До сих пор так оно и было.
И даже баргузинские соболя теперь уже ни за что не достанутся американской мартышке. Уж это я знала точно.
ДЕЛО ОБ ИМПЕРАТОРСКОМ ПИНГВИНЕ
Рассказывает Светлана Завгородняя
"Бывшая фотомодель и манекенщица. Б Агентстве работает корреспондентом репортерского отдела. Легкая в общении, жизнерадостна, коммуникабельна. Эти качества — в совокупности с прекрасными внешними данными — дают прекрасный результат при получении важной оперативной информации. Однако излишняя доверчивость часто ее подводит.
С мужской частью коллектива отношения прекрасные, с женской — неровные.
28 лет. Не замужем…"
Из служебной характеристики
Он встал — и я тут же села.
Да, вот это порода…
И дальше я уже ничего не слышала. Я хотела плющом обвиться вокруг этого гибкого загорелого тела. Я хотела быть раздавленной тяжестью этих мышц.
— Я хочу вас, Светлана…
— Когда?
— Сегодня. Сейчас. Ждать до завтра я не смогу.
***
— Жужа!
Жужа смешно морщит свой маленький носик и бросается мне в объятия.
— Милая моя, приветик! А где хозяйка?
Я присаживаюсь на корточки, и Жужа горячим языком начинает вылизывать мне щеки. Мне щекотно, и я начинаю глупо хихикать, а Жужа — вилять хвостом от радости.
Жужу Васька подобрала три месяца назад на Ломоносовском мосту.
У нас в «Пуле» был праздник, я пригласила Василиску, тем более что ее многие знали в Агентстве. За Васькой весь вечер ухаживал Соболин (Анюты на пьянке не было), потом они пошли ловить машину. А Жужа дрожала и скулила на мосту. И моя нетрезвая подружка притащила собаку домой, на Васильевский. Нина Дмитриевна поначалу стала было кричать, а Жужа — не будь дура! — лизнула ее в нос. На этом судьба дворняжки была решена.
Блэйзерхаунд — представляла с тех пор Васька свою новую четвероногую приятельницу. На самом деле такой породы не существует. И в действительности Жужа, скорее всего, помесь кокера с пекинесом. Но — блейзерхаунд! — звучит-то как. И не разбирающиеся в собаках люди уважительно смотрели на Ваську.
— Девушка, отстаньте от моей собаки! — только после этого окрика я вдруг с недоумением заметила на Жуже ошейник: ни Вася, ни Нина Дмитриевна не водили собаку на поводке.
— Жужа? — недоуменно уставилась я на ошейник. На металлической плашке сверкнул кусочек адреса:
«…екая, дом 1, кв. 3». Знакомое сочетание цифр — что оно мне напоминает?…
— Найда! Ко мне!
К нам приближался невысокий парень в джинсах и бейсболке. Буквы «С. Е.» с маленьким красным крестиком — этот изящный, но не известный мне логотип на футболке был намного ярче его лица: бледного, с невнятным ртом, с темными очками устаревшей модели, на таких же, наверное, невыразительных глазах. В руках он нес картонную коробку. Длинный параллелепипед был легким по виду, но неудобным по форме: парень то пытался взять коробку под мышку, то прихватывал за бечевку, и тогда она колотила его по ногам.
«Жужа», словно извиняясь, вильнула хвостом и потрусила в сторону парня.
— Простите, — я поднялась с корточек. — Я перепутала. Решила, что это мой знакомый песик.
— Бывает. — Парень пристегнул поводок к ошейнику. — Чужие собаки все похожи. — И он потянул ремешок на себя. Найда, еще раз дружелюбно оглянувшись, посеменила за ним.
— Извините, а это какая порода? — я все еще была обескуражена своей невнимательностью.
— Кокер! уверенно отрезал парень.
— Английский? — удивилась я. Не американский же — американских я знала.
— …Уэльский, — нехотя оглянулся незнакомец.
— А что — уэльские кокеры бывают? — неуверенно переспросила я.
Это — новая порода. Очень редкая. В Питере — всего три собаки, — торопливо, как мне показалось, отчеканил парень и скрылся с Найдой за развесистой липой.
