-- Да хозяина, говорят, убили. Вроде бы вместе с машиной подорвали.
-- А чего же ты тогда здесь сидишь? -- удивился Михаил.
-- Как что? Охраняю объект. Деньги на месяц вперед уплачены, а там, глядишь, и новый хозяин найдется. Вон ту хибару с пиками видишь? -- старик кивнул на "готический храм".
-- Ну? Хорошая хибара!
-- Вот, пока ее строили, двоих хозяев похоронили. Понял?
-- Ясно.
-- А ты чего тут блукаешь? Из газеты, что ли? До тебя уж тут было несколько, иные и с камерами, меня, старого пня, снимали. Обещали по "ТВ-6" показать.
-- Да нет, я не журналист, строитель. Работенку хочу подыскать. Только смотрю, здесь одна нерусь работает.
-- Это верно. Немцы, турки, австрияки. Разве что вон там, -- дед кивнул в сторону заветной розовой крыши, -- наши пашут, да и то с Хохляндии. Сходи туда, может, примут.
-- Попробую, -- сказал Силин и на прощание пошутил: -- А ты все же попробуй загнать крыльцо, а к нему, -- Михаил мотнул головой в сторону недостроенного дома, -- притащи от сарая.
Дед еще квохтал своим пропитым и прокуренным голосом, а Нумизмат уже входил во двор особняка с розовой крышей. Было заметно, что дело тут идет к концу. Аккуратный двухметровый забор очень красивой и ровной кладки огораживал территорию чуть поменьше Красной площади. Сам дом, по сравнению со всеми остальными причудами, показался Силину самым что ни на есть нормальным: три этажа, достаточно большой, лоджии на втором и третьем этажах, действительно с зеркальными стеклами, но почему журналист обозвал строение "серым замком"? Прелестный бежевый цвет кирпича очень понравился Нумизмату, углы дома были закруглены выступающими полубашенками, и сама фигурная кладка делала его похожим на замок позднего средневековья. Двор перед домом был выложен квадратными плитами розоватого мозаичного бетона. Балашовы явно предпочитали теплые тона.
На то, что в доме идут отделочные работы, указывали два явных признака: наличие бетономешалки, ровно гудевшей внутри прямоугольника недоделанного пейзажного фонтана, и два мужика, терпеливо смолившие сигареты рядом с ней. То, что работяги были наши, эсэнговские, Силин понял по их замызганным спецовкам, подобранным не по размеру и фасону, а по случаю. Оба строителя не очень доброжелательно уставились на приближающегося Нумизмата. Тот как-то даже оробел, увидев в глазах братьев-славян столь явную неприязнь. "Что это они так сразу?" -- мелькнуло в голове у Михаила. Но делать было нечего, требовалось как-то завязывать разговор. Силин изобразил на лице самую сладкую из своих улыбок и поприветствовал коллег:
-- Здорово, мужики! Бог помощь!
-- Здоровеньки булы, -- не очень радостно отозвался один из них, лысоватый, лет пятидесяти, с висячими запорожскими усами. Второй, молодой парень с черными как уголь глазами, без видимой причины засмеялся, а потом пояснил: -- Да Бога-то в носилки не запряжешь, самим пахать приходится.
Михаил оживился:
-- Вот и я о том, вам как тут, рабсила не нужна?
-- А ты что же, строитель?
-- Ну да.
Мужики переглянулись, затем чернявый пояснил:
-- А мы думали, опять какой-нибудь писака прикатил. Забодали уже, пишут все, что в бестолковку придет, а хозяева потом звереют, как собаки.
-- Да нет, -- успокоил их Силин. -- Мне бы подработать надо. Уволили из одного СМУ не по закону, бригадир, сука, все сделал, боялся, что подсижу его. Я в суд подал, официально устраиваться не хочу, ну а жить на что-то надо. Как у вас тут насчет работы?
-- Может, и возьмут, мы сейчас в запарке, не успеваем к срокам, -пояснил черноглазый, его более старший товарищ только матюгнулся по-своему да сплюнул себе под ноги. -- Только нам платят меньше, чем вам, кацапам.
-- Кому? -- не понял Михаил.
-- Москалям, кому ж ще, -- ворчливо пояснил рыжеусый.
-- Но плятят-то вовремя? -- допытывался Силин.
-- Ну это да. А вон и бригадир идет, с ним договаривайся.
