Среди темных осколков белел какой-то порошок — высыпался из Будды, когда статуэтка разбилась. Порошка набралась почти полная пригоршня. Я осторожно лизнул его кончиком языка. Я не эксперт и не наркоман, но привкус кокаина сложно перепутать с чем-нибудь еще: очень резкий кисло-горький привкус. Из листка блокнота я сделал кулек и аккуратно ссыпал в него порошок. Вместе с осколками Будды сунул сверток в карман куртки.
В сумочке у Ланы — героин, а в Будде — кокаин. Интересная картина. Начнем с сумочки: откуда он там? Сама Вересовская положила? Но тогда каким образом про эти пакетики узнали в милиции? Была ли художница наркоманкой? Судя по тому, что я про нее успел узнать — нет. Да и в сумочке не было ни шприца, ни других необходимых для приема героина приспособлений.
Несмотря на сотрясение, голова работала хорошо. Поверим Вересовской на слово — она не наркоманка. Значит, героин ей кто-то подложил. Учитывая последние политические события и взлет карьеры ее папаши, версия не лишена правдоподобия. Дочь-наркоманка — что может лучше скомпрометировать новоиспеченного секретаря Совета Безопасности? Неизвестный и драчливый крепыш, которого я не собирался сбрасывать со счетов, подтверждал эту версию. Даже если наркоту подкинул не он, то, по крайней мере, ему было о ней известно.
Кокаиновый Будда. Хороша задумка: послать местной буддийской общине ящик с фигурками Будды. Такие в каждом дацане (и наш, питерский, не исключение) продаются по десять-двадцать рублей за штуку всем желающим. И ведь никто не подумает, что внутри может быть кокаин — на несколько тысяч долларов! Знача ли Лана о начинке в этой посылке? Неизвестно.
В подворотне посерело. Наступало утро. С улицы донесся шум подъехавшего автомобиля. Я выглянул из своего укрытия. От джипа к отделу милиции спешили несколько человек с камерой, треногой, осветительными приборами и микрофонами. Во главе вышагивал скандальный телерепортер, краса и слава питерского телевидения, временно переместившийся в кресло депутата Государственной Думы.
Следом с перекрестка выворачивала целая кавалькада машин, на этот раз милицейских «фордов» и «вольво» с мигалками. Процессия остановилась возле милиции. Из «вольво» высунулись генеральские лампасы, увенчанные фуражкой. Я узнал народного генерала, нынешнего главу ГУВД. Теперь мне уже было не пробиться в помещение. Но поближе ко входу в отделение я просочился.
Минут через семь вся компания вывалила обратно на улицу, первыми — телевизионщики с нацеленными на крыльцо камерами. В дверях появился генерал с Вересовской. За ними тянулось милицейское начальство рангом поменьше, лампасами поуже.
— Мы, Лана Викторовна, пошли вам на встречу, — генерал распахнул перед художницей дверцу машины, — помните, вы теперь обязаны явиться по первому вызову следователя.
— Лана, — я отчаянно помахал ей, уже ныряющей в нутро генеральской «вольво».
Она нашла меня взглядом. Что-то шепнула генералу. Тот нахмурился, но дат знак пропустить меня к машине. Я плюхнулся на сиденье рядом с Вересовской.
— Это Володя… мой знакомый, мы вместе были вчера вечером, — пояснила девушка главному милиционеру города.
— Куда вас отвезти, Лана Викторовна? — поинтересовался генерал (меня он ни взглядом, ни тем более словом не удостоил).
— На Пушкинскую, — ответила Вересовская.
— Может, лучше в гостиницу?
— На Пушкинскую.
Процессия медленно ехала по направлению к «Дыре». Нас высадили рядом с небольшим сквериком. На прощание генерал еще раз предупредил Лану о необходимости явиться по первому слову следователя для дачи показаний.
Второй раз за последние двадцать четыре часа я поднимался по этой лестнице. Вот и нужный этаж. Лана потянулась к кнопке звонка.
