Учись работать тонко и ценить не результат, а искусную игру для его достижения. Смотри: Старуха уже захлопнула дверь квартиры и вызывает лифт. Она не подозревает, что, нажимая на кнопку, невольно приподнимает тяжелый занавес перед началом очередного представления. Интересно, как поступит студент в предлагаемых нами обстоятельствах? Ждать осталось совсем немного.
Косин нервно посматривал на часы. Ему казалось, что стрелки наперекор его воле двигаются нарочито медленно, с явным нежеланием перескакивая с одного деления на другое. Он уже и сам не знал, чего хочет больше: выхода беспечной старухи из дома или истечения контрольного времени, чтобы побыстрее покинуть этот искривленный словно лезвие топора переулок.
Рядом с аркой на стене дома кто-то из местных подростков, получив первое разочарование в жизни, куском черного угля намалевал корявым детским почерком угрожающую надпись: "Я всех вас ненавижу!!!" Три извилистых восклицательных знака, исполненные дрожащими от обиды пальчиками, напоминали извивающихся в бессильной ярости потревоженных змей. И не удержавшись, Косин поднял с асфальта обломок кирпича и, нацарапал на старой штукатурке корявыми буквами: "И я тоже!!!"
С удовлетворением прочитав сделанную им приписку, отбросил в сторону искрошенный обломок кирпича. И тут же характерный тягучий скрип открываемой тяжелой двери заставил его поспешно укрыться за выступом арки. Увидя яркое одеяние Флеровой, деловито удаляющейся с большой клетчатой сумкой в сторону Гоголевского бульвара, Косин с досадой взглянул на часы: "Не могла уж старая ведьма собраться за покупками минут на пять позже! А теперь я вынужден идти в эту набитую старьем квартиру. А что мешает мне отказаться от этой безрассудной идеи?"
Но вопреки сомнениям тело двигалось словно хорошо отлаженный механизм. И крепко сжимая в руке завернутый в обрывок газеты железный прут, Косин пересек узкую проезжую часть и остановился перед тяжелой металлической дверью, кляня себя за оплошность: "Вот дурак! Я же не знаю код подъезда. Ни к чему было запоминать, в какие цифирки старуха тыкала пальчиком, когда входили. Ничего не поделаешь: Придется смириться". С облегчением вздохнув, Косин уже собрался убраться прочь от таящего опасность места, когда заметил подошедшего к подъезду старухи стройного с тонкими щегольскими усиками и намечающейся сединой человека.
С замиранием сердца наблюдая как тот набирает код, внезапно почувствовал уверенность в успехе задуманного рискованного предприятия: "Похоже сама судьба благоприятствует моему замыслу". И быстро подскочив к подъезду, Косин успел юркнуть в полуоткрытую дверь.
Направляющийся к Вере с очередной главой новой повести, литератор Волин настороженно взглянул на прошмыгнувшего следом за ним парня: "Похоже он не из жителей дома. И вид у него неестественно взволнованный. Но как я могу спросить, к кому он идет, если сам здесь никого кроме Веры не знаю?!"
Опасаясь нападения сзади, Волин шагнул к стене, пропуская вторгнувшегося бесцеремонно в подъезд субъекта. Тот быстро вбежал вверх по стертым ступеням, напоминающим пожелтевшие клавиши старого рассохшегося от времени пианино. Пребывая в смятении Волин вошел в лифт и нажал кнопку седьмого этажа. Подойдя к вериной квартире, позвонил. Смятенно прислушался к царящей в подъезде тишине: "Все спокойно. И чего я насторожился? Вот что значит постоянно писать на криминальные темы: везде злоумышленники мерещатся!"
В квартире послышались быстрые легкие шаги и дверь распахнулась. Увидев счастливую улыбку Веры, не скрывающей радости от прихода долгожданного гостя литератор мгновенно забыл о подозрительном незнакомце. Шагнув вперед, он непроизвольно с силой сжал маленькую крепкую ладонь девушки. Вера не сделала ни малейшей попытки освободиться от крепкого рукопожатия. И глядя на смущенное лицо, Волин с удовлетворением понял: "Я ей тоже нравлюсь! Она не против сближения. Я уже выиграл эту битву. Но не хочу торопить события: до чего же прекрасна сама по себе извечная предлюбовная игра между мужчиной и женщиной!"
