Он уже давно называл бомбу устройством.
Фромм повернулся, не слишком обрадованный тем, что его отвлекли от созерцания конца работы, хотя и знал, что нужно быть довольным этим.
— Что вас интересует?
— Мне понятно, как развивается первичная фаза, но не вторичная, — повторил Куати просто и убедительно.
— Ну хорошо. Теоретическая сторона этого вопроса понятна, если вам удалось познакомиться с принципом. Видите ли, именно в этом и заключалась трудность — открыть принцип. Сначала считали, что, для того чтобы произошла вторичная фаза реакции, требуется всего лишь высокая температура — это отличает центр звезды, ja? На самом деле это не совсем так, первые теоретики упустили из виду давление. Подобное может показаться странным, когда оглядываешься назад, но в изыскательских работах так бывает довольно часто. Ключ к тому, чтобы инициировать вторичную фазу, заключается в следующем: использовать энергию следует так, чтобы превратить её в давление в тот самый момент, когда вы используете колоссальную температуру, и одновременно изменить направление её потока на девяносто градусов. Это совсем непросто, когда речь идёт о семидесяти килотоннах энергии, — самодовольно произнёс Фромм. — Тем не менее представление, что на практике инициировать вторичную фазу невероятно трудно, — вымысел. Идея Улама и Теллера оказалась простой, как это часто случается с интуитивными озарениями. Давление и есть температура. Им удалось понять, что секрет заключается в том, что никакого секрета нет. После того как вы постигли принцип действия, остальное — всего лишь инженерная проблема. Трудно произвести расчёты, необходимые для того, чтобы бомба сработала, — сами технические проблемы достаточно просты. А вот главная трудность состоит в том, чтобы оружие было небольшим по размерам и весу, поддающимся транспортировке. Эта трудность решается чисто технически.
— А соломинки зачем? — спросил Бок, зная, что его соотечественник захочет ответить на этот вопрос. Этот Фромм, подумал Бок, самодовольный сукин сын.
— Не могу быть полностью уверенным, однако мне кажется, что это моё изобретение — никому раньше это не приходило в голову. Материал — идеален. Трубочки лёгкие, полые внутри и легко поддаются изгибу. — Фромм подошёл к сборочному столу и взял одну трубочку. — Они сделаны из полиэтилена, и, как видите, внутреннюю их поверхность мы покрыли родием, а наружную — медью. Длина одной «соломинки» шестьдесят сантиметров, а её внутренний диаметр — три миллиметра. Вторичный источник окружают многие тысячи таких «соломинок». Они связаны в пучки, изогнутые на сто восемьдесят градусов в форме спирали. Спираль — идеальная форма. Она направляет энергию и одновременно сохраняет способность излучать тепло во всех направлениях.
Каждый инженер, подумал Куати, это неудавшийся учитель.
— Но каково их назначение?
— Also… в момент взрыва первичного заряда происходит мощный выброс гамма-излучения. Затем следует рентгеновское излучение. В обоих случаях речь идёт о фотонах с высокой энергией, квантовых частицах, несущих энергию, но не обладающих массой…
— Световые волны, — сказал Бок, вспомнив уроки физики в гимназии.
Фромм кивнул.
— Правильно. Световые волны исключительно большой энергии с иной — более высокой — частотой. Итак, у нас колоссальное количество энергии, излучаемой первичным источником. Какую-то её долю мы можем отразить или повернуть по направлению к вторичному источнику с помощью созданных нами каналов. Большая часть энергии, разумеется, будет потеряна, однако в нашем распоряжении находится такое гигантское её количество, что для наших нужд достанет и малой толики. Рентгеновские лучи устремятся по «соломинкам», теряя по пути определённое количество энергии, которая поглощается металлическим покрытием, косые поверхности в свою очередь тоже отразят эти лучи, что приведёт к дальнейшему поглощению. Да и полиэтилен тоже поглощает немало энергии. И что происходит в результате?
