— Тьфу на тебя, Виктор! Слушать такие глупости противно.
— Ну-ну… не обижайся, Петр Поликарпыч. Я потому, что дело-то очень уж ответственное.
— А я своим ремеслом уже сорок лет занимаюсь… и все безответственно.
Я сидел молча. Быстрые и умелые пальцы ловко располировывали на моем бритом черепе (О Господи! Ну и харя) какой-то крем.
Спиридонов критически поглядывал сбоку.
— Ну что, Витя? — спросил Петр Поликарпыч, закончив.
— Класс, — ответил подполковник и показал большой палец.
То— то… а то, понимаешь… Нравится, молодой человек?
— Да, — ответил я. — Очень. Спасибо, Петр Поликарпыч.
— То-то. А то, понимаешь…
«Парикмахер» не торопясь собрал свой инструмент и исчез.
— Замечательный специалист по изменению внешности, — сказал Спиридонов. — Жаль, но уже на пенсии… да и выпивает.
Он секунду помолчал, потом сказал:
— Встаньте, Андрей Викторович. Пройдитесь. А я на вас посмотрю.
Я встал, увидел себя в зеркале во весь рост. Ну что ж, классический новый русский… вернее, новый человек с Востока.
— Очки, — напомнил Спиридонов.
Я надел очки в модной оправе, с серозеленоватыми стеклами. И изменился еще сильнее.
— Перстень, — сказал Спиридонов.
Я надел перстень. Массивный, но не вульгарный. Очевидно, ручной работы… блеснули лучи крупного камня.
— Камешек настоящий? — спросил я.
— Нет, — сказал Спиридонов, — страз.
Но очень хорошей работы.
Он посмотрел на часы и снял трубку внутреннего телефона:
— Игорь Иваныч, мы готовы. Зайдете?
Через минуту в кабинет вошел полковник Костин. С порога он критически осмотрел меня, покачал головой.
— Ну красавец! Не передумал?
В ответ я, перебирая четки, прочитал ему дуру из Корана.
— И тем не менее еще не поздно, — сказал полковник. — В соседнем кабинете сидит ваш дублер. Он готов включиться в операцию прямо сейчас. Что скажете?
— Пусть дублер отдыхает, — нагло ответил я.
— Выгонят меня с работы поганой метлой, Андрей Викторович, — сказал Костин и повернулся к Спиридонову. — Инструктаж?
— Провели дважды, затем смоделировали беседу в нескольких вариантах.
— Ладно, — ответил Костин. Улыбнулся и добавил:
— Ну, с Богом!
Через несколько минут серая «восьмерка» с тонированными стеклами вывезла меня из ворот Большого дома. За рулем сидел подполковник Спиридонов. Ну, Обнорский, подумал я, ты поднялся — подполковники у тебя в шоферах. Страз в перстне разбрасывал искрящиеся лучи.

***
Пока мы ехали по Литейному, подполковник еще раз напомнил мне:
— В зале будут находиться два наших сотрудника. При возникновении нештатной ситуации вам достаточно ослабить узел галстука.
— Постараемся без этого.
— Да, было бы желательно. В нашем случае исключительно важно взять не только и не столько преступника, сколько товар… После контакта — с каким бы результатом он ни закончился — быстро уходите. Я жду вас на Маяковского. Если за вами будет хвост, нам сообщат. И создадут условия, при которых мы сможем оторваться.
— Да не накручивайте себя, Виктор Михайлович, — сказал я. — Все будет о'кей.
На Владимирском Спиридонов затормозил. Я вылез из салона.
— Береги руку, Сеня, — сказал мне вслед подполковник.
Легко и беспечно помахивая «дипломатом», я зашагал обратно к Невскому. Светило солнце. По улице шли люди. Много красивых, почти раздетых девушек. Мне было очень хорошо. Я знал, что все получится.
Вход в «Невский Палас» светился изнутри загадочно, «загранично». Снаружи стояли секьюрити и сотрудники службы сервиса в униформе. Я вошел внутрь. Часы показывали 13.58.

***
Мой кофе уже остыл, часы показывали 14.10, но продавец все не появлялся. Что-то шло явно не так… Неужели мы совершили какую-то ошибку и спугнули его?
«Никуда он не денется, — говорил Спиридонов, инструктируя меня. — Контейнер с ураном — не мешок картошки. На рынке его не продашь… обязательно придет!»
Я закурил вторую сигарету, сделал глоток кофе и снова установился на вход. Ну где ты, урановый мальчик? Тебя ожидает солидный покупатель с миллионом баксов.
