В руках они держали большие перламутровые раковины с дымящимся огнём. Шаман сабу приблизился ко мне вплотную. Лицо его скрывалось под белой глиняной маской, а полуобнажённое жирное тело было увешано шкурами кускуса и акульими зубами. В центре на груди висел огромный черепаший череп. Из хирургических инструментов я заметил только кривой нож, висящий на поясе в кожаных ножнах. Голову его украшал султан из переливающихся всеми цветами радуги хвостовых перьев нескольких десятков видов редчайших райских птиц, стоимостью по тысяче долларов за каждое пёрышко. Судя по всему, столь пышное убранство должно было подчёркивать полную компетентность шамана во всех вопросах колдовского врачевания и каннибальского культа.
Мне стало не по себе, но когда я увидел, как сняв свою маску и головной убор, зловещий шаман оказался всего лишь белобрысым, голубоглазым мужчиной интеллигентной наружности, я и вовсе потерял дар речи, заметив краем глаза, как взволнованная Мелисанда залпом осушила бокал сухого мартини, любезно предложенного Большой Водой. Я с трудом перевёл дух, не догадываясь, что настоящие жуткие испытания ещё впереди.
- Доктор Джэйсон Бернсайд, - приветливо представился незнакомец и крепко пожал мне руку. Затем, оглянувшись на своих двух спутников, добавил: - Браун и Джилли - санитары с авианосца "Китти Хоук".
Я вопросительно покосился на Мак-Кэйба.
- Не потей! - рявкнул мне адмирал. - Мы всего лишь имплантируем тебе за ухом специальный микроприбор. Это безвредная, но крайне болезненная процедура, так что придётся применить наркоз.
- Ясно... А какой код?.. - спросил я сдавленным голосом, чтобы потянуть время, поскольку понимал, что имплантация "жучка" всего лишь предлог для применения наркоза.
- Секретный экспериментальный, - раздражённо ответил Мак-Кэйб. - Ты не знаешь.
- Экс - Ю-Си-Эс? - догадавшись спросил я. - Спусковой приёмник-передатчик? Я ведь принимал участие в его разработке, пока не оказался в Антарктиде!
Адмирал извлёк из своего кейса миниатюрный футляр и положил его на стол.
Я осторожно открыл футляр. Внутри помещался крохотный платиновый "жу
- 55
чок", размером не больше булавочной головки.
- Руками не прикасаться, стерильно! - резко сказал Мак-Кэйб, предупредив движение моей руки.
Мелисанда с опаской разглядывала микроприбор, словно в футляре лежало яйцо чёрной вдовы каракурта. Её беспокоили недобрые предчувствия.
- Каков мой код, адмирал? - повторил я свой вопрос.
- Эн-Ти-Эйч, - ответил он.
- Эн-Ти-Эйч. Ди-Эй-Эйч. Ди-Ай-Ти. Ди-Эй-Эйч. Ди-Ай-Ти-Ди-Ай-Ти-Ди-Ай-ТиДи-Ай-Ти, - выпалил я.
- Жутковато, - передёрнула плечами Мелисанда.
- Ничего особенного, - бодрился я. - Этот "жучок" будет функционировать, используя тепловую энергию моего тела...
- Пока ты жив! - перебил меня Мак-Кэйб и задумчиво добавил: - Придётся пометить тебя невидимой магнитной татуировкой, дабы можно было опознать твой труп, если он будет обезображен до неузнаваемости.
Мелисанда была в отчаянии, но я старался не терять присутствия духа.
- Хотелось бы узнать, где именно мне будет нанесена магнитная татуировка?
- На твоём краснокожем заду! Где же ещё?! Ведь как иначе мы сможем опознать труп, если будут отрезаны конечности и голова?
Пока я собирался с мыслями, Мак-Кэйб вручил мне фотографию Саймона Кинкэйда. Некоторое время я пристально изучал черты лица человека, двойником которого мне предстояло стать. Мы с ним были очень похожи, за исключением того, что у меня был орлиный нос, а у Кинкэйда - римский.
Почуяв неладное и утвердившись в мысли, что одним лишь платиновым "жучком" данное хирургическое вмешательство не ограничится, я вскочил с места как ужаленный и заорал не своим голосом:
- С каким носом я родился, с таким и умру! Принимайте меня таким как есть, либо я выхожу из игры!
Мак-Кэйб раздражённо поморщился.
- Как скоро, Пол? - задал он командору Сэмпсону тот же вопрос, что и в день нашего первого знакомства, когда мы стояли в ледяном склепе у гроба с медной обшивкой.