— Не трезвонь, открыто, — я толкнул старую деревянную дверь, и она со скрипом подалась в сторону.
В галерее было темно. Лана нашарила на стене выключатель. Под потолком вспыхнула лампочка.
— Что ты теперь собираешься делать? — поинтересовался я.
— Залезть под душ, а потом в постель… Фарух!.. — позвала Лана хозяина.
Но про постель тут же пришлось забыть. Фарух лежал на полу в той комнате, где были составлены ящики с инсталляцией. Кровь, натекшая из располосованного от уха до уха горла, уже успела свернуться. С момента убийства прошло часа четыре, не меньше.
Мне пришлось зажать Лане рот. Она билась в моих руках и кусалась, но я держан крепко. Несколько пощечин наконец привели ее в чувство.
— Только не надо кричать, ладно? — твердо попросил я.
Девушка кивнула.
— Посмотри, что-нибудь пропало? Но ничего не трогай.
Лана обошла комнату, стараясь не ступать в лужу крови.
— Ящик. Ящик с Буддами. Все остальное на месте.
Теперь я и сам видел, что раскуроченного, а потом на живую нитку заколоченного мной ящика в комнате не было.
— Пойдем отсюда, — я потянул свою спутницу за руку.
Мы сидели на кухне и курили.
— Надо вызвать милицию… — Лану трясла нервная дрожь — кончики пальцев так и ходили ходуном, да и голос дрожал.
— Вызовем… Только скажи мне, зачем убийцам какие-то глиняные фигурки? — я знал ответ, но мне хотелось услышать, что скажет Лана.
— Не знаю, не знаю… — она согнулась в три погибели и уткнулась лицом в коленки.
Кухня была уставлена водочными бутылками. Почти все они были пусты. Но полстакана водки я все же нацедил. Лана поперхнулась, когда я силой влил ей в рот обжигающую жидкость. На щеках ее проступил румянец, глаза приобрели осмысленное выражение.
— Лана, вся проблема именно в этих Буддах. Кому нужен слепой художник? Кому он мог перейти дорогу? Вероятнее всего, он помешал тем, кто пришел за этим твоим ящиком. Кто же про него знал, кроме тебя?
— Только те, кому я его должна была передать. Люди из буддийской общины.
— Кто они такие?
Лана толком не знала. Эти два молодых монаха прибыли в Россию из Внутренней Монголии всего месяца три назад, чтобы нести свет веры и искать новых адептов древнего вероучения. Одного звали Намгандорж, второго — Юржагин. Ей поручили им позвонить по приезде и сообщить, что привезла посылку. Забрать ящик должны были они сами. В лицо она их не знает, но какие-то два желторясника были на тусовке. Может быть, это были они.
— В ящике было что-то еще, кроме Будд? — спросил я.
— Я его даже не открывала.
Я думал: стоит говорить ей про кокаин или нет?
Пожалуй, стоило рискнуть — я и так уже вляпался по самые уши в эту дурацкую историю.
Я отсыпал Лане щепотку порошка из своего свертка.
— Ты знаешь, что это такое?
Она осторожно принюхалась, затем лизнула его кончиком языка.
— Кокаин?
— Ответ верный, — я протянул ей осколки Будды. — Это было внутри.
— Не может быть…
— Здесь кокаина на несколько тысяч долларов. Сколько фигурок было в ящике? Считай сама. За это могли прирезать не только Фаруха.
— Господи… я ничего не знала. Какие сволочи! — Лану опять начало трясти.
Я обнял ее и прижал к себе. Рубашка там, где она соприкасалась с лицом Вересовской, промокла. Я чувствовал, что и мои силы на исходе.
— Где здесь телефон?
— В комнате Фаруха, — Лана махнула рукой по коридору, — нет, не там, где он лежит… Погоди, я — с тобой.
Она вцепилась в мой локоть. Я взглянул на пейджер. Девятый час утра. Какой длинный день… Хорошо быть криминальным репортером, всегда знаешь, куда и кому звонить.
