаливания, - произнес Второв. - И давно вы занимаетесь моржеванием в холодильниках?
- Оставьте, - слабым голосом отозвалась Полужанская. - Разве не вы ударили меня по голове, подкравшись сзади?
- Ничего подобного. Стал бы я тогда вырубать вас из глыбы льда, как пингвина. - Он продолжал массировать её руки и ноги. - Вам лучше?
- Горячая ванна не помешает.
- Может быть, на пароходе есть турецкие бани? Кстати, что все-таки произошло?
- Не знаю. Когда я переодевалась, кто-то стукнул меня по затылку. Больше я ничего не помню. Прекратите меня щипать! - Полужанская оттолкнула Гая и закрылась простыней.
- Я делаю вам шаолиньский массаж. Меня один тибетский монах научил. Сейчас вас должно бросить в жар... Вы не представляете, кто бы это мог быть? В смысле, кто вас стукнул и зачем? Может, у вас хотели что-то украсть? Посмотрите, все ценные вещи на месте?
Юлия начала подниматься, и Второв, деликатно отвернувшись, отошел к иллюминатору.
- Ничего не пропало, - сказала Юлия. Она успела одеться и даже слегка подрумянить щеки.
Второва приятно удивило её самообладание. Другая женщина на её месте приходила бы в себя как минимум дня три, а потом ещё три года обсуждала бы только эту тему.
- Если бы хотели убить - убили, - произнес Гай, размышляя вслух. Остается одно: вас готовили для какого-то редкого блюда. Девичье бедро в мармеладном соусе. На пароходе орудует секта каннибалов.
- Очень остроумно! Посидели бы вы в холодильнике.
- Между прочим, вы ведь хотели со мной о чем-то переговорить? напомнил Второв, закуривая тонкую сигару. Как спаситель он теперь мог позволить себе такую вольность.
Поморщившись, Полужанская ответила:
- Будьте моим мужем.
4
Пуштун-хирург Мезари, страдающий от стремительного упадка сил, теперь вынужден был плестись за старпомом Кукиным к нижним каютам цыган, а из головы у него не выходил родовой перстень со старинным янтарем, обладающий магической властью над ним и его предками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Шли уже четвертые сутки плавания. Пароход преодолел половину пути от Рыбинска до Ярославля, а расследование Второва пока не продвинулось ни на шаг.
После завтрака Юлия Полужанская, загадочно улыбнувшись, пригласила его заглянуть к ней в каюту через час.
- Нам есть о чем переговорить, - с намеком произнесла она.
И тут же, подхватив Гая под руку, мадам Ле Чанг увела его из столовой. Вдова гонконгского ювелира выглядела чрезвычайно озабоченной, в отличие от своего мопса, сидевшего, словно мартышка, у неё на плече. "Интересно, а где он все-таки гадит? Неужели в каюте?" - подумал Второв, но задать этот вопрос вслух не осмелился.
- Вы решились? - спросила мадам. - Если да, то нам следует поторопиться. Поскольку не сегодня-завтра Лукомский будет убит. И все его бриллианты разворуют лакеи и родственники.
- Смерть Лукомского предсказал конечно же Гибралтаров? - деловито осведомился Гай. - Старому прохвосту не дают покоя лавры Калиостро.
- Нет. Просто вчера ночью я подслушала один разговор...
Старушка приблизила к Полярнику морщинистое лицо. Мопс при этом недружелюбно зарычал.
- Я проснулась часа в три от жуткой духоты и открыла иллюминатор, зашептала мадам Ле Чанг. - Но сон все равно не шел, и тогда я отправилась на палубу посидеть на лавочке, возле трубы. Вскоре я услышала, как за трубой разговаривают двое...
- И ваш Джульбарс не залаял?
- Он умнее нас с вами. Короче, эти двое говорили о Лукомском, правда, не называя его имени.
- Как же вы догадались?
- Один из них сказал, что с президентом пора кончать. А у нас на судне только один президент - фирмы "Гнозис".
- Гм-м... Это малоубедительно, - усомнился Второв. - Кажется, кинорежиссер также является президентом какой-то гильдии. Президентов сейчас пруд пруди. Если покопаться, среди пассажиров отыщется ещё с полдюжины. И почему вы думаете, что они имели в виду не президента России? Возможно, вы слышали обычный интеллигентский треп.
- Но есть ещё одно доказательство, что речь шла именно о Лукомском.
- Какое же?
- Бриллиант. Кто-то из них произнес такую фразу: "Этот бриллиант несомненно находится у него". Вы понимаете?
Теперь Второв почувствовал, что наконец подцепил на крючок золотую рыбку. Ай да мадам! Неужели "Глория" у Лукомского?
- Вы говорили, что разработали какой-то гениальный план? - спросил он, понизив голос.
Старушка кивнула и прошептала:
- Слушайте...
