Конечно, я не первый лорд адмиралтейства, не начальник генерального штаба, но, быть может, именно я могу предотвратить надвигающуюся опасность, помочь разгадать неразрешимую тайну?»
Я опять взял такси и вернулся в центр. Надо было как-то скоротать время и я зашел поужинать в ресторан на Джермин-стрит. У меня пропал аппетит, я едва притронулся к еде, но зато выпил почти всю бутылку бургундского. Но и прекрасное вино меня ничуть не развеселило — настроение у меня было по-прежнему паршивое. Напрасно голос разума говорил мне, что собравшиеся на совещание люди представляют цвет нации, что я не могу тягаться с ним ни в знаниях, ни в опыте, ни в умении решать трудные государственные вопросы. Второй голос все время шептал мне, что без моего участия все непременно погибнет, и мерзавцы из «Черного камня» одержат верх.
Когда стрелка часов подошла к половине десятого, я твердо решил идти в особняк на Куинн-Анн-гейт. Пусть меня не примут, но зато совесть моя будет чиста — я сделал все, что мог?
Я вышел из ресторана и пошел по Джермин-стрит. На углу Джермин-стрит и Дьюк-стрит стояла группа молодых людей. Несколько бездельников в вечерних костюмах, горячо осуждающих идти ли им в мюзик-холл или в театр. Один из них был мой старый знакомый, Мармадюк Джопли. Он узнал меня.
— Держите! Держите его! — заорал он. — Это же Ханней, убийца с Портленд-плейс!
Он схватил меня за руку, его приятели окружили нас. Конечно, мне следовало подождать спешившего к нам полисмена и все объяснить ему, но глупое лицо Марми и сжигающее меня нетерпение невольно подтолкнули меня на совершенно дурацкий поступок: я провел своей левой аперкот и был страшно рад, когда Марми рухнул на мостовую.
И тут они все бросились на меня. Я здорово отбивался и кое-кому из них попортил физиономию. Более того, я уверен — не вмешайся в это дело полисмен — я сделал бы из этих молодчиков одну большую отбивную, но полисмен схватил меня за руки, и драка прекратилась.
Лежащий на мостовой Марми выплюнул выбитый зуб и прошепелявил, что это Ханней, разыскиваемый полицией убийца.
— Да заткнись ты, идиот! — заорал я. — Я советую вам, констэбль, обратиться в Скотланд Ярд. Там обо мне знают, и вы получите большой нагоняй, если меня задержите.
— Не советую давать мне советы, молодой человек, — заявил полисмен. — Я видел, как вы ударили этого джентльмена. Вы ударили первым и удар был очень сильный. Так что идемте со мной, а не то я надену на вас наручники.
Тупость полисмена и чувство невозвратимой потери времени довели меня до бешенства. Я свалил с ног полисмена, отбросил пытавшегося схватить меня молодого человека и опрометью бросился бежать по Дьюк-стрит. Я слышал за собой топот ног и свистки полисмена.
Я мчался, как заправский спринтер. Через минуту я у же был на Пэлл-Мэлл и повернул налево в сторону парка. У ворот Сент-Джемского дворца я столкнулся нос к носу с полицейским и, не раздумывая, свалил его с ног. Ловко увертываясь от проезжающих машин и экипажей, я перебежал Мэлл-стрит и пулей влетел в ворота парка. В такое время парк почти безлюден, и я, никого не встретив, вскоре прибежал к особняку на Куинн Анн-гейт.
Улица была пустынна, у подъезда стояли четыре машины. Я нажал на кнопку звонка и ждал, когда мне откроют.
— Я должен видеть сэра Уолтера, — выпалил я, когда дворецкий открыл дверь. — Речь идет о деле государственной важности.
Я никогда не забуду важной мины, с какой дворецкий выслушал меня и, ничего не сказав в ответ, закрыл дверь.
— Сэр Уолтер очень занят, сэр, и приказал никого не принимать. Я думаю, вам надо посидеть и подождать, когда он освободится.
Дворецкий провел мня в холл. Здесь стояла несколько кресел и в нише — телефон.
— Послушайте, — зашептал я на ухо дворецкому, — я попал в беду, за мной гонится полиция. Но я работаю на сэра Уолтера, поэтому скажите тем, кто будет меня спрашивать, что меня здесь нет.
