Все дело было в адресе, но тут ему опять повезло. Он ехал по Колумбус Авеню, когда диспетчер сказал:
– Машина«А», на связь!
Ответ последовал незамедлительно, поэтому диспетчер тут же назвал адрес, этаж, подъезд, распорядился приступать немедленно и закончил словами:
– Сигнал У.
Что означает этот сигнал, Мердок не знал, но ему известно было, что в последнее время полиция, возмущенная тем, что газетчики первыми оказываются на месте происшествия, стала применять меняющиеся буквенные индексы в конце сообщений для обозначения тяжких преступлений. Иногда эти буквы оказывались просто приманкой, но чаще наоборот. Сейчас буква У была присоединена к знакомому адресу, что насторожило Мердока, и тут же он увидел, как шедшая навстречу машина развернулась на 180 градусов. В свете фар он убедился, что это патрульный седан.
Пришлось прибавить газу, чтобы не отстать. Не снижая скорости, он ухитрился все же связаться с редакцией, чтобы сообщить, куда едет.
– Мы тоже слышали, – ответили ему. – А что означает индекс У?
– Не знаю.
– Но вы считаете, это срочно?
– Не знаю, я позвоню.
Он свернул налево, следом за патрульной машиной пересек железнодорожную линию и увидел, что седан скрылся за углом. Когда Мердок повторил его маневр, двое полицейских уже бежали по дорожке к подъезду дома, первый этаж которого занимали правление какого-то концерна и магазин электротоваров.
Мердок хорошо знал лестницу, начинавшуюся сразу за парадной дверью, и хотя не поднимался ни разу выше четвертого этажа, в конторе Тома Брейди на третьем бывал неоднократно.
Почувствовав, как лоб его оросили крупные капли пота, а дождь сечет непокрытую голову, он торопливо доставал из машины фотоаппарат и принадлежности и секундой позже уже мчался по скупо освещенной лестнице, со страхом прикидывая, что же могло случиться с Томом и отгоняя мрачные мысли.
"-Не может, не должен это быть Том, – повторял он, словно пытаясь убедить и себя тоже. – Нет, нет!»
На третьем этаже было множество дверей с матовыми стеклами, и только сквозь одну пробивался свет-слева, в самом конце коридора.
То, что Мердок увидел, когда распахнул дверь, осталось у него в памяти на долгие годы. Он не сразу смог понять, что случилось, и вначале действовал совершенно машинально, словно в шоке.
С виду в конторе ничего не изменилось-просторная комната с двумя простыми письменными столами, в углу за перегородкой-место для совещаний. Кроме канцелярских стульев тут была ещё пара кресел, диван, стол и два металлических шкафа для бумаг, выкрашенных зеленой эмалью. И даже в первый самый жуткий миг, когда не хотелось верить своим глазам, Мердок заметил, что один из них вскрыт и опустошен.
Фетровая шляпа, отлетевшая в сторону, лежала неподалеку от сброшенного на пол непромокаемого плаща. Из-за второго письменного стола был виден человек, лежавший на спине. Один из полицейских опустился возле него на колени, второй кинулся к телефону. На диване, повесив голову, сидел Френк Керби.
С того момента, как Мердок переступил порог, никто не произнес ни слова. Теперь все трое взглянули на него, потом полицейский, склонившийся над телом, покачал головой и сказал напарнику:
– Он мертв.
– Ты его знаешь? – спросил тот.
– Том Брейди. Он много лет проработал в 61 участке, потом перешел в комиссариат. Звони живее!
Поднявшись с колен, он отряхнул брюки, склонил голову, потом произнес недовольно и даже осуждающе:
– Вы ведь Мердок из«Курьера»? Черт возьми, как вы здесь очутились так быстро?
– Услышал сообщение по радио… Увидел вашу машину и поехал следом.
Что он делал потом-он и сам не мог вспомнить. Видимо, действовал в шоке. С одной стороны, он поверил словам полицейского, с другой-не мог смириться, что Том Брейди умер. Но такое состояние не мешало заниматься привычным делом, за многие годы доведенным до автоматизма.
