Припарковав машину, она взяла свою черную сумку и прошла через задний двор в кухню.
Молли, их бесменная домоправительница, стояла здесь у стола.
- Здравствуйте, доктор. Может быть выпьете чаю?
- С удовольствием. - Лесли присела на краешек стола, глубоко засунув руки в карманы пиджака.
- Может быть сьешьте и кусочек пирога? Я только что испекла.
- Нет, спасибо. Мне не хочется есть.
- А зря. Вы почти совсем ничего не ешьте. А честно говоря, доктор Форрест, вы худеете прямо на глазах.
- Возможно когда нибудь я решусь на то, чтобы бросить медицину и подамся в манекенщицы!
Молли фыркнула, а Лесли, засмеявшись, отошла от стола.
- Я пойду умоюсь и выйду к чаю через пять минут.
Оказавшись у себя в комнате, она разделась и критически посмотрела на себя в зеркало. Моли права - она слишком худа. Под глазами залегли темные круги и золото волос теперь лишь самым невыгодным образом подчеркивало бледность ее кожи. "Еще один год, и я добьюсь полного сходства с огородным пугалом," - невесело подумала она, умываясь холодной водой. Умывшись, Лесли почувствовала, что к ней начинает вновь возвращаться хорошее настроение, и затем она сошли вниз, в гостиную, чтобы выпить там чашку чая и сделать кое-какие записи. В половине шестого начали приходить пациенты.
Лесли прошла в кабинет, села во вращающееся кресло и начала вечерний прием. В семь часов Молли закрыла входную дверь и вошла к ней, чтобы сказать, что в приемной больше никого нет.
- Может быть поужинаете сейчас?
- Что-то не хочется, я слишком устала, - сказала Лесли и виновато замолчала, почувствовав на себе осуждающий взгля Молли. - Ну хорошо, я сейчас только приведу в порядок бумаги и тут же приду.
Когда дверь за экономкой закрылась, Лесли включила настольную лампу, придвинулась поближе к столу и начала писать. Она четко и методично заполняла различные бланки и карточки и тут же раскладывала их по папкам. Сосредоточенно работая, она смутно слышала, как зазвонил звонок, а потом в коридоре послышались голоса. Раздался стук в дверь, и в кабинет снова заглянула Молли.
- Неужели новый пациент, - вздохнула Лесли. - Разве ты не сказала ему, что уже слишком поздно?
- Да доктор, но он говорит, что это очень срочно.
- Ну ладно. Проводи его в приемную, и пусть заходит, когда зазвенит звонок.
Лесли снова склонилась над бумагами. Закончив еще один бланк, она пододвинула к себе другой, нажимая заодно на кнопку звонка. Дверь в кабинет открылась и закрылась, кто-то подошел к ее столу.
- Пожалуйста, присядьте пока, - пробормотала она, не отрываясь от своих записей. - Я сейчас освобожусь. - Она хотела было указать на стул, как в тот же момент пришедший крепко схватил ее за руку. Испуганно вздрогнув, Лесли подняла глаза и увидела перед собой Филипа. Лесли тут же отдернула руку, глядя на него с таким ужасом, как будто это был призрак. Почему... что ты здесь делаешь? - заикаясь спросила она.
- Я пришел к тебе, потому что мне все же очень хотелось узнать, зачем ты наврала мне, что будто бы любишь Ричарда.
- Я не врала.
- Выбирай выражения, Лесли. Я встретил их с Пат в Италии. Оперевшись руками о стол, Филип подался вперед, лицо его пылало от гнева. Как ты думаешь, я должен был чувствовать себя, когда он заговорил со мной о своей жене, и в это самое время вошла эта твоя подружка? Ты больше не можешь продолжать лгать мне, Лесли. Ты должна сказать мне правду. Так любишь ты меня или нет?
- Нет, - в отчаянии выпалила она. - Я не люблю тебя. Не люблю!
- А что теперь? Или ты теперь попытаешься рассказать мне душещипательную историю о том, как ты любишь Ричарда, но он тебя бросил и женился на твоей лучшей подруге?
Она отвела взгляд, зная наперед, что в этой ситуации вся дальнейшая ложь становится бессмысленной.
- Да, я не люблю Ричарда, - признала она. - Я сказала это тебе только потому, чтобы избавить себя от излишних объяснений.