— Поглощается такое количество энергии, что, разумеется, должен произойти взрыв, — Бок опередил своим ответом Куати.
— Совершенно точно, герр Бок. Когда «соломинки» взрываются — на деле они превращаются в плазму, но ведь мы не станем спорить из-за мелочей, когда в нашем распоряжении такой гигантский запас энергии, правда? — плазма распространяется радиально по отношению к их осям, превращая таким образом осевую энергию от первичного источника в радиальную. Происходит взрыв, направленный внутрь к вторичному источнику.
В голове Куати словно вспыхнул ослепительный свет.
— Блестяще. Однако вы теряете половину энергии, которая распространяется наружу.
— На это можно ответить так: и да, и нет. При этом все ещё создаётся энергетический барьер, а он-то нам и нужен. Далее, урановые пластинки, окружающие массу вторичного источника, также превращаются в плазму — под воздействием того же энергетического потока, хотя и медленнее, чем «соломинки», из-за их большей массы. У этой плазмы намного большая плотность, и она давит внутрь-. Внутри корпуса вторичного источника образуется два сантиметра безвоздушного пространства, поскольку отсюда уйдёт воздух. Таким образом плазма, устремляющаяся внутрь, получает возможность «стартовать с хода».
— Значит, вы используете энергию от первичного источника, повёрнутую под прямым углом, для того, чтобы она оказала на вторичный источник такое же воздействие, какое сначала осуществлялось с помощью химических взрывчатых веществ? — осенило Куати.
— Превосходно, командир! — воскликнул Фромм с едва заметной ноткой снисходительности. — Итак, теперь у нас относительно тяжёлая масса плазмы, давление которой направлено внутрь. Вакуум предоставляет ей возможность «разбега», позволяет ускориться перед тем, как врезаться во вторичный источник. Сила удара сжимает его. Вторичный источник состоит из дейтерида и гидрида лития, причём к тому и другому подмешан тритий. Все это окружено ураном-238. И вот вся эта система подвергается мощному сжатию со стороны надвигающейся отовсюду плазмы. Кроме того, разумеется, её бомбардирует поток нейтронов от первичного источника. Под воздействием высокой температуры, колоссального давления и потока нейтронов литий расщепляется и переходит в тритий. Немедленно начинается реакция синтеза трития, при которой вместе с освобождающейся энергией выделяется огромное количество нейтронов высокой энергии. Эти нейтроны бомбардируют уран-238, вызывая стремительную реакцию распада, что ещё больше увеличивает мощность вторичного источника.
— Ключ ко всему, по словам герра Фромма, — пояснил Госн, — заключается в управлении энергией.
— Да, «соломинки», — кивнул Бок.
— Вот именно, — произнёс Госн. — Это поистине гениально. Подобно строительству моста из бумаги.
— И какова взрывная сила вторичного источника? — спросил Куати. Он слабо разбирался в физике, но окончательная цифра была ему понятна.
— Первичный взрыв эквивалентен семидесяти килотоннам тринитротолуола. Мощность взрыва вторичного источника составит около четырехсот шестидесяти пяти тысяч тонн ТНТ. Я могу привести только приблизительные цифры, потому что возможны незначительные отклонения при детонации взрывного устройства, а также потому, что мы не в состоянии произвести испытание, чтобы оценить действительную мощность взрыва.
— Вы уверены, что взрыв произойдёт в соответствии с вашими расчётами?
— Абсолютно, — ответил Фромм.
