– Только не Галина! Не станет же она покрывать человека, который вроде бы причастен к смерти моего мужа…
Павел бросил на меня взгляд, полный грусти пополам с насмешкой:
– Наташа, давайте договоримся: эмоции тут не проходят. Все люди, с которыми я общался по самым разным делам, были чьими-то друзьями, подругами и даже самыми близкими родственниками. И друзья-подруги-родственники ни на минуту не сомневались в честности и порядочности этих людей. Только жизнь много сложнее, чем вам представляется. И много страшнее.
Вроде бы я не услышала ничего для себя нового, но от слов Павла у меня мороз по коже побежал. Одно дело – читать в газете криминальную хронику, где и преступники, и жертвы совершенно незнакомые люди. И совсем другое – представить на месте убийцы кого-то из своих знакомых, пусть и не близких, а уж тем более – родных. Разумеется, я ни на секунду не усомнилась в том, что Галка не способна на предательство. Также как не верила в то, что Володя способен вести двойную жизнь, а заодно организовать убийство двух ни в чем не повинных женщин. Потому что, поверь я в это, далее последовал бы один-единственный вывод: если я ему буду мешать, он смахнет меня, как муху со стола. А жить с этой мыслью мне решительно не хотелось.
– Не волнуйтесь, – прочел мои мысли Павел, – что до меня, то я не думаю, чтобы вам грозила опасность. Вашу загадочную дискету мы расшифровали, там описание очень известного лекарства, оно уже года два как рекламируется во всем мире. Интересно, правда, что изобрел это лекарство русский, который никогда за границу не выезжал. Сегодня мои сотрудники постараются проверить, каким образом его открытие стало собственностью иностранной фирмы и сколько ему за это заплатили…
– Если заплатили вообще, – откликнулась я, вспомнив очень к месту одну из американских повестей о промышленном шпионаже. Там красочно и убедительно описывались способы похищения научной информации у специалистов из не слишком развитых стран и получение на этом деле сверхприбылей. Законопослушные предприниматели предпочитают, правда, покупать самих ученых, то есть организовывать то, что называется «утечкой мозгов». А бизнесмены с авантюрной жилкой действуют порой вот таким экстравагантным способом. Что ж, каждому свое. Но это значит, что Марина была права и ее супруг, а мой приятель действительно зарабатывает деньги в ущерб интересам родной державы. Занятно. Интересно, а если бы Андрей не поехал меня провожать из клуба и не напросился бы на чашку чая, узнали бы наши славные чекисты о Володиных подвигах? Или я все-таки внесла свою лепту в охрану государственной безопасности?
– Если вообще заплатили, – подхватил Павел. – В любом случае мне будет интересно посмотреть на вашего приятеля. Значит, легенда остается прежней: я друг вашего покойного мужа, ехать на кладбище одной вам здоровье не позволяет, а у меня машина, да и к вам отношусь с большим вниманием. Сумеете мне подыграть?
Можно подумать, что речь идет о дипломном спектакле, в результате которого я либо попаду на столичную престижную сцену, либо уеду в какую-нибудь Тмутаракань, чтобы всю жизнь играть там пресловутое «кушать подано». Что тут уметь-то? Представить малознакомого мужика в качестве друга Валерия? Да ради бога! Для этого не нужно быть ни Сарой Бернар, ни даже Памелой Андерсон.
Вслух я, разумеется, ничего подобного говорить не стала, а просто заверила Павла, что не подведу. И мы чинно спустились во двор, где меня ожидало легкое потрясение: возле подъезда стояла роскошная, явно иностранная машина золотисто-бежевого цвета с какими-то непонятными мне прибамбасами и антенной на крыше. Н-да, это вам не «Жигули» какие-нибудь. Европа, блин!
– Нравится? – спросил Павел с каким-то мальчишеским удовольствием.
– Конечно, нравится. А как она называется?
– «Ауди». Вон же эмблема на радиаторе.
Господи, ну откуда же мне знать, что вот эти кольца – эмблема? Олень в прыжке – понятное дело, «Волга». Ладья под парусом – тоже знакомый символ. Но до чего все-таки мужчины любят блестящие игрушки! Никогда не наиграются, особенно в солдатики и машинки.
