Здесь и умер, сидя, привалившись к двери плечом.
– А когда он умер?
Андрей Стаканов посмотрел на часы, вернулся к телу и, наклонившись, пару раз согнул и разогнул мертвую руку. Потом почесал в затылке и ответил:
– Пока точно не скажу, но три с половиной часа прошло, это наверняка. Может, даже четыре.
Вскоре после этого времени неизвестный позвонил и сообщил, где находится Кузя. Или это все-таки была женщина, вдруг подумалось Тимуру. Уж очень звонкий был голос, высокий. Хотя, кто знает, какие голоса бывают у маньяков? Мог он успеть убить Давыдова, а потом напасть на Кузю? Пожалуй, мог.
– Эй, студент, слышь, чего спрашиваю? – окликнул его эксперт.
– А?
– Бэ. Где у него, по-твоему, рана?
– А, под левой лопаткой, между седьмым и восьмым ребром, – наобум брякнул Тимур.
– Давай берись, перевернем.
Они вдвоем перекатили тяжелое тело на бок. Стаканов ощупал спину прямо сквозь окровавленную рубашку.
– Смотри-ка, точно, – хмыкнул он и удивленно уставился на Каримова.
– У меня алиби, – зачем-то сказал парень. – Надо посмотреть в карманах и на стеллажах, ключ-то должен быть, если его не убийца унес.
– Сечешь, – с уважением кивнул эксперт.
Всех, кто оказался в здании, опрашивали. Их оказалось немало, больше тридцати человек. Преподаватели, аспиранты, вахтер, две уборщицы, две лаборантки с кафедр. Никто ничего не видел и не слышал.
Тимур подсел к Николаю.
– Стаканов говорит, что смерть наступила около три-четыре назад, – сказал он. – Еще около получаса потерпевший был жив и пытался выбраться из кладовки. Получается – два часа дня. Тут весь университет был. И арендаторы…
– И что теперь? Всех собирать? – пробурчал Савченко. – Нет уж, это завтра.
– Коля, может, я не в свое дело суюсь, но надо бы узнать, кто попросил у Быр-Быра бумагу.
– Какую бумагу? У какого Быр-Быра?
– Быр-Быр – это такое прозвище убитого, Борис Борисович Давыдов. Знаешь, такой довольно вредный мужик. Марина говорит, у него зимой снега не выпросишь. А тут он кому-то бумагу для принтера сам полез с верхней полки доставать.
– Так-так, и дальше?
– Раз он сам пошел, значит, для кого-то, кого уважал. И этот кто-то бумагу-то не получил. Или получил, но тогда мог кого-то видеть поблизости, кого-то чужого. И ключа от кладовки при Давыдове нет, Стаканов проверил.
– Хм, интересно. Надо поискать в кабинете.
Дверь аудитории распахнулась.
– Мама?
– Тима?!
Они одновременно задали друг другу один и тот же вопрос:
– Ты уже здесь?
– Не волнуйтесь, я его сейчас отпущу, – сказал Савченко.
Рокотова махнула рукой.
– Пусть работает. Вы здесь главный?
– Ну, вроде бы, – растерялся оперативник и покосился на Тимура, будто сомневался: а не Каримов ли здесь главный.
– Я там ректора привезла.
– А! Отлично. Пусть идет сюда.
– Понимаете… Простите?..
– Николай.
– Понимаете, Николай, он ректор, профессор, доктор и все такое. Он ждет вас в своем кабинете. Может, вы к нему подойдете?
– Не-а, – лукаво отозвался оперативник. – Даже если он академик, депутат, космонавт. Мне и тут хорошо. Это у него в учреждении убийство, а у меня и дежурство-то давно закончилось.
– Честно говоря, – улыбнулась Рокотова, – он не идет не потому, что такой гордый. Просто по дороге так перетрусил, что я его едва валерьянкой отпоила. У него на носу перевыборы, а здесь сотрудники. Я вроде как руковожу его избирательной кампанией. Если его сейчас увидят в такой истерике, все, можно будет больше не мучиться и смело снимать его кандидатуру.
– Ну хорошо, – кивнул Николай, поднимаясь. – Только для вас и только потому, что вы Тимкина мама.