Он замечал взгляды патрульных и догадывался – те раздумывают, выставить его за дверь, или нет. О когда они уже собрались это сделать, он рискнул на «ход конем», который редко когда не достигал цели: какому полицейскому не хотелось увидеть свой портрет в газете!
Аппарат уже был наведен, и он скомандовал:
– Вы, у телефона, шаг вперед вправо… Вот так, хорошо!
Быстро перезарядив вспышку, Мердок сменил позицию.
– Еще раз отсюда. Как вас зовут? – он брал руководство в свои руки.
– Хенди и Голдмен, – последовал ответ.
Затем, не давая им опомниться, он вынул кассету с пленкой, положил аппарат на диван возле Керби и поспешил к выходу. Один из полицейских встрепенулся:
– Эй, куда же вы?
– Заглушу мотор машины и позвоню в редакцию. Через пару минут вернусь.
Он ушел, не обращая внимания на протестующие голоса за спиной. Чтобы его задержать, нужно было бежать вдогонку, но этого никто не сделал. И вот тут на него обрушилось все потрясение от случившегося. Ему показалось, что внутри все сжалось, ноги перестали слушаться, он с трудом передвигал их.
Кто и как убил Брейди? И почему?
– Нет, – громко воскликнул он, словно протест мог что-то изменить. – Нет!
Как ни странно, дурнота прошла. Лицо загорелось потом покрылось потом, в глазах потемнело, только он упорно шел вперед, надеясь, что на улице станет лучше. В самом деле, дождь с холодным ветром отрезвили его.
В машине он сразу схватил микрофон.
– Машина 93 вызывает редакцию«Курьера», машина 93 вызывает редакцию…
Что-то заскрежетало, потом донеслось:
– Машина 93, вас слушают.
Мердок откашлялся и продиктовал сообщение.
– Минутку, нужны дополнительные детали. Я соединю вас с редактором.
– К сожалению, добавить мне нечего. Это убийство, но как оно произошло, пока сказать не могу. Пришлите за пленкой, я оставлю её на переднем сиденьи автомобиля. Аппарат у меня, а ключи я оставлю в машине.
– Ладно. Вы намерены там остаться?
– Сколько сумею. Я ещё позвоню.
Выключив радио, он положил кассету на сиденье рядом с собой и замер, слишком измученный и убитый горем, чтобы что-то предпринимать, пока не сообразил, что вот-вот появятся машины с толпой репортеров из других газет.
Когда Кент вновь вошел в контору Брейди, патрульный, стоявший до этого у телефона, разговаривал с Керби, а второй склонился над короткоствольным револьвером, валявшимся в паре футов от тела.
– Из него стреляли? – спросил Мердок.
– Один раз.
Мердок стал, опершись на угол стола таким образом, чтоб не видеть лица Брейди. Не хотел он его видеть. Он хотел сохранить его в памяти совсем другим, и глаза его задвигались, запоминая всякие мелочи.
Расстегнутый пиджак, темное мокрое пятно на рубашке. Кресло, стоявшее за письменным столом, было перевернуто, второй ящик справа вытащен и валялся вверх дном, содержимое его разбросано по полу. Там же на полу лежала смятая проволочная корзина для мусора. Не иначе из неё разлетелись по полу клочки рваной бумаги и спутанный клубок узкой ленты, видимо из пишущей машинки.
Несколько минут Кент стоял так, лицо его побледнело, зубы были крепко сжаты, глаза покраснели, по лбу скатывались капли пота.
И тогда он почувствовал-ярость в нем одолевает горе. Ему доводилось снимать смерть во многих видах, но никогда она не казалась ему такой близкой к сердцу и такой ужасной. Теперь все, что он будет впредь делать, будет не ради газеты, а ради Брейди.
Обернувшись, он взглянул на Френка Керби, монотонным голосом отвечавшего на вопросы полицейского.
– Он был здесь, когда я вошел. Я сначала не заметил револьвера. Я не понял, что случилось, думал, у него с сердцем плохо… пока не заметил кровь.
Он говорил, и говорил… Но Мердок его больше не слушал. Взяв свой аппарат, он отнес его со всеми принадлежностями в угол за дверью. Там стоял стул, через спинку которого переброшен был светлый плащ Керби, почти такой же, как у него самого. Поверх него Керби поместил свою новехонькую шляпу. Машинально Кент отметил, что для Керби это характерно: тот был аккуратен с вещами и всегда придерживался моды.