Черноглазый кивнул в сторону высокого рыжеволосого мужика в армейской фуражке-афганке. Продолговатое лицо бригадира отнюдь не сияло благодушием.
-- Нет, какого хрена вы тут расселись! До нового года здесь торчать собрались? -- с ходу выговорил рыжий подчиненным.
Оба собеседника Нумизмата нехотя поднялись с бордюра фонтана и, чтобы как-то отвести от себя гнев начальства, дружно показали на Силина.
-- Павло, это до тебя... -- рыжеусый показал пальцем на Михаила, но фразу не кончил, а замер, глядя куда-то в сторону за спину Нумизмату.
В ту же секунду пропел короткий, но сильный автомобильный гудок. Лицо бригадира перекосилось, в глазах его мелькнуло странное выражение смеси страха и безнадежности. Мгновенно забыв про Силина, Павло негромко выругался и шагнул навстречу въезжающему во двор черному "мерседесу". Сзади его подпирала еще одна такая же машина, тяжелое солидное авто с тонированными стеклами. Обе машины, объехав фонтан, остановились у самых ступеней крыльца, и тут же из салона выпрыгнули три здоровенных парня, одетых в черные костюмы и безукоризненно белые рубашки. Беглым взглядом они окинули окружающий пейзаж, людей, стоящих около фонтана, затем один из амбалов открыл заднюю дверцу первого "мерседеса".
"Вот он, наконец-то я его увижу!" -- от этой мысли даже сердце у Силина застучало сильнее.
Увы, к его разочарованию, из машины появилась невысокая худощавая дама в кокетливой норковой шубе чуть выше колен. Тщательно уложенные рыжеватые волосы наводили на мысль о парике, а лицо дамы, несмотря на видимую молодожавость и отсутствие морщин, напоминало застывшую маску. Силин сразу вспомнил, что в одной из статей жену Балашова назвали жертвой косметологов. Теперь он понял почему.
-- Добрый день, Анна Марковна! -- крайне вежливо приветствовал хозяйку бригадир, содрав с головы картуз и неуклюже пытаясь кланяться. Балашова же не пожелала соблюсти приличия и сразу же заговорила о деле.
-- Ну что, голубую ванную закончили?
Голос у жены банкира оказался не очень приятным, со скрипучими, резкими интонациями.
-- Да, как и обещали, -- подтвердил бригадир.
Ни о чем больше не спрашивая, мадам в сопровождении двух охранников проследовала в дом. Силин, увлеченный этим спектаклем, не заметил, как от второй машины отделились еще два телохранителя. Зато они сразу обратили на него внимание.
-- Кто вы такой и что тут делаете? -- довольно вежливо, но твердо и властно спросил один из охранников, высокого роста, осанистый, с мощной фигурой и заметно преобладающей сединой в волосах. Михаил почувствовал себя не очень уютно под пристальным взглядом его серых глаз.
-- Я вообще-то ищу работу, вернее не работу, а так, подработать на время, колымнуть... -- зачастил Силин, пытаясь изобразить на лице самую что ни на есть простодушную улыбку. Он довольно подробно изложил своему собеседнику свою версию появления в Зубовке, слава Богу, уже обкатал ее на строителях. Выслушав его, телохранитель спросил:
-- Документы есть?
-- Конечно, -- охотно подтвердил Нумизмат и немеющей рукой полез во внутренний карман куртки. По ходу дела он что-то все продолжал рассказывать, причем язык работал как-то отдельно от мозга. -- Приезжаю я сюда, плюхаю от платформы два часа, а тут "голый Вася", одна немчура работает да турки...
В это время во двор въехал большой крытый грузовик. Телохранители напряглись, но увидев выпрыгнувшего из кабины "КамАЗа" невысокого полноватого мужчину лет тридцати в кожаной короткой куртке и золоченых очках, расслабились, а старший даже соизволил подшутить над ним:
-- Беги-беги, мадам уже спрашивала тебя, страшно гневалась, что тебя нет.