***
Я вошла в Васькин подъезд. Почтовые ящики здесь, похоже, так никто и не собирался ремонтировать: вся стена у лифта зияла распахнутыми черными пастями. Я не особо расстроилась: те книги и брошюры, что привезла я Василисе, все равно не влезли бы в почтовый ящик.
Книги еще с утра по телефону попросила меня привезти Васька. Позавчера она улетела на двухдневный семинар в Москву, вернется последним рейсом, а уже с утра — в Стокгольм.
У Василисы предзащитная лихорадка. Моя подруга вдруг решила обобщить свой практический опыт работы в ведущем частном психоневрологическом центре «Гармония» и защитить кандидатскую. Я не понимаю, зачем ей это надо. Васька — ведущий специалист центра, самые большие очереди клиентов — к ней, денег у нее — не каждый бизнесмен имеет.
Так нет же, решила еще и «остепениться». И разрывается теперь между работой, кафедрой в МГУ, библиотекой… Вся нервная стала, дерганая — под стать своим клиентам.
Я, честно говоря, толком до сих пор не понимаю, чем она там в своем центре занимается. Говорит, что выводит людей из душевного кризиса. Как это можно сделать с помощью бесконечных слезливых разговоров — уму непостижимо. А Васька говорит, что разработала какой-то специальный тест, и что эффект — обалденный.
Я однажды к ней пристала, чтобы она и меня протестировала. Это когда в прошлом году неожиданно исчез Борис Купцов, с которым я познакомилась на даче у подруги в Петровке.
Я тут же Василиске позвонила и говорю: все, у меня душевный кризис, выводи… А она совсем не по форме спрашивает: а ты чем сейчас занимаешься? Я говорю: пытаюсь прицепить новую золотую подвеску к цепочке.
Она: а потом? Я: а потом пойду к Гоше в гости, он давно звал… Васька как начала хохотать: Светик, говорит, тебе никакие тесты не нужны: ты — здоровая саморегулирующаяся личность. Вот так! Подруга называется.? Большой специалист! Чужим людям помогает, а случись что с тобой — выкручивайся сама.
Но я все равно люблю Ваську.
И упросила сегодня Валю Горностаеву достать для подруги несколько книг из Публички (меня бы направили в читальный зал, а у Вальки там — связи).
…Лифт остановился на четвертом этаже, и уже через секунду я звонила в дверь Нины Дмитриевны. В предчувствии кофе, который так хорошо варила Васина мама, я заранее нащупала в сумочке пачку «Вога».
Дверь не открылась и на пятый звонок. Что за шутки? Неужели Нина Дмитриевна укатила в Петровку полоть свои грядки? А я, как дура, тащилась по жаре с этими книгами. Зря, что ли? Ну, Васька!…
Я закурила и облокотилась плечом на дверь. Что же делать?
Сначала я покачнулась и только потом заметила, как дверь медленно поплыла вовнутрь.
Сразу противно засосало где-то под ложечкой. Из-за того, что на площадке и из квартиры не раздавалось ни звука, стало холодно рукам.
Я осторожно дотронулась до двери, она податливо поплыла еще дальше.
А может, это Нина Дмитриевна ушла в ванную и специально — чтобы не выскакивать раздетой на звонок — оставила дверь открытой для меня?
Я осторожно просунула голову в прихожую.
— Нина Дмитриевна, вы дома?
Ни звука. Ни шелеста воды из ванной, ни урчания сковородок с кухни.
— Тетя Нина!
Тишина.
Я, как заправская домушница, еще раз воровато оглянулась на площадку и тихонько вошла в прихожую, прикрыв дверь.
Эту квартиру мать с дочерью выменяли года два назад, уехав из нашего района, но я часто здесь бывала и хорошо знала обстановку, расположение вещей. Никогда еще не было мне так страшно ходить по этому пустому и тихому жилищу. Хотя никаких следов погрома здесь не наблюдалось.
Я снова вернулась в прихожую, выглянула на площадку. И только сейчас заметила царапины возле замка, сколотые кусочки краски на полу.
Сомнений не было: квартиру вскрывали. Но, может быть, воров в последний момент кто-то вспугнул? Такое, к счастью, бывает.? Стоп! Но ведь эта квартира — я знала точно! — поставлена на сигнализацию. Нина Дмитриевна практически весь сезон — на даче, Василиска — в разъездах, вот они и решили подстраховаться.? Что же получается? Сигнализация не сработала? Или ее кто-то отключил?…
Я сварила себе кофе, закурила и после этого набрала Васькин мобильный. Номер абонента был отключен.