- Прямо сейчас, - ответил командор Сэмпсон, и он был мертвецки прав.
Ночью я видел во сне людей, рывших мне могилу. С тех пор этот сон преследует меня постоянно.
14
Я очнулся от нежного прикосновения. Лицо Мелисанды было в слезах и выглядело трогательным как никогда прежде. Я страстно обнял её, и безудержное единение любви поглотило нас всецело, без остатка...
Неожиданно я ощутил дьявольскую боль в паху.
- Боже всемогущий! - вскрикнул я, приподнявшись.
Нестерпимая боль разлилась по всему телу, гулом отдаваясь в голове. Огнём горело лицо. Нос ломило так, словно я прошёлся ним по непокрытым ковровой дорожкой мраморным ступеням негостеприимного бара. Моё забинтованное лицо на
- 56
поминало теперь жуткую ритуальную маску.
- Мак-Кэйб! - пронзительно закричал я, превозмогая адскую боль.
- Сэм, ради всего святого, не делай резких движений... У тебя пойдёт кровь! - пыталась меня унять Мелисанда.
- Мак-Кэйб! - яростно ревел я, не в силах встать с постели.
- Сэм, любимый, не кричи так... Тебе нельзя волноваться.
- Мак-Кэйб! - не унимался я.
На мой крик сбежались командор Сэмпсон, Джон Большая Вода и доктор Бернсайд.
Я был вне себя от ярости и бессилия. Удерживаемый командором Сэмпсоном и Большой Водой, я отчаянно вырывался в то время как доктор Бернсайд делал мне укол снотворного. Но прежде чем отключиться, я успел им сказать ещё многое.
"Ослиное дерьмо, поганый ублюдок, подлый живодёр..." - были самыми невинными словами из тех, которыми я наградил адмирала.
- Мак-Кэйба нет, - спокойно сказал командор Сэмпсон. - Он в отъезде.
Не помню сколько прошло времени, но когда я очнулся мне было уже лучше. Мелисанда находилась поблизости и казалась очень усталой. Заметив, что я проснулся, она приблизилась ко мне и улыбнулась. Я приложил палец к губам и поманил её ещё ближе. Она склонилась надо мной, касаясь своими локонами моих губ.
- Ничего не говори... - прошептал я ей в самое ухо. - Пусть думают, что я ещё не проснулся.
С помощью Мелисанды я размотал бинты и пристально осмотрел спальню. Моё внимание привлёк рельефный орнамент над самым плинтусом. Я шёпотом попросил Мелисанду перерезать ножом линию орнамента в нескольких местах. Очевидно решив, что я брежу, она посмотрела на меня с беспокойством и недоверием.
- Здесь полно "жучков", - прошипел я ей прямо в ухо, - а орнамент - это кабель. Если ты его перережешь, мы сможем нормально разговаривать, не опасаясь, что нас подслушают.
Мелисанда с готовностью выполнила мою просьбу и легла рядом, прижавшись ко мне всем телом.
- Который час? - спросил я, чтобы сориентироваться во времени, счёт которому был мною полностью утрачен.
- Около полуночи, - ответила Мелисанда, вытянув губы и поцеловав меня так крепко, что у меня снова разболелся нос.
- Сэм, - ласково сказала она, - ты самый дерзкий и неукротимый инджун из всех, кого я когда-либо встречала в жизни. Если бы адмирал Мак-Кэйб услышал всё, что ты о нём тут говорил...
- Он обязательно всё это услышит! Подслушивающие устройства записали каждое слово, можешь не сомневаться.
Мелисанда зажмурилась от страха, а я, забыв о боли, стал жадно целовать её, наслаждаясь вкусом сладкого языка. Мелисанда порывисто обняла меня бёдрами, я стал самозабвенно погружаться в её влажное лоно, как вдруг вздрогнул всем телом и отшатнулся, снова ощутив адскую боль в паху.
- Ты безумец, Сэм, - сказала Мелисанда отдышавшись. - Но я люблю тебя и обожаю каждый из всех твоих недостатков. Если хочешь, я утоплю тебя в блаженстве и самых изысканных ласках. Я могу быть твоей женой, рабыней и любов
- 57
ницей одновременно. Но никогда не соглашусь принадлежать мужчине, напрочь лишённому какой бы то ни было фантазии.
