А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Почти такой же ответ прозвучал и из уст секретарши мистера Андерсона, сообщившей, что ее босс уехал в Майами, и, когда вернется, она не знает.
Кара положила трубку на рычаг телефона и, вытащив из пачки конвертов тот, на котором значились ее имя и фамилия, вынула из него письмо. Она надеялась, что его прислал Джек Мэллоу. Но это оказалось не так. В короткой, напечатанной на машинке записке говорилось:
"Уважаемая мисс О'Хара!
По некоторым причинам, о которых я сообщу Вам при встрече, считаю, что после нашего разговора в аэропорту мне нецелесообразно звонить Вам, равно как и навещать Вас в отеле.
Хочу заверить Вас, что удобнее всего будет, и это в Ваших же интересах, встретиться со мной сегодня во второй половине дня на ипподроме в Гольфстрим-парке возле окошка, где принимают стодолларовые ставки, перед самым началом второго заезда.
Ваш покорный слуга,
Порфиро Родригес”.
Кара уже начала перечитывать текст письма, когда неожиданно на пороге ее конторы появился Джек Мэллоу. Пилот выглядел удрученным. Войдя, он застыл на пороге словно каменный.
— Что с тобой произошло, Джек? — спросила девушка. — Я — Кара О'Хара. Ты меня еще помнишь?
— Смутно, — ответил пилот. Достав из лежавшей на столе пачки сигарету, он повертел ее в пальцах. — Как вы думаете, где я провел все это время, мисс О'Хара?
— Так скажи же! Мне не терпится узнать! — попросила Кара. Наконец Мэллоу вставил сигарету в рот и, прикурив ее, произнес:
— В бюро расследований штата Майами. Понимаешь, после того как мы расстались, я прямиком отправился в аэропорт. Хотел выяснить у таможенника или у чиновника из службы иммиграции, почему они тебя так долго мурыжили. Однако ничего не добился — в таможне мне сказали, что сотрудника по фамилии Мейерс и представителя иммиграционной службы мистера Торка они не знают. Пока я продолжал свои расспросы в аэропорту, на меня вышли два местных детектива, забрали и вот только час назад отпустили. Они заставили меня изрядно попотеть, но в целом были настроены вполне доброжелательно. Так что после них я сразу же заехал к себе, чтобы переодеться, и потом рванул сюда, в отель.
— Отчего же ты так вспотел? — иронично поинтересовалась девушка.
— Они расспрашивали о тебе, — выпалил пилот.
— И что они хотели обо мне узнать?
— Все, что мне стало известно о тебе во время нашего общения в Стамбуле. Не являлась ли ты когда-либо членом организации, занимавшейся подрывной деятельностью. Почему в течение пяти лет не появлялась на родине. Действительно ли ты секретарь-машинистка, владеющая многими языками, или это только прикрытие, — сказал Мэллоу и затянулся сигаретой. — А дальше мне сообщили такое, отчего я тут же покрылся потом. Один из детективов решил раскрыть передо мной карты. Он признался, что мое задержание произошло не по их инициативе — они, оказывается, действовали по просьбе парней из Центрального разведывательного управления… Кара ненадолго задумалась.
— А чем я, собственно говоря, могла заинтересовать ЦРУ? — удивленно спросила она.
— Я не знаю, — ответил Мэллоу. — Думаю, что было бы интересно нам самим это выяснить. К черту эти паршивые десять тысяч долларов, которые тебе всучили в аэропорту! Понимаешь, я постоянно работаю на заграничных рейсах, поэтому даже один звонок из ЦРУ для меня будет равносилен катастрофе. Мне уже никогда не доверят самолет, и все мои планы заняться опрыскиванием полей ядохимикатами полетят ко всем чертям.
— А что относительно тех пятнадцати детей, которых я должна буду тебе родить? Помнишь, что ты говорил мне этим утром? Если бы ты был серьезен, то мог бы прислать мне хоть маленький букетик цветов.
Джек Мэллоу указал пальцем на вазу с бутоном розы.
— А что, по-твоему, это? — возмущенно спросил он. — Сегодня утром, выйдя из твоего номера, я зашел в цветочный киоск, что стоит в вестибюле гостиницы. Продавец заверил меня, что одна ветка с нераспустившимся бутоном розы в вазе является символом вечной любви. Он взял с меня за цветок два доллара и еще двадцать за эту резную вазочку.
