Снова грохнуло. Генка с охапкой белья прыгнул на крыльцо. Нале-
тел грозовой вихрь, закрутил пыль и мусор. Сверкнуло.
Генка мигнул и ещё раз оглянулся на грозу.
... И остановился на крыльце, широко раскрыв глаза. Над забо-
ром, над деревьями и крышами он увидел квадратик змея - очень белый
на фоне тёмно-синей тучи.
ГЕНКА: Владька... Ты что? Дурак...
Снова треснул гром. Этот удар словно затолкнул Генку в дом. Он
бросил бельё на табуретку и, не слушая сердитых криков бабушки ("Рук
у тебя, что ли нет? Всё кое-как!"), кинулся к окну. Окно выходило в
ту же сторону, что и крыльцо.
"Фрегат", подрагивая, стоял на фоне грозы.
ГЕНКА (с беспомощным отчаяньем): Ты с ума сошел! Там же стер-
жень! (Он вспомнил железный прут флюгера и представил, как Владька
среди вихрей грозы, тоненький и непреклонный, стоит рядом со
смертью). Ну уходи же... Уходи!
Снова сверкнуло и почти сразу грохнуло. Генка зажмурился и при-
жался к косяку... Медленно, словно надеясь на чудо, открыл глаза.
Змей стоял в небе.
С трудом, будто отклеивая себя от косяка, Генка выпрямился.
ГЕНКА (уже без досады и почти безнадёжно): Ну что же ты дела-
ешь, Владик...
Сжав зубы, протянул через голову рубашку, сбросил брюки. Потом,
словно затвор карабина, рванул вниз оконный шпингалет...
В майке, трусах и кедах он изо всех сил бежал к Владькиному до-
му, пригибаясь от вспышек и грома, как от встречных выстрелов. "Фре-
гат" не покидал высоту. Он стоял перед чудовищной тучей, в которой,
как кровянные жилы то и дело набухали молнии.
Тяжёлая, как пуля, капля ударила Генку в плечо. Потом капли
стали бить часто, соединившись в упругие струи, и на конец дождь
хлынул так, что вокруг не было уже ничего, кроме кипящей воды, кото-
рую пробивали фиолетовые вспышки.
Подбежав к дому, Генка увидел сквозь косую пелену дождя на кры-
ше чёрную Владькину фигурку. Владик стоял, чуть наклонившись вперёд
и запрокинув голову. Левая рука его была привычно согнута в локте.
Значит он до сих пор держал нитку! Значит, "Фрегат" до сих пор не
упал!
Генка толкнул калитку. Закрыта. Он забрался на забор и перева-
лился во двор , в лопухи.
В ту же секунду взорвалось небо, и над крышей рассыпался сноп
голубых искр! Генку словно пришило к земле: он упал и прижался к
мокрой зелени.
Но через секунду он сказал себе яростные и презрительные слова.
ГЕНКА: Встань, трус! Заяц пришибленный...
И он рванулся из лопухов.
... А Владик стоял.
Ливень, словно раненный страшным грозовым ударом, ослабевал.
Пока Генка карабкался по скользкой лестнице, потоки превратились в
обычный дождь. Но ещё сильный, шумливый...
И вдруг шум затих. Струи словно замерли. И деревья замерли, и
ветер.
И Генка замер с широко открытыми глазами.
Сорванный с соседнего столба, вокруг Владика лёг чёрной петлёй
и упруго дрожал электрический провод. Один раз он коснулся флюгера,
и проскочила голубая искра.
ГЕНКА: Владик!
Владик вздрогнул и качнулся.
ВЛАДИК: Гена?
ГЕНКА (негромко и поспешно): Стой. Стой, не шевелись, нельзя.
ВЛАДИК: А что? Я же далеко от края.
ГЕНКА (стараясь говорить спокойно, чтобы Владик не испугался):
Владик, ты стой, как стоишь. Провод кругом.
ВЛАДИК (сразу сообразив, что случилось): Провод? Под током?
ГЕНКА: Да.
ВЛАДИК: Близко?
ГЕНКА: Ты стой. Только стой. Я сейчас.
Проволока опоясывала Владика со всех сторон. Чтобы попасть к
нему, нужно было переступить чёрное кольцо. Генка нерешительно дви-
нул ногой. Провод предупреждающе заискрил.
Генка сжал зубы и переступил провод.
ГЕНКА: Я подниму тебя. И перенесу.
ВЛАДИК: Надо смотать змей. Он так и не упал. Здорово, верно?