-- В самом деле? -- Пассажир грузовика рысцой рванул вверх по лестнице. Телохранители довольно заржали, а седой лишь скупо улыбнулся. В руке он по-прежнему держал липовый паспорт Силина, и у Нумизмата от волнения перехватило горло. Он боялся этого человека, ему казалось, что тот сразу увидит подлог. К счастью, седоватый так и не открыл краснокожую книжицу. Что-то коротко пикнуло, он приложил ладонь к левому уху. Силин ничего больше не слышал, но начальник охраны небрежно кинул паспорт Нумизмата своему подчиненному, коротко приказал: "Проверь", а сам быстрым шагом поднялся по ступеням и скрылся в доме.
Черноволосый парень, которому досталась паспортина лже-Трошкина, полистал документ, затем достал сотовый телефон и продиктовал в него номер паспорта и адрес прописки. Несмотря на холодный осенний ветер, Силин обливался потом. Сейчас раздастся ответный звонок, и этому бугаю скажут, что Трошкин Михаил Дмитриевич скончался в марте. И что же ему тогда делать?
"Отстреливаться, буду отстреливаться!" -- промелькнуло в воспаленном мозгу Нумизмата. Но, покосившись на своих мощных собеседников, Михаил даже не потянулся к карману, где лежал пистолет. Шансов при перестрелке у него практически не было. Один против двоих, еще трое в доме, и семь патронов в запасе. Не слишком удачный расклад сил.
Время тянулось мучительно медленно. Вернулись с носилками давешние собеседники Нумизмата, затем подошел чем-то недовольный начальник охраны.
-- Что там? -- спросил его черноволосый, отдавая паспорт Силину.
-- А-а, очередной закидон.
Седовласый достал пачку "Мальборо" и чуть дрогнувшей рукой раскурил сигарету. Лишь после этого он тихо, так, что его могли услышать только двое его людей, сказал несколько фраз. Черноволосый в ответ только засмеялся, зато второй присвистнул и сказал:
-- С тихим шорохом, шурша, едет крыша не спеша.
Как раз в это время раздалось негромкое верещание сотового телефона. Черноволосый поднес трубку к уху, и Силину показалось, что у него внутри замерло сердце. Выслушав информацию, телохранитель сказал в микрофон: "Хорошо" и, пряча в карман аппарат, обернулся к непосредственному начальнику:
-- У этого все в порядке, только год назад загремел на пятнадцать суток.
-- Да вы, батенька, хулиган?! -- с усмешкой спросил седой.
-- Да нет, -- опять как-то неестественно зачастил Нумизмат. -- Это отец меня, сука, упек. Алкаш он у меня, как-то всю зарплату мою упер и пропил. Ну я и не удержался...
Силин ненавидел себя в этот момент, ему казалось, что все, что он говорит, неестественно и фальшиво. Вымученный монолог Нумизмата прервало появление на ступенях крыльца мадам Балашовой в сопровождении свиты. На искусственном личике Анны Марковны застыла гримаса недовольства, сразу состарившая ее лет на десять. Полноватый мужчина в очках все пытался ей что-то доказать, отчаянно прижимая руки к груди, а затем с недоумением разводя их в стороны. Но мадам, не соизволив произнести ни слова, нырнула в услужливо распахнутую дверцу "мерседеса", и через считанные секунды вся кавалькада черной стаей вылетела со двора.
-- Опять Петруха втык получил, -- услышал Силин за спиной насмешливый голос черноглазого строителя.
-- Он кто у вас, прораб? -- спросил Михаил, стараясь справиться с предательской дрожью в коленках. Он до сих пор не мог поверить, что так легко отделался. А ведь запросто мог погореть.
Тем временем к бетономешалке потихоньку стекался народ. Люди были разного возраста, телосложения, роста. Но что-то общее роднило их, делало похожими если не на братьев, то уж точно на родственников.
-- Ну, опять "выдра" к чему-нибудь придралась?
-- А как же без этого, она же просто так не приезжает. Обязательно ей нужно свою власть показать.
Разговоры велись исподтишка, вполголоса, с оглядкой на беседующее в отдалении начальство. Присмотревшись к строителям, Силин понял, что роднит их общее чувство усталости в глазах и какая-то застоявшаяся безнадежность. Наконец, бригадир и прораб с недовольными лицами подошли к рассевшейся на бордюре фонтана бригаде.
-- Ну, гуторьте, шо тэпэрь не понравилось этой скаженной бабе? -- спросил рыжеусый.
-- В голубой ванной слишком темная плитка, -- с невольным вздохом ответил прораб. -- Велено ее сбить и выложить новую, более веселенького цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67