Мне повезло. Начальник «убойного» отдела Центрального РУВД был уже на месте.
— А, Володя! Рановато ты сегодня звонишь — у нас все тихо.
— Не хотелось бы вас огорчать, Анатолий Александрович, но на Пушкинской убийство. В «Дыре».
— Погоди, я об этом ничего не знаю… — в голосе «убойщика» слышалось удивление.
— Вот я и звоню сообщить, только… приезжайте сами, Анатолий Александрович.
— Хорошо, Володя. Будем там через десять минут.
Я снова стал крутить телефонный диск. Мне повезло и на этот раз — Максим Мальцев оказался на месте.
— Макс, помнишь хозяина притона на Гашека?
— Ну…
— Он говорил про партию кокаина, которая должна прийти в город. Так вот, эта партия уже здесь. Проверь буддийский дацан. Там в глиняных статуэтках Будды — героин. Ящик должны были доставить сегодня ночью, И проверь квартиру с этим телефоном, — я назвал номер на Петроградской, который мне сказала Лана. — Там двое постояльцев: Намгандорж и Юржагин. Если их задержишь, коли не только на кокаин, но и на убийство в «Дыре».
Мальцев присвистнул:
— Ну ты, старик, даешь…
Теперь можно было спокойно ждать приезда Анатолия Александровича с его «убойщиками»,
— Пойдем, Лана Викторовна, встретим их на пороге.
Дочь олигарха послушно вышла за мной на лестницу. Мы сели на подоконник. Снизу послышались шаги и знакомый голос Анатолия Александровича.
* * *
Домой я попал только под вечер. Сперва была долгая — очень долгая — беседа с «убойщиками». Мы выложили им все, что знали. Рассказ поначалу не вызвал особого доверия, но когда около полудня Мальцев сбросил мне на пейджер информацию, что обоих буддистов взяли с чудовищным количеством кокаина (только по приблизительным подсчетам в ящике оказалось под тридцать килограммов чистого наркотика), сомнения развеялись.
Лану я отвез в гостиницу. Там ее уже ждали малоприятные посланцы от папаши. Веши были собраны. Нам даже не дали толком попрощаться.
— А как же твоя инсталляция? — поинтересовался я.
Лана только махнула рукой. Девушку, не слишком церемонясь, усадили в «мерседес» и повезли в аэропорт.
* * *
И Анатолий Александрович, и Мальцев настоятельно не советовали мне описывать подноготную обоих происшествий. Я и не стал сводить их воедино в информационной ленте нашего агентства. Описал по отдельности, без особых подробностей. Ни к чему кому-то, кроме оперативников, знать; что я знаком с такими эксклюзивными подробностями… Отписал я и информацию о задержании дочери олигарха с наркотиками в «Трех семерках». Тот абзац, где я писал, что это была чистой воды подстава с целью скомпрометировать Вересовского-старшего, Повзло вычеркнул.
* * *
Я хлопнул дверью. Приносить и распивать спиртное в кафе «Лениздата» категорически запрещено. Впрочем, чихать я хотел на эти запреты. Когда я уже приканчивал «чекушку», ко мне за стол подсел Толик Мартов, коллега по цеху криминальных репортеров. Темные круглые очки, которые он не снимал и в помещении, скрывали свежий фингал под глазом литературного собрата.
— С утра выпил, весь день свободен? — Толик с вожделением уставился на «чекушку». — Слыхал, Володя, новость?
Я вопросительно взглянул на алчущего Мартова.
— Дочку Вересовского вчера вечером прихватили с килограммом наркоты в «Ренегат баре», мне сегодня в РУВД слили.
Господи, ну что с тебя, убогого, возьмешь. Я поставил перед Мартовым стакан с остатками водки. Пусть хоть этим голову немного поправит, если сможет.
— Бедный Йорик, я знал его… — Я похлопал коллегу по плечу. — Все было не так, Толик, совсем не так…
— Какой Юрик?.. — как всегда, ничего не понял Мартов, но я уже был на лестнице.