2
В цыганском "таборе" странная болезнь обхватила своими щупальцами уже третьего человека - мужа красавицы Глаши. Симптомы были все те же: сильный жар, головная боль, рвота, понос, бессилие, жажда, апатия и, наконец, горячечный бред, сопровождаемый какой-то безумной агрессией, направленной на окружающих и близких. Лишь успокоительный настой из целебных трав, который мать Глаши, колдунья, давала ему и своим сыновьям, сумел подавить эту необузданную ярость, и все три цыгана впали в длительный сон. Мать и отец продолжали уповать на своего цыганского бога, но Глаша оказалась более разумной: она не сомневалась, что это эпидемия какой-то загадочной болезни и без грамотных докторов тут не обойтись.
Однако на "Коломбине" судового врача не было. Его функции обычно выполнял старпом Кукин, в свое время окончивший фельдшерские курсы. Если бы с кем-то из пассажиров приключилась серьезная беда, медицинскую помощь моджно было получить лишь в ближайшем порту. В крайнем случае, пароход не преминул бы пристать и к любой захудалой пристани на пути следования. Но ничего подобного в практике "Коломбины" пока не было, от начала и до конца плавания на её борту ещё никто не умирал, а мелкие человеческие поломки лечились аспирином, слабительным и крепким сном после доброй порции спирта. Поэтому старпом Кукин, одним из первых узнавший о "цыганской болезни", поскольку отвечал не только за здоровье пассажиров, но ещё и за культурные мероприятия, мучительно размышлял, как поступить в столь сложной ситуации. О том, чтобы оставить "Коломбину" без цыганских песен и плясок, не могло быть и речи: большинство пассажиров отправлялись в круиз только ради того, чтобы, слушая, как берега Волги оглашают проникновенные голоса ромал, погрузиться в прошлый мир и вообразить себя подгулявшими аристократами или, на худой конец, мануфактурными королями. Но, с другой стороны, цыгане выступать в полном составе явно не могли. Чтобы понять это, медицинских познаний Кукину хватило. Количество участников ансамбля катастрофически сокращалось. Из двенадцати ног на ходу оставалось шесть, считая, правда, и прелестные ножки Глаши, которая сейчас сидела перед Кукиным не в своей "сценической" цветастой юбке, а в супермодной - с разрезом.
- Олежек, что будем делать? - спросила цыганка, теребя пуговицу на кителе рыжего старпома. Глаша знала силу своих чар: Кукин с первого рейса добивался её ласк, хотя безуспешно.
- Не знаю, - развел руками старпом. - Никогда не думал, что цыгане могут чем-то болеть. Может, обойдется? Денька два поваляются, а там - за работу.
- Чи - да, чи - нет, - отозвалась Глаша. - Нам и самим не с руки сходить в Ярославле. Что мы там будем делать?
- А возить вас на "Коломбине" просто так я не могу. Тем более на борту сам Лукомский. Неужели у вас нет никаких снадобий, чтобы привести ребят в норму?
- Есть. Не помогают. Давай настоящего доктора, миленький.
Кукин вспомнил, что среди пассажиров числится некий Захир Мезари, хирург. Очень кстати. Сама судьба привела его на пароход.
- Специалиста я найду, - пообещал старпом. - А вы пока из своих кают не высовывайтесь. Не дай бог эта болезнь заразная!
Потянувшись к Глашиной щечке, которую привык целовать, Кукин неожиданно передумал, вспомнив свою последнюю зловещую фразу. Глаша усмехнулась: какие все-таки современные мужчины подлецы! Небось Федя Протасов вел бы себя иначе.
Кукин отправился к капитану, чтобы известить того о положении дел, хотя, конечно, даже не представлял себе размеров опасности, которая угрожающе нависла над пассажирами парохода, да и над ним самим.
Иоганн Яковлевич Бурмистров пребывал в своей каюте, но как бы и вне её, поскольку половина его тела - верхняя - свешивалась из иллюминатора. Осматривал ли он величественный берег или определял по воздуху розу ветров, было неизвестно, так как на настойчивые позывные старпома не отзывался. Капитана пришлось ухватить за холку и втащить назад в каюту, и только тогда выяснилось, что он спит, блаженно причмокивая. Левая рука продолжала крепко сжимать горлышко бутылки. "Надо было придать ему ускорение в другую сторону!" - со злостью подумал Кукин и, оставив пьяного капитана на полу, отправился на поиски пуштуна Мезари.
3
Остроумный план старушки Ле Чанг настолько развеселил Второва, что он еле сдержался, дабы не обидеть гонконгскую вдову своим смехом.
- Так мы компаньоны? - спросила она, видя, как Гай безудержно кивает, словно пытаясь сдержать икоту.
- О, несомненно, жемчужина Поднебесной и солнце моей души! - витиевато отозвался Второв. - Когда начнем грабить Лукомского?
- Тише! Тут кругом шпионы. - Cтарушка подозрительно оглянулась, прижимая к груди мопса.
- Что им делать на этой дырявой швейной машинке?
- Не знаю. Но я чувствую. Гонконг был буквально нашпигован всякими шпионами, и мой муж научил меня отличать их от обычных людей.