Сняв свой плащ, Кент свернул его, но поскольку тот был мокрым, положил на пол, рядом с фотоаппаратом. Сделав то же самое с плащом Керби, положил его поверх своего, сел на стул, сложив руки на коленях, и сосредоточился, готовясь к той работе, без которой не обходилось ни одно расследование убийств.
Глава 5.
Первыми прибыли лейтенант из местного полицейского участка и с ним двое детективов. Но прежде чем они успели оглядеться как следует, примчался лейтенант Бекон из отдела по расследованию убийств со своим неизменным спутником-грузным, неповоротливым типом с боксерской челюстью, сержантом Кио. Следующим прибыл медицинский эксперт, а когда он приступил к осмотру тела, вошли фотограф и дактилоскопист – теперь все официальные лица были на месте.
Сидя в дальнем углу, Мердок не слишком бросался в глаза, и первым обратил на него внимание Бекон, пока местный лейтенант слушал рапорт патрульных. Много времени это не заняло, и он отправил их обратно, распорядившись подежурить у входа, пока их не сменят.
– Прессу не пускать! – велел он.
А Бекон уже уставился своими серыми глазами на Мердока. Глаза его раздраженно блеснули, он прищурился, но тут же взял себя в руки. Он хорошо знал Мердока и не впервой встречался с ним на месте преступления.
Мердок ответил ему таким же взглядом, и лейтенант отвернулся с видом строгого учителя, который отложил на время наказание ученика.
Подойдя к врачу, он стал рядом, пока тот производил осмотр. Много времени это не заняло. Поднявшись с колен, доктор заявил:
– Все, что я могу сделать, лейтенант.
Он потянулся к шляпе.
– Один выстрел, практически в упор. Полагаю, на одежде будут обнаружены следы пороха. Во всяком случае, пока мое мнение таково.
– Он умер сразу?
– Видимо, да.
– Давно?
– Недавно. Меньше получаса назад.
Бекон смотрел, как дактилоскопист приподнял револьвер карандашом, просунув его в скобу курка, и положил на стол. Пока устанавливали освещение для фотографа, он повернулся в сторону Френка Керби.
– Вы его нашли, Френк? Расскажите. Как случилось, что вы пришли сюда?
Френку Керби было лет тридцать пять. Высокий, стройный, весьма компетентный с виду мужчина, чьи серо-зеленые глаза смотрели смело, деловито и холодно. Светлокаштановые волосы и вытянутое лицо придавали ему некоторое сходство с терьером. По характеру он был задирист и агрессивен, временами грубоват-результат двенадцатилетней службы в полиции, где ему приходилось ловить правонарушителей, таких же несговорчивых, как он сам.
Сейчас, подняв глаза на Бекона, заговорил он глухо и скорбно.
– Днем мы вместе работали по небольшому дельцу на Келлера-хозяина ресторана, где подают такие роскошные отбивные.
И он рассказал ту историю, которую Кент уже слышал от Тома Брейди.
– Я знал, что Том свое дежурство уже закончил, ну и зашел узнать, нет ли чего нового, прежде чем идти туда к одиннадцати часам.
– Когда это было?
– Около девяти, или чуть раньше, точно не скажу.
– Поучается, вы потратили многовато времени, нам-то позвонили в 9. 07.
– Да, – вздохнул Керби, можно сказать и так.
Он замялся, лицо его в ярком свете фотоламп казалось неестественно бледным и лоснящимся.
– Когда я увидел револьвер и понял, что произошло, я слишком растерялся, чтобы рассуждать логически. Мы не были партнерами, только делили пополам помещение и расходы. Мы с ним даже не были слишком близки. Но когда ты день за днем рядом с Брейди, начинаешь понимать, какой он замечательный человек и полицейский, даже если часто он тебе и не нравился. Ну и когда ты видишь такое, то не можешь поверить своим глазам, и единственное желание-схватить того мерзавца, который это сделал.
– Да, – протянул Бекон. – Значит, вы вошли. Что было дальше?