Спустя несколько минут прозвучал долгий, требовательный звонок. Слышали бы вы какую ледяную отповедь получил полисмен! «Вы знаете, куда вы пришли? Как вы посмели беспокоить такого человека?» — сурово вопрошал дворецкий. Никогда ни в одном спектакле я не слышал больше слов, произнесенных с таким достоинством. Я готов теперь молиться на этого человека.
* * *
Вскоре колокольчик прозвенел еще раз. Вошедший был, по-видимому, хорошо знаком дворецкому, потому что я больше не слышал его возмущенного голоса. Когда он проходил мимо меня, я сразу узнал его: прямой короткий нос, твердый властный взгляд синих глаз, сжатый рот и борода лопатой — вот черты лица, хорошо знакомые британцам по газетам. В комнату, где проходило совещание, вошел первый лорд адмиралтейства, который, судя по прессе, приложил так много усилий для модернизации нашего военного флота.
То и дело смотря на часы, просидел я в холле до половины одиннадцатого. Наконец, дверь отворилась и из кабинета вышел первый лорд адмиралтейства. Проходя мимо меня, он посмотрел в мою сторону. У меня подпрыгнуло сердце. «Этого не может быть, — подумал я, — но я его где-то видел. Где?» Я слышал» как дворецкий закрыл за ним дверь.
Я схватил телефонную книгу и стал лихорадочно листать ее. Потом набрал нужный мне номер. К телефону подошел слуга.
— Его светлость дома? — спросил я.
— Они полчаса назад легли спать, — ответил слуга. — Они себя плохо чувствуют. Если у вас что-то важное, сэр, то я могу оставить для них записку.
Я поблагодарил и, сказав, что это не срочно, повесил трубку.
Итак, моя интуиция не подвела меня: я оказался здесь во время. Я встал из кресла и пошел к двери кабинета. Не постучав, я вошел кабинет. Все сидевшие за круглым столом повернули ко мне головы. Это сэр Уолтер. Это мистер, а это генерал — их фотографии были в газетах. Это, наверное, Уиттекер. А это, конечно, француз. Грузный, коренастый мужчина с пышными усами и густыми черными бровями, которого мое неожиданное появление прервало на полуслове. Сэр Уолтер нахмурился. Его лицо покраснело.
— Это мистер Ханней, о котором я вам говорил, — представил он меня собравшимся. — Должен вам заметить, Ханней, что ваш визит не своевременен.
— У меня другое мнение, — невозмутимо парировал я. — Более того, я считаю, что нельзя терять ни минуты. Скажите мне, ради всех святых, кто только что вышел отсюда?
— Лорд Аллоа, — ответил мне сэр Уолтер, и в голосе его уже звучали гневные нотки.
— Кто угодно, но только не он! — воскликнул я. — Я только что звонил к нему домой, и слуга сказал, что он полчаса назад лег в постель. Этот человек узнал меня, когда проходил мимо, и мне кажется, я тоже где-то его видел.
— Т-так к-кто же он? — спросил кто-то, заикаясь от волнения.
— Человек из шпионской организации «Черный камень», — ответил я и опустился на свободное кресло.
Глава девятая
Тридцать девять ступенек
— Несусветная чушь! — отрезал Уиттекер.
Сэр Уолтер поднялся из кресла и вышел. Никто из нас не проронил ни слова, пока он не вернулся.
— Я только что разговаривал с Аллоа, — сказал сэр Уолтер. — Он очень рассердился, что его подняли с постели. Да, он час назад вернулся домой.
— С ума сойти, — сказал генерал Уинстенли и у него покраснел шрам на лбу. — Выходит, что сидевший со мной рядом человек самозванец.
— В этом-то вся шутка, — начал объяснять я. — Вы были увлечены решением каких-то вопросов и, естественно, не обращали на самозванца внимания, считая его хорошо вам знакомым человеком.
Лицо француза вдруг оживилось.
