— Не спится? — как можно приветливее спросил я.
— А вам? — вопросом на вопрос ответила Приходько. В ее голосе отчетливо слышалась злоба. — Вы что, за мной следите? Чего вам от меня надо? Чего привязались? Что я вам сделала?
«Мой милый, что тебе я сделала?» — совсем некстати пришли мне на ум цветаевские строчки, и я произнес их вслух.
— Чего-чего? — переспросила Приходько, надвигаясь на меня. Пришлось попятиться.
— Не хватало мне ночной схватки с дамой, — попытался я отшутиться и уже серьезно спросил: — Что с вами, Лида? Расскажите.
Мой призыв Приходько оставила без внимания. Опять резко повернулась, громко топая, бегом направилась к своей двери на камбуз.
— Утром поговорим, — крикнул я ей вдогонку, не подозревая, какую делаю ошибку.
Утром Лидии Приходько на судне не оказалось. Исчезла также лодка, привязанная к корме. «Что за оказия», — чертыхался я в отчаянии: сплошные пропажи! Озадаченный не меньше моего Чурин не мог мне ничем помочь, только разводил худыми длинными руками, а капитан совсем онемел.
Здесь, на земснаряде, делать мне было нечего, и я сгорал от нетерпения узнать, что там, у Таюрского? Наконец, на моторке мы отправились в Жемчужную, осыпаемые мириадами брызг — и сверху, и сбоку лилась на нас эта нескончаемая вода. Моторку вел наблюдательный Линь.
Я с облегчением вздохнул, увидев у причала «Сокол». Таюрского на нем не было. Нас встретил и напоил чаем энергичный капитан Никонюк. Он же сообщил, что Гоша Таюрский должен быть в отделении милиции, и я отправился туда, оставив Чурина с капитаном.
В отделении мне ловко козырнул щеголеватый дежурный помощник и провел в кабинет начальника.
Навстречу поднялся из-за стола светлоглазый мужчина за пятьдесят, с густыми русыми аккуратно причесанными волосами, с двумя глубокими поперечными складками возле губ.
— Майор Жданович, — представился он, крепко дожимая мне руку. — Таюрский скоро будет, жду с минуты на минуту.
Не дожидаясь вопросов, Жданович, посмеиваясь, рассказал, что Гоша развил здесь кипучую деятельность.
— Втянул в свои дела моих ребят, а их у меня — раз-два и обчелся, — ворчливо говорил Жданович, но по смешливо поблескивающим глазам я видел, что он не против этого. Майор пояснил:
— Работы, конечно, и своей много. Но ведь этот Таюрский — личность в угрозыске известная, ребята к нему так и прилипли. Хорошо, пусть учатся разворотливости… Да, у вас-то как? — спохватился он.
Я рассказал о событиях на земснаряде.
Жданович в задумчивости заходил по кабинету. Молчание несколько затянулось, и первым его нарушил майор:
— Я не хотел бы до Таюрского вас информировать, да уж ладно. Дело в том, что Таюрский, кажется, на след Тимохина вышел.
— Тимохина?! — Я не сдержал удивленного возгласа.
— Тимохина, — кивнул Жданович. — У него семья в леспромхозовском поселке — жена, детей двое. А в Икее — это село километров за тридцать, там старики его живут, братья тоже. Так вот в леспромхозе о нем ни гу-гу, а в Икее у нас такие серьезные есть мужики — учуяли Тимохина. Наведывался он в село нынешней весной. Вот ведь, — Жданович горестно вздохнул, поерошил рукой свою чуть седеющую шевелюру, — мы его разыскивали как алиментщика, жена заявление подавала, а упустили. Ну я, признаться, так и думал, что он утонул в прошлом году. В нашей реке ведь неудивительно пропасть без следа — вода холодная, быстрая… Так вот, Таюрский раскопал, что Тимохин приходил к брату в мае, с началом, плавсезона. Где был зимой, где сейчас обитает — неизвестно пока, Таюрский с ребятами над этим работали в Икее. Позвонил, что едет в Жемчужную. Что-то еще привезет?
— А Найденов? Матрос с «Сокола»? — спросил я. — И что рассказали люди с «Сокола»?
— Найденова не нашли. Видели его в магазине незадолго до вашего приезда. Продуктов набрал и как в воду канул. Гляньте, — Жданович показал рукой на окно, откуда видна была кромка леса, — вон она, тайга-матушка, укрыться есть где. — Он замолчал на минуту, задумался, с сомнением покачал головой. — Однако в такую непогодь надо знать, куда идти в тайге. Иначе пропадешь. А разговор с командой «Сокола» ничего не дал. Что поделаешь — ночь, спали люди.
