А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Профессор, правда, тот что постарше, не дожил до суда, помер. Актер тоже что-то быстро в зоне загнулся. Семьи их выслали, имущество, как полагается, через спецраспределители пустили. Ну я себе все монеты по дешевке и скупил. Когда собрал их вместе, просто Крезом себя почувствовал. Только радость была недолгой. Хозяин вскоре умер, Иосиф Виссарионович. И завертелось все в обратную сторону. Берию расстреляли, жидов выпускать начали. Тут оставшийся в живых медик появился, уже на меня доносы строчить принялся. Дело завели, чуть было вслед за Кобуловым в распыл не отправили, но ничего, нашлись люди, замяли. Вызывает меня генерал-майор и говорит: "Выбирай, либо майором в глубинку, либо отдаешь все, что хапнул, этим жидам и остаешься в Питере подполковником".
Ну я же не дурак, я же знаю, что они от меня на берегах Невы не отстанут! Выбрал первое. Нюська, как узнала, сразу в крик: "Не поеду никуда из Ленинграда, в гробу я видела эту глушь!" Ругался с ней страшно, до драки. Тогда и папе ее под горячую руку перепало... Короче, приехал я сюда уже холостяком. Но и Нюське судьба куском масла не обломилась. Года не прошло, как и ее, и папочку замели. Хищение в особо крупных размерах, знаменитое было "мануфактурное дело". Человек двадцать тогда расстреляли, Пинчуку тоже "вышку" шили, но проскочил мимо, десять лет дали. Нюська только недавно впряглась в их махинации, сбывала через свой отдел неучтенную мануфактуру, получила пятерку. И все с конфискацией, так что бриллиантики их уплыли. Василий Яковлевич из зоны так и не вышел, стар уже был, а Нюська после отсидки спилась, так и не знаю, где сгинула...
Князев замолк, крупные капли пота выступили на лбу, дышал он тяжело, с видимым усилием.
-- Больно? -- тихо спросил Силин.
-- Да, припирает. Погоди, не зови, -- остановил майор поднявшегося было со стула Михаила. -- Потерплю еще немного. На фронте два раза зацепило, в Карпатах очень сильно. Ничего, терпел без всякого наркоза. Сердце у меня железное, другой бы давно загнулся, а я все живу. Скоро дружков своих повидаю, Уткина и Рябова. Посмотрим, как там у чертей... банька...
Майор попытался улыбнуться, но гримаса боли скривила его лицо. Силин повернулся было к двери, но Изольда уже входила в кабинет со шприцем в руках.
-- Куда колоть будем? -- спросила она, оттирая Михаила от кровати и неодобрительно косясь на него своими черными глазами.
-- В плечо коли, на заднице уже места живого нет, -- велел майор, со стоном переворачиваясь на бок.
-- Ну, я пойду? -- спросил Силин.
-- Изя, отдай ему этот каталог, на память, -- велел Князев жене. Та не очень охотно, но выполнила волю мужа.
-- Миша! -- остановил Силина уже на пороге возглас майора. -- Ты знаешь, я за эти полгода совсем по-другому на жизнь смотреть начал. Монеты -- это еще не вся жизнь. С собой их в могилу не возьмешь. Все мне кажется, что я самое главное в жизни упустил, только вот не пойму что.
Князев умолк, потом устало усмехнулся:
-- Может, саму жизнь. 14. ПЕРВЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ.
Пока Силин мирно дремал на своем спартанском ложе, вокруг него медленно, но неуклонно начали сгущаться тучи.
В то утро у Валерия Николаевича Киреева, второго человека в охране Балашовых, было огромное желание остаться дома и никуда не ездить, благо хозяева по-прежнему гостили в Швейцарии, и он мог себе это позволить. Причина подобного нежелания трудиться имелась вполне уважительная -похмелье. С подобным диагнозом с утра на работу ковыляет полстраны, но похмельный синдром Киреева был особого рода. Голова у него как раз работала нормально, но вот печень...