— Но вы сами сказали, что без испытаний…
— Командир, с самого начала я знал, что произвести испытания не удастся. Мы столкнулись с той же проблемой в ГДР. Именно по этой причине схема взрывного устройства разработана с подстраховкой — иногда она составляет сорок процентов, а иногда — для гарантии от случайностей — превышает номинальную в сотню раз. Вы понимаете, конечно, что американское, английское, французское или даже советское оружие той же мощности размером будет раз в пять меньше нашего устройства. Сокращение размеров и увеличение эффективности возможно лишь в результате широкой программы испытаний. Физические принципы ядерной бомбы просты и очевидны, а вот техническое совершенствование требует практической работы. Вот герр Госн говорил о строительстве моста. Античные мосты, построенные древними римлянами, — это весьма громоздкие сооружения. По современным стандартам на их строительство идёт слишком много камня, и в результате затрачивается излишний труд, правда? За многие столетия мы научились строить мосты более эффективно, используя меньшее количество материалов и затрачивая куда меньше труда для достижения той же цели. Однако не забывайте, что некоторые римские мосты сохранились до сих пор. Они так и остались мостами. Хотя мой проект ядерной бомбы, на которую затрачено слишком много материалов, тоже недостаточно технологичен, но тем не менее термоядерная бомба есть и она выполнит своё предназначение.
В это мгновение послышался сигнал. Головы присутствующих повернулись в сторону станка, который закончил обработку. На контрольной панели вспыхнул зелёный свет. Фромм подошёл к станку, распорядившись, чтобы техники удалили из системы охлаждения фреон. Прошло минут пять и их глазам предстал предмет, который доставил столько хлопот. Работа была закончена.
— Превосходно, — произнёс Фромм. — Мы проведём тщательный осмотр плутония и начнём сборку. Meine Herren, самое трудное осталось позади. — Он подумал, что в ознаменование такого события неплохо было бы выпить пива, и вспомнил, что все ещё не получил палладий. Столько мелочей, и ни одну нельзя упустить. Таков, однако, долг инженера.
* * *
— Как это произошло, Дэн? — спросил Райан по телефону, защищённому от прослушивания. Он не успел получить дома утреннюю газету и обнаружил оскорбительную статью у себя на столе как часть выпуска «Ранней птички».
— Уверяю тебя, Джек, мы не имеем к статье никакого отношения. Информация просочилась из твоего ведомства.
— Так вот, я только что обложил начальника службы безопасности. Он клянётся, что из Лэнгли не было никакой утечки. Черт побери, Дэн, что это за «весьма высокопоставленный сотрудник»?
— Это значит, что Хольцман любит пользоваться прилагательными. Извини, Джек, я и так был с тобой слишком откровенен. Мы не имеем права обсуждать ещё не законченное расследование. Ты ведь не забыл этого?
— Это меня не интересует. По чьей-то инициативе организована утечка материала из совершенно секретного источника. Если бы в мире господствовал здравый смысл, мы арестовали бы этого Хольцмана и подвергли допросу! — проворчал Райан в трубку.
— Сбавь обороты, дружище.
Заместитель директора ЦРУ поднял голову и заставил себя сделать глубокий вдох. В конце концов, разве Хольцман виноват в случившемся?
— Ну хорошо, я успокоился.
— О каком бы расследовании ни шла речь, Бюро не имеет к нему отношения.
— А ты не темнишь?
— Честное слово, — ответил Мюррей.
— Не сердись, Дэн, я верю тебе. — Райан начал успокаиваться. Если ФБР не имело отношения к расследованию и не была замешана его собственная служба безопасности, то эта часть статьи скорее всего просто выдумка.
— Как по-твоему, Джек, кто мог проболтаться?
Райан не удержался от хриплого смеха.
— Кто? Десять или пятнадцать человек в Капитолии. В Белом доме ещё пять, да и у нас человек двадцать — может быть, даже сорок.
— Тогда вторая половина статьи может быть просто маскировкой или кто-то решил свести счёты. — В устах Мюррея это не звучало вопросом. По его мнению, по крайней мере треть утечки информации происходила для сведения счётов или из соображений личной мести. — Значит, источник — действительно твой агент?
— Похоже.
