– Вы, кажется, недооцениваете нас, – сказал он, – пан Сокольницкий, извините, пан Филиппяк… – Гестаповец пристально посмотрел в глаза измученного заключённого, втиснутого в кожаное кресло, и, не заметив в них ни тени заинтересованности, начал читать: – «Юзеф Филиппяк, родился 9 мая 1900 года в Лодзи. В 1924 году приговорён к тюремному заключению за коммунистическую деятельность на четыре года, в 1929 году – на пять лет, следующий приговор в 1936 году – восемь лет. Партийная кличка – товарищ Филипп». Верно?
– Я – Ян Сокольницкий, – с трудом ответил Филипп.
– Мы оба знаем, что это не так, что ваш паспорт фальшивый. Зачем вы упорствуете, доктор? Я лично питаю уважение к побеждённому противнику. Как я понимаю, вы проиграли. Нет смысла упираться. Нам всё известно. Ваша подпольная организация провалена. Искреннее признание смягчит вашу участь и подтвердит вашу лояльность, пан Филиппяк. Вещи, найденные во время обыска в вашем зубоврачебном кабинете, служат достаточным доказательством вашей подрывной деятельности.
– Мне ничего не известно об этих вещах, – сказал Филипп – Этот кабинет я снимал ежедневно на несколько часов.
– Не будем детьми, пан Филиппяк. Если вы сообщите имена своих сообщников и укажете, кто конкретно доставлял вам агентурную информацию, мы сохраним вам жизнь. Жизнь, а не свободу, конечно, ибо вы участвовали в заговоре против великой Германии… Ну так где находится радиостанция?
– Не знаю никакой радиостанции.
– Кто передавал информацию о движении наших войск?
– Не знаю, – повторил Филипп.
– Кто такой Янек?
Дантист упорно молчал. Гейбель пристально посмотрел на него, потом нажал кнопку звонка. И когда вошёл гестаповец, чтобы увести заключённого, Гейбель сказал:
– Хорошенько подумайте, пан Филиппяк. Даю вам время до завтра.
Как только за Филиппом закрылась дверь, из-за портьеры вышел Бруннер.
– Ничего существенного он не сказал, – пробурчал Гейбель.
– Если бы вы, господин оберштурмбанфюрер, позволили нашим парням ещё раз обработать его… – Бруннер пододвинул кресло к столу шефа, вынул кожаный портсигар с золотой монограммой и предложил Гейбелю.
– Я обязан доложить группенфюреру, – сказал Гейбель, беря сигару.
– Он должен понять, что у нас не было другого выхода.
– На вашем месте, Бруннер, – проговорил Гейбель, – я бы не очень на это уповал. Когда вам удалось завербовать Вольфа, мы надеялись, что нам удастся многое сделать. А что из этого получилось? Хорошо, что Вольф ещё не раскрыт в подпольной организации, куда он внедрился.
– Вольф старый агент, – сказал Бруннер. – Он работал ещё в политической полиции.
– Нужно признать честно, Бруннер, – продолжал Гейбель, – что мы испортили всё дело. Если бы не поторопились с арестом этого дантиста, то могли бы сделать значительно больше. Ликвидировать их агентурную явку в кабинете дантиста после всего лишь двухчасового наблюдения – это была большая ошибка, допущенная нами. Вы должны понимать это, Бруннер.
– Больше никого схватить не удалось? – спросил тот. Гейбель отрицательно покачал головой:
– Вольфу ещё предстоит как следует там поработать.
– Как, всё начать сначала? – удивился Бруннер.
– Не обольщайтесь, Бруннер. Чтобы локализовать Филиппяка, вам потребовалось четыре месяца. Теперь они будут более бдительными. Да, ещё одно: Вольф утверждает, что в кабинет дантиста иногда приходил какой-то немецкий офицер. Интересно, не правда ли?
– Всё может быть, а почему бы нет? Я сам вставлял золотые зубы в гетто. Тот жидовский дантист был настоящим мастером своего дела. Интересно, кому он теперь вставляет зубы?.. А может, есть смысл подключить к этому нашего приятеля Клоса? – усмехнулся Бруннер.