Некстати, из глубины подсознания всплыло лицо жены. От её пристального упрекающего взгляда стало не по себе. На мгновение показалось, что Нина выследила его и стоит за спиной на лестничной клетке. И уступая взрыву воображения, литератор испуганно обернулся. Но лестничная площадка была пуста. И окончательно отсекая от себя беспокоящее совесть наваждение, Волин резко захлопнул за собой дверь.
Для притаившегося между этажами студента, донесшийся сверху звонкий щелчок закрывающегося замка послужил сигналом. Трясущимися от волнения руками он просунул железный прут между дверью и коробом. Всем телом навалившись на рычаг, с удовлетворением увидел как легко поддавшись нажиму, обнажился ригель замка. И тут же поддав плечом в дверь, по инерции влетел в переднюю. Даже не потрудившись прикрыть за собой дверь, вбежал в дальнюю комнату. Подвинув к стене шаткий табурет, вскочил на него и начал суетливо снимать картину. Но длинная бечевка, зацепившись за кривой гвоздь никак не хотела сниматься. В нетерпении Косин раздраженно несколько раз дернул её на себя. И каждый раз, когда картина приближалась к его лицу, казалось, что красавица "Гордыня" наклоняется, чтобы благословить его. Наконец от резкого рывка бечева лопнула и Косин, с трудом удержав равновесие, соскочил с табурета.
"Картина довольно громоздкая и увесистая. Как её отсюда унести?"
Заметавшись по квартире, Косин обнаружил в соседней комнате стоящий за шкафом пустой кожаный чемодан. Картина, слегка касаясь краями стенок чемодана удобно легла на дно. Застегивая замки Косин с удовлетворением подумал: "Чемодан словно сделан по заказу для этой картины. Раздавшиеся за спиной шаги, заставили Косина резко обернуться. Прямо перед ним стояла старуха растерянно теребящая в костлявых пальцах связку ключей. Ее блуждающий взгляд натолкнулся на светлое пятно обоев, обнажившееся на месте сорванной со стены картины. И старуха пронзительно завыла, словно напуганная близкой бедой собачонка. Ее истошный нескончаемый визг на одной высокой ноте, казалось, штопором ввинчивается в стены, пол и потолок, созывая на помощь соседей. Все существо Косина взбунтовалось против этого сигнала бедствия, способного, встревожить и поднять на ноги весь дом. В два прыжка он подскочил к старухе и, желая прервать надрывающий душу пронзительный визг, резко стянул в тугой узел вокруг хрупкой шеи длинные концы оранжевой косынки. Жалобно пискнув в последний раз, Флерова вмиг обмякла и покорно, словно прося пощады, наклонилась вперед. Косин мягко, словно боясь причинить боль уже ничего не чувствующей Флеровой опустил мертвое тело на пол.
"На крик обезумевшей от страха старухи могут сбежаться непрошеные свидетели. Надо отсюда поскорее убираться"
Косин поднял чемодан и двинулся к двери. Но заметив лежащий на комоде кошелек, вернулся и заглянул во внутрь: "Не густо, но все равно пригодится". Засунув мелкие купюры и мелочь в карман, ещё раз осмотрелся. Но в полупустой квартире не было ничего ценного. Со стен на виновника разыгравшейся трагедии безучастно взирали портреты давно забытых предков дворянского рода Флеровых. И лишь на месте "Семи грехов" на гвозде болтались обрывки скрутившейся в кольцо бечевы, напоминающей петлю, приготовленную для исполнения сурового приговора. И ужас перед неминуемым изобличением заставил Косина выскочить из квартиры. Он опрометью сбежал вниз по лестнице, сжимая в потной ладони потертую ручку старого кожаного чемодана.
ГЛАВА IV. ПО ГОРЯЧИМ СЛЕДАМ.
Поспешно выскочив из подъезда, Косин, столкнулся с мужиком в военной рубашке без погон. Подгоняемый подозрительным взглядом отставника, Косин поспешно свернул за угол. Не выдержав напряженного ожидания погони, бросился бежать прочь от дома, где осталось лежать бездыханное тело задушенной им старухи.