— Прости, а я-то думала, что это от администрации гостиницы, — извинилась Кара и протянула Джеку письмо от человека, назвавшегося Порфиро Родригесом. — Посмотри, что я еще сегодня получила.
Девушка подождала, когда пилот закончит читать, а потом спросила:
— Джек, как ты думаешь, что мне теперь предпринять?
— Полагаю, что нам следует поговорить с этим малым, — ответил Мэллоу. — Ты уже положила деньги в гостиничный сейф?
— Да.
— Я считаю, что после того, как мы поговорим с этим Родригесом и выясним, что ему от тебя нужно, нам разумнее всего будет забрать деньги из сейфа, затем поехать в Майами к тем детективам, которые задержали меня, и все им подробно рассказать.
— А ты им не упомянул про конверт с деньгами?
— Нет, но сейчас, как сказал морж муравью или улитке в том анекдоте, я точно не помню, самое подходящее время. Получив от тебя деньги, они, скорее всего, передадут их цэрэушникам, и те оставят тебя в покое.
— Да, Джек, но… — запротестовала Кара.
— Знаю, — прервал ее Мэллоу, — деньги для тебя многое значат, а десять тысяч — сумма огромная. Однако моя лицензия на управление самолетом значит для меня еще больше. От нее, очень даже возможно, зависит наша с тобой судьба.
— Хорошо, я не возражаю, — согласилась Кара. Девушка отыскала в шкафу табличку с надписью “Обед” и повесила ее на стеклянную дверь офиса.
— Я жуть как хочу поговорить с мистером Родригесом. Просто сгораю от любопытства! И просто умру, если не выясню, чего он от меня хочет. Вот только давай договоримся: сначала поговорим с Родригесом, а потом решим, отдавать деньги в полицию или нет, — неизвестно, что он скажет.
Выходя с Мэллоу из конторы, Кара опустила на замке предохранитель и захлопнула за собой дверь. Подхватив пилота под руку, девушка стала спускаться с ним по широкой лестнице, ведущей в вестибюль гостиницы. У высоченного пилота был очень широкий шаг, и Кара едва поспевала за ним. Чтобы не отстать, девушка быстро семенила ногами.
На последней ступеньке у нее неожиданно подвернулся каблук, и она, споткнувшись, выпустила руку Мэллоу, почувствовав, что теряет равновесие. И непременно бы упала на пол, но чьи-то сильные руки успели поддержать ее. Подняв глаза, Кара увидела перед собой лицо того самого мужчины, которого утром встретила с ребенком возле бассейна.
На этот раз на мужчине был дорогой белый шелковый костюм, из-под пиджака виднелась спортивная рубашка того же цвета и темно-бордовый, с широкими концами галстук. Рядом с ним стояла черноволосая девушка в шикарной шляпке из перьев и в простеньком белом платье от одного из самых известных кутюрье. Ее пальцы были усыпаны превосходящими их по размеру бриллиантами, однако самый огромный сверкал у нее в левой ноздре.
Только теперь Кара ощутила, что руки мужчины все еще плотно прижаты к ее груди.
— Спасибо! — поблагодарила она его. — Огромное спасибо, если бы не вы, я точно бы упала! Теперь можете отпустить меня, я уверена, что уже не упаду.
— Да-да, мистер, отпустите ее. Если что — я ее поддержу! — поспешно произнес Джек Мэллоу.
Мужчина с посеребренными висками убрал руки.
— Да, конечно, — сказал незнакомец. — Не стоит благодарностей, мисс О'Хара. Был рад оказать вам эту маленькую услугу.
Затем мужчина с улыбкой на лице предложил руку черноволосой девушке, и они вышли из вестибюля гостиницы. Следом за ними проследовал эскорт из четырех охранников в белых тюрбанах и прислуги, которая пару часов назад обтирала вышедшую из бассейна черноволосую девушку.
Глядя вслед этой процессии, Мэллоу скривил рот, а потом опять посмотрел на Кару.
— Могу ли я знать, что это все значит? Кто он? Один из твоих европейских любовников? — резко спросил пилот у Кары. Та с трудом сдержала гнев.