В машинах такого класса мне ездить еще не приходилось. Да и вряд ли придется в ближайшем будущем, если честно. Так что я постаралась извлечь из поездки максимум удовольствия и старалась не думать о том, куда и зачем мы едем. Это оказалось не так уж и сложно, если учесть, что Павлу было практически не до меня: то и дело звонил сотовый телефон, велись какие-то непонятные мне переговоры. Впрочем, я не вслушивалась: лучший способ не проговориться – это ничего не знать, да и чужие секреты мне были ни к чему – от своих не знаешь куда деваться.
Но уже на подъезде к кладбищу мне стало резко не по себе. Сразу вспомнила, как почти год тому назад мне пришлось ехать сюда, чтобы захоронить урну: ни Нина, ни ее муж пальцем не шевельнули после того, как Валерия кремировали. Одна я ездила на Хованское кладбище, чтобы забрать из крематория прах, потом везла его в метро через весь город. Чистый Хичкок: в битком набитом вагоне стоит женщина, а в ногах у нее – пластиковая сумка с урной. Обхохочешься! В общем, вспоминать это не хотелось, но и деваться от воспоминаний было некуда. Не хватало только заплакать: в носу у меня и так предательски пощипывало.
Павел пару раз покосился на меня, потом свернул к тротуару и остановил машину.
– Так не пойдет, Наташа. У вас есть с собой что-нибудь успокоительное?
Я покачала головой.
– Так я и думал. Вот, примите эту таблетку. Петь от радости не будете, но и носом шмыгать – тоже. Вам нужно быть спокойной и собранной, иначе все окажется напрасным.
– Что именно? – не поняла я.
– Моя поездка с вами. Помимо всего прочего, мне нужно познакомиться с Владимиром. И сделать это я могу только с вашей помощью.
– Зачем вам это понадобилось?
Под выразительным взглядом Павла я осеклась и безропотно проглотила предложенный мне круглый белый шарик. Но обещанного спокойствия не возникло, скорее наоборот. Мне предлагалось собственными руками привести близкого приятеля в «теплые» объятия ФСБ. «Сдать», как выражаются в соответствующих литературных произведениях. И я должна это сделать только потому, что Володя занимался не совсем красивыми делами? Играл с государством в азартные игры на деньги? Ну и что? Чего такого хорошего сделало для меня это самое государство, чтобы я с ним таким образом рассчитывалась?
– По-моему, вполне достаточно будет, если я вам его покажу, – сказала я, стараясь не потерять самообладания. – Знакомить друга с…
– С кем? Договаривайте, раз уж начали. Только имейте в виду, я вас принуждать не собираюсь. Не хотите – ради бога, выйдите из машины у ворот кладбища, а я развернусь и уеду. И даже не обижусь, чего вы все-таки опасаетесь, и доведу до конца расследование с вашей радиоактивной капсулой. Какая, в конце концов, разница: узнаете вы правду через несколько дней или через несколько недель? Да и с Володей я прекрасно познакомлюсь без вашей помощи, дело нехитрое. Решайте.
Павел откинулся на сиденье и спокойно закурил. Я тоже взяла сигарету, чтобы выиграть время и привести мысли в относительный порядок. Чего я в самом деле погнала волну и стала изображать муки совести? Важнее всего узнать, как погибла Марина и кто виноват в гибели Валерия. Цель в данном случае оправдывает средства. И действительно, госбезопасность прекрасно обойдется без моей помощи: Володю приглашали на опознание Марины, его координаты, безусловно, есть в деле, а дальше уже, как говорится, дело техники. Если мой приятель ни в чем не виноват, значит, ничего страшного и не произойдет: на дворе, слава богу, девяносто восьмой год, а не тридцать седьмой и даже не восемьдесят шестой. Правильно? Правильно, и хватит заниматься самокопанием и искать поводы для угрызений совести там, где их быть не должно.