– А место преступления фотографировать можно? – не дала ему опомниться Маша.
– Зачем?
– Вообще-то я журналист. Хотелось бы…
– Нет! – перепугался Савченко. – Какие фотографии!? С ума сошли? И не вздумайте про это писать.
– Так ведь мне придется, – вкрадчиво сказала она. – Да и вы мне запретить все равно не сможете.
– Мама, я тебе смогу запретить.
Николай посмотрел на мать и сына. Было ясно: он и в самом деле может ей запретить.
– Черт с вами, пишите, – сдался оперативник. – И пару фотографий можете сделать. Только не очень жутких. И текст с нами согласуете, ясно?
– Ясно!
Глава 25
Встречу с Шарипом Зареевым Ильдар назначил на самый конец рабочего дня. Собственного интереса в этой встрече Каримов не видел. Он знал, что Зареев владеет небольшим, но довольно прибыльным бизнесом: легальными и не совсем поставками из-за рубежа техники слежения и систем безопасности. Каримову это казалось бесперспективной и пустой затеей. Сам он сразу начал свой бизнес с производства в России, для России, российскими кадрами и на российском оборудовании. Да, он был патриотом, но не это главное. Он был бизнесменом до мозга костей и понимал, что будущее за тем, кто производит сам, а не довольствуется прибылями от перепродажи чужого.
Были известны Ильдару и крупные компании, которые в России и для России производили такие же шпионские штучки и системы слежения, что и те, которые Зареев вез из Штатов и с Ближнего Востока. И все это было качественнее, дешевле и надежнее иностранных аналогов. Но не учить же потенциального конкурента бизнесу.
– Чем обязан?
Он произнес приветствие сдержанно и подал руку. Зареев сдержанно протянутую руку пожал.
– Если позволите, я сразу к делу, – начал гость.
– Разумеется.
– Ильдар Камильевич, вы недавно открыли крупный научный центр, верно?
– Верно.
– На момент открытия он укомплектован кадрами полностью, не так ли?
– Нет, не так, – честно признался Каримов и пожалел: не понятно, к чему собеседник клонит. – Основное ядро работает уже давно. Мы сейчас ведем переговоры с лучшими специалистами страны и собираемся переводить на нашу базу тех, кто пока работает на компанию в Москве. Вы хотите предложить мне кого-то? Может, себя?
– Нет-нет, – улыбнулся, скорее оскалился Шарип. – Я хочу предложить вам гораздо больше, чем один-единственный экономист.
– Вы, я слышал, весьма неплохой экономист.
– Не стану спорить, – кивнул гость. – Но предложить вам хочу хорошее вложение в будущее, в перспективу.
– Теперь вся деятельность моей компании – вложение в будущее и в перспективу.
– Знаю, вы занимаетесь нанотехнологиями, и согласен, что это самый передовой фронт. Но такие разработки – дело небыстрое, одними старыми кадрами долгосрочные проекты не вытянуть. И надеяться, что эти кадры кто-нибудь подготовит, и они вам подойдут, тоже нельзя. Молодых специалистов надо готовить здесь, под своим крылом и контролем, привлекая их на практику сразу же, с первого курса туда, где им предстоит работать.
Каримов смотрел на Зареева с интересом: мысль ему нравилась. Странно, что самому ему в голову такое не приходило.
– Вы ведь, Шарип Ахметович, преподаете в вузе, я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь.
– И предлагаете мне готовить специалистов на базе вашего университета?
– Совершенно верно.
– Цена вопроса?
– Не столь велика, как вы можете подумать.
– А конкретно?
– Конкретно – вам нужно просто ничего не делать.
– То есть?
– То есть не поддерживать на выборах действующего ректора моего университета.
Каримов сдвинул брови.
– А с чего бы я вдруг стал поддерживать действующего ректора? Я даже не знаю, кто именно ректор в вашем вузе.
Шарип слегка смутился.
– Это к лучшему. К лучшему. Я опасался, что вы связаны с этим человеком личной дружбой или какими-либо обязательствами. Ведь в нашем вузе учится ваш сын.