– Я тоже об этом думал. – Гейбель поудобнее развалился в кресле. – Но если мы втянем в эту историю абвер, то, следовательно, должны будем разделить с ним наши успехи. Я бы не хотел этого…
– Конечно, господин оберштурмбанфюрер, лучше делиться с ними нашими неудачами, – закончил мысль шефа Бруннер. – Позвольте мне ещё раз попробовать вытянуть из этого Филиппяка нужное нам признание.
– Только прошу вас, Бруннер, осторожнее, не до последнего вздоха. Нам мертвец не нужен, а тем более – нашему шефу. Группенфюрер предупредил, что этот Филиппяк может понадобиться ему в Варшаве, – добавил Гейбель. – Они там думают, что мы здесь, в провинции, плохо работаем. – Эсэсовец косо ухмыльнулся: у него вдруг возникло желание доставить неприятность Бруннеру.
– Что же, Бруннер, если потребуется переправить дантиста в Варшаву, я поручу это вам, – сказал он. – Вы же сами говорили, что группенфюрер должен понять нас. Вот вы лично и доложите, почему мы так поспешили с арестом Филиппяка. Думаю, что лучше вас, Бруннер, этого никто не сможет сделать…
В это время Филиппа уже доставили в камеру, бросили на жёсткий топчан.
«Что с Янеком? – подумал он, теряя сознание. – Откуда гестапо известен псевдоним Клоса?»
9
Ганс Клос два часа бродил по лесу, пока его не остановил повелительный окрик:
– Стой! Кто идёт?
Луч карманного фонарика осветил его лицо. Клос произнёс пароль, и остановивший его партизан сказал:
– Пойдёмте со мной.
Они шли приблизительно полчаса, потом из полумрака начали возникать контуры домиков.
В одном из них Флориан проводил совещание. Только что было получено сообщение: на железнодорожной станции Трокишки жандармы устроили облаву. Не связано ли это с предостережением о концентрации немецких войск? Наблюдательные посты необходимо выдвинуть ещё дальше на линию Трокишки – Домброва. Флориан приказал объявить во всех отделениях отряда состояние боевой готовности и предупредить людей о смене места стоянки.
– У меня двое раненых, – доложил Рудольф. – Это те, с узкоколейки, что с ними делать?
– Как стемнеет, отправь раненых в Рудки. Там их укроют наши люди. Не исключено, что отряду при отходе придётся форсировать Вислу. Поэтому необходимо подготовить все средства для переправы. Есть ещё вопросы? – спросил Флориан для порядка. Но вопросов не было, и командиры начали подниматься.
В избу вошёл старший дозора Куба. Он сопровождал незнакомого человека в полушубке. Это был Ганс Клос.
– Этого человека задержали в лесу, – начал докладывать партизан, – он назвал пароль и потребовал проводить его к командиру отряда. – Куба по-армейски вытянулся и прищёлкнул каблуками.
– Слушаю вас, – сказал Флориан. – Что вы хотели сообщить?
Клос показал взглядом на присутствовавших и, когда партизаны вышли, сел на табурет, пододвинутый Флорианом:
– Где Бартек? Я хочу говорить с ним.
– Я замещаю Бартека, можете говорить со мной.
– Я пришёл по поручению пана Козела.
– В порядке, – сказал Флориан. – Но тогда вам действительно лучше говорить с Бартеком, он скоро вернётся.
– Что значит «скоро»? – Клос посмотрел на часы. – Я должен увидеть его до полуночи.
– Понимаю. Но вам придётся подождать. Хотите есть? Могу предложить что-нибудь холодное, огня не разводим. А может, вы устали с дороги и хотите отдохнуть? – В дверях он заметил Анну: – Проводи нашего гостя наверх… Познакомьтесь – это наша Анка.
– Янек, – сказал Клос, пожимая руку девушке. – Если Бартек не придёт до половины двенадцатого, прошу разбудить меня несмотря ни на что.
Флориан остался один. Он очень хотел сейчас, чтобы Бартек побыстрее возвратился, потому что понимал: в случае облавы гитлеровцев придётся передислоцировать отряд.
«Уже половина десятого, – подумал Флориан. – Что же это за человек?.. Он назвал себя Янеком… Когда-то к нам приходила от Филиппа агентурная информация с такой подписью. Но это, возможно, совпадение. Имя Янек очень распространено в Польше. Необходимо, чтобы Анка сожгла все ненужные бумаги, в полночь наш отряд снимется с этого места».