Под окном кабинета послышался скрип тормозов. Я выглянул — к отделению милиции шел Гоша Таюрский в сопровождении огромного детины в телогрейке, в рыбацких сапогах с загнутыми голенищами. Из кузова забрызганного грязью по самую крышу уазика выпрыгнули двое молодых парней. Судя по форменным сапогам, это были «ребята» Ждановича.
Гоша обрадованно пожал мне руку, весело поблескивая узкими темными глазами, принялся рассказывать:
— Привез вот старшего Тимохина, к которому наш пропащий наведывался. Парень неплохой, хоть и непросто мне дался. Уж теперь-то, кажется, мы на Тимохина выйдем… Да, — он приостановился, взглянул на меня вопросительно, — тебе обрисовали положение?
— Рассказал, что знал, — ответил за меня Жданович.
— Гоша, не увлекся ли ты Тимохиным? — не удержался я от упрека. — Знаешь, что на земснаряде случилось?
— Что? — насторожился Таюрский.
Я рассказал и был удивлен Гошиной реакцией.
— Да это же здорово! — воскликнул он. — Теперь-то Тимохин никуда не денется. Степан! — крикнул он зычно, и я вздрогнул, не ожидая такого рыка от Гоши.
На зов Таюрского вошел детина, которого я видел в окно, переминаясь, встал у порога.
— Проходи, проходи, — голос Гоши звучал теперь приветливо, — садись давай вот тут, — Гоша отодвинул стул от приставного столика, усадил Тимохина. — Рассказывай, — сказал он. Мы молча ждали.
Степан Тимохин смотрел исподлобья. Видно было, как не хочется ему говорить.
— Что рассказывать-то? Все уж сказано было.
— Повтори людям, Степан, — строго сказал Гоша, — поимей уважение к начальству.
Я поразился Гошиному умению владеть своим голосом. За несколько минут — столько интонаций! «Артист», — восхищенно подумал я.
Тимохин между тем также исподлобья оглядел нас.
— Пусть они тоже скажут, что братухе не будет хуже, коли его сейчас возьмут, — угрюмо попросил он.
Я понял, в чем дело. Гоша оказался тонким психологом, да при этом подавал правильные советы. Поспешив На помощь товарищу, я сказал:
— Таюрский прав. Что сейчас за вашим братом? Он скрывается от уплаты алиментов — и только. А к чему приведет его тайная жизнь? Ведь для жизни нужно многое: продукты, одежда, оружие, патроны для охоты — он ведь в лесу? — спросил я, но Степан промолчал, и я продолжил: — Он может совершить преступление. Кражу или чего похуже. Судите теперь, когда его лучше уму-разуму поучить — сейчас или потом, когда натворит что-нибудь серьезное?
— Оно, конечно, — вздохнул Тимохин, — вот и товарищ Таюрский меня также убеждал. Видно, правы вы, мужики… — Он осекся, назвав нас мужиками, огляделся и, не увидев обиды, успокоился:
— Батя его тоже крыл. А он заладил одно — не буду с женой жить. Ну, говорим, не живи, коль не хочешь, а дети при чем?
Степан Тимохин горестно махнул рукой:
— Что с беспутного взять? Мы так считаем, его бабенка какая-то с панталыку сбила. Где они шастали зимой — не знаю. К весне у него, видно, той любви поубавилось, в родные места потянуло. Дали мы братану ружье хорошее, патроны. Сахару взял, соли, муки тоже. Поживу, говорит, лето на приволье. С этим ушел, да вот полтора месяца не был.
— Но вы-то видели его? — быстро спросил Таюрский.
— Видел, — выдавил через силу Тимохин. — Сердце болит по брату, беспокоимся. Хоть и не сказал он, где будет, да мы решили — в зимовье нашем обитает, где ему еще быть? Ну, я и пошел — полмесяца назад, однако. Точно! Там и застал его. Оставил харчи, что со мной были, боеприпасы кое-какие. Да он, видел я, не бедствует. Навещает его кто-то, однако.
Степан замолчал, только двигались желваки на скулах. Таюрский подошел к нему, положил руку на мощное плечо, тихо сказал:
— Покажешь зимовье?
Тимохин решительно замотал головой:
— Нет, не просите даже. Не пойду на брата. По карте укажу — берите сами, но я — не пойду.