— Молодой человек совершенно прав, — заговорил он на очень хорошем английском, правда, несколько медленнее обычного. — Наши враги не дураки и хорошо разбираются в психологии. — Он обвел взглядом собравшихся. — Я хочу рассказать вам одну историю. Дело было в Сенегале, где я много лет тому назад командовал одним отдаленным гарнизоном. Скука, сами понимаете, страшная, и чтобы провести время, я занялся рыбной ловлей. Возьму бывало еду и уеду на своей арабской кобылке на целый день на реку. И вот однажды слышу, что-то моя кобылка нервничает: ржет все время, стучит копытами. А у меня самый клев, я к ней подойти не могу, только голосом ее успокаиваю. Ну, конечно, время от времени на нее поглядываю — да, вон он, стоит моя кобылка, привязанная к дереву. Клев внезапно прекратился, и я решил пойти перекусить. Иду это я, значит, и держу в одной руке удочку, в другой — брезентовую сумку с уловом…
Он опять посмотрел на сидевших за столом.
— …и вдруг чувствую какой-то запах необычный. Поднимаю глаза и вижу — стоит передо мной лев, а кобылка моя лежит на земле растерзанная.
— Ну и что же было дальше? — не утерпел я, потому что сам бывал в переделках.
— Бросил я ему в пасть удочку и выпустил всю обойму своего револьвера. Хорошо подбежал мой ординарец с винтовкой, — закончил француз, — а не то бы я отделался не так дешево, — и он показал нам свою левую руку: на ней не было трех пальцев. — А теперь давайте разберем этот случай с точки зрения психологии. Я так привык к ржанию своей кобылы, что перестал обращать на него внимание. Более того, я даже не заметил, увлеченный клевом,, что оно прекратилось. Думаю, то же самое произошло сейчас в этой комнате. Надеюсь, вы со мной согласны?
Сэр Уолтер кивнул, но никто из остальных не поддержал его.
— Ничего не понимаю, — недоумевал генерал. — Ведь достаточно было кому-нибудь из нас позвонить Аллоа, и самозванец оказывался в ловушке?
Сэр Уолтер сухо рассмеялся.
— Это лишний раз доказывает, как умны наши враги, — сказал он. — Скажите-ка мне, кто из вас отважился бы позвонить ему?
Все опять промолчали, а я вспомнил, что об Аллоа говорили как о человеке упрямом и раздражительном.
— Пусть так, — не сдавался генерал, — но какая польза нашим врагам от того, что их шпион присутствовал на нашем совещании?
— Хороший шпион, — ответил ему Руайе, — обладает фотографической памятью, как, например, ваш историк Маколей. Между прочим, за все время, пока он был здесь, самозванец не сказал ни слова, только быстро просматривал бумаги.
— Значит, у нас нет другого выхода как изменить диспозицию, — вздохнув, сказал сэр Уолтер.
Уиттекер вдруг помрачнел и, помолчав, сказал:
— К сожалению, мы не можем изменить географию.
— Я так откровенно говорил о планах своей армии и флота, — поддержал его Руайе, — что положение можно поправить только ценой головы этого шпиона. И он, и его сообщники должны быть немедленно арестованы.
— Это все равно, что найти иголку в стогу сена, да еще ночью, — не удержался я.
— Кроме того, — добавил Уиттекер, — они могут уже сегодня отправить донесение почтой.
— Нет, — возразил Руайе, — вы не знаете их порядков. Шпион получает вознаграждение сообразно своим личным заслугам и постарается доставить свое донесение сам. Так что у нас с вами, дорогие мои, есть небольшой шанс. Надо закрыть все порты и усилить береговую охрану. В море не должен выйти ни один человек — от этого теперь зависит судьба и Великобритании, и Франции.
Мне были по сердцу слова этого неунывающего, энергичного француза, единственного, кто предложил хоть какой-то план действий. Но реально ли было взять под контроль тысячи и тысячи островков, разбросанных по побережью нашей страны?
* * *
И тут вдохновение посетило меня.
— Куда вы дели записную книжку Скаддера? — закричал я, обращаясь к сэру Уолтеру. — Быстрее, там есть одно место, которое нам поможет.
Сэр Уолтер открыл сейф и вручил мне записную книжку. Вот оно, это место:
— Тридцать девять ступенек, — прочитал я вслух и затем опять повторил, — тридцать девять ступенек, которые я сам лично сосчитал, прилив в 10.17 пополудни.
Уиттекер, высокопоставленный чиновник из адмиралтейства, смотрел на меня так, словно я только что бежал из сумасшедшего дома.