– Кажется, я прежде всего обратил внимание на раскрытый шкаф, а уже потом на него, – Керби кивнул в сторону письменного стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Машина«А», на связь!
Ответ последовал незамедлительно, поэтому диспетчер тут же назвал адрес, этаж, подъезд, распорядился приступать немедленно и закончил словами:
– Сигнал У.
Что означает этот сигнал, Мердок не знал, но ему известно было, что в последнее время полиция, возмущенная тем, что газетчики первыми оказываются на месте происшествия, стала применять меняющиеся буквенные индексы в конце сообщений для обозначения тяжких преступлений. Иногда эти буквы оказывались просто приманкой, но чаще наоборот. Сейчас буква У была присоединена к знакомому адресу, что насторожило Мердока, и тут же он увидел, как шедшая навстречу машина развернулась на 180 градусов. В свете фар он убедился, что это патрульный седан.
Пришлось прибавить газу, чтобы не отстать. Не снижая скорости, он ухитрился все же связаться с редакцией, чтобы сообщить, куда едет.
– Мы тоже слышали, – ответили ему. – А что означает индекс У?
– Не знаю.
– Но вы считаете, это срочно?
– Не знаю, я позвоню.
Он свернул налево, следом за патрульной машиной пересек железнодорожную линию и увидел, что седан скрылся за углом. Когда Мердок повторил его маневр, двое полицейских уже бежали по дорожке к подъезду дома, первый этаж которого занимали правление какого-то концерна и магазин электротоваров.
Мердок хорошо знал лестницу, начинавшуюся сразу за парадной дверью, и хотя не поднимался ни разу выше четвертого этажа, в конторе Тома Брейди на третьем бывал неоднократно.
Почувствовав, как лоб его оросили крупные капли пота, а дождь сечет непокрытую голову, он торопливо доставал из машины фотоаппарат и принадлежности и секундой позже уже мчался по скупо освещенной лестнице, со страхом прикидывая, что же могло случиться с Томом и отгоняя мрачные мысли.
"-Не может, не должен это быть Том, – повторял он, словно пытаясь убедить и себя тоже. – Нет, нет!»
На третьем этаже было множество дверей с матовыми стеклами, и только сквозь одну пробивался свет-слева, в самом конце коридора.
То, что Мердок увидел, когда распахнул дверь, осталось у него в памяти на долгие годы. Он не сразу смог понять, что случилось, и вначале действовал совершенно машинально, словно в шоке.
С виду в конторе ничего не изменилось-просторная комната с двумя простыми письменными столами, в углу за перегородкой-место для совещаний. Кроме канцелярских стульев тут была ещё пара кресел, диван, стол и два металлических шкафа для бумаг, выкрашенных зеленой эмалью. И даже в первый самый жуткий миг, когда не хотелось верить своим глазам, Мердок заметил, что один из них вскрыт и опустошен.
Фетровая шляпа, отлетевшая в сторону, лежала неподалеку от сброшенного на пол непромокаемого плаща. Из-за второго письменного стола был виден человек, лежавший на спине. Один из полицейских опустился возле него на колени, второй кинулся к телефону. На диване, повесив голову, сидел Френк Керби.
С того момента, как Мердок переступил порог, никто не произнес ни слова. Теперь все трое взглянули на него, потом полицейский, склонившийся над телом, покачал головой и сказал напарнику:
– Он мертв.
– Ты его знаешь? – спросил тот.
– Том Брейди. Он много лет проработал в 61 участке, потом перешел в комиссариат. Звони живее!
Поднявшись с колен, он отряхнул брюки, склонил голову, потом произнес недовольно и даже осуждающе:
– Вы ведь Мердок из«Курьера»? Черт возьми, как вы здесь очутились так быстро?
– Услышал сообщение по радио… Увидел вашу машину и поехал следом.
Что он делал потом-он и сам не мог вспомнить. Видимо, действовал в шоке. С одной стороны, он поверил словам полицейского, с другой-не мог смириться, что Том Брейди умер. Но такое состояние не мешало заниматься привычным делом, за многие годы доведенным до автоматизма.
Он замечал взгляды патрульных и догадывался – те раздумывают, выставить его за дверь, или нет. О когда они уже собрались это сделать, он рискнул на «ход конем», который редко когда не достигал цели: какому полицейскому не хотелось увидеть свой портрет в газете!