В полуоткрытых дверях появился незнакомый тщедушный мужчина в гольфах.
– Что нужно? – спросил Флориан.
– Пан командир, позвольте мне отлучиться из отряда. Необходимо пополнить запасы продовольствия.
Перед отъездом Бартек запретил кому бы то ни было отлучаться из отряда, и потому Флориан возразил:
– Куда идти на ночь глядя? Разве комендантский час вас не касается? Пойдёте утром, если Бартек разрешит.
Говоря это, Флориан пытался вспомнить фамилию тщедушного снабженца.
– Я патриот, пан командир, каждый это подтвердит. Лесничий Рудзиньскии наговорил что-то на меня, поэтому и не отпускаете? Он мой тесть, зол на меня и всегда пытается подложить мне свинью. А с комендантским часом я как-нибудь справлюсь. Не могу больше ждать, мой товар, который я закупил в городе, испортится.
– Хватит, пан Заенц, – наконец вспомнил его фамилию Флориан. – Командир приказал никого из отряда не отпускать до его возвращения, и я обязан выполнить этот приказ.
Заенц вышел. Флориан решил немного вздремнуть, но тут вошли Анка и белобрысый мальчишка.
– Что случилось? – спросил сонным голосом Флориан. – Бартек возвратился?
– Этот парнишка хочет сообщить тебе что-то важное, – сказала Анка Флориану. – Поговори с ним.
– Ей богу, я не ошибаюсь! – с волнением воскликнул парнишка. – Поверьте мне, командир, вы же знаете, я никогда не обманывал.
– Никто и не думает, что ты обманываешь, – сказала Анка. – Но ты мог ошибиться.
– Ну перестаньте же! – с раздражением сказал Флориан. – О чём, собственно говоря, идёт речь? Выкладывай всё по порядку.
Паренёк, волнуясь, начал рассказывать о том, как два дня назад, на улице Глувной, полицейский преследовал торговку булками, на полном ходу грубо расталкивая прохожих. Он пнул даже хромого солдата, а потом в азарте преследования чуть не сбил с ног немецкого офицера, который остановил полицейского и строго его отчитал. Пригрозил даже пожаловаться на него начальнику полиции.
– Ну и что из этого? – не понял Флориан.
– Он утверждает, – сказала Анка, – что тот немецкий офицер и наш гость Янек, которого я только что уложила наверху спать, – один и тот же человек.
– Я присмотрелся к нему, когда он уже уснул, – добавил паренёк. – Тогда на улице, когда он отчитывал полицая, я стоял от него в пяти шагах.
«Этого ещё не хватало! – подумал Флориан. – И почему это Бартек так долго не возвращается?.. Значит, так. Янек хотел с ним встретиться, правильно назвал пароль. Это с одной стороны. Но с другой – провал Филиппа. Что теперь известно гестапо?! Неужели это новый удар?» – подумал Флориан и приказал позвать Франека и ещё двух парней, а потом привести и гостя.
– Что случилось? – спросил Клос, мгновенно проснувшись, когда девушка дотронулась до его плеча. – Вернулся Бартек? – И тут он заметил что-то тревожное в её взгляде и увидел партизан, которые держали оружие наготове.
– Нет, Бартек ещё не вернулся, – ответил Флориан. – Но мы хотели бы с вами поговорить.
– Это он, тот самый немец, я узнал его! – порывисто проговорил паренёк, стоявший рядом.
– Документы! – строго потребовал Флориан.
– Я жду Бартека, назвал пароль. Разве этого вам недостаточно?
– Возьмём сами, – сказал партизан с рябинками на лице.
Его рука молниеносно оказалась в кармане Клоса и наткнулась на пистолет. Партизан вынул его, бросил на стол. Паренёк подбежал к столу:
– Это для меня!
– Оставь, – сказал Флориан. – Предъявите ли вы документы добровольно?
– Я уже сказал, что ожидаю Бартека, – повторил Клос. – И вам также рекомендую подождать.
Клос оказался в довольно сложной ситуации. Он не мог сказать им всего, но и не должен был допустить, чтобы документ, который он взял с собой на всякий случай, если повстречаются немцы, попал в руки партизан.
Однако неожиданно его схватили стоявшие около него партизаны, а паренёк быстро ощупал карманы его куртки и вытащил офицерское удостоверение, блокнот и пропуск.