— Вот он ключ к загадке, — почти кричал я. — Скаддер знал, где логово этих негодяев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Я опять взял такси и вернулся в центр. Надо было как-то скоротать время и я зашел поужинать в ресторан на Джермин-стрит. У меня пропал аппетит, я едва притронулся к еде, но зато выпил почти всю бутылку бургундского. Но и прекрасное вино меня ничуть не развеселило — настроение у меня было по-прежнему паршивое. Напрасно голос разума говорил мне, что собравшиеся на совещание люди представляют цвет нации, что я не могу тягаться с ним ни в знаниях, ни в опыте, ни в умении решать трудные государственные вопросы. Второй голос все время шептал мне, что без моего участия все непременно погибнет, и мерзавцы из «Черного камня» одержат верх.
Когда стрелка часов подошла к половине десятого, я твердо решил идти в особняк на Куинн-Анн-гейт. Пусть меня не примут, но зато совесть моя будет чиста — я сделал все, что мог?
Я вышел из ресторана и пошел по Джермин-стрит. На углу Джермин-стрит и Дьюк-стрит стояла группа молодых людей. Несколько бездельников в вечерних костюмах, горячо осуждающих идти ли им в мюзик-холл или в театр. Один из них был мой старый знакомый, Мармадюк Джопли. Он узнал меня.
— Держите! Держите его! — заорал он. — Это же Ханней, убийца с Портленд-плейс!
Он схватил меня за руку, его приятели окружили нас. Конечно, мне следовало подождать спешившего к нам полисмена и все объяснить ему, но глупое лицо Марми и сжигающее меня нетерпение невольно подтолкнули меня на совершенно дурацкий поступок: я провел своей левой аперкот и был страшно рад, когда Марми рухнул на мостовую.
И тут они все бросились на меня. Я здорово отбивался и кое-кому из них попортил физиономию. Более того, я уверен — не вмешайся в это дело полисмен — я сделал бы из этих молодчиков одну большую отбивную, но полисмен схватил меня за руки, и драка прекратилась.
Лежащий на мостовой Марми выплюнул выбитый зуб и прошепелявил, что это Ханней, разыскиваемый полицией убийца.
— Да заткнись ты, идиот! — заорал я. — Я советую вам, констэбль, обратиться в Скотланд Ярд. Там обо мне знают, и вы получите большой нагоняй, если меня задержите.
— Не советую давать мне советы, молодой человек, — заявил полисмен. — Я видел, как вы ударили этого джентльмена. Вы ударили первым и удар был очень сильный. Так что идемте со мной, а не то я надену на вас наручники.
Тупость полисмена и чувство невозвратимой потери времени довели меня до бешенства. Я свалил с ног полисмена, отбросил пытавшегося схватить меня молодого человека и опрометью бросился бежать по Дьюк-стрит. Я слышал за собой топот ног и свистки полисмена.
Я мчался, как заправский спринтер. Через минуту я у же был на Пэлл-Мэлл и повернул налево в сторону парка. У ворот Сент-Джемского дворца я столкнулся нос к носу с полицейским и, не раздумывая, свалил его с ног. Ловко увертываясь от проезжающих машин и экипажей, я перебежал Мэлл-стрит и пулей влетел в ворота парка. В такое время парк почти безлюден, и я, никого не встретив, вскоре прибежал к особняку на Куинн Анн-гейт.
Улица была пустынна, у подъезда стояли четыре машины. Я нажал на кнопку звонка и ждал, когда мне откроют.
— Я должен видеть сэра Уолтера, — выпалил я, когда дворецкий открыл дверь. — Речь идет о деле государственной важности.
Я никогда не забуду важной мины, с какой дворецкий выслушал меня и, ничего не сказав в ответ, закрыл дверь.
— Сэр Уолтер очень занят, сэр, и приказал никого не принимать. Я думаю, вам надо посидеть и подождать, когда он освободится.
Дворецкий провел мня в холл. Здесь стояла несколько кресел и в нише — телефон.
— Послушайте, — зашептал я на ухо дворецкому, — я попал в беду, за мной гонится полиция. Но я работаю на сэра Уолтера, поэтому скажите тем, кто будет меня спрашивать, что меня здесь нет.
