Я смотрел на нее и оправдывал ее некрасивость, находил обаяние в улыбке и шарм в наклоне головы. Мне казалось, что она испытывает такой же порыв.
Потом мы оба встали, по-моему, я хотел приготовить чай, а она - помыть посуду. Мы встретились у раковины, задели друг друга, прижались друг к другу и стали страстно целоваться. Ее поцелуи были мягкими, теплыми и совсем детскими. Когда дело дошло до более откровенных и глубоких ласк, она неожиданно опустилась на колени, расстегнула мне ширинку и сделала такой высококачественный минет, что я орал, как сумасшедший и чуть не выдернул клок волос из ее головы. Когда рот у нее освободился, она спросила:
- Тебе было хорошо?
- Еще как!
Мой ответ ее удовлетворил. Я застегнулся и сел на табурет.
Когда ноги у меня перестали дрожать, я спросил:
- У тебя месячные?
- Нет, - удивилась она. - Просто я люблю Антона и не хочу ему изменять.
"Боже, - подумал я. - Что творится в голове у этой девчонки?"
Она помыла посуду, поставила чайник, потом села и снова начала петь, как ни в чем не бывало. И песни у нее опять были красивыми и чистыми. За чаем она спросила:
- Ты так на меня смотришь. Думаешь, я странная?
- Ну...
- Знаешь, - она немного помолчала. - Когда у меня появился парень, я долго не могла испытывать оргазм.
- Долго, это как?
- Месяца три, - подумав, ответила она. - Однажды, прекрасным летним днем я стояла на балконе и смотрела на улицу. Внизу бегали две собачки. Потом они начали трахаться. Это меня так возбудило, а когда они слиплись, я кончила. Я сразу поняла, что это - оргазм, такая волна.... После этого, когда я была с парнем, мне, чтобы испытать оргазм, приходилось представлять этих собачек. А потом это прошло, и все стало нормально.
Меня чуть не вырвало.
6.
Пружина то ли усмехнулась, то ли всхлипнула. За спиной второпях крикнула что-то дверь подъезда и было непонятно, чего она хотела - дружески хлопнуть по плечу или пнуть под задницу.
Весна высохла. Почти до самой стоянки передо мной бежала обалдевшая трясогузка. Было видно, что она только что с юга, еще ни к чему не привыкла и у нее мерзнут лапки. Город уже проснулся, фонари погасли, солнце, цепляясь за вершины сосен городского парка, уже готово было высунуть свою рыжую шевелюру и явить ее миру, как доказательство неотвратимости тепла. На остановке толпились не совсем проснувшиеся люди. Мужчины тупо курили, готовясь к победе над женщинами в схватке за свободные кресла в автобусах. Женщины выглядели не менее решительно. Я смотрел на них немного свысока, вот уже два года я не пользовался услугами общественного транспорта, лишь иногда по вечерам позволял себе отдохнуть от машины, пойти на поводу у каприза и поездить в громыхающих трамваях, когда одному в пустой квартире оставаться уже невмоготу.
Заплакал ребенок. Я посмотрел в сторону подворотни, ожидая увидеть упавшего малыша и зазевавшуюся мамашу. Вместо этого я увидел старую облезлую псину, которую пинали трое парней лет двадцати в нейлоновых куртках, набитых синтепоном. Никакого ребенка не было, это скулила худая, ни в чем не повинная сука, которая часто околачивалась возле коммерческих киосков на остановке. Парни окружили ее в кольцо и пинали не очень сильно, но со злобой и дико ржали, глядя на ее безуспешные попытки удрать. Вначале я подумал, что она кого-то из них покусала, но потом понял, что парни просто забавлялись. Им было весело. Они шли, видимо в расположенное неподалеку ПТУ, увидели собаку и просто так, от скуки, причинили ей боль, потешаясь над ее страхом. Старушка, торговавшая семечками, крикнула на них и они оставили свою жертву в покое, а самый маленький из них напоследок пнул ее кроссовками между глаз в каком-то замысловатом прыжке, подражая героям боевиков. Сука, взвизгнув, ретировалась. Она была довольна тем, что ее оставили в покое и не очень обиделась. Она уже привыкла.
Мной овладело бешенство. Липкая волна ненависти поднялась от паха до лица. Я почувствовал, что краснею. Когда подонки проходили мимо меня, я впился глазами в их лица и еле сдержал себя, сжав зубы и стиснув кулаки.