Из— за столика слева от меня поднялся высокий молодой мужчина. Подошел, спросил:
— Разрешите прикурить?
Я протянул «Зиппо». Мужчина прикурил и, улыбаясь, сказал тихо:
— Он на улице, Андрей. Его не пустили сюда из-за затрапезного вида.
Оперативник ФСБ вернул зажигалку, еще раз улыбнулся и пошел к своему столику, где его ожидала ослепительно красивая молодая женщина. Я потушил сигарету, положил на столик купюру и пошел к выходу. Мой кофе остался недопитым.
Вот тебе и все наши расклады, инструктажи и моделирование ситуаций… А продавец пришел на контакт стоимостью 1 000 000 долларов в затрапезном виде!
Он колбасился на краю тротуара неподалеку от входа: худой, длинноволосый, бледный. Ботинки, джинсы, рубашка — все черного цвета… Он явно нервничал, поглаживал жиденькую бороденку. Я подошел и назвал пароль… Совершенно, кстати, дурацкий. Интересно, кто его придумал: Докер или… этот?
Продавец не очень уверенно назвал отзыв.
— Идите за мной, — сухо сказал я и пошел вперед, небрежно помахивая кейсом.
Секьюрити у входа в «Невский Палас» проводил нас внимательным взглядом.
Я свернул на Марата и через несколько минут обнаружил разливуху. Сюда моего визави пустят — этому заведению его экстерьер соответствует, это вам не «Палас». Я вошел в полумрак и духоту заведения. Внутри пахло пивом, сосисками и бутербродами с засохшим сыром. Было безлюдно: за одним столиком сидел молодой мужик с трехдневной щетиной и остекленевшим взглядом. За другим пожилая дама. На руках у дамы были белые ажурные перчатки, на голове соломенная шляпка. Я сел за столик… Мой шикарный костюм, перстень и «дипломат» соответствовал заведению так же, как прикид торговца «Невскому Паласу».
С плаката на стене на меня строго смотрел «Брат-2», из магнитолы на стойке мужской голос произнес: "…А сейчас по просьбе Константина Разгуляева из города Тосно на волне «Русского шансона» прозвучит всенародно любимая «Мурка».
Все происходило в порядке бреда, как сказал бы полковник Костин.
РЯДОМ со мной опустился на стул урановый барон.
— А почему не пришел Вячеслав Георгиевич? — спросил он.
— Вас предупреждали, что на встречу может прийти другой человек. Специально оговорили пароль. Разве не так?
— На таких условиях я могу отказаться от переговоров, — заявил он и сделал вид, что хочет уйти.
— Всего доброго, — сухо сказал я.
Продавец в нерешительности замер.
— Эй, мальчики! — окликнула нас буфетчица. Похожие на противотанковые надолбы груди лежали на стойке. Сверху их придавливал тройной подбородок. — Эй, мальчики! Нужно что-то заказать, сидеть здесь просто так нечего. Тут заведение, а не сквер…
— Закажем, — ответил я.
Мой собеседник опустился на стул.
В распахе рубашки на голой груди висел символ Бафомета: двойной круг с опрокинутой пятиконечной звездой. В звезду была вписана козлиная морда. Похоже, мой собеседничек поклоняется дьяволу.
— Что будете пить? — спросил я.
Он пожал плечами и ответил:
— Пиво… Меня, кстати, зовут Владимир.
Через минуту на столике стояли два пластиковых стакана с пивом. Из динамиков неслась «Мурка» в исполнении Северного.
— Я слушаю вас, — сказал продавец урана очень серьезно и значительно.
— Нет, это я вас слушаю, — ответил я.
— А вы, собственно, кто? Можете представиться?
— Я представляю фирму «Мираж». Совместную, российско-иранскую. Меня зовут Хайрат. А вы кто?
— И документы у вас есть, Хайрат? — несколько ехидно спросил Владимир. — Можете показать? Или боитесь?
Документы у меня были. Хорошие документы. Добротные. Иранский диппаспорт с моей фотографией и удостоверение совместного российско-иранского предприятия «Мираж». Головной офис расположен в Москве. «Если они захотят проверить, — сказал Спиридонов, — проверка подтвердит, что вы действительно сотрудник „Миража“. „Мираж“ — он и есть мираж».
— Бояться мне нечего, — лениво ответил я и положил на стол паспорт.
На Володю это явно произвело впечатление. Он протянул руку, но я убрал документ.