Понятно — семинар!
Тогда, слегка поколебавшись, я набрала «02».
***
Два мента уже битый час задавали мне одни и те же вопросы.
— Говорите, так дружите, что подружка сама вам шифр от сигнализации продиктовала?
— Да, так дружим. Много лет, причем с первого класса.
— И в квартире этой частенько бываете?
— Частенько. Как и Василиса в моей. И ночуем иногда друг у друга, — я начинала злиться. — С детства, видите ли, не раз спали в одной постели.
Я осеклась, потому что поняла по выражению лица толстого лейтенанта, что обычная бытовая деталь из детской жизни будет воспринята как фривольность. Так и есть, лейтенант подхватил шар.
— Ах, какие пикантные подробности!… Петро, ты слышал, наши девочки любят спать вместе…
Мне хотелось ответить какой-нибудь гадостью, сказать, что я им — не Горностаева, но в это время на мобильник позвонили из приемной Обнорского.
— Света, ты где? — недовольно спросила Ксюша. — Тебя шеф искал.
Народ уже новеллы сдает. А тебя даже на работе нет.
— А мне кто-нибудь сказал? — разозлилась я.
— Внутренний сайт хоть иногда просматривать надо, — отчеканила секретарша Обнорского. — В общем, через два дня — сдача готовой новеллы.
— Уже сдавать? — обалдела я. — Через два дня? — Но Ксюшка отключилась.
Петро и толстяк переглянулись.
Петро дописывал протокол и, видно, на всякий случай уточнил:
— Откуда звоночек?
— Из дурдома, — вспомнила я любимое определение Соболина. Так часто называет он нашу «Пулю» после планерок.
— Понятно… — Петро почувствовал подвох, но все же спросил:
— И что сдавать будете?
— Самое дорогое, — отмахнулась я.
За мысль о дорогом ухватился толстяк:
— Гражданка Завгородняя! Хоть в квартире, как вы сами видите, порядок, может, все-таки, вы сможете хоть примерно сказать, все ли на месте?…
Антиквариат, меха, деньги…
В принципе, на этих ментов я обижалась зря. Приезжают по звонку, квартира вскрыта, с сигнализации снята по шифру — все чин чинарем.
В квартире дамочка, знающая шифр, но утверждающая, что оказалась здесь случайно…
Я встала с дивана и отправилась проверять квартиру. Как я сама не догадалась сделать это сразу?
Чернобурка Василисы висела в шкафу в чехле. Компьютер стоял на своем законном месте. В баре вместе с бутылкой любимого Васькой красного мартини лежала шкатулка с ее украшениями: серьги с брюликами — на месте, кольцо с сапфирами на месте, бусики всякие, браслеты… В большой комнате по-прежнему тикали старинные — еще дедовские напольные часы. Все вроде как всегда. Что-то, правда, меня цепляло, смущало. Но я не понимала — что.
Я еще раз прошлась по квартире.
Возле телефона в прихожей, прямо на тумбочке, лежал листок бумаги с двумя цифрами: один — обычный городской телефонный номер, другой четырехзначный. Боже, ну какая же Васька балда!
— Вот я же говорила, что моя подруга — забывчивая. Да тут любой дурак воспользуется шифром, если его ему прямо под нос подсовывают. А уж вор — подавно.
Менты переглянулись.
— Этот листок с шифром мы сразу заметили, — сказал Толстяк. — И непременно возьмем его на экспертизу.
Но вы ведь сами уверяете, что в квартире ничего не пропало…
Я снова устало присела на диван.
Взглянула на часы: было почти пять часов дня. Ничего себе — уже целый день занимаюсь Васькиными проблемами: то книгами, то теперь — квартирой.
Мой взгляд скользнул в сторону — на мраморную столешницу маленького изящного столика в углу комнаты.
Ровно секунду я смотрела на пустой столик и, мгновенно представив себе последующую реакцию Василисы на случившееся, сглотнула комок.
— Пингвин…
— Что — пингвин? — Менты смотрели на меня как на действительную постоялицу того заведения, из которого мне только что звонили.