Анюта со мной упорно не разговаривала. Хоть накормила, и за то спасибо. Постелила она мне на кресле-кровати, мы его обычно для гостей держим. «Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним…»
1 2 3 4 5
В сумочке у Ланы — героин, а в Будде — кокаин. Интересная картина. Начнем с сумочки: откуда он там? Сама Вересовская положила? Но тогда каким образом про эти пакетики узнали в милиции? Была ли художница наркоманкой? Судя по тому, что я про нее успел узнать — нет. Да и в сумочке не было ни шприца, ни других необходимых для приема героина приспособлений.
Несмотря на сотрясение, голова работала хорошо. Поверим Вересовской на слово — она не наркоманка. Значит, героин ей кто-то подложил. Учитывая последние политические события и взлет карьеры ее папаши, версия не лишена правдоподобия. Дочь-наркоманка — что может лучше скомпрометировать новоиспеченного секретаря Совета Безопасности? Неизвестный и драчливый крепыш, которого я не собирался сбрасывать со счетов, подтверждал эту версию. Даже если наркоту подкинул не он, то, по крайней мере, ему было о ней известно.
Кокаиновый Будда. Хороша задумка: послать местной буддийской общине ящик с фигурками Будды. Такие в каждом дацане (и наш, питерский, не исключение) продаются по десять-двадцать рублей за штуку всем желающим. И ведь никто не подумает, что внутри может быть кокаин — на несколько тысяч долларов! Знача ли Лана о начинке в этой посылке? Неизвестно.
В подворотне посерело. Наступало утро. С улицы донесся шум подъехавшего автомобиля. Я выглянул из своего укрытия. От джипа к отделу милиции спешили несколько человек с камерой, треногой, осветительными приборами и микрофонами. Во главе вышагивал скандальный телерепортер, краса и слава питерского телевидения, временно переместившийся в кресло депутата Государственной Думы.
Следом с перекрестка выворачивала целая кавалькада машин, на этот раз милицейских «фордов» и «вольво» с мигалками. Процессия остановилась возле милиции. Из «вольво» высунулись генеральские лампасы, увенчанные фуражкой. Я узнал народного генерала, нынешнего главу ГУВД. Теперь мне уже было не пробиться в помещение. Но поближе ко входу в отделение я просочился.
Минут через семь вся компания вывалила обратно на улицу, первыми — телевизионщики с нацеленными на крыльцо камерами. В дверях появился генерал с Вересовской. За ними тянулось милицейское начальство рангом поменьше, лампасами поуже.
— Мы, Лана Викторовна, пошли вам на встречу, — генерал распахнул перед художницей дверцу машины, — помните, вы теперь обязаны явиться по первому вызову следователя.
— Лана, — я отчаянно помахал ей, уже ныряющей в нутро генеральской «вольво».
Она нашла меня взглядом. Что-то шепнула генералу. Тот нахмурился, но дат знак пропустить меня к машине. Я плюхнулся на сиденье рядом с Вересовской.
— Это Володя… мой знакомый, мы вместе были вчера вечером, — пояснила девушка главному милиционеру города.
— Куда вас отвезти, Лана Викторовна? — поинтересовался генерал (меня он ни взглядом, ни тем более словом не удостоил).
— На Пушкинскую, — ответила Вересовская.
— Может, лучше в гостиницу?
— На Пушкинскую.
Процессия медленно ехала по направлению к «Дыре». Нас высадили рядом с небольшим сквериком. На прощание генерал еще раз предупредил Лану о необходимости явиться по первому слову следователя для дачи показаний.
Второй раз за последние двадцать четыре часа я поднимался по этой лестнице. Вот и нужный этаж. Лана потянулась к кнопке звонка.
— Не трезвонь, открыто, — я толкнул старую деревянную дверь, и она со скрипом подалась в сторону.
В галерее было темно. Лана нашарила на стене выключатель. Под потолком вспыхнула лампочка.