— Не глупи, Джек! Я никогда его раньше и в глаза не видела! — обиделась девушка. — Нет, прости, один раз все-таки видела: сегодня утром с балкона своего номера.
— Тогда почему он так поспешил тебя облапить? И откуда он знает твою фамилию? — не успокоившись, продолжал Мэллоу и, подражая британскому акценту мужчины, произнес: — Не стоит благодарностей, мисс О'Хара. Был рад оказать вам эту маленькую услугу.
Девушка была готова пнуть Мэллоу ногой, но удержалась. “Нет, с меня довольно. Только ревнивого любовника мне еще не хватало”, — подумала она.
Глава 10
Во всех точках земного шара, где довелось побывать Каре, за исключением, пожалуй, стран. Востока, она имела возможность видеть самые известные ипподромы мира. Однако шикарнее того, который оказался в Гольфстрим-парке, девушка еще не видела.
Здесь, в живописном месте, было столько удивительных вещей, что она даже не могла решить, какая из них произвела на нее большее впечатление. По всему парку тянулись длинные ряды огромных пальм, живые изгороди из цветущих деревьев и декоративных кустарников. На большом озере с лазурной водой стояла целая флотилия прогулочных лодок и один белый речной пароход еще старинной постройки. Повсюду зеленели аккуратно подстриженные лужайки. Здание клуба, огромные трибуны ипподрома и сиденья на нем — все было самых разнообразных, радующих глаз расцветок.
В довершение ко всему место вывода скакунов на дорожку было огорожено перилами тех же цветов, что и загоны известных конюшен, чьи лошади участвовали в бегах. Неподалеку от загонов находился так называемый “Сад чемпионов”, где посетители парка могли увидеть большие бронзовые медали, завоеванные такими известными скакунами, как Каунтерпоинт, Крафти Адмирал, Нашуа и Свэпс.
Если мистер Родригес, назначая Каре встречу, именно здесь хотел ее приятно удивить, то эта затея ему вполне удалась. Кроме того, посещение такого живописного места было по карману любому из отдыхающих в Майами-Бич, а не только тем, кто привык останавливаться в таких фешенебельных гостиницах, как “Отель Интернэшнл”. Здесь, несмотря на огромное скопище людей, можно было легко уединиться и переговорить с глазу на глаз.
Рядом с окошком, где принимались ставки по сто долларов, стояла толпа, гораздо больше той, которую видела Кара в Эскоте или Эпсоме, где разыгрывался Гран-при Парижа и Пуль д'Эссе.
Девушка поправила огромные солнцезащитные очки, которые настоятельно посоветовал ей купить Мэллоу, когда они еще были в вестибюле “Отель Интернэшнл”, и посмотрела сквозь темные стекла на пилота. Если Джек Мэллоу думал, что он полностью завладел ее сердцем, то он глубоко заблуждался. Джек был с ней мил, но только когда он этого хотел. В отношении к Каре он порой становился таким внимательным, добрым и чутким, что не могло ей не нравиться. Взять хотя бы тот случай с бутоном розы и хрустальной вазочкой, которые он послал в ее контору. Что и говорить, пилот девушке нравился все больше и больше. Ей он теперь уже более симпатичен, чем кто-либо из ее бывших любовников. Однако Кара испытывала к нему нежные чувства только до той степени, до которой могла себе это позволить, и ничуть не больше. Все, что было между ними до этого момента, никак не могло повлиять на ее будущие планы. Девушка твердо решила — если она снова выйдет замуж, то только за очень богатого.
— Все еще дуешься на меня? — спросил Мэллоу.
— Скажем так, я не очень довольна твоим поведением, — ответила Кара. — И считаю, что ты себя вел отвратительно.
— О, да будет тебе! — игриво произнес пилот. — Не побывай ты замужем за чопорным англичанином, ты бы не была такой придирчивой. А что, по-твоему, я должен был чувствовать, когда этот мужлан обеими лапами тискал твои сиськи?
— А он мои, как ты называешь, сиськи совсем не тискал. Он просто удержал меня, иначе бы я упала, — ответила девушка.
— Может быть, и так, но он точно хотел с ними поиграть, — возразил Мэллоу.
— Так ты умеешь читать чужие мысли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36