— Как же так, — возмущенно начал я, но Таюрский предостерегающе поднял руку. Я замолчал, подумав: «Ладно, в конце концов, Гоше виднее».
Жданович расстелил перед Тимохиным карту района, тот ткнул в нее пальцем:
— Здесь вот зимовье, у Ключей.
Я тихонько присвистнул, увидев, где расположены эти Ключи.
Выпроводив печального Тимохина, мы принялись обсуждать наши дела. Мои данные пересекались с Гошиными лишь в одном: Тимохин был связан с женщиной, и, как мне говорил Линь, этой женщиной была Лидия Приходько. Наблюдательный моторист, видимо, не ошибался, подозревая об этом.
— Где земснаряд стоит? — спросил меня Гоша.
Я показал на карте:
— Примерно здесь.
— Не в зимовье ли Приходько? — задумчиво говорил Таюрский. — Не отправилась ли предупредить дружка? От земснаряда до Ключей, глядите, верст 10, не больше.
— Может, Тимохин замешан в исчезновении Балабана? — предположил я, — застал их, допустим, Балабан, вот его и убрали.
— Эк, любите вы, следователи, накручивать, — поморщился Гоша. — В жизни проще все. Что сделал Тимохин? Он алиментщик просто. Допустим, приплыл он к этой Лиде, увидел их Балабан. И что? Без ума надо быть, чтобы на убийство пойти из-за такого пустяка. Нет, я пока не думаю, что так могло быть. Пока, — подчеркнул он, видя мое смущение. — И потом, вы Найденова забыли? Эта фигура к Балабану ближе. Вахтовали оба в ту последнюю ночь. Вы отправили ориентировку? — обратился он к Ждановичу.
— Утром еще ушла, — кивнул майор.
— Ну вот, — сказал Таюрский, — ориентировку на розыск я дал, порядок такой, но искать его будем здесь.
Жданович вопросительно поднял брови.
— Да, здесь, — подтвердил Гоша. — Судя по продуктам, что он купил, Найденов в тайгу пошел. И вот еще что: он ведь дружил с Тимохиным — соседи они, из одного села.
Тут уж, не выдержав, я развел руками:
— Ну, Гоша, такой необычный узел завязывается…
— Да, узел, — тихо сказал Гоша, глаза его погрустнели, я вдруг увидел, как он устал. — Узел, — повторил он задумчиво, — судьбы, характеры, чувства, случайности — вот тебе и узел. Распутай-ка его, пока он людей не поломал… А может, уже…
Кстати вмешался Жданович:
— Я так понимаю, надо в Ключи?
Мы с Гошей одновременно кивнули. Конечно, нам надо в зимовье, к Тимохину. Непроизвольно я взглянул в окно — на улице все также нудил дождь, затяжной, холодный.
— Мерзкая погода, — сказал Жданович и положил руку на телефон: — Вертолетчиков попрошу. Выручат ребята.
Я облегченно вздохнул: вертолет — это хорошо. В такую погоду шастать по тайге мало удовольствия.
Майор остался договариваться с вертолетчиками, Таюрского ребята Ждановича увели кормить, а меня на дежурке подбросили до «Сокола», где я попросил недовольного Чурина подождать меня до вечера в Жемчужной. На вертолете к вечеру я надеялся обернуться.
— Да покумекайте тоже, капитаны, что же могло с Балабаном приключиться? — попросил я на прощанье.
Сборы наши были недолгими, к моему приезду в кабинете Ждановича находились Таюрский и высокий молодой мужчина.
— Рогов, — представился он.
— Наш главный лесничий, — пояснил Жданович, — все зимовья в округе знает наперечет, в том числе и тимохинское, дорогу покажет.
Мы принялись экипироваться — заботливый Жданович приготовил нам с Гошей непромокаемые легкие накидки, стеганые куртки и резиновые высокие сапоги, так же был одет и Рогов. Я с радостью увидел, что с нами собирается Жданович.
— И я прокачусь с вами, — ответил он на мой вопросительный взгляд.
— Проверьте оружие, — серьезно сказал Гоша, когда мы были готовы. — Так, на всякий случай.
Мы молча подчинились — Таюрский руководил операцией по задержанию. Уголовный розыск.
Молодой вертолетчик, развернув карту, предупредил:
— У самых Ключей не сяду. Здесь вот, — он показал на карте, — есть местечко, приземлюсь. От Ключей километров пять или чуть больше.
1 2 3 4 5