Алексей Косыгин, по словам участвовавшего в переговорах советского дипломата Погоса Акопова, ответил, что военным путем решить проблему невозможно.
Обращаясь к египетскому министру, Косыгин говорил:
«Вы одержали большую политическую победу, и, пока нет войны, эту победу можно будет закрепить… То, что вы сделали до сих пор, сделано хорошо. Однако мы не можем не думать о юридическом решении вопроса о судоходстве через проливы… В свете ваших политических достижений вам будет легче получить юридическое решение».
Советские руководители радовались тому, что Египет легко добился всего, чего хотел, и не верили, что Израиль возьмется за оружие.
Но провожавший министра Бадрана маршал Гречко в здании правительственного аэропорта произнес тост «на посошок» и твердо сказал, что, если Израиль нападет на Египет и Соединенные Штаты поддержат израильтян, «мы вступим в войну на вашей стороне». Эти ободряющие слова советского министра обороны звучали для египтян как самая сладкая музыка.
Двадцать шестого мая Насер выступал перед руководителями всеарабской федерации профсоюзов. Он уверенно сказал: «Если разразится война, она будет тотальной. Ее цель — уничтожение Израиля. Мы готовы к войне и уверены в победе».
Насер с каждым днем чувствовал себя все более уверенно, говорил все агрессивнее. Возможно, он учитывал позицию второго человека в стране. Маршал Абд-аль Хаким Амер был ярым сторонником военных действий. Насер не мог позволить себе более миролюбивую позицию, иначе Амер мог бы претендовать на власть. Зато после войны Насер именно Амера сделает козлом отпущения и заставит ответить за катастрофу…
Скорее всего, Насер совершенно не предполагал, что затеянный им конфликт закончится войной. Он был уверен, что все останется в рамках дипломатических дискуссий. Он даже считал, что он одержал победу без боя. Но на публике держался исключительно воинственно.
Двадцать девятого мая Насер выступал в парламенте. Из его речи следовало, что президент готовится воевать и настроен на победу: «Западные державы умаляют наше достоинство и отказываются признавать наши права. Мы научим их уважать нас. Мы противостоим не Израилю, а тем, кто стоит за ним, тем, кто создал Израиль. Наша страна и наши союзники закончили приготовления к освобождению Палестины».
Тридцатого мая иорданский король Хусейн прилетел в Каир и подписал с Насером соглашение о военном союзе. Этого шага от короля никто не ожидал. Он не хотел рисковать своим небольшим королевством и старательно избегал всякого участия в боевых действиях. Если уж Хусейн спешит присоединиться к коалиции, решили в Израиле, значит Египет и Сирия не сомневаются в победе.
После этого президент Ирака генерал-майор Абдель Рахман Ареф распорядился отправить в Иорданию иракские войска, чтобы они тоже могли участвовать в войне с еврейским государством. Четвертого июня иракская пехотная дивизия и передовая группа танкового соединения в сто пятьдесят машин вступили на территорию Иордании.
Председатель Организации освобождения Палестины Ахмед Шукейри заявил, что когда арабы разгромят Израиль, то уцелевшим евреям позволят вернуться в те страны, откуда они приехали. Но с ухмылкой садиста добавил: «Но мне кажется, что никто не уцелеет».
Министр иностранных дел Израиля Абба Эбан вспоминал уже после войны:
«Оглядываясь вокруг, мы видели мир, разделившийся на тех, кто жаждал уничтожить нас, и тех, кто не собирался и пальцем пошевелить ради нас».
А какую позицию заняли Соединенные Штаты?
Когда американским президентом стал Джон Кеннеди, Соединенные Штаты впервые начали продавать Израилю оружие. Это был ответ на ракетную программу Насера.
После синайской войны настроения в Вашингтоне изменились. Англичане утратили свои позиции в регионе. Американской политике нужна была опора. Насер не годился. Надежным союзником неожиданно предстала Саудовская Аравия. И отношение к Израилю изменилось к лучшему.