Они меня даже не заметили.
Их было трое. Глупо было бы прийти на новую работу на второй рабочий день в синяках. У меня не было никаких шансов. И, тем не менее, всю оставшуюся до машины дорогу я представлял себе, как ввязываюсь в драку с этими недорослями, разбиваю нос одному, роняю второго, а третий, убегая, падает и ломает себе руку. Тридцать вариантов победы, враг разбит и вся остановка мне аплодирует. Когда я садился в машину, у меня все еще дрожали руки.
Зазвенел сотовый.
- Фиу - тиу - лиу, - сказал мягкий женский голос. - Иволга вернулась.
- У нас в поселке, в роще около дома, жила иволга, - ничуть не удивившись сказал я. - Она кричала по-кошачьи.
- Ой, простите, - испугался голос.
Через несколько секунд звонок повторился. Я сказал: "Алло".
- Мне бы хотелось услышать Игоря, - после долгой паузы произнес тот же голос.
- Если вы по личному вопросу, то я ничем не смогу вам помочь, а если по работе, то можете говорить. Я за него.
- Что с ним?
- С ним случилось несчастье.
- Кто вы?
- Меня зовут Николай. Фамилия моя - Чебоксаров.
- Он жив?
- Нет.
Собеседница прервала разговор. Кому интересно разговаривать со мной? Всем нужен Игорь. Я прогрел машину и поехал на работу.
Без пятнадцати девять я открыл дверь офиса, но оказался третьим. На своих местах уже находились Аркадий и Алла. Мы поздоровались и я прошел за свой стол. На столе лежало две папки с завязками. На одной было написано: "обязанности", на другой - "мероприятия". В каждой из них лежали листы одиннадцатого формата, сверху были имя и фамилия, а ниже изложение обязанностей и мероприятий. Я начал с обязанностей.
Постепенно офис наполнился людьми. Каждый вновь прибывший работник подходил ко мне поздороваться, а потом отправлялся на свое место. Когда открыли дверь для посетителей, около моего стола образовалась небольшая очередь. Самым первым оказался тучный мужчина с коричневым лицом и мешками под глазами. Он опередил остальных на долю секунды, бессовестно плюхнулся на стоящий рядом стул и пристально посмотрел на меня.
- Мне нужно поговорить с вами наедине, - фальцетом сказал он, потом повернулся к своим преследователям. - Будьте добры, подождите минуточку, а когда те в нерешительности притормозили, ласково добавил: - Закройте, пожалуйста, дверь.
Аутсайдеры беспрекословно выполнили его команду.
- Моя фамилия - Нырко, - пропищал он и повторил: - Нырко. Вот моя визитка.
Я взял ее, пожал протянутую руку и тоже представился. Визитка на двух языках сообщала, что господин Нырко является главным инженером городского спиртзавода.
- Я вчера вам звонил. Ужасная новость. Свои люди мне все рассказали. Это дико, дико! - запричитал он, потом резко сменил тон и спросил: - Вы скажите, с фирмой все в порядке? Она будет работать?
- Да.
- В тех же объемах? Как обычно? Ничего не случилось?
- Объемы, я думаю, возрастут.
- Понимаю, понимаю. А расчет?
- Какой расчет?
- Вы загнали ОНО, мы водку отгрузили полностью, теперь расчет. Все сроки вышли.
- Вы имеете ввиду наличку? - догадался я.
- Не стоит конкретизировать, - озираясь, сказал Нырко.
- Я пока не в курсе.
- Во все детали был посвящен Аркадий, - он встал, раздвинул дверь и, не спрашивая меня, позвал Аркадия. - Сегодня пятница, все сроки вышли. Большие люди стали интересоваться, - он показал пальцем в потолок. Затягивать с этим делом не в моих и не в ваших интересах.
- Аркадий, ты в курсе дела? - спросил я у вошедшего бухгалтера.
- Да, - подтвердил он и поздоровался с Нырко. - Мы должны двадцать миллионов. Обычно сразу после отгрузки...
- Подробности потом, - перебил я его. - У нас есть такая сумма?
- Разумеется.
- Мы можем рассчитаться прямо сейчас?
- Сейчас не желательно. В зале полно покупателей, нужно открывать сейф, нести сюда купюры.
