Но у нового президента гессенской полиции вскоре начались стычки с гауляйтером Шпренгером из-за критического отношения Беста к партийным делам. И в октябре 1933 года ему пришлось уйти. Однако Бест, вступивший в 1932 году в СС и после ухода из полиции возглавивший южный и юго-западный командно-территориальные округа СС, значился уже в списках Гейдриха. В конце 1934 года он вызвал к себе Беста, когда приступил к созданию гестапо, не зная еще его внутренней сущности. Дело в том, что, несмотря на теоретические выкладки по вопросу национальной государственной власти, в нем глубоко укоренились тенденции юриста, придерживавшегося определенных нормативных взглядов. К тому же он являлся самым настоящим чиновником, имел здравое суждение и был не согласен с действиями и постулатами новоявленного поколения сотрудников СД, типа Вальтера Шелленберга.
Но до этого было еще далеко, Гейдрих только налаживал аппарат принуждения «гестапо» — инструмент, при одном упоминании которого миллионы немцев вздрагивали от ужаса.
Гейдрих сознательно поддерживал ужасное реноме гестапо, считая, что слухи, будто бы государственная тайная полиция все знает и жесточайшим образом пресекает любые противорежимные действия, будут содействовать превращению ее в орудие устрашения диктатуры фюрера и способствовать ликвидации любой оппозиции. Позднее Гейдрих признался, что и замышлял гестапо как удовлетворение результатом достигнутой цели.
Впрочем, основы гестапо были заложены еще прусским премьером Герингом. Он выделил специальные политические отделы уголовной полиции и подразделения, занимавшиеся вопросами, связанными с государственной изменой и контршпионажем, из состава уголовной полиции и создал из них отдельную организацию. В апреле 1933 года появилось новое полицейское управление государственной тайной полиции. В его состав входили: 1-й отдел — организационные и управленческие вопросы; 2-й отдел — право; 3-й отдел — собственно политическая полиция и 4-й отдел — шпионаж и контршпионаж.
Подобная структура была введена и в более низкие инстанции. Политическая полиция официально подчинялась непосредственно премьеру, став самостоятельной правительственной структурой Пруссии. В прусском законе от 30 ноября 1933 года было прямо записано, что начальник любого учреждения гестапо должен действовать по прямым указаниям премьер-министра в случаях, если это не предусмотрено соответствующими распоряжениями.
Министерство внутренних дел лишилось любого влияния на политическую полицию. А с 1 апреля 1934 года полицейские управления уже всей страны не имели более права иметь в своем составе политические отделы. Если учесть, что уже упоминаемым распоряжением президента («защита народа и государства») от 28 февраля 1933 года полиции разрешалось производить обыски и аресты без соответствующего правового обоснования, конфисковывать имущество, прослушивать телефонные разговоры и вскрывать почтовые отправления, то можно представить себе, какой властью располагало гестапо.
Но и этого Гейдриху было недостаточно. Он не уставал окрашивать во все цвета опасности, будто бы угрожавшие режиму, следуя вполне определенным традициям шефов полиции всех диктатур при создании аппарата террора — изысканию все новых врагов государства.
Совершенно неожиданно для многих шеф гестапо Гейдрих перестал пребывать в анонимности и открыто предстал перед общественностью. В начале 1935 года в одном из своих выступлений он обратил внимание членов партии на то обстоятельство, что «в результате разгрома вражеских организаций противник еще не уничтожен, враги режима лишь перестроились и теперь необходимо вести их поиск на новом этапе». Далее он пояснил: «Основными нашими противниками являются все те же силы: мировое еврейство, масонство и значительная часть чиновников от религии. Но еще большую опасность представляет скрытый враг, проводящий свою работу нелегально… Его целью является разрушение единства в руководстве государством и партией… Размах этой сети неимоверно велик».
Таким образом, можно было приступать к созданию террористического аппарата, машины насилия. Были образованы три главных управления гестапо. Первое главное управление (административные вопросы и право) возглавил оберштурмбанфюрер СС Бест. Третьим стал командовать штандартенфюрер СС Гюнтер Пачевски. Второе (собственно гестапо из шести отделов) принял унтерштурмфюрер СС Флеш. Генрих Мюллер встал во главе отдела «Марксизм» (наблюдение и вскрытие запрещенных социалистической и коммунистической партий). Франц Иосиф Хубер возглавил отдел «Реакция, правая оппозиция, церкви» (наблюдение за противорежимными устремлениями во вненационал-социалистских организациях, начиная с католической церкви и кончая «Стальным шлемом»), Иосифу Майзингеру достался отдел «НСДАП, аборты, параграф 175, расовые нарушения» (выявление настроенных против Гитлера элементов в партии, гомосексуалистов, случаев аборта, связи с евреями), доктор Роде руководил отделом «Экономика» (контроль за легальными союзами и объединениями, включая «Немецкий трудовой фронт»), советник адвокатуры Тесмер занимался вопросами оформления ордеров на арест и направления заключенных в концентрационные лагеря, а правительственный советник Харль Хассельбахер — масонством и религиозными сектами.
Созданная Герингом сеть наблюдения и контроля уплотнялась. Борьба против государственных врагов могла теперь быть усилена, поскольку для сотрудников гестапо стало ясно, кто же они — враги. При Геринге — это коммунисты и марксисты, новые же хозяева на Принц-Альбрехтштрассе внесли в этот вопрос полную ясность. «Ныне врагом государства является каждый, кто выступает против народа, партии и государства, их основ и политических акций», — поучал гауптштурмфюрер СС Альфред Шведер.