— Чучело Императора исчезло…
***
Чучело императорского пингвина — это семейная реликвия дома Нины Дмитриевны и Василисы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
И даже баргузинские соболя теперь уже ни за что не достанутся американской мартышке. Уж это я знала точно.
ДЕЛО ОБ ИМПЕРАТОРСКОМ ПИНГВИНЕ
Рассказывает Светлана Завгородняя
"Бывшая фотомодель и манекенщица. Б Агентстве работает корреспондентом репортерского отдела. Легкая в общении, жизнерадостна, коммуникабельна. Эти качества — в совокупности с прекрасными внешними данными — дают прекрасный результат при получении важной оперативной информации. Однако излишняя доверчивость часто ее подводит.
С мужской частью коллектива отношения прекрасные, с женской — неровные.
28 лет. Не замужем…"
Из служебной характеристики
Он встал — и я тут же села.
Да, вот это порода…
И дальше я уже ничего не слышала. Я хотела плющом обвиться вокруг этого гибкого загорелого тела. Я хотела быть раздавленной тяжестью этих мышц.
— Я хочу вас, Светлана…
— Когда?
— Сегодня. Сейчас. Ждать до завтра я не смогу.
***
— Жужа!
Жужа смешно морщит свой маленький носик и бросается мне в объятия.
— Милая моя, приветик! А где хозяйка?
Я присаживаюсь на корточки, и Жужа горячим языком начинает вылизывать мне щеки. Мне щекотно, и я начинаю глупо хихикать, а Жужа — вилять хвостом от радости.
Жужу Васька подобрала три месяца назад на Ломоносовском мосту.
У нас в «Пуле» был праздник, я пригласила Василиску, тем более что ее многие знали в Агентстве. За Васькой весь вечер ухаживал Соболин (Анюты на пьянке не было), потом они пошли ловить машину. А Жужа дрожала и скулила на мосту. И моя нетрезвая подружка притащила собаку домой, на Васильевский. Нина Дмитриевна поначалу стала было кричать, а Жужа — не будь дура! — лизнула ее в нос. На этом судьба дворняжки была решена.
Блэйзерхаунд — представляла с тех пор Васька свою новую четвероногую приятельницу. На самом деле такой породы не существует. И в действительности Жужа, скорее всего, помесь кокера с пекинесом. Но — блейзерхаунд! — звучит-то как. И не разбирающиеся в собаках люди уважительно смотрели на Ваську.
— Девушка, отстаньте от моей собаки! — только после этого окрика я вдруг с недоумением заметила на Жуже ошейник: ни Вася, ни Нина Дмитриевна не водили собаку на поводке.
— Жужа? — недоуменно уставилась я на ошейник. На металлической плашке сверкнул кусочек адреса:
«…екая, дом 1, кв. 3». Знакомое сочетание цифр — что оно мне напоминает?…
— Найда! Ко мне!
К нам приближался невысокий парень в джинсах и бейсболке. Буквы «С. Е.» с маленьким красным крестиком — этот изящный, но не известный мне логотип на футболке был намного ярче его лица: бледного, с невнятным ртом, с темными очками устаревшей модели, на таких же, наверное, невыразительных глазах. В руках он нес картонную коробку. Длинный параллелепипед был легким по виду, но неудобным по форме: парень то пытался взять коробку под мышку, то прихватывал за бечевку, и тогда она колотила его по ногам.
«Жужа», словно извиняясь, вильнула хвостом и потрусила в сторону парня.
— Простите, — я поднялась с корточек. — Я перепутала. Решила, что это мой знакомый песик.
— Бывает. — Парень пристегнул поводок к ошейнику. — Чужие собаки все похожи. — И он потянул ремешок на себя. Найда, еще раз дружелюбно оглянувшись, посеменила за ним.
— Извините, а это какая порода? — я все еще была обескуражена своей невнимательностью.
— Кокер! уверенно отрезал парень.
— Английский? — удивилась я. Не американский же — американских я знала.
— …Уэльский, — нехотя оглянулся незнакомец.
— А что — уэльские кокеры бывают? — неуверенно переспросила я.
Это — новая порода. Очень редкая. В Питере — всего три собаки, — торопливо, как мне показалось, отчеканил парень и скрылся с Найдой за развесистой липой.
***
Я вошла в Васькин подъезд. Почтовые ящики здесь, похоже, так никто и не собирался ремонтировать: вся стена у лифта зияла распахнутыми черными пастями. Я не особо расстроилась: те книги и брошюры, что привезла я Василисе, все равно не влезли бы в почтовый ящик.