В декабре шестьдесят второго года премьер-министр Голда Меир приехала в Палм-Бич (штат Флорида), где ее принял Джон Кеннеди. Они говорили больше часа. Отчет о беседе составил восемь страниц.
«Соединенные Штаты, — твердо сказал Кеннеди, — поддерживают с Израилем особые отношения, которые поистине можно сравнить лишь с нашими отношениями с Англией. — Он взял Голду Меир за руку и сказал ей: — Не беспокойтесь. С Израилем ничего не случится».
Кеннеди распорядился продать Израилю пять батарей новых ракет «Хок». Одновременно он увеличил помощь (прежде всего продовольственную) Египту. Кеннеди разослал главам арабских стран послания с просьбой сообщить, как Соединенные Штаты могут способствовать прекращению арабо-израильского конфликта. Арабские страны отказались от американских миротворческих услуг. Кеннеди был глубоко разочарован.
Принято считать, что президенты-демократы, особенно Кеннеди, помогали Израилю, чтобы получить на выборах голоса избирателей-евреев.
В реальности ближневосточная политика Соединенных Штатов формировалась под влиянием других соображений. Рубежным был пятьдесят восьмой год, когда произошел военный переворот в Ираке, иорданский король Хусейн едва не потерял трон и политическая ситуации в Ливане была такова, что президент Эйзенхауэр отправил в Бейрут морских пехотинцев. Израиль оказался единственным стабильным демократическим режимом во всем регионе.
Соединенные Штаты действовали вполне эгоистично. Когда они не видели особой пользы от Израиля, то не помогали ему. Когда оценили его роль как форпоста в противостоянии радикальным арабским режимам, тогда Израиль стал получать американское оружие. Но до шестидневной войны военная помощь оказывалась со скрипом.
Сменивший Кеннеди выходец из Техаса Линдон Джонсон воспринимался в Израиле как еще один нефтяной политик, для которого нефтяные дела важнее всего. Обращение к американцам за помощью накануне шестидневной войны фактически осталось без ответа.
Двадцать седьмого мая премьер-министр Леви Эшкол сказал советскому послу, что хотел бы с кратким визитом приехать в Москву и обсудить ситуацию на Ближнем Востоке. Он намеревался объяснить советским руководителям, что Израиль заинтересован в мирном урегулировании возникших проблем. Эшкол был уверен, что сумеет убедить Москву в своей искренности и войны удастся избежать.
Телеграммы от послов в странах Ближнего Востока расшифровывались вне всякой очереди и шли, как говорят в МИД, по большой разметке — то есть отправлялись членам политбюро.
Двадцать восьмого мая в Москве приняли решение принять Леви Эшкола — при одном условии: если не возражают президент Египта и сирийское руководство.
Насер в тот же день ответил, что он не против. Но премьер-министр Сирии Зуэйн и находившися в Москве сирийский президент аль-Атаси попросили ни в коем случае не принимать израильтянина.
Первого июня посол Дмитрий Пожидаев побывал у Насера и сообщил ему: «На наш запрос о поездке премьер-министра Израиля в Москву сирийское руководство в лице президента Атаси убедительно просило не принимать в Москве израильского премьера, так как его приезд, по мнению Атаси, вызовет в арабском мире недоверие к политике Советского Союза. В связи с этим Советское правительство решило не делать предложения израильскому премьер-министру приехать в Москву».
Насер хотел выиграть три-четыре дня для военного развертывания — пока израильский премьер в Москве, война не начнется. Но пока шел обмен телеграммами, египетские войска успели развернуться, поэтому появление Леви Эшкола в Москве уже не было нужно Египту.
Еще один шанс избежать войны был потерян.
Но в самые последние дни в Москве забеспокоились: а вдруг и в самом деле война начнется? Попытались надавить на Израиль.