- Каким же образом?
- По резонансу, в который вы попадаете, общаясь с ними. Кстати, на вашем месте я бы остерегалась этой роскошной дамы - той, что сидит за вашим столиком.
Она имела в виду Юлию Полужанскую, о предстоящем рандеву с которой Второв чуть не забыл. Оговорив последние детали с мадам Ле Чанг, условившись о дне и часе "икс", Гай, глядя на мопса, не удержался:
- Где же он все-таки, извините, гадит? Неужели всякий раз вы украдкой спускаете на воду шлюпку и подплываете к берегу?
- Я взяла с собой мешочек земли. Ему хватит, - ответила вдова совершенно серьезно.
Второв молча склонился перед её находчивостью.
Интересно, с чего вдруг к нему стала проявлять повышенный интерес роковая красавица Полужанская?
Второв постучал в дверь каюты №20, но в ответ не услышал ни звука. Ушла? Спит? Принимает ванну? Самое время зайти и намылить шею.
Гай повернул ручку, дверь открылась, и он зашел в каюту, которая очень напоминала его временное жилище, только тут было как-то поуютнее. Приглядевшись повнимательней, Второв понял, откуда такое ощущение. Свет! Свет проникал не через зашторенные иллюминаторы, а лился сверху, из искусно задрапированной люстры, причем имел мягкий желтовато-красный оттенок. Непонятная причуда жечь электричество в ясный солнечный день. Наверное, Полужанская хотела произвести на гостя особое впечатление, создать соответствующее настроение.
Но куда делась сама хозяйка? Второв заглянул в ванную - никого. В туалете тоже никого. Он даже открыл дверцу платяного шкафа, оценив количество и качество модной одежды, взятой красавицей в дорогу: похоже, она собиралась не в Астрахань, а прямиком в Букингемский дворец, на чаепитие.
Позади него как-то подозрительно задребезжал холодильник. Оглянувшись, Второв подумал, что тот слишком мал, дабы там могла разместиться на отдых Юлия Полужанская. Если только какая-то часть её, наиболее утомленная жарой? И все же он решил проверить, наученный горьким опытом, что человек сдуру способен залезть от любопытства в любую дыру. Как истинный джентльмен, он на всякий случай предварительно постучал по обшивке холодильника, а затем, не дождавшись приглашения, открыл дверцу. Тотчас к его ногам выпало скрюченное и покрытое синими пупырышками тело в кружевном белье. Конечности у этого несомненно женского тела были связаны, а рот заклеен липкой лентой. Оно не подавало признаков жизни, но в нем можно было узнать хозяйку каюты. Распутав узлы и оторвав ленту, Второв перенес Полужанскую на кровать, помассировал ей виски и сделал искусственное дыхание, для чего пришлось почти слиться в поцелуе. Веки Юлии дрогнули.
- Какой странный способ закаливания, - произнес Второв. - И давно вы занимаетесь моржеванием в холодильниках?
- Оставьте, - слабым голосом отозвалась Полужанская. - Разве не вы ударили меня по голове, подкравшись сзади?
- Ничего подобного. Стал бы я тогда вырубать вас из глыбы льда, как пингвина. - Он продолжал массировать её руки и ноги. - Вам лучше?
- Горячая ванна не помешает.
- Может быть, на пароходе есть турецкие бани? Кстати, что все-таки произошло?
- Не знаю. Когда я переодевалась, кто-то стукнул меня по затылку. Больше я ничего не помню. Прекратите меня щипать! - Полужанская оттолкнула Гая и закрылась простыней.
- Я делаю вам шаолиньский массаж. Меня один тибетский монах научил. Сейчас вас должно бросить в жар... Вы не представляете, кто бы это мог быть? В смысле, кто вас стукнул и зачем? Может, у вас хотели что-то украсть? Посмотрите, все ценные вещи на месте?
Юлия начала подниматься, и Второв, деликатно отвернувшись, отошел к иллюминатору.
- Ничего не пропало, - сказала Юлия. Она успела одеться и даже слегка подрумянить щеки.
Второва приятно удивило её самообладание. Другая женщина на её месте приходила бы в себя как минимум дня три, а потом ещё три года обсуждала бы только эту тему.
- Если бы хотели убить - убили, - произнес Гай, размышляя вслух. Остается одно: вас готовили для какого-то редкого блюда. Девичье бедро в мармеладном соусе. На пароходе орудует секта каннибалов.
- Очень остроумно! Посидели бы вы в холодильнике.
- Между прочим, вы ведь хотели со мной о чем-то переговорить? напомнил Второв, закуривая тонкую сигару. Как спаситель он теперь мог позволить себе такую вольность.
Поморщившись, Полужанская ответила:
- Будьте моим мужем.
4
Пуштун-хирург Мезари, страдающий от стремительного упадка сил, теперь вынужден был плестись за старпомом Кукиным к нижним каютам цыган, а из головы у него не выходил родовой перстень со старинным янтарем, обладающий магической властью над ним и его предками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32