Флориан, приблизившись к карбидной лампе, прочитал:
– «Все немецкие гражданские, полицейские и военные власти обязаны оказывать обер-лейтенанту Гансу Клосу всяческую помощь, какую он потребует при выполнении специального задания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
– Я – Ян Сокольницкий, – с трудом ответил Филипп.
– Мы оба знаем, что это не так, что ваш паспорт фальшивый. Зачем вы упорствуете, доктор? Я лично питаю уважение к побеждённому противнику. Как я понимаю, вы проиграли. Нет смысла упираться. Нам всё известно. Ваша подпольная организация провалена. Искреннее признание смягчит вашу участь и подтвердит вашу лояльность, пан Филиппяк. Вещи, найденные во время обыска в вашем зубоврачебном кабинете, служат достаточным доказательством вашей подрывной деятельности.
– Мне ничего не известно об этих вещах, – сказал Филипп – Этот кабинет я снимал ежедневно на несколько часов.
– Не будем детьми, пан Филиппяк. Если вы сообщите имена своих сообщников и укажете, кто конкретно доставлял вам агентурную информацию, мы сохраним вам жизнь. Жизнь, а не свободу, конечно, ибо вы участвовали в заговоре против великой Германии… Ну так где находится радиостанция?
– Не знаю никакой радиостанции.
– Кто передавал информацию о движении наших войск?
– Не знаю, – повторил Филипп.
– Кто такой Янек?
Дантист упорно молчал. Гейбель пристально посмотрел на него, потом нажал кнопку звонка. И когда вошёл гестаповец, чтобы увести заключённого, Гейбель сказал:
– Хорошенько подумайте, пан Филиппяк. Даю вам время до завтра.
Как только за Филиппом закрылась дверь, из-за портьеры вышел Бруннер.
– Ничего существенного он не сказал, – пробурчал Гейбель.
– Если бы вы, господин оберштурмбанфюрер, позволили нашим парням ещё раз обработать его… – Бруннер пододвинул кресло к столу шефа, вынул кожаный портсигар с золотой монограммой и предложил Гейбелю.
– Я обязан доложить группенфюреру, – сказал Гейбель, беря сигару.
– Он должен понять, что у нас не было другого выхода.
– На вашем месте, Бруннер, – проговорил Гейбель, – я бы не очень на это уповал. Когда вам удалось завербовать Вольфа, мы надеялись, что нам удастся многое сделать. А что из этого получилось? Хорошо, что Вольф ещё не раскрыт в подпольной организации, куда он внедрился.
– Вольф старый агент, – сказал Бруннер. – Он работал ещё в политической полиции.
– Нужно признать честно, Бруннер, – продолжал Гейбель, – что мы испортили всё дело. Если бы не поторопились с арестом этого дантиста, то могли бы сделать значительно больше. Ликвидировать их агентурную явку в кабинете дантиста после всего лишь двухчасового наблюдения – это была большая ошибка, допущенная нами. Вы должны понимать это, Бруннер.
– Больше никого схватить не удалось? – спросил тот. Гейбель отрицательно покачал головой:
– Вольфу ещё предстоит как следует там поработать.
– Как, всё начать сначала? – удивился Бруннер.
– Не обольщайтесь, Бруннер. Чтобы локализовать Филиппяка, вам потребовалось четыре месяца. Теперь они будут более бдительными. Да, ещё одно: Вольф утверждает, что в кабинет дантиста иногда приходил какой-то немецкий офицер. Интересно, не правда ли?
– Всё может быть, а почему бы нет? Я сам вставлял золотые зубы в гетто. Тот жидовский дантист был настоящим мастером своего дела. Интересно, кому он теперь вставляет зубы?.. А может, есть смысл подключить к этому нашего приятеля Клоса? – усмехнулся Бруннер.
– Я тоже об этом думал. – Гейбель поудобнее развалился в кресле. – Но если мы втянем в эту историю абвер, то, следовательно, должны будем разделить с ним наши успехи. Я бы не хотел этого…
– Конечно, господин оберштурмбанфюрер, лучше делиться с ними нашими неудачами, – закончил мысль шефа Бруннер. – Позвольте мне ещё раз попробовать вытянуть из этого Филиппяка нужное нам признание.