Криминалькомиссар Вендцио на специально организованных занятиях для сотрудников провозглашал: «Под врагами мы подразумеваем коммунистов, марксистов, еврейство, политизированную церковь, масонство, политически недовольных (нытиков), национальную оппозицию, реакцию, „Черный фронт“ (Штрассер, Праг), саботажников, уголовников и преступников, гомосексуалистов, шпионов и предателей. Для всего этого разношерстного сброда характерна единая цель — борьба против духовной и расистской субстанций немецкого народа».
Для регистрации возможных противников режима была заведена специальная картотека. Ее завели как в столице, так и в провинциальных управлениях гестапо на три группы лиц. К первой — А 1 относились те, кто подлежал аресту в первую очередь при подготовке к проведению мобилизации в стране (они отмечались скрепками красного цвета прикреплявшимися на левой стороне карточки). Во вторую — А 2 входили личности, которых было необходимо взять под стражу уже при объявлении мобилизации (отмечались скрепками зеленого и голубого цвета). Третью — А 3 составляли граждане, не представлявшие непосредственной опасности (отмечались скрепками зеленого цвета), за которыми, однако, в случае осложнения ситуации требовалось установить наблюдение.
Для своих врагов гестапо красок не жалело. Вторая скрепка, прикрепляемая к правой стороне карточки, обозначала явного врага государства: скрепка темно-красного цвета предназначалась для коммунистов, светло-красного — для марксистов, коричневого — для террористов, фиолетового — для кляузников и сутяг. Два раза в год — 1 апреля и 1 октября — карточки проверялись на соответствие указанным в них характеристикам.
Такая детализация врагов государства требовала значительных сил и средств. Если вначале в соответствующем отделе берлинского полицейского управления насчитывалось 35 сотрудников, то уже к 1935 году их было 607 человек. Бюджетные расходы гестапо поднялись с одного миллиона марок в 1933 году до 40 миллионов в 1937 году.
Управления гестапо были введены во всех территориальных округах и землях. Они начали вмешиваться даже в дела военной разведки и контрразведки. Постепенно лапы гестапо были наложены и на государственную границу. Пограничные комиссариаты, подчинявшиеся ранее земельным управлениям полиции, были переданы в качестве внешних служб гестапо. Позднее создали специальную пограничную полицию, которая занималась не охраной границ, а выполняла полицейско-государственные функции, выявляя врагов режима и предателей. Подчинялась она III главному управлению гестапо.
На границах гитлеровской Германии опустился «железный занавес». От глаз гестапо не могли ускользнуть даже беженцы. Был введен розыск определенных лиц, осуществлявшийся как на государственном, так и местном уровнях. И здесь нашли широкое применение цветовые гаммы. Карточки розыска кирпично-красного цвета заводились на бежавших заключенных; белого цвета с красной окантовкой на лиц, личности которых подлежали выяснению. Не были забыты и буквенные обозначения: А — подлежит задержанию, В — подлежит задержанию личностей без места жительства, С — выяснить местонахождение, Д — выяснить личность, Е — разыскивается как пропавший, F — потеряны документы, G — подлежит скрытному наблюдению, V — профессиональный преступник, подлежит задержанию.
Розыскная работа гестапо становилась легче по мере узурпации власти полицией. Так, лиц, не имевших гражданства, либо высылали из страны, либо направляли в концентрационные лагеря — с соблюдением соответствующего оформления. Бест 26 июля 1937 года распорядился: «Прием лиц, не имеющих гражданства, в один из подчиненных мне концентрационных лагерей должен осуществляться в соответствии с циркуляром гестапо номер 240. Лагерное начальство после прибытия этого лица направляет мне его удостоверение личности вместе с лагерной карточкой и фотографией».
Такое лицо могло быть выпущено из лагеря только в том случае, если какое-то иностранное государство заявляло о своей готовности принять его у себя.
Имея право отдавать приказы на арест и отправку людей в концентрационные лагеря, гестапо получило мощное оружие. Права и законы не соблюдались, так как ни один судья, прокурор или защитник не мог воспрепятствовать направлению тех или иных лиц за колючую проволоку.
Учреждением, ответственным за отдачу распоряжений на арест, стало главное управление гестапо. Оно могло направить любого немца в концлагерь без указания сроков пребывания там — в обход юридического законодательства. Нижестоящие учреждения гестапо имели право и сами решать такие вопросы, однако срок в таких случаях определялся в семь дней, по истечении которых распоряжение следовало подтвердить. Количество заключенных в концлагерях при Гейдрихе резко выросло. Только за 1935-1936 годы было арестовано более 7000 человек. Тот же Бест заявил: «Любая попытка придерживаться иной политической точки зрения должна рассматриваться как проявление болезни, угрожающей здоровому народному организму, и устраняться, невзирая на субъективную волю ее носителя».
Несмотря на все это, число противников гестапо тоже росло. Юристы и государственные чиновники стремились если не остановить победный марш гестапо, то, по крайней мере, его затормозить. При этом они всеми силами стремились выбить свое любимое оружие — концентрационные лагеря. Имевшие мужество правозащитники, вскрывали творившиеся в концлагерях безобразия и нарушения законов, надеясь на вмешательство высокопоставленных национал-социалистских руководителей.
Находились юристы, которые пытались вмешиваться в деятельность Гиммлера и Гейдриха еще в 1933 году, когда те стали закладывать в Баварии основу будущей системы террора. Прокуратурой земельного суда в Мюнхене был вскрыт целый ряд загадочных случаев смерти заключенных концлагеря Дахау.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117