Желтухой он переболел еше в конце семидесятых, в своей первой командировке в Афганистан, тогда еще мирную, благожелательную к "шурави" страну. Молодого работника службы внешней разведки, трудившегося под прикрытием дипломатического паспорта, вернули в Союз за год до рокового декабря семьдесят девятого. Затем в его послужном списке значились Дания, Бельгия. Но дольше всего Киреев задержался в Англии, на целых восемь лет. По долгу службы ему часто приходилось посещать приемы, презентации, выставки. Все эти мероприятия не обходились без дармовой выпивки. Порой, дабы разговорить нужного человека, приходилось накачивать его спиртным под самую завязку, ни в чем при этом не отставая от "объекта обработки". Уже в Англии боли в правом боку приобрели стойкий и мучительный характер. Посольский врач быстро поставил точный диагноз -- холецистит.
-- Никакой выпивки, жирного, острого, соленого, жареного, маринованного, шоколадного и поменьше кофе, иначе...
-- Что иначе? -- спросил Киреев, с ужасом пытаясь совместить намечавшуюся диету с характером работы и образом жизни.
-- Иначе все это может перерасти в цирроз печени.
Непосредственный начальник Киреева, резидент СВР, узнав о его визите к врачу, только расхохотался:
-- Валера, у нас тут у всех один диагноз! Девяносто процентов разведчиков умирают не от инфаркта или инсульта, а от цирроза. Так что терпи.
И Киреев терпел. По утрам он глотал сверхмодные таблетки, просто гарантирующие, по словам рекламы, вторую молодость природному фильтру организма, а вечером снова разрушал его алкоголем. Хуже всего было то, что он сам пристрастился к ежедневной выпивке и уже не мог уснуть, не приняв доброй порции шотландского скотча. Это было довольно дорого, большинство посольских хлестало родную, дешевую водку, но Киреев любил жить на широкую ногу, находя удовольствие и в собственных слабостях.
Удовольствия кончились в начале девяностых. Очередной дипломатический скандал между Соединенным Королевством и тогда еще существующим СССР кончился вничью, семь -- семь. Именно по столько дипразведчиков уехали домой с обеих сторон. Для Киреева это оказалось настоящей катастрофой. Он слишком долго работал на Западе, врос в комфортную жизнь, и талонная нищета России просто потрясла его. Все обрушилось как-то сразу: распад Союза, смерть жены в банальнейшей автокатастрофе -- пьяный водила на "КамАЗе", выехав на встречную полосу, сплющил импортный "форд" как консервную банку. Детей у них не было, и Валерий Николаевич ушел в столь "крутое пике", что вынырнул из него у самой земли в прямом и переносном смысле, уже экс-разведчиком и кандидатом в крематорий. Больная печень сыграла при этом не последнюю роль, организм просто перестал принимать алкоголь.
Надо было как-то жить, на что-то существовать. Надев свой последний, пошитый по фигуре костюм, Киреев отправился искать работу. Как оказалось, вместе с основной профессией он приобрел множество побочных. Безупречное знание трех языков, изысканные манеры, умение произвести впечатление и легко поддержать любой разговор очень ценились в кругах нарождающейся российской буржуазии. Некоторое время Валерий Николаевич подрабатывал переводчиком, затем устроился референтом к одному быстро прогоревшему бизнесмену. Родимый цирроз как бы законсервировал его холеное лицо, а благородная седина и мощная фигура создавали некоторый ореол импозантности. Одно время его даже активно сватали стать во главе некоего инвестиционного фонда, но Киреев слишком хорошо знал, что такое "пирамида" не только по истории Древнего Египта, и отказался.