— Понятно. Слушай, я мог бы поговорить с Хольцманом тихо и мирно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
Фромм повернулся, не слишком обрадованный тем, что его отвлекли от созерцания конца работы, хотя и знал, что нужно быть довольным этим.
— Что вас интересует?
— Мне понятно, как развивается первичная фаза, но не вторичная, — повторил Куати просто и убедительно.
— Ну хорошо. Теоретическая сторона этого вопроса понятна, если вам удалось познакомиться с принципом. Видите ли, именно в этом и заключалась трудность — открыть принцип. Сначала считали, что, для того чтобы произошла вторичная фаза реакции, требуется всего лишь высокая температура — это отличает центр звезды, ja? На самом деле это не совсем так, первые теоретики упустили из виду давление. Подобное может показаться странным, когда оглядываешься назад, но в изыскательских работах так бывает довольно часто. Ключ к тому, чтобы инициировать вторичную фазу, заключается в следующем: использовать энергию следует так, чтобы превратить её в давление в тот самый момент, когда вы используете колоссальную температуру, и одновременно изменить направление её потока на девяносто градусов. Это совсем непросто, когда речь идёт о семидесяти килотоннах энергии, — самодовольно произнёс Фромм. — Тем не менее представление, что на практике инициировать вторичную фазу невероятно трудно, — вымысел. Идея Улама и Теллера оказалась простой, как это часто случается с интуитивными озарениями. Давление и есть температура. Им удалось понять, что секрет заключается в том, что никакого секрета нет. После того как вы постигли принцип действия, остальное — всего лишь инженерная проблема. Трудно произвести расчёты, необходимые для того, чтобы бомба сработала, — сами технические проблемы достаточно просты. А вот главная трудность состоит в том, чтобы оружие было небольшим по размерам и весу, поддающимся транспортировке. Эта трудность решается чисто технически.
— А соломинки зачем? — спросил Бок, зная, что его соотечественник захочет ответить на этот вопрос. Этот Фромм, подумал Бок, самодовольный сукин сын.
— Не могу быть полностью уверенным, однако мне кажется, что это моё изобретение — никому раньше это не приходило в голову. Материал — идеален. Трубочки лёгкие, полые внутри и легко поддаются изгибу. — Фромм подошёл к сборочному столу и взял одну трубочку. — Они сделаны из полиэтилена, и, как видите, внутреннюю их поверхность мы покрыли родием, а наружную — медью. Длина одной «соломинки» шестьдесят сантиметров, а её внутренний диаметр — три миллиметра. Вторичный источник окружают многие тысячи таких «соломинок». Они связаны в пучки, изогнутые на сто восемьдесят градусов в форме спирали. Спираль — идеальная форма. Она направляет энергию и одновременно сохраняет способность излучать тепло во всех направлениях.
Каждый инженер, подумал Куати, это неудавшийся учитель.
— Но каково их назначение?
— Also… в момент взрыва первичного заряда происходит мощный выброс гамма-излучения. Затем следует рентгеновское излучение. В обоих случаях речь идёт о фотонах с высокой энергией, квантовых частицах, несущих энергию, но не обладающих массой…
— Световые волны, — сказал Бок, вспомнив уроки физики в гимназии.
Фромм кивнул.
— Правильно. Световые волны исключительно большой энергии с иной — более высокой — частотой. Итак, у нас колоссальное количество энергии, излучаемой первичным источником. Какую-то её долю мы можем отразить или повернуть по направлению к вторичному источнику с помощью созданных нами каналов. Большая часть энергии, разумеется, будет потеряна, однако в нашем распоряжении находится такое гигантское её количество, что для наших нужд достанет и малой толики. Рентгеновские лучи устремятся по «соломинкам», теряя по пути определённое количество энергии, которая поглощается металлическим покрытием, косые поверхности в свою очередь тоже отразят эти лучи, что приведёт к дальнейшему поглощению. Да и полиэтилен тоже поглощает немало энергии. И что происходит в результате?