– Учится. Но он сам поступил, и проблем у него пока нет. У меня не возникало потребности контактировать с его преподавателями или, тем более, с ректором. Кстати, а как вы планируете готовить специалистов для моей отрасли? У вас ведь, кажется, все больше новомодные гуманитарные специальности, а мне нужны математики, физики, химики.
– Я понимаю, что не юристы и менеджеры. Но с этим все просто. Факультеты физики, математики и биологии у нас были. Их закрыл как раз действующий ректор, Виктор Николаевич Садовский. Он счел их бесперспективными и убыточными. Последние студенты по этим специальностям выпустились пять лет назад. Но такое перепрофилирование нанесло большой урон вузу, и сейчас планируется восстановление факультетов. Если вам нужна химия, можно будет вместо биологии открыть факультет общей и органической химии.
– Как далеко зашли планы? – поинтересовался Ильдар.
– Департамент образования выделил квоты и средства, готовы все документы, получено согласие будущих преподавателей, как из старых кадров, так и вновь привлеченных. Есть даже перспективы сотрудничества с иностранными государствами, договоренность об обмене студентами, стажировках, платной подготовке зарубежных студентов.
Каримов про себя отметил последнюю фразу. Все ясно, Шарип Зареев пробивает свой, скорее всего ближневосточный интерес.
– А лабораторная база? И помещения?
– При жизни факультетов была создана отличная лабораторная база. Сейчас все сдано в аренду, но используется по назначению. Так что все цело и работоспособно. Необходимо будет убрать арендаторов. Это освободит и помещения для учебных аудиторий. Кроме того, у нас ведь есть огромный недострой. При желании можно создать целый студенческий городок.
Ильдар задумчиво потер кулаком подбородок, встал и подошел к окну. Недострой он знал. Интересный кусок. Конструкции, конечно, чуть живы, но зато площадка полностью готова, коммуникации подведены, земли – не меряно.
– Так чью кандидатуру я должен поддержать? – спросил он, поворачиваясь к Шарипу.
– Зайцева Анатолия Ивановича. Собственно, достаточно будет и того, что вы не станете поддерживать Садовского.
– Но деньги-то вам потребуются?
– Не помешают.
– Что ж…
Шарип и Ильдар ударили по рукам.
Каримов готов был распрощаться, но Зареев открыл кейс и извлек из него коробочку темного дерева.
– В залог грядущего успеха и взаимопонимания, Ильдар Камильевич, примите небольшой сувенир. Это восточная безделушка, символ процветания и успеха в делах. Поместите ее на рабочем столе, и вашему бизнесу всегда будет сопутствовать удача.
Каримов открыл коробку. На темно-красном шелке сверкала золотая стрекоза, точно такая же, какая стояла теперь на столе у проректора университета Зайцева.
Зареев давно ушел, и нужно было ехать домой, но Ильдар медлил. Он сидел за столом и, как зачарованный, не мог отвести глаз от удивительной стрекозы. Она была совсем как живая, только гораздо больше настоящей. Стояла на тонких острых лапках, почти не касаясь стола, и в сетчатых крыльях переливалась радуга. Это было такое невероятное чудо восточного искусства, что Ильдар просто влюбился в сияющее насекомое.
Как же он оставит ее здесь одну? Конечно, из офиса стрекоза никуда не денется, но… ей будет здесь темно и одиноко. Решив, что стрекозу надо обязательно показать Вере, Ильдар уложил ее на красный шелк в коробочку, бережно спрятал в портфель и поехал домой.
Глава 26
Рокотова притащилась домой выжатая, как лимон. День выдался просто кошмарный. Дважды она побывала в университете, пообщалась с двумя людьми, с которыми ей всегда было тяжело: с Митькой Гуцуевым и с Садовским. Последнее время с этими двумя был вообще караул. Митьке она пообещала найти маму, а до сих пор ничего не сделала, кроме того, что обновила информацию о нем в программе «Жди меня». Да еще направила пару статей про него в центральные газеты. Можно сказать, ничего не сделала. Надо все-таки нанять частного детектива.
С Садовским тоже беда. Куда ему, к черту, еще переизбираться! Он вел себя, как истеричная баба, и Маше было стыдно за него перед оперативниками. Смерть Давыдова не просто подкосила ректора, она его раздавила и расплющила. Виктор Николаевич совершенно потерял почву под ногами, но за одну идею-фикс держался крепко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– А когда он умер?