Спустя несколько минут прозвучал долгий, требовательный звонок. Слышали бы вы какую ледяную отповедь получил полисмен! «Вы знаете, куда вы пришли? Как вы посмели беспокоить такого человека?» — сурово вопрошал дворецкий. Никогда ни в одном спектакле я не слышал больше слов, произнесенных с таким достоинством. Я готов теперь молиться на этого человека.
* * *
Вскоре колокольчик прозвенел еще раз. Вошедший был, по-видимому, хорошо знаком дворецкому, потому что я больше не слышал его возмущенного голоса. Когда он проходил мимо меня, я сразу узнал его: прямой короткий нос, твердый властный взгляд синих глаз, сжатый рот и борода лопатой — вот черты лица, хорошо знакомые британцам по газетам. В комнату, где проходило совещание, вошел первый лорд адмиралтейства, который, судя по прессе, приложил так много усилий для модернизации нашего военного флота.
То и дело смотря на часы, просидел я в холле до половины одиннадцатого. Наконец, дверь отворилась и из кабинета вышел первый лорд адмиралтейства. Проходя мимо меня, он посмотрел в мою сторону. У меня подпрыгнуло сердце. «Этого не может быть, — подумал я, — но я его где-то видел. Где?» Я слышал» как дворецкий закрыл за ним дверь.
Я схватил телефонную книгу и стал лихорадочно листать ее. Потом набрал нужный мне номер. К телефону подошел слуга.
— Его светлость дома? — спросил я.
— Они полчаса назад легли спать, — ответил слуга. — Они себя плохо чувствуют. Если у вас что-то важное, сэр, то я могу оставить для них записку.
Я поблагодарил и, сказав, что это не срочно, повесил трубку.
Итак, моя интуиция не подвела меня: я оказался здесь во время. Я встал из кресла и пошел к двери кабинета. Не постучав, я вошел кабинет. Все сидевшие за круглым столом повернули ко мне головы. Это сэр Уолтер. Это мистер, а это генерал — их фотографии были в газетах. Это, наверное, Уиттекер. А это, конечно, француз. Грузный, коренастый мужчина с пышными усами и густыми черными бровями, которого мое неожиданное появление прервало на полуслове. Сэр Уолтер нахмурился. Его лицо покраснело.
— Это мистер Ханней, о котором я вам говорил, — представил он меня собравшимся. — Должен вам заметить, Ханней, что ваш визит не своевременен.
— У меня другое мнение, — невозмутимо парировал я. — Более того, я считаю, что нельзя терять ни минуты. Скажите мне, ради всех святых, кто только что вышел отсюда?
— Лорд Аллоа, — ответил мне сэр Уолтер, и в голосе его уже звучали гневные нотки.
— Кто угодно, но только не он! — воскликнул я. — Я только что звонил к нему домой, и слуга сказал, что он полчаса назад лег в постель. Этот человек узнал меня, когда проходил мимо, и мне кажется, я тоже где-то его видел.
— Т-так к-кто же он? — спросил кто-то, заикаясь от волнения.
— Человек из шпионской организации «Черный камень», — ответил я и опустился на свободное кресло.
Глава девятая
Тридцать девять ступенек
— Несусветная чушь! — отрезал Уиттекер.
Сэр Уолтер поднялся из кресла и вышел. Никто из нас не проронил ни слова, пока он не вернулся.
— Я только что разговаривал с Аллоа, — сказал сэр Уолтер. — Он очень рассердился, что его подняли с постели. Да, он час назад вернулся домой.
— С ума сойти, — сказал генерал Уинстенли и у него покраснел шрам на лбу. — Выходит, что сидевший со мной рядом человек самозванец.
— В этом-то вся шутка, — начал объяснять я. — Вы были увлечены решением каких-то вопросов и, естественно, не обращали на самозванца внимания, считая его хорошо вам знакомым человеком.
Лицо француза вдруг оживилось.