— Представьтесь вы, — сказал я.
Не колеблясь, он вытащил из заднего кармана джинсов удостоверение ВВ МВД
России. Смирнов Владимир Дмитриевич. Лейтенант, №21212. Дата выдачи 14.07.98 г. Подпись. Печать… Похоже, подлинное… А может — нет. Ладно, в ФСБ проверят.
— Итак, — сказал я, — у вас есть уран?
— Да! Восемь килограммов. Обогащенный, в контейнере. С официальными сертификатами. Вас это интересует?
— Интересует, Владимир.
— Цену знаете?
— Знаю.
— Устраивает?
— Устраивает, если товар реальный.
— Значит, будете брать?
— Нет.
— Как это… нет? — Лейтенант Смирнов даже подался вперед.
— Я, господин Смирнов, уже сказал: если товар реальный.
— Ну а какой же? Думаете, я вам куклу хочу втюхать? Я вам могу предоставить фотографию контейнера, копии сертификатов и образец. Образец! Понимаете, господин… э-э…
— Хайрат. Меня зовут Хайрат.
— Образец, господин Хайрат, — с напором сказал Смирнов и без разрешения вытащил сигарету из моей пачки.
В этот момент зазвонил мой «Эриксон». Я «выслушал» собеседника и сказал несколько фраз на арабском. Делалось это для продавца. И для того, чтобы Спиридонов знал: все в порядке.
— Когда вы сможете представить образец? — спросил я.
— Сейчас.
— Сейчас? переспросил я. При Смирнове не было ни сумки, ни свертка.
А по моим представлениям, образец с радиоактивным веществом должен быть изолирован в какой-то герметичной массивной капсуле, иметь объем и вес. — Как сейчас? Где образец?
— Через пятнадцать минут. Товар в автоматической камере хранения на Московском вокзале.
— Ну вы, блин, даете.
— А где вы так хорошо научились говорить по-русски, господин Хайрат?
— А вот это уже к делу не относится, — ответил я. «Держите себя резко и независимо», — советовал мне Спиридонов.
— Да, конечно, — отозвался Смирнов несколько смущенно. — Ну так как? Покупаете образец?
Бред, подумал я. Полный бред. В центре Санкт-Петербурга какой-то пропойца запросто продает контейнер обогащенного урана неизвестно кому! Просто как украденный с родного завода гаечный ключ.
Как стакан семечек. Привет, Голливуд!
Вам такое и не снилось… сюжетец-то тянет на «Оскар».
— Можно спросить, Владимир, а откуда у вас этот контейнер?
— Спросить можно… а ответ получить нельзя, — с хамоватой улыбкой ответил миллионер.
— Понял… Это ваше право. Хорошо, идем за пробой.
— Момент! — Смирнов поднял руку. — Проба тоже денег стоит.
— Сколько же она стоит? — спросил я с иронией.
— Штуку баксов. По минимуму беру.
— А ключи от квартиры, где деньги лежат, вам не надо?
— А вдруг вы меня продинамите? — сказал миллионер.
— Рад был с вами познакомиться, господин Смирнов, — ответил я, забирая со стола сигареты. — До свидания.
Отнесите-ка вы лучше свою «пробу» в ФСБ.
— Э-э… постойте, господин Хайрат.
Я, конечно, передам вам образец. Но — поймите! — мне нужны гарантии.
— Мне тоже. Вдруг вы продадите мне за тысячу баксов стакан семечек. А? Тысяча баксов, конечно, не деньги, но… вы не внушаете доверия.
— Мне нет резона вас кидать, — ответил он.
— Нам тоже нет резона. Будет проба — будет разговор и, соответственно, деньги. Ну что? Идем?
— А-а… хрен с ним. Идем.
Я поднялся. Урановый барыга тоже встал. Дама в ажурных перчатках вдруг с грохотом свалилась со стула.
— Вот сучка старая! — сказала буфетчица. Груди-надолбы и три подбородка колыхнулись. — Ты мне еще наблюй тут… шляпой своей вытирать будешь.
«Не в деньгах сила, а в Правде», — сказал «Брат-2» с плаката.
— Вы пиво не выпили, — сказал урановый миллионер. — Так я выпью. Вы, господин Хайрат, не против?
Господи, ну что на это можно сказать? Я не знаю. Убей — не знаю.
Из динамиков голос Владимира Семеновича Высоцкого выдохнул:
…Все почти ума свихнулись,
Даже кто безумен был…
— Нет, господин Смирнов, я не возражаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32