— Поглощается такое количество энергии, что, разумеется, должен произойти взрыв, — Бок опередил своим ответом Куати.
— Совершенно точно, герр Бок. Когда «соломинки» взрываются — на деле они превращаются в плазму, но ведь мы не станем спорить из-за мелочей, когда в нашем распоряжении такой гигантский запас энергии, правда? — плазма распространяется радиально по отношению к их осям, превращая таким образом осевую энергию от первичного источника в радиальную. Происходит взрыв, направленный внутрь к вторичному источнику.
В голове Куати словно вспыхнул ослепительный свет.
— Блестяще. Однако вы теряете половину энергии, которая распространяется наружу.
— На это можно ответить так: и да, и нет. При этом все ещё создаётся энергетический барьер, а он-то нам и нужен. Далее, урановые пластинки, окружающие массу вторичного источника, также превращаются в плазму — под воздействием того же энергетического потока, хотя и медленнее, чем «соломинки», из-за их большей массы. У этой плазмы намного большая плотность, и она давит внутрь-. Внутри корпуса вторичного источника образуется два сантиметра безвоздушного пространства, поскольку отсюда уйдёт воздух. Таким образом плазма, устремляющаяся внутрь, получает возможность «стартовать с хода».
— Значит, вы используете энергию от первичного источника, повёрнутую под прямым углом, для того, чтобы она оказала на вторичный источник такое же воздействие, какое сначала осуществлялось с помощью химических взрывчатых веществ? — осенило Куати.
— Превосходно, командир! — воскликнул Фромм с едва заметной ноткой снисходительности. — Итак, теперь у нас относительно тяжёлая масса плазмы, давление которой направлено внутрь. Вакуум предоставляет ей возможность «разбега», позволяет ускориться перед тем, как врезаться во вторичный источник. Сила удара сжимает его. Вторичный источник состоит из дейтерида и гидрида лития, причём к тому и другому подмешан тритий. Все это окружено ураном-238. И вот вся эта система подвергается мощному сжатию со стороны надвигающейся отовсюду плазмы. Кроме того, разумеется, её бомбардирует поток нейтронов от первичного источника. Под воздействием высокой температуры, колоссального давления и потока нейтронов литий расщепляется и переходит в тритий. Немедленно начинается реакция синтеза трития, при которой вместе с освобождающейся энергией выделяется огромное количество нейтронов высокой энергии. Эти нейтроны бомбардируют уран-238, вызывая стремительную реакцию распада, что ещё больше увеличивает мощность вторичного источника.
— Ключ ко всему, по словам герра Фромма, — пояснил Госн, — заключается в управлении энергией.
— Да, «соломинки», — кивнул Бок.
— Вот именно, — произнёс Госн. — Это поистине гениально. Подобно строительству моста из бумаги.
— И какова взрывная сила вторичного источника? — спросил Куати. Он слабо разбирался в физике, но окончательная цифра была ему понятна.
— Первичный взрыв эквивалентен семидесяти килотоннам тринитротолуола. Мощность взрыва вторичного источника составит около четырехсот шестидесяти пяти тысяч тонн ТНТ. Я могу привести только приблизительные цифры, потому что возможны незначительные отклонения при детонации взрывного устройства, а также потому, что мы не в состоянии произвести испытание, чтобы оценить действительную мощность взрыва.
— Вы уверены, что взрыв произойдёт в соответствии с вашими расчётами?
— Абсолютно, — ответил Фромм.