Андрей Стаканов посмотрел на часы, вернулся к телу и, наклонившись, пару раз согнул и разогнул мертвую руку. Потом почесал в затылке и ответил:
– Пока точно не скажу, но три с половиной часа прошло, это наверняка. Может, даже четыре.
Вскоре после этого времени неизвестный позвонил и сообщил, где находится Кузя. Или это все-таки была женщина, вдруг подумалось Тимуру. Уж очень звонкий был голос, высокий. Хотя, кто знает, какие голоса бывают у маньяков? Мог он успеть убить Давыдова, а потом напасть на Кузю? Пожалуй, мог.
– Эй, студент, слышь, чего спрашиваю? – окликнул его эксперт.
– А?
– Бэ. Где у него, по-твоему, рана?
– А, под левой лопаткой, между седьмым и восьмым ребром, – наобум брякнул Тимур.
– Давай берись, перевернем.
Они вдвоем перекатили тяжелое тело на бок. Стаканов ощупал спину прямо сквозь окровавленную рубашку.
– Смотри-ка, точно, – хмыкнул он и удивленно уставился на Каримова.
– У меня алиби, – зачем-то сказал парень. – Надо посмотреть в карманах и на стеллажах, ключ-то должен быть, если его не убийца унес.
– Сечешь, – с уважением кивнул эксперт.
Всех, кто оказался в здании, опрашивали. Их оказалось немало, больше тридцати человек. Преподаватели, аспиранты, вахтер, две уборщицы, две лаборантки с кафедр. Никто ничего не видел и не слышал.
Тимур подсел к Николаю.
– Стаканов говорит, что смерть наступила около три-четыре назад, – сказал он. – Еще около получаса потерпевший был жив и пытался выбраться из кладовки. Получается – два часа дня. Тут весь университет был. И арендаторы…
– И что теперь? Всех собирать? – пробурчал Савченко. – Нет уж, это завтра.
– Коля, может, я не в свое дело суюсь, но надо бы узнать, кто попросил у Быр-Быра бумагу.
– Какую бумагу? У какого Быр-Быра?
– Быр-Быр – это такое прозвище убитого, Борис Борисович Давыдов. Знаешь, такой довольно вредный мужик. Марина говорит, у него зимой снега не выпросишь. А тут он кому-то бумагу для принтера сам полез с верхней полки доставать.
– Так-так, и дальше?
– Раз он сам пошел, значит, для кого-то, кого уважал. И этот кто-то бумагу-то не получил. Или получил, но тогда мог кого-то видеть поблизости, кого-то чужого. И ключа от кладовки при Давыдове нет, Стаканов проверил.
– Хм, интересно. Надо поискать в кабинете.
Дверь аудитории распахнулась.
– Мама?
– Тима?!
Они одновременно задали друг другу один и тот же вопрос:
– Ты уже здесь?
– Не волнуйтесь, я его сейчас отпущу, – сказал Савченко.
Рокотова махнула рукой.
– Пусть работает. Вы здесь главный?
– Ну, вроде бы, – растерялся оперативник и покосился на Тимура, будто сомневался: а не Каримов ли здесь главный.
– Я там ректора привезла.
– А! Отлично. Пусть идет сюда.
– Понимаете… Простите?..
– Николай.
– Понимаете, Николай, он ректор, профессор, доктор и все такое. Он ждет вас в своем кабинете. Может, вы к нему подойдете?
– Не-а, – лукаво отозвался оперативник. – Даже если он академик, депутат, космонавт. Мне и тут хорошо. Это у него в учреждении убийство, а у меня и дежурство-то давно закончилось.
– Честно говоря, – улыбнулась Рокотова, – он не идет не потому, что такой гордый. Просто по дороге так перетрусил, что я его едва валерьянкой отпоила. У него на носу перевыборы, а здесь сотрудники. Я вроде как руковожу его избирательной кампанией. Если его сейчас увидят в такой истерике, все, можно будет больше не мучиться и смело снимать его кандидатуру.
– Ну хорошо, – кивнул Николай, поднимаясь. – Только для вас и только потому, что вы Тимкина мама.
– А место преступления фотографировать можно? – не дала ему опомниться Маша.