— Что ты теперь собираешься делать? — поинтересовался я.
— Залезть под душ, а потом в постель… Фарух!.. — позвала Лана хозяина.
Но про постель тут же пришлось забыть. Фарух лежал на полу в той комнате, где были составлены ящики с инсталляцией. Кровь, натекшая из располосованного от уха до уха горла, уже успела свернуться. С момента убийства прошло часа четыре, не меньше.
Мне пришлось зажать Лане рот. Она билась в моих руках и кусалась, но я держан крепко. Несколько пощечин наконец привели ее в чувство.
— Только не надо кричать, ладно? — твердо попросил я.
Девушка кивнула.
— Посмотри, что-нибудь пропало? Но ничего не трогай.
Лана обошла комнату, стараясь не ступать в лужу крови.
— Ящик. Ящик с Буддами. Все остальное на месте.
Теперь я и сам видел, что раскуроченного, а потом на живую нитку заколоченного мной ящика в комнате не было.
— Пойдем отсюда, — я потянул свою спутницу за руку.
Мы сидели на кухне и курили.
— Надо вызвать милицию… — Лану трясла нервная дрожь — кончики пальцев так и ходили ходуном, да и голос дрожал.
— Вызовем… Только скажи мне, зачем убийцам какие-то глиняные фигурки? — я знал ответ, но мне хотелось услышать, что скажет Лана.
— Не знаю, не знаю… — она согнулась в три погибели и уткнулась лицом в коленки.
Кухня была уставлена водочными бутылками. Почти все они были пусты. Но полстакана водки я все же нацедил. Лана поперхнулась, когда я силой влил ей в рот обжигающую жидкость. На щеках ее проступил румянец, глаза приобрели осмысленное выражение.
— Лана, вся проблема именно в этих Буддах. Кому нужен слепой художник? Кому он мог перейти дорогу? Вероятнее всего, он помешал тем, кто пришел за этим твоим ящиком. Кто же про него знал, кроме тебя?
— Только те, кому я его должна была передать. Люди из буддийской общины.
— Кто они такие?
Лана толком не знала. Эти два молодых монаха прибыли в Россию из Внутренней Монголии всего месяца три назад, чтобы нести свет веры и искать новых адептов древнего вероучения. Одного звали Намгандорж, второго — Юржагин. Ей поручили им позвонить по приезде и сообщить, что привезла посылку. Забрать ящик должны были они сами. В лицо она их не знает, но какие-то два желторясника были на тусовке. Может быть, это были они.
— В ящике было что-то еще, кроме Будд? — спросил я.
— Я его даже не открывала.
Я думал: стоит говорить ей про кокаин или нет?
Пожалуй, стоило рискнуть — я и так уже вляпался по самые уши в эту дурацкую историю.
Я отсыпал Лане щепотку порошка из своего свертка.
— Ты знаешь, что это такое?
Она осторожно принюхалась, затем лизнула его кончиком языка.
— Кокаин?
— Ответ верный, — я протянул ей осколки Будды. — Это было внутри.
— Не может быть…
— Здесь кокаина на несколько тысяч долларов. Сколько фигурок было в ящике? Считай сама. За это могли прирезать не только Фаруха.
— Господи… я ничего не знала. Какие сволочи! — Лану опять начало трясти.
Я обнял ее и прижал к себе. Рубашка там, где она соприкасалась с лицом Вересовской, промокла. Я чувствовал, что и мои силы на исходе.
— Где здесь телефон?
— В комнате Фаруха, — Лана махнула рукой по коридору, — нет, не там, где он лежит… Погоди, я — с тобой.
Она вцепилась в мой локоть. Я взглянул на пейджер. Девятый час утра. Какой длинный день… Хорошо быть криминальным репортером, всегда знаешь, куда и кому звонить.
Мне повезло. Начальник «убойного» отдела Центрального РУВД был уже на месте.
— А, Володя! Рановато ты сегодня звонишь — у нас все тихо.