Аппарат уже был наведен, и он скомандовал:
– Вы, у телефона, шаг вперед вправо… Вот так, хорошо!
Быстро перезарядив вспышку, Мердок сменил позицию.
– Еще раз отсюда. Как вас зовут? – он брал руководство в свои руки.
– Хенди и Голдмен, – последовал ответ.
Затем, не давая им опомниться, он вынул кассету с пленкой, положил аппарат на диван возле Керби и поспешил к выходу. Один из полицейских встрепенулся:
– Эй, куда же вы?
– Заглушу мотор машины и позвоню в редакцию. Через пару минут вернусь.
Он ушел, не обращая внимания на протестующие голоса за спиной. Чтобы его задержать, нужно было бежать вдогонку, но этого никто не сделал. И вот тут на него обрушилось все потрясение от случившегося. Ему показалось, что внутри все сжалось, ноги перестали слушаться, он с трудом передвигал их.
Кто и как убил Брейди? И почему?
– Нет, – громко воскликнул он, словно протест мог что-то изменить. – Нет!
Как ни странно, дурнота прошла. Лицо загорелось потом покрылось потом, в глазах потемнело, только он упорно шел вперед, надеясь, что на улице станет лучше. В самом деле, дождь с холодным ветром отрезвили его.
В машине он сразу схватил микрофон.
– Машина 93 вызывает редакцию«Курьера», машина 93 вызывает редакцию…
Что-то заскрежетало, потом донеслось:
– Машина 93, вас слушают.
Мердок откашлялся и продиктовал сообщение.
– Минутку, нужны дополнительные детали. Я соединю вас с редактором.
– К сожалению, добавить мне нечего. Это убийство, но как оно произошло, пока сказать не могу. Пришлите за пленкой, я оставлю её на переднем сиденьи автомобиля. Аппарат у меня, а ключи я оставлю в машине.
– Ладно. Вы намерены там остаться?
– Сколько сумею. Я ещё позвоню.
Выключив радио, он положил кассету на сиденье рядом с собой и замер, слишком измученный и убитый горем, чтобы что-то предпринимать, пока не сообразил, что вот-вот появятся машины с толпой репортеров из других газет.
Когда Кент вновь вошел в контору Брейди, патрульный, стоявший до этого у телефона, разговаривал с Керби, а второй склонился над короткоствольным револьвером, валявшимся в паре футов от тела.
– Из него стреляли? – спросил Мердок.
– Один раз.
Мердок стал, опершись на угол стола таким образом, чтоб не видеть лица Брейди. Не хотел он его видеть. Он хотел сохранить его в памяти совсем другим, и глаза его задвигались, запоминая всякие мелочи.
Расстегнутый пиджак, темное мокрое пятно на рубашке. Кресло, стоявшее за письменным столом, было перевернуто, второй ящик справа вытащен и валялся вверх дном, содержимое его разбросано по полу. Там же на полу лежала смятая проволочная корзина для мусора. Не иначе из неё разлетелись по полу клочки рваной бумаги и спутанный клубок узкой ленты, видимо из пишущей машинки.
Несколько минут Кент стоял так, лицо его побледнело, зубы были крепко сжаты, глаза покраснели, по лбу скатывались капли пота.
И тогда он почувствовал-ярость в нем одолевает горе. Ему доводилось снимать смерть во многих видах, но никогда она не казалась ему такой близкой к сердцу и такой ужасной. Теперь все, что он будет впредь делать, будет не ради газеты, а ради Брейди.
Обернувшись, он взглянул на Френка Керби, монотонным голосом отвечавшего на вопросы полицейского.
– Он был здесь, когда я вошел. Я сначала не заметил револьвера. Я не понял, что случилось, думал, у него с сердцем плохо… пока не заметил кровь.
Он говорил, и говорил… Но Мердок его больше не слушал. Взяв свой аппарат, он отнес его со всеми принадлежностями в угол за дверью. Там стоял стул, через спинку которого переброшен был светлый плащ Керби, почти такой же, как у него самого. Поверх него Керби поместил свою новехонькую шляпу. Машинально Кент отметил, что для Керби это характерно: тот был аккуратен с вещами и всегда придерживался моды.