– Зачем?
– Вообще-то я журналист. Хотелось бы…
– Нет! – перепугался Савченко. – Какие фотографии!? С ума сошли? И не вздумайте про это писать.
– Так ведь мне придется, – вкрадчиво сказала она. – Да и вы мне запретить все равно не сможете.
– Мама, я тебе смогу запретить.
Николай посмотрел на мать и сына. Было ясно: он и в самом деле может ей запретить.
– Черт с вами, пишите, – сдался оперативник. – И пару фотографий можете сделать. Только не очень жутких. И текст с нами согласуете, ясно?
– Ясно!
Глава 25
Встречу с Шарипом Зареевым Ильдар назначил на самый конец рабочего дня. Собственного интереса в этой встрече Каримов не видел. Он знал, что Зареев владеет небольшим, но довольно прибыльным бизнесом: легальными и не совсем поставками из-за рубежа техники слежения и систем безопасности. Каримову это казалось бесперспективной и пустой затеей. Сам он сразу начал свой бизнес с производства в России, для России, российскими кадрами и на российском оборудовании. Да, он был патриотом, но не это главное. Он был бизнесменом до мозга костей и понимал, что будущее за тем, кто производит сам, а не довольствуется прибылями от перепродажи чужого.
Были известны Ильдару и крупные компании, которые в России и для России производили такие же шпионские штучки и системы слежения, что и те, которые Зареев вез из Штатов и с Ближнего Востока. И все это было качественнее, дешевле и надежнее иностранных аналогов. Но не учить же потенциального конкурента бизнесу.
– Чем обязан?
Он произнес приветствие сдержанно и подал руку. Зареев сдержанно протянутую руку пожал.
– Если позволите, я сразу к делу, – начал гость.
– Разумеется.
– Ильдар Камильевич, вы недавно открыли крупный научный центр, верно?
– Верно.
– На момент открытия он укомплектован кадрами полностью, не так ли?
– Нет, не так, – честно признался Каримов и пожалел: не понятно, к чему собеседник клонит. – Основное ядро работает уже давно. Мы сейчас ведем переговоры с лучшими специалистами страны и собираемся переводить на нашу базу тех, кто пока работает на компанию в Москве. Вы хотите предложить мне кого-то? Может, себя?
– Нет-нет, – улыбнулся, скорее оскалился Шарип. – Я хочу предложить вам гораздо больше, чем один-единственный экономист.
– Вы, я слышал, весьма неплохой экономист.
– Не стану спорить, – кивнул гость. – Но предложить вам хочу хорошее вложение в будущее, в перспективу.
– Теперь вся деятельность моей компании – вложение в будущее и в перспективу.
– Знаю, вы занимаетесь нанотехнологиями, и согласен, что это самый передовой фронт. Но такие разработки – дело небыстрое, одними старыми кадрами долгосрочные проекты не вытянуть. И надеяться, что эти кадры кто-нибудь подготовит, и они вам подойдут, тоже нельзя. Молодых специалистов надо готовить здесь, под своим крылом и контролем, привлекая их на практику сразу же, с первого курса туда, где им предстоит работать.
Каримов смотрел на Зареева с интересом: мысль ему нравилась. Странно, что самому ему в голову такое не приходило.
– Вы ведь, Шарип Ахметович, преподаете в вузе, я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь.
– И предлагаете мне готовить специалистов на базе вашего университета?
– Совершенно верно.
– Цена вопроса?
– Не столь велика, как вы можете подумать.
– А конкретно?
– Конкретно – вам нужно просто ничего не делать.
– То есть?
– То есть не поддерживать на выборах действующего ректора моего университета.
Каримов сдвинул брови.
– А с чего бы я вдруг стал поддерживать действующего ректора? Я даже не знаю, кто именно ректор в вашем вузе.
Шарип слегка смутился.
– Это к лучшему. К лучшему. Я опасался, что вы связаны с этим человеком личной дружбой или какими-либо обязательствами. Ведь в нашем вузе учится ваш сын.
– Учится. Но он сам поступил, и проблем у него пока нет. У меня не возникало потребности контактировать с его преподавателями или, тем более, с ректором. Кстати, а как вы планируете готовить специалистов для моей отрасли? У вас ведь, кажется, все больше новомодные гуманитарные специальности, а мне нужны математики, физики, химики.