Книги еще с утра по телефону попросила меня привезти Васька. Позавчера она улетела на двухдневный семинар в Москву, вернется последним рейсом, а уже с утра — в Стокгольм.
У Василисы предзащитная лихорадка. Моя подруга вдруг решила обобщить свой практический опыт работы в ведущем частном психоневрологическом центре «Гармония» и защитить кандидатскую. Я не понимаю, зачем ей это надо. Васька — ведущий специалист центра, самые большие очереди клиентов — к ней, денег у нее — не каждый бизнесмен имеет.
Так нет же, решила еще и «остепениться». И разрывается теперь между работой, кафедрой в МГУ, библиотекой… Вся нервная стала, дерганая — под стать своим клиентам.
Я, честно говоря, толком до сих пор не понимаю, чем она там в своем центре занимается. Говорит, что выводит людей из душевного кризиса. Как это можно сделать с помощью бесконечных слезливых разговоров — уму непостижимо. А Васька говорит, что разработала какой-то специальный тест, и что эффект — обалденный.
Я однажды к ней пристала, чтобы она и меня протестировала. Это когда в прошлом году неожиданно исчез Борис Купцов, с которым я познакомилась на даче у подруги в Петровке.
Я тут же Василиске позвонила и говорю: все, у меня душевный кризис, выводи… А она совсем не по форме спрашивает: а ты чем сейчас занимаешься? Я говорю: пытаюсь прицепить новую золотую подвеску к цепочке.
Она: а потом? Я: а потом пойду к Гоше в гости, он давно звал… Васька как начала хохотать: Светик, говорит, тебе никакие тесты не нужны: ты — здоровая саморегулирующаяся личность. Вот так! Подруга называется.? Большой специалист! Чужим людям помогает, а случись что с тобой — выкручивайся сама.
Но я все равно люблю Ваську.
И упросила сегодня Валю Горностаеву достать для подруги несколько книг из Публички (меня бы направили в читальный зал, а у Вальки там — связи).
…Лифт остановился на четвертом этаже, и уже через секунду я звонила в дверь Нины Дмитриевны. В предчувствии кофе, который так хорошо варила Васина мама, я заранее нащупала в сумочке пачку «Вога».
Дверь не открылась и на пятый звонок. Что за шутки? Неужели Нина Дмитриевна укатила в Петровку полоть свои грядки? А я, как дура, тащилась по жаре с этими книгами. Зря, что ли? Ну, Васька!…
Я закурила и облокотилась плечом на дверь. Что же делать?
Сначала я покачнулась и только потом заметила, как дверь медленно поплыла вовнутрь.
Сразу противно засосало где-то под ложечкой. Из-за того, что на площадке и из квартиры не раздавалось ни звука, стало холодно рукам.
Я осторожно дотронулась до двери, она податливо поплыла еще дальше.
А может, это Нина Дмитриевна ушла в ванную и специально — чтобы не выскакивать раздетой на звонок — оставила дверь открытой для меня?
Я осторожно просунула голову в прихожую.
— Нина Дмитриевна, вы дома?
Ни звука. Ни шелеста воды из ванной, ни урчания сковородок с кухни.
— Тетя Нина!
Тишина.
Я, как заправская домушница, еще раз воровато оглянулась на площадку и тихонько вошла в прихожую, прикрыв дверь.
Эту квартиру мать с дочерью выменяли года два назад, уехав из нашего района, но я часто здесь бывала и хорошо знала обстановку, расположение вещей. Никогда еще не было мне так страшно ходить по этому пустому и тихому жилищу. Хотя никаких следов погрома здесь не наблюдалось.
Я снова вернулась в прихожую, выглянула на площадку. И только сейчас заметила царапины возле замка, сколотые кусочки краски на полу.
Сомнений не было: квартиру вскрывали. Но, может быть, воров в последний момент кто-то вспугнул? Такое, к счастью, бывает.? Стоп! Но ведь эта квартира — я знала точно! — поставлена на сигнализацию. Нина Дмитриевна практически весь сезон — на даче, Василиска — в разъездах, вот они и решили подстраховаться.? Что же получается? Сигнализация не сработала? Или ее кто-то отключил?…
Я сварила себе кофе, закурила и после этого набрала Васькин мобильный. Номер абонента был отключен.