- Объяснений! - взорвался Филип. - Так ты использовала его как отговорку... чтобы не объясняться со мной?
- Да.
- Я тебе не верю.
- Это твое дело, - холодно сказала она. - Очень жаль, что твое тщеславие не дает тебе признать тот факт, что я тебя не люблю.
- Мое тщеславие тут вовсе не при чем, - возвразил он, - скорее всего все дело в привычке судить о людях по их характеру.
- И при чем здесь это?
- А при том, что ты не из тех женщин, которые в случае необходимости стали бы избегать или убояллись бы объяснений. Если бы ты на самом деле разлюбила бы меня, то ты бы пришла и сама сказала бы мне об этом. Ты потому и выдумала всю эту историю с Ричардом. И вовсе не потому что боялась скандала, а просто не хотела, чтобы я начал задавать тебе вопросы.
- Какие еще такие вопросы? - спросила Лесли, стараясь говорить с тем пренебрежением, на какое она только была способна. - Знаешь, Филип, сейчас ты говоришь словно судебный следователь. То, что произошло между нами было просто приятным эпизодом и потом... все кончилось. Всему же когда-нибудь приходит конец.
- Правда? - хрипло переспросил он. - Ты уверена, что все уже кончено?
И прежде, чем Лесли успела сообразить, что происходит, он обошел вокруг стола и заключил ее в свои объятия. Она отчаянно вырывалась, но он оказался сильнее, и прижав ее к стене так, что сопротивляться у нее больше не было возможности, он повернул ее голову к себе.
- Так значит, все кончено? - повторил он, припадая губами к ее губам.
Лесли изо всех сил пыталась заставить себя не отвечать на этот поцелуй, но его страсть пробудила в ней ответное чувство, и все сомнения развеялись сами собой, уступая место потребности подчиниться его воле.
Филип первым отстранился от нее, и Лесли увидела, с каким триумфом он теперь смотрел на нее.
- Ну как, ты все еще настаиваешь на том, что не любишь меня? спросил он. - Если бы ты не любила, ты бы не стала со мной так целоваться.
- Страсть это еще не любовь.
- Не умаляй наших чувств, Лесли.
Он сказал об этом с такой горечью в голосе, что она, содрогнувшись, схватилась за спинку своего кресла, стараясь поскорее увпокоиться.
- Извини, Филип, но там, где есть место для подозрений, никогда не может быть настоящей любви.
- Каких подозрение? Ты о чем? Что я такого сделал?
- Ничего! Просто уходи, оставь меня в покое.
- Я никуда не уйду, пока ты наконец не расскажешь мне, что случилось.
Она ничего не ответила, и тогда он снова подступил поближе к ней.
- О каких подозрениях ты ведешь речь, Лесли? Или ты все еще думаешь, что моральной точки зрения я виновен в смерти Деборы?
- Да, - поспешно согласилась она, хватаясь за спасительную соломинку, которую, сам того не зная, он только что бросил ей. - Да, все дело в нравственности.
Он тяжело и протяжно вздохнул.
- Так ты бы так сразу и сказала! - вынув из кармана бумажник, он достал из него конверт и протянул его ей. - Я хочу что бы ты сейчас же, при мне, прочитала вот это письмо.
Взглянув на конверт, Лесли узнала почерк Каспера.
- Не хочу.
- Ты должна. Это очень важно.
Она неохотно принялась вынимать письмо из конверта, из которого вдруг выпал и упал на пол еще один исписанный листок. Нагнувшись, она подняла его с ковра, и побледнела, узнавая налезающие друг на друга строчки, написанные рукой Деборы.
- Сначала прочитай письмо Каспера, - тихо сказал Филип.
Зная, что ей ольше ничего не остается делать, она склонилась над листком почтовой бумаги.
"Хотя после смерти Вашей жены прошло уже несколько месяцев, - писал Каспер, - это ее письмо попало ко мне в руки только что. Оно было оставлено для меня в хижине на Хернлее, но в тот вечер я так и не возвратился туда, как ранее предполагал, так как мы закончили тренировку позже, чем рассчитывали. Письмо было отправлено мне по почте, но к тому времени, как оно пришло по адресу, я уже уехал из Сен-Мортца, а пансион, в котором я до того жил, закрылся. И лишь после того, как хозяин пансиона вернулся из отпуска, он обнаружил это письмо в среди своей почты и переправил его ко мне. С тех пор, как я прочитал его, мне не дает покоя осознание того, что если бы в тот день я вернулся бы на Хернлей и прочитал его сразу же, то возможно мне удалось бы помешать Деборе совершить самоубийство...