— Не хотелось бы вас огорчать, Анатолий Александрович, но на Пушкинской убийство. В «Дыре».
— Погоди, я об этом ничего не знаю… — в голосе «убойщика» слышалось удивление.
— Вот я и звоню сообщить, только… приезжайте сами, Анатолий Александрович.
— Хорошо, Володя. Будем там через десять минут.
Я снова стал крутить телефонный диск. Мне повезло и на этот раз — Максим Мальцев оказался на месте.
— Макс, помнишь хозяина притона на Гашека?
— Ну…
— Он говорил про партию кокаина, которая должна прийти в город. Так вот, эта партия уже здесь. Проверь буддийский дацан. Там в глиняных статуэтках Будды — героин. Ящик должны были доставить сегодня ночью, И проверь квартиру с этим телефоном, — я назвал номер на Петроградской, который мне сказала Лана. — Там двое постояльцев: Намгандорж и Юржагин. Если их задержишь, коли не только на кокаин, но и на убийство в «Дыре».
Мальцев присвистнул:
— Ну ты, старик, даешь…
Теперь можно было спокойно ждать приезда Анатолия Александровича с его «убойщиками»,
— Пойдем, Лана Викторовна, встретим их на пороге.
Дочь олигарха послушно вышла за мной на лестницу. Мы сели на подоконник. Снизу послышались шаги и знакомый голос Анатолия Александровича.
* * *
Домой я попал только под вечер. Сперва была долгая — очень долгая — беседа с «убойщиками». Мы выложили им все, что знали. Рассказ поначалу не вызвал особого доверия, но когда около полудня Мальцев сбросил мне на пейджер информацию, что обоих буддистов взяли с чудовищным количеством кокаина (только по приблизительным подсчетам в ящике оказалось под тридцать килограммов чистого наркотика), сомнения развеялись.
Лану я отвез в гостиницу. Там ее уже ждали малоприятные посланцы от папаши. Веши были собраны. Нам даже не дали толком попрощаться.
— А как же твоя инсталляция? — поинтересовался я.
Лана только махнула рукой. Девушку, не слишком церемонясь, усадили в «мерседес» и повезли в аэропорт.
* * *
И Анатолий Александрович, и Мальцев настоятельно не советовали мне описывать подноготную обоих происшествий. Я и не стал сводить их воедино в информационной ленте нашего агентства. Описал по отдельности, без особых подробностей. Ни к чему кому-то, кроме оперативников, знать; что я знаком с такими эксклюзивными подробностями… Отписал я и информацию о задержании дочери олигарха с наркотиками в «Трех семерках». Тот абзац, где я писал, что это была чистой воды подстава с целью скомпрометировать Вересовского-старшего, Повзло вычеркнул.
* * *
Я хлопнул дверью. Приносить и распивать спиртное в кафе «Лениздата» категорически запрещено. Впрочем, чихать я хотел на эти запреты. Когда я уже приканчивал «чекушку», ко мне за стол подсел Толик Мартов, коллега по цеху криминальных репортеров. Темные круглые очки, которые он не снимал и в помещении, скрывали свежий фингал под глазом литературного собрата.
— С утра выпил, весь день свободен? — Толик с вожделением уставился на «чекушку». — Слыхал, Володя, новость?
Я вопросительно взглянул на алчущего Мартова.
— Дочку Вересовского вчера вечером прихватили с килограммом наркоты в «Ренегат баре», мне сегодня в РУВД слили.
Господи, ну что с тебя, убогого, возьмешь. Я поставил перед Мартовым стакан с остатками водки. Пусть хоть этим голову немного поправит, если сможет.
— Бедный Йорик, я знал его… — Я похлопал коллегу по плечу. — Все было не так, Толик, совсем не так…
— Какой Юрик?.. — как всегда, ничего не понял Мартов, но я уже был на лестнице.
Анюта со мной упорно не разговаривала. Хоть накормила, и за то спасибо. Постелила она мне на кресле-кровати, мы его обычно для гостей держим. «Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним…»
1 2 3 4 5