Чем дольше я думала, тем спокойнее становилась, и через пять минут уже совершенно искренне не могла понять, что такое на меня нашло. Вчера же именно к этому готовилась, а сегодня распустила сопли, как тургеневская барышня. Стыдно.
– Извините, Павел, – сказала я, – адекватность поведения по-прежнему не моя стихия. Вы правы, а я развожу сантименты на ровном месте. Сама попросила помочь разобраться с делом Марины, сама согласилась, чтобы вы занялись капсулой, а теперь – полный назад. Извините.
– Ну вот и славно. Поехали?
Ехать уже было недалеко. Павел пристроил машину в узком проезде между церковной оградой и бетонным забором рынка, и мы отправились к тому месту, где должны были хоронить Марину. По странной иронии судьбы их участок, то есть тот участок, где были могилы Марининых бабушки и дедушки, находился в той же части кладбища, что и могила родителей Валерия, куда я пристроила и его урну. Меня, как всегда, поразила царившая здесь тишина. Как будто последний приют находился не вблизи от центра Москвы, а где-то далеко за городом или вообще в глухой провинции. Вечный покой – иначе и не скажешь. Я посмотрела на своего спутника. Тот думал о чем-то своем.
– Павел, у нас есть еще немного времени? Можем зайти на могилу к моему мужу?
– Пойдем, – согласился он, бросив короткий взгляд на часы. – Тем более что это вполне естественно… и для вас, и для меня.
То ли таблетка помогла, то ли время чуть-чуть лечит, но возле могилы Валерия я не заплакала, как обычно, а просто постояла несколько минут молча, вспоминая, каким он был при жизни. Как я глупо обижалась на него из-за сущих пустяков, как забывала некоторые просьбы, казавшиеся мне несущественными…
Примерно за полгода до того, как Валерия не стало, у нас с ним произошла одна из крайне редких размолвок. Виновата от начала и до конца была я: выбралась к Галке, та предложила пойти на какую-то выставку, там мы встретили общих знакомых, они потащили нас в кафе. В общем, вместо обещанных восьми-девяти часов вечера я вернулась где-то около одиннадцати и у подъезда увидела Валерия, который нервно шагал по тротуару взад-вперед и крутил головой во все стороны. Заметив меня, он резко повернулся и пошел в дом. Я поплелась следом, ощущая давно забытое чувство вины: так же неуютно мне было, когда я слишком засиживалась на школьных или студенческих вечеринках и знала, что меня ожидает нагоняй от родителей.
– Прости, пожалуйста, – начала я, когда мы вошли в квартиру, – заболталась, было интересно, я так редко выхожу…
– А телефона там, где было интересно, не оказалось? – ледяным тоном осведомился Валерий.
– Я не подумала…
– Ты о многом не подумала. Например, о том, что по нашим улицам ходить после захода солнца далеко не безопасно. О том, что я с ума схожу от беспокойства, потому что понятия не имею, где тебя искать. О том, что будет со мной, если с тобой что-нибудь случится…
– Что со мной может случиться? – возмутилась я. – Кирпич на голову упадет? Так от этого никто не застрахован. Или ты думаешь, что я решила налево сбегать?
Валерий стукнул кулаком по кухонному столу так, что чашки подпрыгнули:
– Не передергивай! Я не устраиваю тебе сцену ревности, глупая девчонка! Я просто не хочу беспокоиться. Позвони, предупреди – неужели это так трудно? И гуляй после этого где твоей душеньке угодно…
– Так уж и где угодно! – фыркнула я, пытаясь во что бы то ни стало не столько оправдаться, сколько, что называется, «отбрехаться».
Но с Валерием такие штучки никогда не проходили, поскольку знал он меня куда лучше, чем я сама себя знала.
– Малыш, – сказал он уже спокойнее, – я всю жизнь считал, что если женщина изменяет мужчине, то виноват в этом мужчина: сам дурак. Если ты решишь, что тебе нужен роман на стороне, я тебя удержать не смогу. И не буду удерживать. Но сделай одолжение, не заставляй меня нервничать только из-за того, что ты не удосужилась посмотреть на часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26