— Но вы сами сказали, что без испытаний…
— Командир, с самого начала я знал, что произвести испытания не удастся. Мы столкнулись с той же проблемой в ГДР. Именно по этой причине схема взрывного устройства разработана с подстраховкой — иногда она составляет сорок процентов, а иногда — для гарантии от случайностей — превышает номинальную в сотню раз. Вы понимаете, конечно, что американское, английское, французское или даже советское оружие той же мощности размером будет раз в пять меньше нашего устройства. Сокращение размеров и увеличение эффективности возможно лишь в результате широкой программы испытаний. Физические принципы ядерной бомбы просты и очевидны, а вот техническое совершенствование требует практической работы. Вот герр Госн говорил о строительстве моста. Античные мосты, построенные древними римлянами, — это весьма громоздкие сооружения. По современным стандартам на их строительство идёт слишком много камня, и в результате затрачивается излишний труд, правда? За многие столетия мы научились строить мосты более эффективно, используя меньшее количество материалов и затрачивая куда меньше труда для достижения той же цели. Однако не забывайте, что некоторые римские мосты сохранились до сих пор. Они так и остались мостами. Хотя мой проект ядерной бомбы, на которую затрачено слишком много материалов, тоже недостаточно технологичен, но тем не менее термоядерная бомба есть и она выполнит своё предназначение.
В это мгновение послышался сигнал. Головы присутствующих повернулись в сторону станка, который закончил обработку. На контрольной панели вспыхнул зелёный свет. Фромм подошёл к станку, распорядившись, чтобы техники удалили из системы охлаждения фреон. Прошло минут пять и их глазам предстал предмет, который доставил столько хлопот. Работа была закончена.
— Превосходно, — произнёс Фромм. — Мы проведём тщательный осмотр плутония и начнём сборку. Meine Herren, самое трудное осталось позади. — Он подумал, что в ознаменование такого события неплохо было бы выпить пива, и вспомнил, что все ещё не получил палладий. Столько мелочей, и ни одну нельзя упустить. Таков, однако, долг инженера.
* * *
— Как это произошло, Дэн? — спросил Райан по телефону, защищённому от прослушивания. Он не успел получить дома утреннюю газету и обнаружил оскорбительную статью у себя на столе как часть выпуска «Ранней птички».
— Уверяю тебя, Джек, мы не имеем к статье никакого отношения. Информация просочилась из твоего ведомства.
— Так вот, я только что обложил начальника службы безопасности. Он клянётся, что из Лэнгли не было никакой утечки. Черт побери, Дэн, что это за «весьма высокопоставленный сотрудник»?
— Это значит, что Хольцман любит пользоваться прилагательными. Извини, Джек, я и так был с тобой слишком откровенен. Мы не имеем права обсуждать ещё не законченное расследование. Ты ведь не забыл этого?
— Это меня не интересует. По чьей-то инициативе организована утечка материала из совершенно секретного источника. Если бы в мире господствовал здравый смысл, мы арестовали бы этого Хольцмана и подвергли допросу! — проворчал Райан в трубку.
— Сбавь обороты, дружище.
Заместитель директора ЦРУ поднял голову и заставил себя сделать глубокий вдох. В конце концов, разве Хольцман виноват в случившемся?
— Ну хорошо, я успокоился.
— О каком бы расследовании ни шла речь, Бюро не имеет к нему отношения.
— А ты не темнишь?
— Честное слово, — ответил Мюррей.
— Не сердись, Дэн, я верю тебе. — Райан начал успокаиваться. Если ФБР не имело отношения к расследованию и не была замешана его собственная служба безопасности, то эта часть статьи скорее всего просто выдумка.
— Как по-твоему, Джек, кто мог проболтаться?
Райан не удержался от хриплого смеха.
— Кто? Десять или пятнадцать человек в Капитолии. В Белом доме ещё пять, да и у нас человек двадцать — может быть, даже сорок.
— Тогда вторая половина статьи может быть просто маскировкой или кто-то решил свести счёты. — В устах Мюррея это не звучало вопросом. По его мнению, по крайней мере треть утечки информации происходила для сведения счётов или из соображений личной мести. — Значит, источник — действительно твой агент?
— Похоже.
— Понятно. Слушай, я мог бы поговорить с Хольцманом тихо и мирно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190