Первого июня Громыко отправил записку в ЦК:
«Последние сообщения из Тель-Авива подтверждают возможность развязывания Израилем военных действий против ОАР под предлогом закрытия судоходства через Тиранский пролив.
В Израиле сейчас завершена всеобщая мобилизация и таким образом ликвидирован тот разрыв в восемь—десять дней в степени готовности этой страны к военным операциям по сравнению с ОАР, о котором говорил Бадран в беседах с А. Н. Косыгиным в Москве…»
Громыко просил у политбюро санкции, чтобы сделать грозное представление послу Израиля в Москве.
Второго июня Громыко принял израильского посла Каца и пригрозил ему, что военные действия могут погубить еврейское государство: «Если правительство Израиля решило бы взять на себя ответственность за развязывание военного конфликта, то оно должно было бы заплатить полной мерой за последствия такого шага».
Советские правительство договорилось с Алжиром о срочной переброске имевшихся там советских истребителей в Египет. Алжиру была обещана компенсация, но чуть позже.
РАЗГРОМ И НОВЫЙ РАЗРЫВ
Советские ноты протеста уже не могли спасти Египет и Сирию. Пятого июня началась новая война на Ближнем Востоке, которая закончилась полным разгромом арабских армий.
Шестого июня заместитель министра иностранных дел Владимир Семенов записал в дневнике:
«Вчера утром разразилась война между Израилем и ОАР.
В субботу мы составили с военными записку, из которой ясно было, что Израиль отмобилизован и в военно-техническом отношении подготовлен лучше, чем арабы. Имелось в виду послать меня в Каир, уламывать Насера занять более гибкую и осторожную позицию по вопросам судоходства в заливе Акаба…
Все переменилось. Сирийский мининдел Махус из рычащего льва стал напуганной собачкой. Насер утратил почти все, чего он добивался, объединив под знаменем решения палестинской проблемы почти всех арабов… Бои продолжаются, но поражение арабов, их новое историческое унижение несомненно.
Мы стараемся спасти арабов через ООН путем дипломатических демаршей и публичных заявлений. Все эти дни я почти не выходил из министерства, вертясь в разнообразных направлениях.
Сейчас пять часов утра. Не стоит описывать, чего мне стоит вся эта баталия. Ведь с подъемом Арабского Востока связаны целых двенадцать лет беспрерывного труда. И вот опять снова почти все на земле. Камень снова надо катить наверх, хотя он и отдавил порядком ноги, катясь вниз».
В одном из подвалов Кремля находился так называемый «красный телефон» — прямая линия шифрованной связи с Белым домом в Вашингтоне. Пятого июня по этому аппарату Косыгин связался с президентом Линдоном Джонсоном. Косыгин появился в подвале вместе с новым председателем КГБ Андроповым и Громыко. Все они оказались в подвале в первый раз и дружно спросили: «А где же телефон?»
На самом деле это был просто телетайп. Отвечал за эту аппаратуру КГБ. Телетайпистки ужасно волновались из-за присутствия высокого начальства. Нервничал и генерал КГБ, который ими руководил.
На сей раз — в отличие от того, что произошло во время синайской войны, — американцы отказались вместе с Советским Союзом осудить Израиль. Соединенные Штаты считали, что для Израиля это была оборонительная война.
Седьмого июня в шесть часов утра Семенов записал в дневнике:
«Только что приехал из министерства. Сегодня ночь была кульминационным пунктом ближневосточного кризиса, напоминавшим кубинский. До трех ночи был на заседании политбюро, потом в МИДе. Кажется, узелок начинает развязываться.
Совет Безопасности принял решение о принятии мер к безотлагательному прекращению военных действий.
Из Каира шли сигналы «SOS», там была утрачена воля к сопротивлению. Хорошо обученная и вооруженная израильская армия дала урок малообразованным крестьянам египтян, не могущим владеть техникой и разбегающимся при звуке выстрела. Все это было и трагично, и комично…»
Египет находился в настолько бедственном положении, что умолял Москву остановить израильское наступление любыми средствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64