– Только прошу вас, Бруннер, осторожнее, не до последнего вздоха. Нам мертвец не нужен, а тем более – нашему шефу. Группенфюрер предупредил, что этот Филиппяк может понадобиться ему в Варшаве, – добавил Гейбель. – Они там думают, что мы здесь, в провинции, плохо работаем. – Эсэсовец косо ухмыльнулся: у него вдруг возникло желание доставить неприятность Бруннеру.
– Что же, Бруннер, если потребуется переправить дантиста в Варшаву, я поручу это вам, – сказал он. – Вы же сами говорили, что группенфюрер должен понять нас. Вот вы лично и доложите, почему мы так поспешили с арестом Филиппяка. Думаю, что лучше вас, Бруннер, этого никто не сможет сделать…
В это время Филиппа уже доставили в камеру, бросили на жёсткий топчан.
«Что с Янеком? – подумал он, теряя сознание. – Откуда гестапо известен псевдоним Клоса?»
9
Ганс Клос два часа бродил по лесу, пока его не остановил повелительный окрик:
– Стой! Кто идёт?
Луч карманного фонарика осветил его лицо. Клос произнёс пароль, и остановивший его партизан сказал:
– Пойдёмте со мной.
Они шли приблизительно полчаса, потом из полумрака начали возникать контуры домиков.
В одном из них Флориан проводил совещание. Только что было получено сообщение: на железнодорожной станции Трокишки жандармы устроили облаву. Не связано ли это с предостережением о концентрации немецких войск? Наблюдательные посты необходимо выдвинуть ещё дальше на линию Трокишки – Домброва. Флориан приказал объявить во всех отделениях отряда состояние боевой готовности и предупредить людей о смене места стоянки.
– У меня двое раненых, – доложил Рудольф. – Это те, с узкоколейки, что с ними делать?
– Как стемнеет, отправь раненых в Рудки. Там их укроют наши люди. Не исключено, что отряду при отходе придётся форсировать Вислу. Поэтому необходимо подготовить все средства для переправы. Есть ещё вопросы? – спросил Флориан для порядка. Но вопросов не было, и командиры начали подниматься.
В избу вошёл старший дозора Куба. Он сопровождал незнакомого человека в полушубке. Это был Ганс Клос.
– Этого человека задержали в лесу, – начал докладывать партизан, – он назвал пароль и потребовал проводить его к командиру отряда. – Куба по-армейски вытянулся и прищёлкнул каблуками.
– Слушаю вас, – сказал Флориан. – Что вы хотели сообщить?
Клос показал взглядом на присутствовавших и, когда партизаны вышли, сел на табурет, пододвинутый Флорианом:
– Где Бартек? Я хочу говорить с ним.
– Я замещаю Бартека, можете говорить со мной.
– Я пришёл по поручению пана Козела.
– В порядке, – сказал Флориан. – Но тогда вам действительно лучше говорить с Бартеком, он скоро вернётся.
– Что значит «скоро»? – Клос посмотрел на часы. – Я должен увидеть его до полуночи.
– Понимаю. Но вам придётся подождать. Хотите есть? Могу предложить что-нибудь холодное, огня не разводим. А может, вы устали с дороги и хотите отдохнуть? – В дверях он заметил Анну: – Проводи нашего гостя наверх… Познакомьтесь – это наша Анка.
– Янек, – сказал Клос, пожимая руку девушке. – Если Бартек не придёт до половины двенадцатого, прошу разбудить меня несмотря ни на что.
Флориан остался один. Он очень хотел сейчас, чтобы Бартек побыстрее возвратился, потому что понимал: в случае облавы гитлеровцев придётся передислоцировать отряд.
«Уже половина десятого, – подумал Флориан. – Что же это за человек?.. Он назвал себя Янеком… Когда-то к нам приходила от Филиппа агентурная информация с такой подписью. Но это, возможно, совпадение. Имя Янек очень распространено в Польше. Необходимо, чтобы Анка сожгла все ненужные бумаги, в полночь наш отряд снимется с этого места».
В полуоткрытых дверях появился незнакомый тщедушный мужчина в гольфах.
– Что нужно? – спросил Флориан.
– Пан командир, позвольте мне отлучиться из отряда. Необходимо пополнить запасы продовольствия.