В те времена Киреев мог без труда сколотить состояние, к этому у него были все предпосылки: ум, знания, необходимая изворотливость и личное обаяние. Но Валерий Николаевич уже перегорел и жаждал только одного -максимума покоя и комфорта при минимуме душевных и физических затрат. Именно нежелание бороться с русским вариантом сибаритства -- обломовщиной и привело бывшего разведчика в охранный кооператив "Геракл". Работа в этом заведении была крайне проста и в то же время носила характер сродни театральному искусству. Киреев объезжал потенциальных клиентов и красочно расписывал им преимущества "Геракла" перед всеми остальными заведениями подобного рода. Его коллеги, гориллоподобные ребята, выдерживали удар в челюсть американского "Шаттла", но так складно и ловко окрутить клиента никто из них не мог. Именно в "Геракле" два года назад Анна Марковна Балашова присмотрела для себя начальника личной охраны. При всей своей арктической фригидности "мадам" просто обожала красивых, мощных мужчин. Зарплата, предложенная Кирееву, оказалась столь высока, что экс-разведчик без колебаний расстался с потомками античного героя.
Да, чтобы ужиться с Анной Марковной, Кирееву пришлось вспомнить весь свой немалый дипломатический опыт, но издержки славно компенсировались материальными выгодами. Он сменил квартиру на более престижную, приобрел "вольво", одевался, ел и курил то, что хотел, а не то, на что хватало денег. Плохо было одно -- Киреев снова получил возможность покупать самые дорогие сорта виски. Трехлетний запрет на спиртное прорвала бутылка "Lagavulin", подаренная ничего не подозревающей "мадам" в качестве презента на Новый год. Несмешанное "малт виски" пробудило в Кирееве старого алкоголика. Обычно теперь он позволял себе расслабиться раз в неделю, накануне выходного. Пил всегда один, смакуя напиток по-английски, без льда и содовой. Валерий Николаевич понимал, что убивает себя, но ничего поделать не мог, вернее, не хотел.
Так что в это утро две бутылки, употребленные прошлым вечером, изрядно досаждали самому старшему из "секьюрити" Балашовых, но отправиться на работу пришлось. Еще в семь утра Кирееву позвонили из штаба охраны и сообщили, что есть важные новости, требующие его приезда.
-- День добрый, господа, надеюсь, вы меня не очень огорчите своим "важным сообщением"? -- с легкой улыбкой на устах приветствовал Киреев всех собравшихся в большой комнате на первом этаже здания "Транснефть-Арко", так поразившего в свое время Силина.
Компания была настолько богата, что охраняла все свои объекты силами дочернего предприятия -- охранного кооператива "Сатурн". Именно этих парней в темно-зеленой форме видел Нумизмат в первый день своего приезда в Москву, они же теперь охраняли и новый дом Балашовых. Сейчас в комнате собралась элита "Сатурна" -- личная охрана финансиста, телохранители. Приход начальника большинство из подчиненных встретили с ответной улыбкой. Демократичная манера общения Киреева, его своеобразный, "англизированный" юмор давно сделали его весьма популярным среди людей личной охраны Балашовых. Первым на приветствие отозвался невысокий, худощавый парень, сидевший перед компьютером:
-- Увы, шеф, может, это и не страшно, но послужной список маньяка-коллекционера, о котором идет речь, внушает уважение. Серега еще ночью принял из милиции оперативку и сказал, что ее обязательно нужно показать вам.
Пока Киреев читал распечатку, Шура, так звали парня, продолжал активно стучать по клавиатуре. По должности своей он проходил как диспетчер, но Киреев, оценивший способности подчиненного, частенько использовал его как аналитика. Простой разбор экономического состояния страны и примерных действий конкурентов Балашова порой давал больше для обеспечения безопасности банкира, чем все наружное наблюдение и методика контршпионажа. Знание того, откуда может последовать удар по личной безопасности Балашова, уже стоило многого. Остальные пятеро присутствующих в комнате являлись простыми телохранителями, крепкими ребятами, обученными в основном тому, чтобы прикрыть своим мощным телом хозяев от любой опасности.
-- М-да, только этого нам еще не хватало, -- со вздохом сказал Киреев, откладывая в сторону бумагу. Ему показалось, что печень заныла еще сильней, и он машинально потер правое предбрюшье. Валерий Николаевич не заметил, но все в комнате быстро переглянулись. То, что он считал своей тайной, давно уже являлось секретом полишинеля.
-- Семен, помнишь коллекцию? -- спросил Киреев одного из охранников.
-- Ну как же, -- ухмыльнулся тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67