Понятно — семинар!
Тогда, слегка поколебавшись, я набрала «02».
***
Два мента уже битый час задавали мне одни и те же вопросы.
— Говорите, так дружите, что подружка сама вам шифр от сигнализации продиктовала?
— Да, так дружим. Много лет, причем с первого класса.
— И в квартире этой частенько бываете?
— Частенько. Как и Василиса в моей. И ночуем иногда друг у друга, — я начинала злиться. — С детства, видите ли, не раз спали в одной постели.
Я осеклась, потому что поняла по выражению лица толстого лейтенанта, что обычная бытовая деталь из детской жизни будет воспринята как фривольность. Так и есть, лейтенант подхватил шар.
— Ах, какие пикантные подробности!… Петро, ты слышал, наши девочки любят спать вместе…
Мне хотелось ответить какой-нибудь гадостью, сказать, что я им — не Горностаева, но в это время на мобильник позвонили из приемной Обнорского.
— Света, ты где? — недовольно спросила Ксюша. — Тебя шеф искал.
Народ уже новеллы сдает. А тебя даже на работе нет.
— А мне кто-нибудь сказал? — разозлилась я.
— Внутренний сайт хоть иногда просматривать надо, — отчеканила секретарша Обнорского. — В общем, через два дня — сдача готовой новеллы.
— Уже сдавать? — обалдела я. — Через два дня? — Но Ксюшка отключилась.
Петро и толстяк переглянулись.
Петро дописывал протокол и, видно, на всякий случай уточнил:
— Откуда звоночек?
— Из дурдома, — вспомнила я любимое определение Соболина. Так часто называет он нашу «Пулю» после планерок.
— Понятно… — Петро почувствовал подвох, но все же спросил:
— И что сдавать будете?
— Самое дорогое, — отмахнулась я.
За мысль о дорогом ухватился толстяк:
— Гражданка Завгородняя! Хоть в квартире, как вы сами видите, порядок, может, все-таки, вы сможете хоть примерно сказать, все ли на месте?…
Антиквариат, меха, деньги…
В принципе, на этих ментов я обижалась зря. Приезжают по звонку, квартира вскрыта, с сигнализации снята по шифру — все чин чинарем.
В квартире дамочка, знающая шифр, но утверждающая, что оказалась здесь случайно…
Я встала с дивана и отправилась проверять квартиру. Как я сама не догадалась сделать это сразу?
Чернобурка Василисы висела в шкафу в чехле. Компьютер стоял на своем законном месте. В баре вместе с бутылкой любимого Васькой красного мартини лежала шкатулка с ее украшениями: серьги с брюликами — на месте, кольцо с сапфирами на месте, бусики всякие, браслеты… В большой комнате по-прежнему тикали старинные — еще дедовские напольные часы. Все вроде как всегда. Что-то, правда, меня цепляло, смущало. Но я не понимала — что.
Я еще раз прошлась по квартире.
Возле телефона в прихожей, прямо на тумбочке, лежал листок бумаги с двумя цифрами: один — обычный городской телефонный номер, другой четырехзначный. Боже, ну какая же Васька балда!
— Вот я же говорила, что моя подруга — забывчивая. Да тут любой дурак воспользуется шифром, если его ему прямо под нос подсовывают. А уж вор — подавно.
Менты переглянулись.
— Этот листок с шифром мы сразу заметили, — сказал Толстяк. — И непременно возьмем его на экспертизу.
Но вы ведь сами уверяете, что в квартире ничего не пропало…
Я снова устало присела на диван.
Взглянула на часы: было почти пять часов дня. Ничего себе — уже целый день занимаюсь Васькиными проблемами: то книгами, то теперь — квартирой.
Мой взгляд скользнул в сторону — на мраморную столешницу маленького изящного столика в углу комнаты.
Ровно секунду я смотрела на пустой столик и, мгновенно представив себе последующую реакцию Василисы на случившееся, сглотнула комок.
— Пингвин…
— Что — пингвин? — Менты смотрели на меня как на действительную постоялицу того заведения, из которого мне только что звонили.
— Чучело Императора исчезло…
***
Чучело императорского пингвина — это семейная реликвия дома Нины Дмитриевны и Василисы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28