15
По мере того, как я чувствовал себя всё лучше, постепенно оправляясь от последствий вероломного хирургического вмешательства, Мелисанда относилась ко мне всё хуже. И причиной тому был мой новый облик, внешность и манеры ненавистного ей Саймона Кинкэйда, заслонившего своей призрачной тенью образ того славного Сэма Карсона, которого она так горячо полюбила при первой же встрече. Перевоплощаясь в Кинкэйда, я чувствовал как моё сознание погружается в бездонную гнетущую пустоту и как с каждым днём усиливается отчуждение, по-прежнему любимой мною Мелисанды.
- Мел? - обратился я к ней, когда мы перед сном неподвижно лежали в постели, едва прикасаясь друг к другу.
- Да, дорогой?
- Что происходит?
- Боже мой! - воскликнула она. - У тебя даже голос, как у него. Ты просто вылитый Саймон! Можешь ты хоть ненадолго стать прежним?!
- Расскажи мне о нём ещё что-нибудь, - монотонно произнёс я вместо ответа.
- Я не могу больше! Мне неприятно даже вспоминать о нём.
- Как вы познакомились? - продолжал я настаивать отрывистым тоном.
- Мы познакомились в самолёте. Ему стало плохо, а я была стюардессой.
- Почему он на тебе женился?
- Он говорил, я похожа на его мать, - грустным голосом ответила Мелисанда, откинувшись на подушки.
- Если не хочешь говорить о нём, то расскажи хоть о себе, - попросил я несколько смягчившись.
Она приподнялась на подушках и посмотрела на меня так, словно увидела впервые. Влажная пелена застилала ей глаза. Она переменила позу и придвинулась ко мне поближе. Я ощутил прежнее волнение и трепет новых ощущений. В темноте мерцающего полумрака глаза её блестели, словно звёзды в ясную ночь.
- Ты была девственницей, когда вышла замуж за Кинкэйда?
- Это так важно? - нахмурилась она.
Я промолчал.
- Я лишилась девственности, когда мне было одиннадцать лет, - печально сказала Мелисанда. - Спустя много лет, мне показалось однажды, что я забеременела, но врач обнаружил у меня кое-что похуже - фиброзную опухоль матки следствие ранней дефлорации.
- Шаури йа Мунгу, - сказал я и пояснил: - На суахили это означает: "На всё Божья воля".
- Упаси Господь от такой Божьей воли, - мрачно ответила она.
- Итак, вернёмся к Саймону Кинкэйду.
- Он летел в Шайенн и пьянствовал, даже на борту авиалайнера, достав______________________________
Шайенн (Чейенн) (Cheyenne) - административный центр штата Вайоминг.
- 58
ляя тем самым уйму хлопот экипажу и всем окружающим. В ответ на замечания он заявил, что купит с потрохами всю нашу авиакомпанию и в полном составе выгонит экипаж с работы. Вскоре, мертвецки пьяный, он потерял сознание. Я подумала, он умирает. Саймона высадили в Лас-Вегасе, и я осталась сопровождать его в больницу. Доктору он сказал, что злоупотребляет спиртным с тех пор, как умерла его мать.
Весь месяц, проведённый Саймоном в Лас-Вегасе, я была рядом с ним. Мы не расстались, даже когда он покинул больницу и уехал на своё ранчо в Натроне. В то время он мало пил и казался мне весьма милым. Он уделял мне массу внимания и с ним было интересно. Словом, я согласилась выйти за него замуж. Но прежде я сообщила ему о том, что не смогу иметь детей. Я думала, что он разочаруется во мне. Но вышло как раз наоборот. Саймон сказал, что это делает меня ещё привлекательнее. Если бы он хотел, я сопровождала бы его повсюду, но он обычно оставлял меня дома под пристальным надзором Джо Лапка Индейки...
- Кого?!
- Чейенна, которого Кинкэйд-старший - Оззи взял на работу, когда Саймон был ещё совсем ребёнком. Лапка Индейки служил одновременно и гувернёром и телохранителем Саймона. Отвратительный тип. Он держал меня в неволе даже после того, как Саймон пропал без вести. Он повсюду следовал за мной и в порыве служебного рвения унижал меня как мог. Он не был законченным гомосексуалистом, но всё же не мог мне простить, что я соблазнила его хозяина и ревновал жутко.
Я тяжело вздохнул.
- А что, если этот Лапка Индейки, прослышав о "спасении" Саймона Кинкэйда, захочет во что бы то ни стало вернуться в услужение к своему горячо любимому хозяину?
Мелисанда насмешливо сузила глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18