Сняв свой плащ, Кент свернул его, но поскольку тот был мокрым, положил на пол, рядом с фотоаппаратом. Сделав то же самое с плащом Керби, положил его поверх своего, сел на стул, сложив руки на коленях, и сосредоточился, готовясь к той работе, без которой не обходилось ни одно расследование убийств.
Глава 5.
Первыми прибыли лейтенант из местного полицейского участка и с ним двое детективов. Но прежде чем они успели оглядеться как следует, примчался лейтенант Бекон из отдела по расследованию убийств со своим неизменным спутником-грузным, неповоротливым типом с боксерской челюстью, сержантом Кио. Следующим прибыл медицинский эксперт, а когда он приступил к осмотру тела, вошли фотограф и дактилоскопист – теперь все официальные лица были на месте.
Сидя в дальнем углу, Мердок не слишком бросался в глаза, и первым обратил на него внимание Бекон, пока местный лейтенант слушал рапорт патрульных. Много времени это не заняло, и он отправил их обратно, распорядившись подежурить у входа, пока их не сменят.
– Прессу не пускать! – велел он.
А Бекон уже уставился своими серыми глазами на Мердока. Глаза его раздраженно блеснули, он прищурился, но тут же взял себя в руки. Он хорошо знал Мердока и не впервой встречался с ним на месте преступления.
Мердок ответил ему таким же взглядом, и лейтенант отвернулся с видом строгого учителя, который отложил на время наказание ученика.
Подойдя к врачу, он стал рядом, пока тот производил осмотр. Много времени это не заняло. Поднявшись с колен, доктор заявил:
– Все, что я могу сделать, лейтенант.
Он потянулся к шляпе.
– Один выстрел, практически в упор. Полагаю, на одежде будут обнаружены следы пороха. Во всяком случае, пока мое мнение таково.
– Он умер сразу?
– Видимо, да.
– Давно?
– Недавно. Меньше получаса назад.
Бекон смотрел, как дактилоскопист приподнял револьвер карандашом, просунув его в скобу курка, и положил на стол. Пока устанавливали освещение для фотографа, он повернулся в сторону Френка Керби.
– Вы его нашли, Френк? Расскажите. Как случилось, что вы пришли сюда?
Френку Керби было лет тридцать пять. Высокий, стройный, весьма компетентный с виду мужчина, чьи серо-зеленые глаза смотрели смело, деловито и холодно. Светлокаштановые волосы и вытянутое лицо придавали ему некоторое сходство с терьером. По характеру он был задирист и агрессивен, временами грубоват-результат двенадцатилетней службы в полиции, где ему приходилось ловить правонарушителей, таких же несговорчивых, как он сам.
Сейчас, подняв глаза на Бекона, заговорил он глухо и скорбно.
– Днем мы вместе работали по небольшому дельцу на Келлера-хозяина ресторана, где подают такие роскошные отбивные.
И он рассказал ту историю, которую Кент уже слышал от Тома Брейди.
– Я знал, что Том свое дежурство уже закончил, ну и зашел узнать, нет ли чего нового, прежде чем идти туда к одиннадцати часам.
– Когда это было?
– Около девяти, или чуть раньше, точно не скажу.
– Поучается, вы потратили многовато времени, нам-то позвонили в 9. 07.
– Да, – вздохнул Керби, можно сказать и так.
Он замялся, лицо его в ярком свете фотоламп казалось неестественно бледным и лоснящимся.
– Когда я увидел револьвер и понял, что произошло, я слишком растерялся, чтобы рассуждать логически. Мы не были партнерами, только делили пополам помещение и расходы. Мы с ним даже не были слишком близки. Но когда ты день за днем рядом с Брейди, начинаешь понимать, какой он замечательный человек и полицейский, даже если часто он тебе и не нравился. Ну и когда ты видишь такое, то не можешь поверить своим глазам, и единственное желание-схватить того мерзавца, который это сделал.
– Да, – протянул Бекон. – Значит, вы вошли. Что было дальше?
– Кажется, я прежде всего обратил внимание на раскрытый шкаф, а уже потом на него, – Керби кивнул в сторону письменного стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22