ГЕНКА (сдерживая раздражение и страх): Не до змея. Новый сдела-
ем потом.
Он перехватил и перекусил нитку. Потом присел и подхватил Вла-
дика.
Гроза отошла, дождь стал мелким. Но провод-то всё равно оста-
вался смертельно опасным!
ГЕНКА: Держи выше ноги.
Там, где провод касался крыши, перешагивать было нельзя: слева
флюгер, справа мокрый скат. А впереди провод качался на уровне Ген-
киных колен.
Владик понял опасность. Он послушно поднял ноги.
ВЛАДИК: Держу.
Генке надо было сделать два шага. Но едва он пытался приподнять
одну ногу, как другая начинала скользить по шиферу.
ГЕНКА: Подшвы скользят. Подожди...
ВЛАДИК: Ты в кедах? Сними, лучше будет.
ГЕНКА: Крыша мокрая, под током. А кеды из резины, изоляция...
Он попробовал шагнуть ещё раз.
ВЛАДИК: Гена. Ну-ка отпусти меня. Ты скажи где, я выберусь сам.
Он глубоко вздохнул, напряг мышцы и перенёс всю тяжесть двух
тел на правую ногу. И непрерывно глядя на качающийся у его колен
провод, перенёс через него правую ногу. Потом шагнул левой ногой.
Оглянулся, словно проверяя: жив ли?
Запоздалый удар грома толкнул его с Владиком на край крыши.
Сбитая этим ударом проволока отскочила от столба и, теперь безопас-
ная, задребезжала на шифере.
ГЕНКА (обессиленно опуская Владика): Всё...
Владик остановился на середине комнаты, стянул через голову
мокрую майку и шмякнул её на пол. На Владькином плече Генка снова
увидел тонкий белый рубец. Ему стало тоскливо и беспокойно, словно
беда не прошла, а только подкрадывалась.
Владик опустился на колено и начал распутывть на ботинке шну-
рок.
Хлопнула входная дверь.
ВЛАДИК (торопливо): Папе не говори.
Иван Сергеевич, вымокший и усталый, остановился в дверях, вце-
пившись в косяки.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Можете не говорить. Я сам видел оторванный про-
вод... Чёрт знает,что! Так и не будет мне покоя?
Владик молча ломал ногти об узел шнурка. Низко нагнул голову.
Отец шагнул с порога.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Дай помогу.
ВЛАДИК: Я сам.
Иван Сергеевич выпрямился и несколько секунд стоял над Влади-
ком, глядя на его мокрую спину с худыми лопатками и цепочкой позвон-
ков. Потом положил ладонь на Генкино плечо.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (устало): Пойдём, Гена. Он всё хочет сам.
Генка, оглянувшись на Владика, шагнул из комнаты в кухню.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (не оборачиваясь): Это ты его стащил с крыши?
ГЕНКА: Как вы знаете?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ты?
ГЕНКА: Вместе слезли, вот и всё...
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Да... В общем... спасибо. Хотя причём здесь
спасибо? Говорить как-то об этом... Ты же его от гибели спас! Провод
под током был? Близко?
ГЕНКА: Да ерунда...
Иван Сергеевич обернулся и глянул на Генку.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ерунда? Ну-ну... (Вдруг спохватился): Продрог
ты.
Сдёрнул с вешалки пиджак, набросил на Генку.
ГЕНКА (насупившись): А вы?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Что я? А, ну да...
Он начал расстёгивать мокрый пиджак.
ГЕНКА: Владьке надо переодеться.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (шагнув к двери): Дать тебе сухую рубашку?
ВЛАДИК: Сам!
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Вот так всё время... Всё одно и то же. Где мож-
но и где нельзя - всё сам... По ночам на велосипеде гонял, а я в
подъезде стоял - от страха полумёртвый. И не дай бог, если узнает,
что следил.
За дверью раздался стук - Владик наконец сбросил ботинок. Иван
Сергеевич оглянулся на дверь. Помолчал.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: А как гроза - значит всё. Любую работу бросаю,
домой бегу. Знаю, что уже торчит где-нибудь на верхотуре. Сколько
раз с крыши стаскивал.
ГЕНКА: Грозовые потоки изучает...
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (с резкой горечью): Да слушай ты его больше! По-
токи... Молнию он ждёт, вот что!
Генка не понял. С удивлением и со страхом за Владика он поднял
на Ивана Сергеевича недоумевающие глаза.