— Молодой человек совершенно прав, — заговорил он на очень хорошем английском, правда, несколько медленнее обычного. — Наши враги не дураки и хорошо разбираются в психологии. — Он обвел взглядом собравшихся. — Я хочу рассказать вам одну историю. Дело было в Сенегале, где я много лет тому назад командовал одним отдаленным гарнизоном. Скука, сами понимаете, страшная, и чтобы провести время, я занялся рыбной ловлей. Возьму бывало еду и уеду на своей арабской кобылке на целый день на реку. И вот однажды слышу, что-то моя кобылка нервничает: ржет все время, стучит копытами. А у меня самый клев, я к ней подойти не могу, только голосом ее успокаиваю. Ну, конечно, время от времени на нее поглядываю — да, вон он, стоит моя кобылка, привязанная к дереву. Клев внезапно прекратился, и я решил пойти перекусить. Иду это я, значит, и держу в одной руке удочку, в другой — брезентовую сумку с уловом…
Он опять посмотрел на сидевших за столом.
— …и вдруг чувствую какой-то запах необычный. Поднимаю глаза и вижу — стоит передо мной лев, а кобылка моя лежит на земле растерзанная.
— Ну и что же было дальше? — не утерпел я, потому что сам бывал в переделках.
— Бросил я ему в пасть удочку и выпустил всю обойму своего револьвера. Хорошо подбежал мой ординарец с винтовкой, — закончил француз, — а не то бы я отделался не так дешево, — и он показал нам свою левую руку: на ней не было трех пальцев. — А теперь давайте разберем этот случай с точки зрения психологии. Я так привык к ржанию своей кобылы, что перестал обращать на него внимание. Более того, я даже не заметил, увлеченный клевом,, что оно прекратилось. Думаю, то же самое произошло сейчас в этой комнате. Надеюсь, вы со мной согласны?
Сэр Уолтер кивнул, но никто из остальных не поддержал его.
— Ничего не понимаю, — недоумевал генерал. — Ведь достаточно было кому-нибудь из нас позвонить Аллоа, и самозванец оказывался в ловушке?
Сэр Уолтер сухо рассмеялся.
— Это лишний раз доказывает, как умны наши враги, — сказал он. — Скажите-ка мне, кто из вас отважился бы позвонить ему?
Все опять промолчали, а я вспомнил, что об Аллоа говорили как о человеке упрямом и раздражительном.
— Пусть так, — не сдавался генерал, — но какая польза нашим врагам от того, что их шпион присутствовал на нашем совещании?
— Хороший шпион, — ответил ему Руайе, — обладает фотографической памятью, как, например, ваш историк Маколей. Между прочим, за все время, пока он был здесь, самозванец не сказал ни слова, только быстро просматривал бумаги.
— Значит, у нас нет другого выхода как изменить диспозицию, — вздохнув, сказал сэр Уолтер.
Уиттекер вдруг помрачнел и, помолчав, сказал:
— К сожалению, мы не можем изменить географию.
— Я так откровенно говорил о планах своей армии и флота, — поддержал его Руайе, — что положение можно поправить только ценой головы этого шпиона. И он, и его сообщники должны быть немедленно арестованы.
— Это все равно, что найти иголку в стогу сена, да еще ночью, — не удержался я.
— Кроме того, — добавил Уиттекер, — они могут уже сегодня отправить донесение почтой.
— Нет, — возразил Руайе, — вы не знаете их порядков. Шпион получает вознаграждение сообразно своим личным заслугам и постарается доставить свое донесение сам. Так что у нас с вами, дорогие мои, есть небольшой шанс. Надо закрыть все порты и усилить береговую охрану. В море не должен выйти ни один человек — от этого теперь зависит судьба и Великобритании, и Франции.
Мне были по сердцу слова этого неунывающего, энергичного француза, единственного, кто предложил хоть какой-то план действий. Но реально ли было взять под контроль тысячи и тысячи островков, разбросанных по побережью нашей страны?
* * *
И тут вдохновение посетило меня.
— Куда вы дели записную книжку Скаддера? — закричал я, обращаясь к сэру Уолтеру. — Быстрее, там есть одно место, которое нам поможет.
Сэр Уолтер открыл сейф и вручил мне записную книжку. Вот оно, это место:
— Тридцать девять ступенек, — прочитал я вслух и затем опять повторил, — тридцать девять ступенек, которые я сам лично сосчитал, прилив в 10.17 пополудни.
Уиттекер, высокопоставленный чиновник из адмиралтейства, смотрел на меня так, словно я только что бежал из сумасшедшего дома.
— Вот он ключ к загадке, — почти кричал я. — Скаддер знал, где логово этих негодяев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15