Перед отъездом Бартек запретил кому бы то ни было отлучаться из отряда, и потому Флориан возразил:
– Куда идти на ночь глядя? Разве комендантский час вас не касается? Пойдёте утром, если Бартек разрешит.
Говоря это, Флориан пытался вспомнить фамилию тщедушного снабженца.
– Я патриот, пан командир, каждый это подтвердит. Лесничий Рудзиньскии наговорил что-то на меня, поэтому и не отпускаете? Он мой тесть, зол на меня и всегда пытается подложить мне свинью. А с комендантским часом я как-нибудь справлюсь. Не могу больше ждать, мой товар, который я закупил в городе, испортится.
– Хватит, пан Заенц, – наконец вспомнил его фамилию Флориан. – Командир приказал никого из отряда не отпускать до его возвращения, и я обязан выполнить этот приказ.
Заенц вышел. Флориан решил немного вздремнуть, но тут вошли Анка и белобрысый мальчишка.
– Что случилось? – спросил сонным голосом Флориан. – Бартек возвратился?
– Этот парнишка хочет сообщить тебе что-то важное, – сказала Анка Флориану. – Поговори с ним.
– Ей богу, я не ошибаюсь! – с волнением воскликнул парнишка. – Поверьте мне, командир, вы же знаете, я никогда не обманывал.
– Никто и не думает, что ты обманываешь, – сказала Анка. – Но ты мог ошибиться.
– Ну перестаньте же! – с раздражением сказал Флориан. – О чём, собственно говоря, идёт речь? Выкладывай всё по порядку.
Паренёк, волнуясь, начал рассказывать о том, как два дня назад, на улице Глувной, полицейский преследовал торговку булками, на полном ходу грубо расталкивая прохожих. Он пнул даже хромого солдата, а потом в азарте преследования чуть не сбил с ног немецкого офицера, который остановил полицейского и строго его отчитал. Пригрозил даже пожаловаться на него начальнику полиции.
– Ну и что из этого? – не понял Флориан.
– Он утверждает, – сказала Анка, – что тот немецкий офицер и наш гость Янек, которого я только что уложила наверху спать, – один и тот же человек.
– Я присмотрелся к нему, когда он уже уснул, – добавил паренёк. – Тогда на улице, когда он отчитывал полицая, я стоял от него в пяти шагах.
«Этого ещё не хватало! – подумал Флориан. – И почему это Бартек так долго не возвращается?.. Значит, так. Янек хотел с ним встретиться, правильно назвал пароль. Это с одной стороны. Но с другой – провал Филиппа. Что теперь известно гестапо?! Неужели это новый удар?» – подумал Флориан и приказал позвать Франека и ещё двух парней, а потом привести и гостя.
– Что случилось? – спросил Клос, мгновенно проснувшись, когда девушка дотронулась до его плеча. – Вернулся Бартек? – И тут он заметил что-то тревожное в её взгляде и увидел партизан, которые держали оружие наготове.
– Нет, Бартек ещё не вернулся, – ответил Флориан. – Но мы хотели бы с вами поговорить.
– Это он, тот самый немец, я узнал его! – порывисто проговорил паренёк, стоявший рядом.
– Документы! – строго потребовал Флориан.
– Я жду Бартека, назвал пароль. Разве этого вам недостаточно?
– Возьмём сами, – сказал партизан с рябинками на лице.
Его рука молниеносно оказалась в кармане Клоса и наткнулась на пистолет. Партизан вынул его, бросил на стол. Паренёк подбежал к столу:
– Это для меня!
– Оставь, – сказал Флориан. – Предъявите ли вы документы добровольно?
– Я уже сказал, что ожидаю Бартека, – повторил Клос. – И вам также рекомендую подождать.
Клос оказался в довольно сложной ситуации. Он не мог сказать им всего, но и не должен был допустить, чтобы документ, который он взял с собой на всякий случай, если повстречаются немцы, попал в руки партизан.
Однако неожиданно его схватили стоявшие около него партизаны, а паренёк быстро ощупал карманы его куртки и вытащил офицерское удостоверение, блокнот и пропуск.
Флориан, приблизившись к карбидной лампе, прочитал:
– «Все немецкие гражданские, полицейские и военные власти обязаны оказывать обер-лейтенанту Гансу Клосу всяческую помощь, какую он потребует при выполнении специального задания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9