Лесли прервала чтение, и выпавшее из руки письмо, с шорохом легло на стол. Филип протянул ей записку Деборы.
- А теперь прочитай вот это. И тебе все станет ясно.
Лесли с трепетом развернула сложенный листок, быстро пробегая глазами первые строчки, но стоило ей лишь перевернуть страничку и снова продолжить чтение, как сердце дрогнуло и отчаянно забилось у нее в груди.
"А теперь можешь забыть и никогда больше не вспоминать о том, что я только что написала, - неразборчиво нацарапала Дебора. - Только что у меня сломался карандаш, и когда я попросила принести другой, барменша дала мне журнал, чтобы его можно было подложить под бумагу. Она, должно быть, боялась, что я сломаю еще один ее карандаш - и чтобы этого не произошло, она сломала меня.
Лесли прервала чтение, но Филип, заметив это, снова указал на письмо, которое она все еще продолжала держать в руке.
- Дочитай до конца, - приказал он.
И снова Лесли подчинилась его воле, узнавая о том, что это был как раз тот злочастный журнал, где была помещена фотография Ганса и его невесты.
"Теперь я знаю, что ты никогда не любил меня, - писала Дебора, - и у меня не остается ничего, ради чего следовало бы жить. Не вини себя ни в чем, Ганс. Я сама виновата, и это наказание за попытку сыграть не в своей лиге. Ты будешь гораздо более счастлив со своей здоровой Ингеборг, а мне останется лишь находить себе утешение в том, что лучший выход это самоубийство - и совершить мне его поможет никто иной как сам мой благоверный Филип. В один из вечеров, когда он был занят в операционной, я зашла к нему в комнату и прихватила несколько таблеток снотворного из шкафчика в ванной. Должно быть у меня уже тогда было какое-то предчувствие насчет тебя - подобное обычно называют шестым чувством. Я люблю тебя, Ганс, но я ненавижу тебя за то, что ты не любишь меня.
Подпись разобрать было практически невозможно, что в немалой степени было вызвано и тем, что в глазах у Лесли стояли слезы, и подня голову, она взглянула на Филипа.
- Бедняжка Дебора! Она, должно быть, обезумела от горя.
Он скорбно кивнул.
- Самое ужасное в том, что я не могу заставить себя жалеть ее. После того, как она угрожала, расправиться с тобой...
- Но ведь она была больна - физически и душевно.
- Да, конечно. - Филип вышел на середину комнаты и огляделся по сторонам, как будто еще не решив, сесть ли ему или же остаться стоять. Затем он подошел к стулу, сел и наконец взглянул на нее. - Теперь мне все ясно, - тихо сказал он. - Я глядел на тебя, пока ты читала письмо Деборы, и я совершенно неожиданно для себя понял, что ты имела в виду, говоря о подозрениях - почему ты хотела избежать моих распросов о причинах твоей внезапной нелюбви ко мне.
- Филип, я...
- Ведь ты думала, что я убил ее, так? - продолжал говорить он, не обращая внимания на ее неудавшуюся попытку вставить слово. - Ты была уверена, что это я дал ей большую дозу снотворного.
- Да, - тихо подтвердила Лесли, но легче ей от этого не стало. Теперь она испытывала на себе бремя огромной вины, за то, что все это время она была так несправедлива в своих суждениях о нем. - Дебора сказала, что это ты дал ей таблетки - что ты заставил ее выпить их.
- Разумеется, заставил. Она билась в истерике и никак не хотела ложиться с пать. Но я дал ей обычную дозу. И ничего более. - Он вскочил со стула, но ближе не подошел, а остался стоять на месте. - Как ты только могла подумать обо мне такое? Как ты могла любить меня и подумать, что я способен на убийство?
- Тогда все это было вполне логично, - взорвалась Лесли. - Когда мы с тобой стояли в коридоре после разговора с сэром Лайонелем - когда я плакала - ты вытирал мне глаза своим носовым платком и, вытаскивая его, обронил пустой коробок из-под лекарств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43