– Я понимаю, что не юристы и менеджеры. Но с этим все просто. Факультеты физики, математики и биологии у нас были. Их закрыл как раз действующий ректор, Виктор Николаевич Садовский. Он счел их бесперспективными и убыточными. Последние студенты по этим специальностям выпустились пять лет назад. Но такое перепрофилирование нанесло большой урон вузу, и сейчас планируется восстановление факультетов. Если вам нужна химия, можно будет вместо биологии открыть факультет общей и органической химии.
– Как далеко зашли планы? – поинтересовался Ильдар.
– Департамент образования выделил квоты и средства, готовы все документы, получено согласие будущих преподавателей, как из старых кадров, так и вновь привлеченных. Есть даже перспективы сотрудничества с иностранными государствами, договоренность об обмене студентами, стажировках, платной подготовке зарубежных студентов.
Каримов про себя отметил последнюю фразу. Все ясно, Шарип Зареев пробивает свой, скорее всего ближневосточный интерес.
– А лабораторная база? И помещения?
– При жизни факультетов была создана отличная лабораторная база. Сейчас все сдано в аренду, но используется по назначению. Так что все цело и работоспособно. Необходимо будет убрать арендаторов. Это освободит и помещения для учебных аудиторий. Кроме того, у нас ведь есть огромный недострой. При желании можно создать целый студенческий городок.
Ильдар задумчиво потер кулаком подбородок, встал и подошел к окну. Недострой он знал. Интересный кусок. Конструкции, конечно, чуть живы, но зато площадка полностью готова, коммуникации подведены, земли – не меряно.
– Так чью кандидатуру я должен поддержать? – спросил он, поворачиваясь к Шарипу.
– Зайцева Анатолия Ивановича. Собственно, достаточно будет и того, что вы не станете поддерживать Садовского.
– Но деньги-то вам потребуются?
– Не помешают.
– Что ж…
Шарип и Ильдар ударили по рукам.
Каримов готов был распрощаться, но Зареев открыл кейс и извлек из него коробочку темного дерева.
– В залог грядущего успеха и взаимопонимания, Ильдар Камильевич, примите небольшой сувенир. Это восточная безделушка, символ процветания и успеха в делах. Поместите ее на рабочем столе, и вашему бизнесу всегда будет сопутствовать удача.
Каримов открыл коробку. На темно-красном шелке сверкала золотая стрекоза, точно такая же, какая стояла теперь на столе у проректора университета Зайцева.
Зареев давно ушел, и нужно было ехать домой, но Ильдар медлил. Он сидел за столом и, как зачарованный, не мог отвести глаз от удивительной стрекозы. Она была совсем как живая, только гораздо больше настоящей. Стояла на тонких острых лапках, почти не касаясь стола, и в сетчатых крыльях переливалась радуга. Это было такое невероятное чудо восточного искусства, что Ильдар просто влюбился в сияющее насекомое.
Как же он оставит ее здесь одну? Конечно, из офиса стрекоза никуда не денется, но… ей будет здесь темно и одиноко. Решив, что стрекозу надо обязательно показать Вере, Ильдар уложил ее на красный шелк в коробочку, бережно спрятал в портфель и поехал домой.
Глава 26
Рокотова притащилась домой выжатая, как лимон. День выдался просто кошмарный. Дважды она побывала в университете, пообщалась с двумя людьми, с которыми ей всегда было тяжело: с Митькой Гуцуевым и с Садовским. Последнее время с этими двумя был вообще караул. Митьке она пообещала найти маму, а до сих пор ничего не сделала, кроме того, что обновила информацию о нем в программе «Жди меня». Да еще направила пару статей про него в центральные газеты. Можно сказать, ничего не сделала. Надо все-таки нанять частного детектива.
С Садовским тоже беда. Куда ему, к черту, еще переизбираться! Он вел себя, как истеричная баба, и Маше было стыдно за него перед оперативниками. Смерть Давыдова не просто подкосила ректора, она его раздавила и расплющила. Виктор Николаевич совершенно потерял почву под ногами, но за одну идею-фикс держался крепко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46