- Правильно, правильно. Сейчас не желательно, - затараторил Нырко. Ни к чему, чтобы все видели. Я приду потом. Раньше сейф стоял прямо здесь. Где он теперь? Его вскрыли? Вещдок?
- Он в ремонте. Приходите после шести, Аркадий с вами рассчитается, если меня не будет.
- Было приятно познакомиться, - сказал Нырко и ушел.
- Аркаш, посмотри там, что за люди ко мне стоят, если кого знаешь, сам реши все вопросы, а то я пока мало что понимаю, неудобно, - сказал я и снова взялся за папки. Но, только открыл первый лист, как в кабинет вошла женщина лет сорока в полной норке, мило улыбнулась и присела на стул. Мелькнувший в проеме за ее спиной Аркадий виновато развел руками.
- Я директор магазина "Плес", - сказала шуба. - Татьяна Викторовна.
- Николай Александрович, - я еще не привык величать себя по отчеству и от неловкости спотыкался.
- Я слышала, вы хотите подавать на нас в арбитраж, - не переставая улыбаться, сказала посетительница.
- Извините, я здесь человек новый, я позову бухгалтера и мы все решим.
- Постойте. Мой вопрос не касается бухгалтерии, - она положила ногу на ногу, показав мне красивые колени. - Я просто хочу, чтобы вы немного подождали.
- Зачем?
- Наш магазин муниципальный, соответственно - убыточный. Как известно, мэрия избавляется от муниципальных магазинов, приватизируя их. Если магазин на плаву, то директор сам находит себе инвесторов и учредителей, если банкрот, то инвесторов находят в принудительном порядке и от директора обычно избавляются. Или, что еще хуже, магазин выставляют на торги. В моем случае вот-вот должна произойти смена собственника и мне важно, чтобы она прошла по моему сценарию, я имею первоочередное право.
Она говорила жалобно, но не унижалась.
- Естественно, мы сидим на картотеке, но в этом нет ничего страшного, если кредиторы не предъявят требования все сразу. У нас есть запас товара, мои инвесторы готовы внести деньги в развитие. Мы должны немногим, в течение этой недели мы закроем долг молокозаводу и хлебокомбинату, на следующей неделе - мясокомбинату. Мне важно, чтобы вы не предъявили свои требования в эти две недели. Тогда нас не признают банкротами и я смогу сохранить магазин, директором которого являюсь уже больше десяти лет.
- Сколько вы нам должны?
- Сущие пустяки - сорок миллионов, - она опять улыбнулась. - Вы не откажете женщине?
- Если мы подадим в арбитраж, то вы ведь все равно не сможете отдать деньги сразу?
- Нет, конечно. В таком случае вы их вообще вряд ли увидите. Если я не смогу договориться с вами и с директором мясокомбината, то вам достанутся по суду старые стулья и телефоны.
- В таком случае мы лучше подождем.
- Спасибо, вы - очень милый молодой человек.
Она ушла, оставив запах дорогого парфюма.
Вошел Аркадий и я рассказал ему о содержании разговора.
- Зря вы ей пообещали, - сказал он с раздражением. - Эта сука вас обманула. Она и не собирается отдавать долги и поднимать магазин с колен. Ее задача протянуть как можно дольше и хапнуть как можно больше. Она задолжала ликероводочному заводу миллионов сто пятьдесят. Разумеется, она с кем-то там делилась, потом когда стало уже невозможно отпускать водку при таком долге, перекинулась к нам. Наплела что-то Игорю и он попал под ее обаяние. А сама купила квартиру в Москве и дочь в МГУ засунула.
- Мы ведь все равно ничего не выиграем, подав в суд.
- Нет. Долги муниципального магазина выкупит новый собственник и когда-нибудь отдаст. Но не в этом дело. Игорь обещал подать на них в арбитраж начальнице торгового отдела района. В администрации от этой скользкой бабы давно хотят избавиться, а наша фирма с районом очень дружит. В принципе, все документы для арбитража у нас уже готовы.
- Что же делать?
- Подадим в суд. Только берегитесь, когда она узнает, вы увидите истинное лицо этой Мегеры.
- Скажу, что на момент разговора документы уже отнесли, а я не знал.
- Это вам не поможет, она вас все равно смешает с грязью, - усмехнулся Аркадий и ушел на свое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35