Юркий воробей взволнованно вспорхнул с карниза, намереваясь последовать за убегающим студентом. Но Анатас осадил пыл не в меру ретивого ученика:
- Не суетись. Оставим на время в покое несчастного. Он попусту хлопочет, надеясь убежать от самого себя.
- И от нас тоже! Мы можем занести в свой лицевой счет ещё одну победу.
- Не совсем так, Себ. Пока человек жив, всегда есть возможность раскаяния. И его защитник ещё не потерял последний надежды.
- Какой защитник?
"Этот Себ - явный новичок. Он даже не умеет обнаруживать своих истинных врагов и не видит юного Ангела, страдающего из-за беды, постигшей его подопечного".
- Разве тебя не учили, что у каждой, даже самой последней, людской твари есть свой Ангел-хранитель?
- Учили, конечно. Но где он был, когда студент старушке шею сжимал?
- Он был рядом.
- Значит, мы оказались сильнее?
Анатас с досадой покрутил остреньким клювиком: Нет, Себ, желание юноши, как в сказке, в одно мгновение заполучить удачу заглушило голос его Ангела. Неужели ты его не видишь?! Тогда скажи откровенно откуда у тебя при такой неопытности наградные часы - знак отличия нашего Ордена.
- Это подарок - напутствие моего дяди, пославшего меня сюда на стажировку. Он член Высшего Совета. И кстати, хорошо тебя знает. Вы вместе с ним начинали.
"Так вот кого мне напоминает эта плутовская физиономия и суетливая торопливость при решении серьезных дел! Значит Себ, всего лишь протеже выбившегося в управители родного дяди. Тот всегда мне завидовал и потому недолюбливал. Вот и теперь злонамеренно подослал способного, но малоопытного родственничка. А я-то думал, что этот парень лишь притворяется несмышленым. Во истину у страха глаза велики. Ну с этой проблемой я, пожалуй, справлюсь".
Вдохновленный разгадкой наградных часов стажера Анатас весело предложил: А теперь взлетим на пару этажей выше и посмотрим, что делает наша главная мишень.
Проворно махая крылышками, серые невзрачные пичуги, вспорхнули ввысь и, стараясь не производить лишнего шума, воодрузились на раскаленный дневным солнцем металлический карниз. Сквозь раскрытое окно была видна скудная обстановка жилища скромной редакторши маленького едва сводящего концы с концами издательства. Литератор, резко жестикулируя, возбужденно метался по комнате. Ограниченный пространством между широким диваном и громадой старого потрескавшегося буфета он делал три мелких семенящих шага, утыкался в очередную преграду, разворачивался и тут же возвращался на исходную позицию. И при этом беспрерывно говорил, смешно разевая рот, и кривя в злом презрении тонкие ниточки губ.
- До чего же он забавно выглядит, словно стреноженная лошадь, мечущаяся в поисках свежей травяной поросли и беспрерывно жующая найденную наконец вожделенную добычу.
И Себ, довольный найденным сравнением, разразился заливистым звонким чириканьем. Обидно хлопнув его крылом по голове, старший наставник предупредил:
- Опять ты отвлекаешься от главного. Какая нам польза от его забавной внешности? Лучше послушай дерзкие и опасные речи этого новоявленного проповедника.
- Зачем?
- Глупый вопрос: чтобы победить противника надо знать его завиральные, смущающие умы людей идеи. Так что не чирикай без нужды, а слушай.
Не обращая внимания на порхающих снаружи воробьев, Волин продолжал свою взволнованную речь:
- Призыв к добру - главное для писателя! Иначе и браться за перо нечего. Описывать и смаковать в подробностях жестокость, потворствуя низменным вкусам читателя - недостойно литературы! А ненаказанное в конце книги зло лишает людей веры в справедливость!
- Допустим, вы правы. Но форма изложения материала должна быть простой, понятной , доступной. С этим-то вы согласны?
- Нет, и сто раз нет! Писатель имеет право распоряжаться временем истории, то заглядывая в будущее, то оценивая прошлое, но всегда возвращаясь в реальное, но мгновенно исчезающее настоящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21