ГЕНКА: Зачем... Ждёт?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: А вот так... Услышал однажды по радио такую ис-
торию. Одна французкая пианистка летела в Америку на гастроли... Она
слепая была. Самолёт в грозу попал. Молния ударила рядом, тряхнула
их как следует. И стала эта пианистка видеть. Наверно от испуга нерв
какой-то сработал. Или от электричества. В общем не понятно но факт.
И в газетах, говорят, писали про это... Вот он и лезет под каждую
грозу... Ждёт...
Генка опустил голову. Он снова, как в первый день, почувствовал
всю глубину Владькиного нещастья. За последние дни он как-то привык,
что Владик не видит. Но сам-то Владька не привыкнет никогда!
Генка медленно поднял лицо.
ГЕНКА: А если молния - не рядом? Если - в него?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Я про то и говорю... Гена... Вы ведь друзья.
Побереги его, ладно?
Генка напряжённо, словно чего-то ожидая, смотрел на Владькиного
отца.
ГЕНКА: Он говорит, что иногда видит разные пятна. Значит, ка-
кие-то нервы работают?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ты его больше слушай. Он наговорит.
ГЕНКА (с нарастающей настойчивостью): Его нельзя вылечить?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Как его вылечишь? У стольких врачей были.
ГЕНКА: Никак нельзя?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Нет...
ГЕНКА (интуитивно ощутив в этом ответе какую-то неуверенность):
Никак - никак?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Был один врач. Молодой ещё. Говорил, что можно
попробывать сделать операцию. Но один шанс из тысячи, что получится.
Понимаешь - один из тысячи!
ГЕНКА: Понимаю. Значит, всё-таки можно.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Это ещё молодой врач. Он всегда спорил с други-
ми. И я не знаю где он теперь. Кажется, уехал в Одессу.
ГЕНКА: Я знаю, там глазная клиника. У меня в Одессе дядя живёт.
Хотите, он выяснит?
Владик в комнате, замерев, прислушивался к разговору.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Нет... не хочу. Практически нет надежды. Есть
такая штука - теория вероятности. Попробуй в тысяче горошин отыскать
одну единственную, нужную. Вслепую...
ГЕНКА (упрямо): Разве у врачей вслепую? Там наука.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Наука... Владька надеятся будет, ждать будет, а
операция не получится. Это знаешь какой удар? Насмерть!.. И не взду-
май говорить ему про это. Шансов никаких, а он покой потеряет... А
так я знаю: он всё равно человеком станет.
ГЕНКА (выпрямляясь): Человеком?.. Вам бы только "человеком"...
А вы у владьки спросили? Он хочет быть человеком?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (растерянно): Гена...
ГЕНКА: Вам бы только, чтоб всё спокойно... А я не буду следить
за Владькой! Никто не уследит! Он всё равно словит молнию!
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Да... вот ты какой. Но ты же не знаешь всего...
ГЕНКА: Знаю. Вижу я...
Он бросил пиджак на спинку стула и зашагал к дверям. На пороге
стоял Владик. Генка осторожно прошёл мимо, на ходу коротко сжав
Владькину руку.
ВЛАДИК: Гена, ты куда? Ты придёшь?
Генка не ответил.
Владик повернул к отцу строгое лицо. У него сходились на пере-
носице брови. Иван Сергеевич опустил голову, не вынеся невидящего
Владькиного взгляда...
Ильке снилось высокое небо, переплетённые радуги, облака и
большущий змей, вместе с которым он летит среди солнечных лучей,
сверкающих, как серебрянные нити...
Жаль, что мама не дала досмотреть сон, растолкала Ильку.
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Сколько можно спать? Илька... Ну-ка, подни-
майся, засоня.
ИЛЬКА (крайне неохотно): Сколько времени?
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Десятый час! Вот что значит сидеть до ночи
со своим змеем!
ИЛЬКА (вспомнив про змей, который висит над кроватью, и обрадо-
вавшись): Зато я его доделал! Знаешь, как он называется? "Тигрёнок"!
Смотри, какой полосатенький! Красивый?
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Красивый... Ты тоже красивый и полосатенький
от краски и клея. Улёгся, не умывшись!.. Марш умыватся, потом приби-
рай постель. И жди меня. Я в магазин.
Илька сбросил ноги с кровати, снова глянул на "Тигрёнка". За-
беспокоился.
ИЛЬКА: Мама, а у нас есть толстые нитки?
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Какие толстые? Не знаю. Вставай, умывайся. Я
приду, тогда поищем нитки.
Илька, пританцовывая и напевая, натянул штаны и рубашку.
ИЛЬКА:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19